Этот человек всегда был рядом со мной, и в хорошие, и в тяжёлые для меня моменты жизни. Я даже не удивилась, когда на следующий день после того, как меня перевезли из реанимационного отделения, в дверном проёме больничной палаты увидела высокую фигуру в чёрной кожаной косухе. Побледневшая и постаревшая лет на десять подруга вошла ко мне в палату с большим полиэтиленовым пакетом и ногой в сапоге в синих бахилах захлопнула за собой дверь. Звякнули стёкла в пластиковом окне, и я мысленно поблагодарила маму, что согласилась платить за отдельную палату. Если бы соседки по палате увидели то, что произошло позднее, я бы от стыда провалилась под землю.
Серьёзная и непривычно молчаливая подруга в небрежно накинутом на плечи белом халате бросила пакет на стул у двери. Оттуда высунулась связка бананов в полиэтиленовом мешке и коробка ананасового сока. Не говоря ни слова и печатая шаг, Маруся подошла ближе. Я как раз сидела на кровати, выпростав поверх одеяла худые бледные руки. Виновато улыбнувшись, я посмотрела в нахмуренное лицо подруги и произнесла:
- Ну, привет!
Она подошла ближе, упала возле кровати на колени и обхватила меня за талию вместе с руками, крепко прижав к себе и спрятав своё лицо за моим тощим плечом. Халат белым облаком взметнулся за её спиной и упал на пол. Я почувствовала запах сигарет, более сильный, чем прежде, аромат духов и куртки из натуральной кожи. А ещё я почувствовала боль в затылке и в рёбрах, так как эта перекаченная в тренажёрном зале девка совсем не умела рассчитывать свои силы. Я буквально не могла и пальцем пошевелить.
- Эй, - выдавила я из себя. – Мне больно.
Подруга резко подняла голову и, крепко схватив пальцами мой подбородок, впилась грубым поцелуем в мои бледные и потрескавшиеся губы.
«Что она творит?!».
Я с трудом освободила правую руку и упёрлась Марусе в плечо, пытаясь оттолкнуть её от себя.
- Ммм… - промычала я что-то нечленораздельное и почувствовала её язык у себя во рту.
«Бля, Шпак, ты что делаешь?!!».
Вскоре она отпустила меня и ловко увернулась от удара моей слабой руки. Схватив меня за локти, Маруся прижала моё туловище к высоко стоящим подушкам на больничной койке.
- Отпусти меня, - прошипела я, безуспешно пытаясь вырваться и чувствуя, как краска заливает моё бледное лицо. – Совсем охренела?!
Подруга низко наклонила голову и разразилась громким смехом. Я мысленно вновь поблагодарила маму за отдельную палату. Хохоча, как сумасшедшая, она подняла голову, и я увидела то, что шокировало меня больше, чем совсем не дружеский поцелуй – слёзы. Бесцветные капли, текущие из миндалевидных, никогда не знающих косметики глаз, лишили меня дара речи, и я перестала вырываться. Рыдая и смеясь одновременно, Маруся потрясла моё обездвиженное слабое тело и завопила:
- Жива, сучка! Живая!!
- Не ори! – опять зашипела я и вновь попыталась вырваться. Локти мои затекли от её цепких пальцев. – Отпусти меня, наконец!!
Подруга послушно отпустила меня и предусмотрительно отбежала к окну, ловко увернувшись от пролетевших в её сторону подушек в белых больничных наволочках с синими штампами. Когда кидать стало нечего, я попыталась встать, чтобы врезать ей, но со стоном упала на кровать, задохнувшись от боли в затылочной части. В глазах потемнело, я чувствовала только вкус сигарет во рту, запах резких духов и всеобъемлющую боль, будто липкой паутиной охватившую всё моё тело. Не открывая глаз, я почувствовала, как сильные руки приподняли меня и сунули по голову подушку. Потом заботливо укрыли одеялом.
- Лежи уже, дефективная, - прозвучал хрипловатый голос у меня над головой. – Я слышала, что после инсульта люди дебилами становятся, вот и решила проверить.
- Не оправдывайся, - прошептала я и, по-прежнему не открывая глаз, облизнула припухшие губы. – И не инсульт у меня, а просто небольшой разрыв сосуда в головном мозге. Не преувеличивай.
