Глава 1
— Да пропусти ты, обезьяна в костюме! — белокурый вихрь в очередной раз атаковал охранника с ярко выраженной восточной внешностью. — Я всё равно туда попаду! — ворота особняка, у которого два месяца назад не было никакой охраны и в помине, никак не удавалось взять штурмом.
Девушка взвыла в голос от своего бессилия и натурально зарычала.
Внезапно ворота пришли в движение, и в образовавшемся проёме показалась большая чёрная машина.
Это был Машин шанс.
Девушка тут же сорвалась с места, юркнула под локоть охраннику и бросилась вперёд, особо не разбирая дороги. Пусть ту ночь она помнит, будем честны, плохо, но она точно запомнила машину Вани. Такие не забываются. Машины, в смысле, а не самовлюблённые мажоры. И она точно стояла у особняка, сигнализируя о том, что её владелец находился дома.
— Эй? — позади что-то щёлкнуло. Кто-то даже её окрикнул. — Чокнутая?
Во-о-от! Этот павлин и тогда её так назвал — чокнутая.
Маша резко остановилась, развернулась, увидела стоящего у распахнутых дверей авто загорелого блондина в белой майке, джинсах и солнцезащитных очках и провела скудный сравнительный анализ. Вроде… вроде он. Отец её будущего ребёнка.
Какой позор.
Девушка вобрала побольше кислорода в лёгкие и пошла спокойным шагом к самой большой ошибке в своей жизни. За ней наблюдала обезьяна в костюме, в честном бою с которой так и не удалось одержать победу. Просто наблюдала. Ничего не делала.
— Чё за приколы? — хмыкнул Иван, покосившись вглубь салона автомобиля.
Маша не стала следить за его взглядом и, сложив руки на груди, кивнула:
— Ну, здрасьте!
— Привет… — Ваня замялся. Нервно поднял очки вверх, растрепав светлые, довольно длинные спереди волосы, и затупил.
Внезапно до Маши дошло, что он завис не потому, что тормоз. В скупом «привет» сквозило вопросительной интонацией. Этот павлин тупо забыл, как её зовут.
Зашибись ситуация. Стоит она перед ним… вся такая от него беременная, а он… весь такой кретин!
— Маша! — рявкнула девушка. — Мать твоего будущего ребёнка!
— Пранкуешь? Костян идею подкинул? — парень ухмыльнулся, но ладони предательски вспотели.
Ту ночь он вспоминал неоднократно за это время. И в отличие от некоторых, прекрасно её помнил, потому что, опять же, в отличие от некоторых, не нажирался палёного коньяка до синих соплей. И оплошность за ним имелась.
— Ты давай говори нормально, по-русски. Выключай этого недоразвитого. — в приказном тоне потребовала девушка. — Я беременна. Поздравляю, ты скоро станешь отцом. — сказала, будто скороговорку выпалила.
— Ванюш? — из приоткрытых дверей показалось бледное женское лицо. Женщину чуть сердечный приступ не хватил. Какая-то оборванка, в дырявых джинсах, растянутой кофте и с облезлой сумкой говорила её сыну поистине страшные вещи. Страшные и смешные.
Сын Людмилы Николаевны никогда бы на такую не польстился. Где он, а где она?
— Ма, всё хорошо. — Иван нервно махнул рукой, схватил Машу за локоть и поволок в сторону ворот, шепча: — Ты не чокнутая, ты просто идиотка, если думаешь, что я в эту херню поверю. Мне двадцать три года. С хера ли ты решила, что отец я? Мало ли кто тебя и где драл!
Глаза Маши вспыхнули праведным гневом. Она только замахнулась, чтобы влепить мажору, если не пощёчину, то хотя бы подзатыльник, как позади властный и возрастной голос громко потребовал:
— А ну-ка стоять! Назад! Назад, я сказал!
Ваня вздрогнул.
Всё, ему конец. Дед услышал, что несла эта чокнутая. Теперь он с него не слезет. У Сергея Владимировича и так последний год сдвиг по фазе наметился, касаемо правнуков. Старику просто до потери пульса упёрлось правнука на руках подержать перед тем, как отчалить в мир иной. Хотя всё ближайшее окружение Стрелецких считало, что Сергей Владимирович переживёт ещё очень и очень многих.
— Дед, не лезь! — Ваня попытался возразить, чудом избежав оплеухи от Маши, когда обернулся. — Ты чё творишь? — зашипел уже ей.
— Ты кому дерзишь, щенок?! — дед гаркнул так, что даже Маша руки по швам вытянула. Даже ту, что Иван держал. Вырвалась за долю секунды.
— Папа, ну что вы…? — женщина выбежала из машины и засуетилась вокруг старика. — Вы не поняли? Это же розыгрыш. Друзья Ванюши его просто разыграли. — Людмила Николаевна причитала нарочито громко, уповая, что её услышат и к её причитаниям прислушаются. — Вы, кажется, побледнели. А вам нельзя! — она так и не сказала, чего нельзя было её свёкру. — Давление поднимется. Шутки такие у молодёжи. Глупые.
