Пролог
Вот она чёрная неблагодарность! Долбанные дети! Хоть бы один из этих четверых засранцев поздравил меня с днём рождения! Двадцать восемь лет, блин, а впервые за эти годы, я чувствую себя дряхлой старухой, никому не нужной, сбагренной в какой-то дом престарелых, и успешно забытой всеми близкими!
Вы спросите, где были мои мозги, когда я решила обзавестись четырьмя отпрысками? Как такое возможно? Легко! Достаточно было родиться мной! И, да, я никого не рожала - я "счастливый" ребёнок из многодетной семьи! У меня три сестры: малышка Клара, которая готовится стать молодой инста-мамочкой, на восемнадцатом году жизни; двадцатилетняя Инга, которая умотала в Мадрид с любовью всей своей жизни, забив на учёбу в Стенфорде; двадцатидвухлетняя Светлана, которая обзавелась к своим годам двумя детьми и мужем алкоголиком, проживающая на данный момент в селе с семьёй мужа, у которой, кстати, такие же способности питаться святым духом, но бабло на самогон и водку всегда почему-то находится!
Вы никогда не задумывались откуда у алкоголиков деньги на выпивку? Меня этот факт поражает. Они всегда пьют! Всегда! Кризис в стране — пьют! Нет работы — пьют! Есть работа, но малооплачиваемая — всё равно пьют! Семьи, дети, обязательства — плевать, пьют. Эти бомжеватого вида "миллионеры" мне всю жизнь под откос пустили!
Один Тёма, любимый брат, близнец младшенькой Клары, усердно продолжает обучение в Суворовском и не спешит гробить свою жизнь! А девки же в нашей семье.... Как бы так выразиться покультурнее... Гениальностью и приличием не блещут!
Вы не подумайте, правда, я не чмырю свою семью, в частности сестёр. Ибо я такая же! Да, даже хуже! Но мне хватило в свои пятнадцать лет четверых спиногрызов, вечных проблем, покойной матери алкоголички, чтобы к своим годам не бросаться в материнство, замужество, алко-компании!
Я прекрасно понимаю, что это сугубо мои проблемы и проецировать свои жизненные позиции и свои взгляды на сестёр глупо и неуместно. Они не обязаны жить так, как мне хочется, так, как вижу я правильным! Но хочется же для этих засранок лучшего! Не прозябать в глубинке с алкашами, не возиться с детскими какашками в едва восемнадцать, и не жить в чужой стране с альфа-самцом, который попросту кобель обыкновенный!
Помогаю им, конечно. А как иначе, это уже вошло в привычку…
Когда мне исполнилось пятнадцать матери не стало. И как бы это не было странно, ведь на меня свалились четверо детей, но я вздохнула с облегчением. Нет, вы не подумайте, в моей жизни были времена, когда дом полная чаша, достаток, любящий отец, хоть он и был моим отчимом, я ни разу не чувствовала себя чем-то обделённой на фоне других детей. У нас был огромный дом в Подмосковье, все наши "хотелки" исполнялись, покупались, мы ходили в элитную школу, посещали желанные кружки и занятия. Гармония... Но длилось так недолго... Мне было примерно десять, когда отец впервые заговорил со мной о том, что в эти зимние каникулы мы с семьёй не полетим кататься на лыжах. Дальше становилось только хуже... У отца была огромная строительная компания, они регулярно выигрывали тендеры на строительство многих объектов не только по России, но и во многих странах. И что-то пошло не так... Однажды я застала его с открытой бутылкой виски. Он изрядно пьяным голосом, заметив меня, излил мне свою душу, но в силу своего возраста я мало что понимала, но одно уяснила точно. Марк Зальцман — сделал целью всей своей жизни, лишить моего отца бизнеса. Тогда я смотрела на обложку какого-то журнала, с броским заголовком "Мульти-миллиардер посетил Россию... " Там было что-то ещё... Но я смотрела только на смуглого иностранца, в деловом костюме и заискивающей улыбкой на губах, не понимая, почему этот, с виду приятный, мужчина решил отобрать всё у моего папочки. И ведь ему удалось отобрать всё!