Хлопнула дверь палаты, и я машинально открыла глаза. Мать, в синем деловом костюме и в накинутом на плечи белом халате, держала в обеих руках два пакета из супермаркета. Я густо покраснела и нырнула под одеяло, оставив снаружи только взъерошенную макушку.
- Здрасьте, - сказала Маруся.
- Привет, Маша, - ответила мама и зашуршала пакетами прямо над моим ухом. – Ларочка, как твоё самочувствие?
Она чмокнула меня в макушку. Я вылезла из-под одеяла и, стараясь не встречаться взглядом с сидящей на стуле подругой, повернула голову к матери:
- Привет, мам. Всё нормально, только голова болит.
Мать кивнула и, вытащив из пакета полиэтиленовый мешок с апельсинами, один из них бросила Марусе; та его поймала на лету и движением одного пальца вспорола его твёрдую кожуру. Палату заполнил яркий цитрусовый аромат.
- Спасибо, тёть Марин.
- Кушай на здоровье, - ответила мама и стала выгружать из пакетов угощение.
- Мам, я же не люблю апельсины, - сказала я и с ужасом смотрела, как родительница с невозмутимым видом выгружает на тумбочку кучу еды. – Боже, зачем мне столько всего?!
- А Маша любит, - отрезала мать. – Не думай только о себе, деточка.
- Вот, вот, - поддакнула подруга и, насмешливо посмотрев на меня, затолкала в рот очередную дольку апельсина.
- Отец звонил? - спросила мама.
- Да, истерику закатил, - неохотно ответила я и уставилась на переплетения синих вен на своих тонких руках. – Он сегодня вечером приедет. С Никой.
- Понятно, - мать мельком глянула на часы и виновато посмотрела на меня. – Милая, у меня сейчас встреча с арендатором, так что я побежала. Я уже была у твоего лечащего врача, он сказал, что ты идёшь на поправку.
- Хорошо, мам. Иди, конечно, - я с детства знала, что работа должна быть на первом месте, за что всегда платилась обиженными высказываниями своего бывшего парня, когда выходила работать в дополнительную смену и не могла потешить его самолюбие. Нет, не хочу об этом думать. На утреннем обходе врач поинтересовался, была ли у меня какая-нибудь стрессовая ситуация за последние несколько месяцев, и я, помедлив, выложила ему всё подчистую. На что он сообщил, что это напрямую повлияло на мою болезнь, и болеть я буду ещё несколько лет, принимать лекарства и ставить уколы. Я согласилась со всем, что мне говорил этот понимающий и добрый человек, но попросила не говорить этого моим родителям и особенно подруге в кожаной куртке, так как знала, что та взбесится и поедет в трущобы с металлической трубой наперевес и непременно наломает там дров. Врач понимающе кивнул головой и сдержал своё обещание.
«Боже, дай этому человеку здоровья и долгих лет жизни!».
- Маша, можно попросить тебя? – мать повернулась к пожирающей апельсин подруге.
Просите, - с набитым ртом сказала она.
- Посиди с Ларой, пожалуйста. Хотя бы до того, как приедет отец. Мне, правда, жаль…
- Без проблем, - Маруся облизала пальцы, и я опять отвела взгляд в сторону. – Мне всё равно делать нечего.
- Спасибо, дорогая, - мать облегчённо вздохнула и, поправив халат на плечах, пошла к выходу. – Как Ларочка выпишется, приходи к нам на вечеринку. С меня пицца и апельсины!
- Ловлю вас на слове! – крикнула ей вслед подруга и подняла вверх кулак с зажатой в нём апельсиновой кожурой.
Мама рассеянно кивнула и вышла из палаты, неслышно закрыв за собой белую дверь. Я была уверена на сто процентов, что её мысли тут же переключились с меня на предстоящую встречу с арендатором.
- Эй, дефективная, - окликнула меня Маруся, выбрасывая кожуру от апельсинов в мусорное ведро. – Кинь в меня ещё одной апельсинкой!