Машка, которой прекрасно было слышно всё, о чём говорила эта женщина, с готовностью прокричала:
— Никакие это на хрен не шутки! От таких шуток… в зубах бывают промежутки! Кто таким шутит? Вы в своём уме? Что вы несёте?!
— Заткнись, дура, заткнись. — зашипел Ваня. Он попытался вновь схватить девушку за руку, но та ловко отскочила в сторону, показала ему язык и горделиво расправила плечи. — Чокнутая!
— Сюда идите! — приказал старик. — Немедленно!
Пока Ванька стремался и тормозил, Машка уже смело шагала на встречу к явно имеющему власть над мажором мужчине.
Серые, проницательные глаза встретились с серыми, широко распахнутыми. Сергей Владимирович изучал девушку от поцарапанных носков кед до белобрысой копны растрёпанных волос. Ладная фигурка, худенькая, стройная, невысокая совсем, с курносым носом, серыми глазами, в которых плескалась решительность. Что-то в этой девчонке было… что-то знакомое, будто родное даже.
Дед не сдержался и улыбнулся:
— Беременна, говоришь?
Машка не стушевалась. Шмыгнула носом и чуть ли не по-армейски выдала:
— Так точно!
Чёрт его знает, что ей тогда взбрело в голову. Вот ляпнула просто так, не подумав, как она умеет и практикует, а старое сердце дрогнуло.
— Шагом марш тогда в дом! Там и поговорим. — подыграл девчонке Сергей Владимирович, гневно зыркнув на закатившую глаза невестку.
Глава 2
Дом Стрелецких поражал воображение. Маша не знала, куда деть взгляд, потому что ещё её поражала и лёгкость, с которой седовласый мужчина с проницательными серыми глазами допытывался столь интимными подробности её личной жизни.
В просторной и уютной гостиной, в окружении абсолютно посторонних людей Мария Коваленко “героически” принимала ответственность за свой поступок. За все свои поступки, если брать в расчёт и этот безумный день.
Она безэмоционально рассказала, что никаких отношений у неё с Ваней нет. Честно призналась, что они познакомились чуть больше двух месяцев назад, провели вместе ночь, в этом же доме, на минуточку, и больше… и до сегодняшнего дня больше не виделись.
Ей было абсолютно плевать, что о ней подумают родственники Вани. Совершенно всё равно. Если потребуется, она включит феминистку и призовёт Ванечку к ответу, потому что не одна она здесь с рыльцем в пушку! Он тоже хорош. Видел же, в каком она была состоянии. Ещё и домой притащил неизвестно кого. А если бы она была какая-то заразная? А если бы клофелинщица? Подставная девка какая-нибудь?
— Несусветная глупость! — Людмила, над чьей головой навис статус бабушки, не смогла и дальше наблюдать за разговором этой оборванки и Сергея Владимировича. — Ладно этот, — не получив от сына отрицания по мере рассказа этой Машки, женщина уже смирилась, что её сын не побрезговал подобной особой, — Но вы, папа, куда? Зачем вы её в дом пригласили? Чтобы о нас потом все кому не лень гадости всякие говорили? Эта песня стара как мир! Решила девка жизнь свою устроить. — закатив глаза, она всплеснула руками. — Неопытная, видимо, ещё. Неправдоподобно врёт. За одну ночь у неё забеременеть получилось. Как же. И от Вани нашего, конечно же. Бред! Чистой воды бред. Я позову Дамира, пусть взашей…
— Замолчи. — старик едва повысил голос. Этого хватило, чтобы Людмила задохнулась от возмущения и притихла на какое-то время. — Зачем же ты пришла, Мария? — он обратил свой взгляд к белокурой девчонке.
Маша и поняла вопрос, и не поняла одновременно. После обвинений матери отца её будущего ребёнка мысли прыгали и накладывались она на другую, мешая связно мыслить.
Что сказать?
Как есть?
У Коваленко было тяжёлое детство. Собственно, как и у всех воспитанников детских домов. Приятного в тех стенах мало, а за ними… а за ними ещё страшнее, ибо там сплошная неизвестность и одиночество. Она давала себе обещание, что у неё будет семья. Настоящая и непременно большая. Большой и уютный дом. Семейные традиции. Любящий муж. Понимающие родственники. Здоровые и счастливые дети…
Нет. Как есть, говорить было нельзя. Ванина мать тогда точно взбесится, а все решат, что она просто на жалость давит.
— Пришла и пришла. — Маша повела плечом, чувствуя, как краска заливает лицо. Под этим взглядом серых глаз, норовящих в самую душу залезть, было совершенно неуютно. — Может, я старомодна, не знаю… — почти прошептала девушка, — Но почему женщины должны всё сами и сами? Разбаловали мы мужчин. Не туда куда-то феминизм свернул. Он что, не имеет права знать, что отцом станет? — некрасиво указав пальцем на Ваню, Маша нахмурилась. — И вообще… Гормоны у меня, что непонятного? Если бы до вечера перебесилась, наверное, и не пришла бы сюда.