И даже больше.
С потерей компании мы потеряли отца. Сначала он пытался держаться... Пил, ругался... Нет, он не умер-он пропал. Пропал без вести. Вышел из дома одним дождливым утром и не вернулся больше. Мать тогда ещё не начала спиваться, но уже прикладывалась к бутылке с крепким спиртным, обивала пороги, на тот момент ещё милиции, нанимала частных сыщиков и так далее. Словом, не опускала руки... Хватило её на полгода...
Дом мы вскоре продали, перебрались в Химки в унылую трёшку, которую мать купила на вырученные деньги от продажи дома. И это была единственная трата — всю остальную часть денег она пропила. Малые в яслях, в детсаде, школе, кое-как переживали пьянство матери, потому что, приходя домой, дома творился самый настоящий притон. Вечные собутыльники, горы бутылок и грязи, ругани и прочего. Мне двеннадцатилетней девочке приходилось разгонять и выталкивать из квартиры весь этот сброд. После их ухода у нас постоянно что-то да пропадало: украшения, посуда, техника и т.д. Мать всё чаще начала уходить с ними. Видимо, остатками мозга ещё понимала, что детям не стоит наблюдать подобное. Мне было тяжело, и дело в не детях, даже не в младшеньких, которым едва исполнилось по два годика, мне нужна была мама. Новая школа, новое место жительство, совсем одна без привычных друзей и подруг, без папы, семейных ужинов, путешествий, походов в театры, музеи и рестораны. Но тогда я её ещё не ненавидела.
Возненавидела я её в свои четырнадцать.
Красила волосы в чёрный, начинала курить сигареты и выпивать слабоалкогольную выпивку, или пиво, в компании ребят гораздо постарше. Да, подростковый бунт меня не обошёл... И это было моим единственным развлечением. Глубокой ночью, потому что весь день я занята: собрать детей в детсад и школу, приготовить что-то поесть, забрать детей, загрузить стиралку, заставить всех делать уроки, сделать самой, попытаться привести квартиру в немного божеский вид, приготовить ужин, уложить мелких спать, и всё в таком духе. Я частенько выходила ночью во двор и плакала, чтобы никто не видел. Именно так и познакомилась с ребятами, с соседнего двора. У них не было моих проблем, да и я о них не рассказывала никому, мне было стыдно. У них была другая жизнь, клубы, дискотеки, проблемы в отношениях. Мне было интересно слушать о жизни, которую я больше не могла себе позволить. Они же и покупали пиво, или слабоалкоголку, у них я стреляла сигареты. Я не могла себе позволить это купить, поэтому была "халявщицей".
И в одну из таких ночных вылазок, я вернулась домой и застала мать на кухне с бутылкой водки. Она не появлялась дома до этого двое суток. Мы поссорились, разбудили детей своими криками. На этот раз всё было иначе — плохая была я. Что таскаюсь, что у меня одни гулянки на уме, что не приготовила ужин, хотя я приготовила, и всегда оставляла матери, вдруг та придёт домой. Но именно в тот день малые попросили добавки, и я разделила порцию матери им поровну. Я была обычным подростком, и я не стала молчать, меня не останавливали даже проснувшись дети и плачущие Клара с Артёмом. Я высказала ей всё, выхватила водку и разбила её об раковину вдребезги, за что тут же получила оплеуху от матери. Впервые в жизни она подняла на меня руку. Вообще, кто-то впервые меня ударил. И я выгнала её. Выволокла из квартиры в подъезд и закрыла двери, став врагом для Инги и Светки, которые всё это время кричали мамочка и пытались даже меня побить, чтобы я ее не трогала. Я её не била, ни разу не ударила! Но плохая стала я. К моему удивлению, близнецы меня только поддержали. Обняв меня своими маленькими ручками, прошептали, что очень испугались за меня, что думали, мама меня убьёт. И откуда только у трёхлеток с небольшим были такие мысли...