Мы медленно ехали по коттеджному посёлку, где я жила с самого рождения. Я вдыхала морозный утренний воздух через приоткрытое окно и обеими руками держалась за ремень безопасности. Из магнитолы лилась мелодичная группы Queen, Маруся уверенно крутила руль, держа в зубах свой неизменный тонкий «Парламент». Я провожала взглядом каждый выросший за короткое время дом, удивляясь, как быстро разрастался наш посёлок.
- Шильковская, - быстро сказала подруга и, вытащив левой рукой изо рта сигарету, выпустила облако дыма в приоткрытое окно. – Я рекомендую тебе посмотреть в пол, иначе ты рискуешь заработать ещё один удар.
- Что? – не поняла я, но бросив взгляд на посёлочную дорогу, сразу догнала, в чём дело.
На дороге стоял Самый Лучший В Мире Человек. В шапке, натянутой до бровей, в пуховике трёхлетней давности, с сумкой через плечо, в своей неизменной глупой позе – развернув ступни носками в разные стороны и странным образом вывернув колени.
«Тупица».
Он замахал руками и что-то прокричал, и, судя по всему, отчаянно просил нас остановиться.
- Б…ть, - процедила Маруся и в сердцах выбросила окурок в окно, намереваясь дать по газам и увезти меня подальше отсюда.
- Останови, пожалуйста, - попросила я и положила руку в полосатой перчатке на дрожащую от негодования смуглую ладонь. – Всё в порядке.
Маруся с сомнением и каким-то разочарованием посмотрела на меня и нехотя припарковалась у обочины. Я отстегнула ремень безопасности и вышла из машины, негромко хлопнув дверцей. Он стоял на дороге и смотрел на меня. В машине нервно затягивалась нового сигаретой моя любимая подруга. Подруга ли?.. Любимая?
- Что тебе нужно? – наконец спросила я и с ужасом представила, как этот отморозок ломится ко мне домой. Маруся, ты меня спасла, в который раз спасла…
- Ларочка, давай начнём всё сначала. Прости…
Какой противный голос. Заткнись и вали уже отсюда. Исчезни!
- Нет, - я поразилась равнодушию в своём голосе. – Уже поздно.
- Пожалуйста! – в его голосе сквозила мольба и знакомое мне раздражение, когда он не получал то, что хотел. А хотел он многого.
Три года прошло. Ты совсем тупой?! В моих висках и затылке стучала кровь, окрашивая снег вокруг меня в красный цвет.
- Нет, - повторила я. – И ещё раз нет.
- Я слышал, что ты тяжело болела после нашего…эээ...разговора. Извини меня.
Да я за это время могла уже три раза умереть и воскреснуть, придурок! Откуда ты вообще узнал, что я болела?
- Нет, - сказала я и открыла дверцу машины. – У меня уже есть человек, который сделал для меня больше, чем ты. Он хотя бы не считает меня тупицей. Давай ты сделаешь так, чтобы я больше тебя не видела, ok?
Ну и рожа. Вот и стой на дороге и жалей себя, пока не влезет. Я уселась на пассажирское сидение и пристегнулась ремнём. Маруся смотрела на дорогу, сигарета дрожала в смуглых пальцах. Машина мерно тарахтела, стоя на одном месте.
- Когда ты успела с кем-то познакомиться?
Я улыбнулась и почувствовала, как боль из затылка утекает через приоткрытое окно и будто бы впитывается в снег на дороге. Я покрутила шеей. Чудеса! Я…я выздоровела?! Голова не болит, она лёгкая! Я сняла перчатку и положила ладонь на грубую руку, которая вцепилась в руль до побеления в костяшках пальцев. Этот человек умный, весёлый, хорошо водит машину и умеет драться, с ним никогда не скучно, он всегда придёт на помощь, хотя после этого как обычно над тобой пошутит. Так что ничего страшного, что он иногда тупит. Я подожду, и просто буду наблюдать. Маруся недоверчиво и с подозрением посмотрела на меня. Постепенно её лицо посветлело, и морщинка между бровями исчезла. Всё стало на свои места.
- Ты что, серьёзно?
- Дефективная ты, а не я, - рассмеялась я, удивляясь, что от смеха голова не раскалывается, а наоборот, приятно кружится. – Кто мне обещал свежий воздух в зимнем лесу?!
- Сейчас всё будет! – хрипло вскричала подруга и тыльной стороной ладони провела по моей раскрасневшейся от мороза щеке. – Тебе – всё, что угодно, - чуть тише сказала она и, надавив на педаль газа, сорвалась с места, подняв тучу снежной пыли и оставив позади только тлеющий окурок сигареты и одиноко стоящую фигуру Самого Ненужного В Мире Человека.
19 октября 2013 год.
- КОНЕЦ -
Серьёзная и непривычно молчаливая подруга в небрежно накинутом на плечи белом халате бросила пакет на стул у двери. Оттуда высунулась связка бананов в полиэтиленовом мешке и коробка ананасового сока. Не говоря ни слова и печатая шаг, Маруся подошла ближе. Я как раз сидела на кровати, выпростав поверх одеяла худые бледные руки. Виновато улыбнувшись, я посмотрела в нахмуренное лицо подруги и произнесла:
- Ну, привет!
Она подошла ближе, упала возле кровати на колени и обхватила меня за талию вместе с руками, крепко прижав к себе и спрятав своё лицо за моим тощим плечом. Халат белым облаком взметнулся за её спиной и упал на пол. Я почувствовала запах сигарет, более сильный, чем прежде, аромат духов и куртки из натуральной кожи. А ещё я почувствовала боль в затылке и в рёбрах, так как эта перекаченная в тренажёрном зале девка совсем не умела рассчитывать свои силы. Я буквально не могла и пальцем пошевелить.
- Эй, - выдавила я из себя. – Мне больно.
Подруга резко подняла голову и, крепко схватив пальцами мой подбородок, впилась грубым поцелуем в мои бледные и потрескавшиеся губы.
«Что она творит?!».
Я с трудом освободила правую руку и упёрлась Марусе в плечо, пытаясь оттолкнуть её от себя.
- Ммм… - промычала я что-то нечленораздельное и почувствовала её язык у себя во рту.
«Бля, Шпак, ты что делаешь?!!».
Вскоре она отпустила меня и ловко увернулась от удара моей слабой руки. Схватив меня за локти, Маруся прижала моё туловище к высоко стоящим подушкам на больничной койке.
- Отпусти меня, - прошипела я, безуспешно пытаясь вырваться и чувствуя, как краска заливает моё бледное лицо. – Совсем охренела?!
Подруга низко наклонила голову и разразилась громким смехом. Я мысленно вновь поблагодарила маму за отдельную палату. Хохоча, как сумасшедшая, она подняла голову, и я увидела то, что шокировало меня больше, чем совсем не дружеский поцелуй – слёзы. Бесцветные капли, текущие из миндалевидных, никогда не знающих косметики глаз, лишили меня дара речи, и я перестала вырываться. Рыдая и смеясь одновременно, Маруся потрясла моё обездвиженное слабое тело и завопила:
- Жива, сучка! Живая!!
- Не ори! – опять зашипела я и вновь попыталась вырваться. Локти мои затекли от её цепких пальцев. – Отпусти меня, наконец!!
Подруга послушно отпустила меня и предусмотрительно отбежала к окну, ловко увернувшись от пролетевших в её сторону подушек в белых больничных наволочках с синими штампами. Когда кидать стало нечего, я попыталась встать, чтобы врезать ей, но со стоном упала на кровать, задохнувшись от боли в затылочной части. В глазах потемнело, я чувствовала только вкус сигарет во рту, запах резких духов и всеобъемлющую боль, будто липкой паутиной охватившую всё моё тело. Не открывая глаз, я почувствовала, как сильные руки приподняли меня и сунули по голову подушку. Потом заботливо укрыли одеялом.
- Лежи уже, дефективная, - прозвучал хрипловатый голос у меня над головой. – Я слышала, что после инсульта люди дебилами становятся, вот и решила проверить.
- Не оправдывайся, - прошептала я и, по-прежнему не открывая глаз, облизнула припухшие губы. – И не инсульт у меня, а просто небольшой разрыв сосуда в головном мозге. Не преувеличивай.
Хлопнула дверь палаты, и я машинально открыла глаза. Мать, в синем деловом костюме и в накинутом на плечи белом халате, держала в обеих руках два пакета из супермаркета. Я густо покраснела и нырнула под одеяло, оставив снаружи только взъерошенную макушку.
- Здрасьте, - сказала Маруся.