И началась другая жизнь. Старшие со мной не разговаривали, только требовали денег в школу, тыкали пальцами в грязное бельё, морщили носы от моей готовки. Словом, устроили мне бойкот... А деньги у меня тогда не водились, от слова совсем. Пособия, которые приходили матери она успешно пропивала, и если удавалось отобрать хоть половину уже было чудо. А на неё только раз холодильник затарить, да "мыльно-рыльное" купить. Чего я только не делала: и подъезды ранним утром мыла, и собак вечером выгуливала, и пыталась объявления ещё расклеивать. Этих копеек ни на что не хватало, а дети росли. Детям нужна одежда, так как "я бы монала", как же они быстро вырастают из старой. Детям нужны фрукты, овощи, они богаты витаминами, а оттого меньше болеют. А болеть дорого! Я и это прошла, благо моё самолечение не привело к трагичным последствиям, и все дети выросли целыми и здоровыми. И выход нашёлся. Нет, я не нашла работу и не бросила школу. Я нашла пьяную мать в соседнем районе, отмыла её, приодела в нормальную одежду, ибо та, в которой она была, даже на половую тряпку, которой я мыла подъезды не годилась. Отвела в банк и собес. Мы переоформили все выплаты на карту, тогда это только начинало набирать обороты, и взяли кредит. Да, такое себе решение — ярмо на шею и растущие проценты. Но у меня дети сидели дома голодные и раздетые. На улице зима, а у младших вся зимняя одежда ни туда ни сюда - там рукава уже по локоть, там штанины по колено! Как в таком виде на улицу, или в садик? Прямая дорога в детдом!
Деньги мы поделили. Как сейчас помню двадцать тысяч рублей - огромная сумма просто. Десять мне, десять матери. Карту я забрала, пообещав матери ежемесячно выделять половину. Мы съели по дороге домой из банка по чебуреку, она выглядела нормальной, почти такой, как до ухода отца и началу её алкоголизма... Но домой она не пошла. Зачем? У неё же появились деньги! Она пошла поить на них своих собутыльников, а не со мной по секонд-хендам за вещами малым! Я жалела порой и её, и себя. Жалела, что выставила её за дверь. Я не отбирала у неё ключи — она могла прийти домой в любое время, но её не было. Тогда я жалела об этом, но напрасно... Инга воротила нос от купленной мною одежды, а Света за ней повторяла, хотя это она была старше и уместнее бы было, чтобы Инга брала пример со Светки, а не наоборот. Наслушалась я тогда за два года столько гадостей...
Но даже это меня не сломало...
У меня был полный дом детей, они постоянно что-то разбрасывали, что-то теряли, что-то перекладывали, устраивали погром. Поэтому то, что у меня в квартире начали пропадать вещи я заметила не сразу. Однажды я не нашла на вешалке свою дублёнку. Мы перезимовали, всё было нормально. Весна пришла рано и я, достав более лёгкую курточку, не нашла своей дублёнки на вешалке, чтобы убрать её в шкаф до следующей зимы. Дублёнка, к слову, мне досталась бесплатно, от женщины из соседнего двора, у которой в доме я мыла подъезд. Может жалко меня стало, а может и вправду не нужна была одежда, но однажды утром она сгрузила мне в подъезд три огромных пакета с вещами, со словами: "На тряпки пустишь. Моя всё равно уже год, как заграницей, носить некому".
Чего там только не было, и та самая дублёнка, целёхонькая. До сих пор вспоминаю доброту постороннего человека - замечательная женщина. Но мелкие утащили меня смотреть мультики, и я отложила поиски своей верхней одежды на завтра. Как оказалось, зря. На следующий день мы пришли домой со школы, а телевизора не было. Только тогда я поняла, как же я ошибалась, жалея мать, не забирая у неё ключи. Телевизор, моя дублёнка, детские ходунки и коляски, сваленные за ненадобностью на балконе, часы отца, его костюмы - это только малая часть того, что она вынесла со своими дружками.