- Привет, Маша, - ответила мама и зашуршала пакетами прямо над моим ухом. – Ларочка, как твоё самочувствие?
Она чмокнула меня в макушку. Я вылезла из-под одеяла и, стараясь не встречаться взглядом с сидящей на стуле подругой, повернула голову к матери:
- Привет, мам. Всё нормально, только голова болит.
Мать кивнула и, вытащив из пакета полиэтиленовый мешок с апельсинами, один из них бросила Марусе; та его поймала на лету и движением одного пальца вспорола его твёрдую кожуру. Палату заполнил яркий цитрусовый аромат.
- Спасибо, тёть Марин.
- Кушай на здоровье, - ответила мама и стала выгружать из пакетов угощение.
- Мам, я же не люблю апельсины, - сказала я и с ужасом смотрела, как родительница с невозмутимым видом выгружает на тумбочку кучу еды. – Боже, зачем мне столько всего?!
- А Маша любит, - отрезала мать. – Не думай только о себе, деточка.
- Вот, вот, - поддакнула подруга и, насмешливо посмотрев на меня, затолкала в рот очередную дольку апельсина.
- Отец звонил? - спросила мама.
- Да, истерику закатил, - неохотно ответила я и уставилась на переплетения синих вен на своих тонких руках. – Он сегодня вечером приедет. С Никой.
- Понятно, - мать мельком глянула на часы и виновато посмотрела на меня. – Милая, у меня сейчас встреча с арендатором, так что я побежала. Я уже была у твоего лечащего врача, он сказал, что ты идёшь на поправку.
- Хорошо, мам. Иди, конечно, - я с детства знала, что работа должна быть на первом месте, за что всегда платилась обиженными высказываниями своего бывшего парня, когда выходила работать в дополнительную смену и не могла потешить его самолюбие. Нет, не хочу об этом думать. На утреннем обходе врач поинтересовался, была ли у меня какая-нибудь стрессовая ситуация за последние несколько месяцев, и я, помедлив, выложила ему всё подчистую. На что он сообщил, что это напрямую повлияло на мою болезнь, и болеть я буду ещё несколько лет, принимать лекарства и ставить уколы. Я согласилась со всем, что мне говорил этот понимающий и добрый человек, но попросила не говорить этого моим родителям и особенно подруге в кожаной куртке, так как знала, что та взбесится и поедет в трущобы с металлической трубой наперевес и непременно наломает там дров. Врач понимающе кивнул головой и сдержал своё обещание.
«Боже, дай этому человеку здоровья и долгих лет жизни!».
- Маша, можно попросить тебя? – мать повернулась к пожирающей апельсин подруге.
Просите, - с набитым ртом сказала она.
- Посиди с Ларой, пожалуйста. Хотя бы до того, как приедет отец. Мне, правда, жаль…
- Без проблем, - Маруся облизала пальцы, и я опять отвела взгляд в сторону. – Мне всё равно делать нечего.
- Спасибо, дорогая, - мать облегчённо вздохнула и, поправив халат на плечах, пошла к выходу. – Как Ларочка выпишется, приходи к нам на вечеринку. С меня пицца и апельсины!
- Ловлю вас на слове! – крикнула ей вслед подруга и подняла вверх кулак с зажатой в нём апельсиновой кожурой.
Мама рассеянно кивнула и вышла из палаты, неслышно закрыв за собой белую дверь. Я была уверена на сто процентов, что её мысли тут же переключились с меня на предстоящую встречу с арендатором.
- Эй, дефективная, - окликнула меня Маруся, выбрасывая кожуру от апельсинов в мусорное ведро. – Кинь в меня ещё одной апельсинкой!
Глава 9
Мы медленно ехали по коттеджному посёлку, где я жила с самого рождения. Я вдыхала морозный утренний воздух через приоткрытое окно и обеими руками держалась за ремень безопасности. Из магнитолы лилась мелодичная группы Queen, Маруся уверенно крутила руль, держа в зубах свой неизменный тонкий «Парламент». Я провожала взглядом каждый выросший за короткое время дом, удивляясь, как быстро разрастался наш посёлок.