Я просто сменила замки. Я была разбита и раздавлена, даже не стала пытаться искать мать, пытаться вернуть вынесенные из дома вещи, украденное у собственных детей. Я вычеркнула её из своей жизни! Как мне тогда казалось, навсегда, но нет, не навсегда. Пришла беда, откуда не ждали. Вернее, как не ждали, я боялась этого, как огня, и это рано или поздно должно было произойти, дети не должны жить без родителей, сами по себе. К нам нагрянули органы опеки. По какому-то счастливому стечению обстоятельств, у меня было чисто и убрано, я накануне, как чувствовала, драила всю квартиру с мелкими, пока старшие гуляли во дворе. Телевизора-то не стало - вот им и было весело мне помогать по дому, ходя за мной хвостиком из комнаты в комнату. Врала я тогда безбожно, Голливуд плакал, пожалуй, по мне в три ручья. Мама - на работе, папа - без вести пропавший, никто не пьёт и не курит, и, вообще, мы образцовая семья, хоть и без отца. Походили они, посмотрели по комнатам, поговорили со мной за чашкой чая, рассматривали детей и, не сочтя нас неблагополучными, удалились восвояси. Ну а как иначе? Дети сытые, здоровые, опрятные, дома порядок. Отсутствие телевизора их насторожило, но я опять, вернувшись к актёрскому мастерству, заверила их, что он в ремонте, и на следующий неделе только его можно будет забрать. Уйти-то они ушли, а вот оставили мне одну огромную проблему - им требовалась беседа и подпись матери.
С того момента я начала искать мать и учить врать детей...
Мать нашлась спустя трое суток. Её собутыльник показал, где она живёт с "мужем". Нет, она не вышла замуж и не завела новую семью - она жила у своего любовника в алкопритоне. Не квартира, а помойка. Я даже в говно человеческое вступила, волоча пьяную вдрызг мать из этого гадюшника. И всё случилось по отработанной схеме - бульон, ванна, нормальная одежда. Два дня она провела дома. Сутки умирала от похмелья и посылала детей, которые к ней искренне тянулись. И сутки более или менее адекватной. Опека получила родителя, подпись и легенду о работе на рынке и помощь старшей - меня то есть. Стоило мне это всех моих накоплений. Да, бесплатно идти она никуда не хотела, и не пошла бы. А я уже жизни своей не представляла без детей, брата и сестёр. В тот день мы ещё чудом успели в паспортный. И написали заявление на получение моего паспорта. Разошлись мы молча, не сказав ни слова друг другу. Я забрала у неё паспорт её же, такой и был уговор, если она его потеряет... Я не вывезла бы просто сама по себе ... Поэтому паспорт всегда оставался дома. Отдав деньги, я ушла. В тот раз я навсегда попрощалась с матерью!
Так и жили...
Итак, мне шестнадцать, мелким по пять лет, две, относительно взрослые, кобылы девяти и десяти лет выживали как могли. Светку с Ингой попустило к тому времени, больше они носы не задирали и с благодарностью принимали мои покупки и заботу. Кларка с Артёмом, вообще, стали называть меня мамой, еле отучила. Не дело это. Что люди подумают и скажут? С опекой вновь встречаться не хотелось вообще! Я ждала окончания школы, как чуда! Ведь у меня будет весь день, целый день! Мне не нужно будет сидеть на уроках, я смогу выйти на работу, на целый день, подогнав график под малых, чтобы успевать и провожать их, и встречать, забирать.
И вот, школа позади, ненужный мне выпускной, отличный аттестат, амбиций куча, как и надежд. Но реальность была такова, что никто не горел желанием брать на работу шестнадцатилетнего подростка! Непостоянная, маленькая, ветер ещё в голове, загуляешь, несерьёзная - это только малая часть отказов в трудоустройстве, которые я постоянно слышала. На мне четверо детей, а меня шпыняли, как младенца, намекая и указывая на несерьёзность и безответственность.
И жизнь моя "наладилась", когда я целых два с половиной часа проторчала в местном клубе.