- Шильковская, - быстро сказала подруга и, вытащив левой рукой изо рта сигарету, выпустила облако дыма в приоткрытое окно. – Я рекомендую тебе посмотреть в пол, иначе ты рискуешь заработать ещё один удар.
- Что? – не поняла я, но бросив взгляд на посёлочную дорогу, сразу догнала, в чём дело.
На дороге стоял Самый Лучший В Мире Человек. В шапке, натянутой до бровей, в пуховике трёхлетней давности, с сумкой через плечо, в своей неизменной глупой позе – развернув ступни носками в разные стороны и странным образом вывернув колени.
«Тупица».
Он замахал руками и что-то прокричал, и, судя по всему, отчаянно просил нас остановиться.
- Б…ть, - процедила Маруся и в сердцах выбросила окурок в окно, намереваясь дать по газам и увезти меня подальше отсюда.
- Останови, пожалуйста, - попросила я и положила руку в полосатой перчатке на дрожащую от негодования смуглую ладонь. – Всё в порядке.
Маруся с сомнением и каким-то разочарованием посмотрела на меня и нехотя припарковалась у обочины. Я отстегнула ремень безопасности и вышла из машины, негромко хлопнув дверцей. Он стоял на дороге и смотрел на меня. В машине нервно затягивалась нового сигаретой моя любимая подруга. Подруга ли?.. Любимая?
- Что тебе нужно? – наконец спросила я и с ужасом представила, как этот отморозок ломится ко мне домой. Маруся, ты меня спасла, в который раз спасла…
- Ларочка, давай начнём всё сначала. Прости…
Какой противный голос. Заткнись и вали уже отсюда. Исчезни!
- Нет, - я поразилась равнодушию в своём голосе. – Уже поздно.
- Пожалуйста! – в его голосе сквозила мольба и знакомое мне раздражение, когда он не получал то, что хотел. А хотел он многого.
Три года прошло. Ты совсем тупой?! В моих висках и затылке стучала кровь, окрашивая снег вокруг меня в красный цвет.
- Нет, - повторила я. – И ещё раз нет.
- Я слышал, что ты тяжело болела после нашего…эээ...разговора. Извини меня.
Да я за это время могла уже три раза умереть и воскреснуть, придурок! Откуда ты вообще узнал, что я болела?
- Нет, - сказала я и открыла дверцу машины. – У меня уже есть человек, который сделал для меня больше, чем ты. Он хотя бы не считает меня тупицей. Давай ты сделаешь так, чтобы я больше тебя не видела, ok?
Ну и рожа. Вот и стой на дороге и жалей себя, пока не влезет. Я уселась на пассажирское сидение и пристегнулась ремнём. Маруся смотрела на дорогу, сигарета дрожала в смуглых пальцах. Машина мерно тарахтела, стоя на одном месте.
- Когда ты успела с кем-то познакомиться?
Я улыбнулась и почувствовала, как боль из затылка утекает через приоткрытое окно и будто бы впитывается в снег на дороге. Я покрутила шеей. Чудеса! Я…я выздоровела?! Голова не болит, она лёгкая! Я сняла перчатку и положила ладонь на грубую руку, которая вцепилась в руль до побеления в костяшках пальцев. Этот человек умный, весёлый, хорошо водит машину и умеет драться, с ним никогда не скучно, он всегда придёт на помощь, хотя после этого как обычно над тобой пошутит. Так что ничего страшного, что он иногда тупит. Я подожду, и просто буду наблюдать. Маруся недоверчиво и с подозрением посмотрела на меня. Постепенно её лицо посветлело, и морщинка между бровями исчезла. Всё стало на свои места.
- Ты что, серьёзно?
- Дефективная ты, а не я, - рассмеялась я, удивляясь, что от смеха голова не раскалывается, а наоборот, приятно кружится. – Кто мне обещал свежий воздух в зимнем лесу?!
- Сейчас всё будет! – хрипло вскричала подруга и тыльной стороной ладони провела по моей раскрасневшейся от мороза щеке. – Тебе – всё, что угодно, - чуть тише сказала она и, надавив на педаль газа, сорвалась с места, подняв тучу снежной пыли и оставив позади только тлеющий окурок сигареты и одиноко стоящую фигуру Самого Ненужного В Мире Человека.
19 октября 2013 год.
- КОНЕЦ -