Маша не стала говорить, что тот, кого она многие годы любила, этим же утром чуть ли не выставил её на улицу. Макс торжественно объявил, что съезжается с той официанткой из другой смены в кафе, где они все вместе работали, а жить они планируют на съёмной квартире, в которой и жили два беженца с Украины. Вот так вот, у них любовь, чувства, им трахаться где-то нужно, в семью играть, а Маша лишняя стала.
Нет, Максим, конечно, обещал ей помочь с переездом, даже предложил съехать в квартиру, которую треклятая Валя снимала до того, как положить глаз на Макса, и неделю дал на раздумья, подтвердив, что в воскресенье Валюша уже начнёт потихоньку перевозить свои вещи… Только что с того? Снимать полноценную квартиру Маша не сможет, как Валя. Вдвоём с кем-нибудь ещё потянет, а одной выйдет слишком накладно. Тогда зарплаты и чаевых будет совсем впритык оставаться, а у неё цели, у неё планы. Она копит!
Беременность ещё эта… Как гром среди ясного неба. И ведь всё одно к одному. Всегда у неё всё так. Проблемы в очередь просто выстраиваются друг за дружкой. Никогда поодиночке не приходят!
— То есть, — многозначительно протянул Сергей Владимирович, — Избавляться от ребёнка не планируешь?
У Маши от этого вопроса сердце сжалось и будто коркой льда покрылось за считаные секунды.
Людмила снова не выдержала, боясь, куда может завести любопытство старшего Стрелецкого. Старик в последние годы совсем раскис и размяк. Мог и клюнуть на удочку этой аферистки.
— Мой тебе совет, девочка, бери деньги на аборт. Потому что больше тебе здесь ничего не светит. Обломаешь свои зубки. — ядовито выговаривала Людмила. — Беременна ты или нет, плевать. Я готова заплатить, лишь бы ты ушла из этого дома. Всё проще и лучше, чем тебя на чистую воду выводить, таская по клиникам, проводя тест-ДНК, и трепать себе нервы. Да и дешевле, я уверена.
— Мне не нужны деньги на аборт! — Машу будто обухом по голове приложили.
— Так если сама справишься, то зачем сюда пожаловала?
— Я не буду убивать своего ребёнка! — от злости даже зубы клацнули. Маша почувствовала, как руки мелко задрожали.
— Решила попытать счастья? — багровея от злости, вскинулась женщина. — Учти, мы на тебя в суд подадим! За клевету! За мошенничество! За вымогательство!
— Хватит, мама! — молчавший всё это время Ваня гаркнул на половину дома уж точно. — Ты не помогаешь! Ты только усугубляешь ситуацию! Нужно… — бросив усталый взгляд на девчонку, что загнанным в угол зверем глядела на его мать, он тихо подытожил: — Нужно сначала во всём разобраться. Всё проверить. Потом уже… думать.
Глава 3
В таких частных клиниках Маше ещё не приходилось бывать. С появлением Стрелецкого огромное здание превратилось в пчелиный улей. Несчётное количество персонала носилось по коридорам, норовило заманить во все кабинеты, справиться о здоровье Сергея Владимировича и, чего уж греха таить, стрясти побольше денег на обследование его подопечной.
Конечно же, и анализы, и УЗИ подтвердили то, что Маша и так знала. На это знание она “выкинула” почти две тысячи, скупив всевозможные тесты на беременность в аптеке по соседству с домом. Шла восьмая неделя беременности. А вот знание, что никаких нарушений и отклонений от нормы не было обнаружено пафосными врачами и пугающей аппаратурой, оказалось-таки очень полезным и обнадёживающим. Девушка пыталась убедить себя, что ничего позорного и унизительного с ней не происходит. Уверяла саму себя, что это пойдёт во благо её ребёнку, а лишние обследования и анализы не помешают.
Это работало. Мысли о будущем малыше помогали игнорировать колкие слова Людмилы Николаевны. У женщины находилось своё мнение на всё происходящее. Подтвердилась беременность? Так мало ли с кем эта оборванка спала! Её сын здесь вообще ни при чём! Нужно смотреть на сроки! А когда подтвердились сроки, то риторика ничуть не изменилась. Предстояло ещё доказать, что девка носит её внука!
— Сроки позволяют провести пренатальный тест. Если у вас есть сомнения… — то ли Людмила Николаевна громко говорила под кабинетами, то ли даже врачу было понятно, что Маша в компанию Стрелецких не особо вписывается, но Ершов А. В., как значилось на табличке у дверей его кабинета, заговорил сам об установлении отцовства.
— Есть сомнения! — Людмила авторитетно вышла вперёд. — Ситуация не из простых, сами понимаете. К тому же, озвучьте нам весь спектр услуг, которые могли бы позволить нам выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. Сроки позволяют провести аборт?
Маша сжала руки в кулачки и рвано задышала. Её детские, местами наивные мечты рушились с каждой минутой. Не такой бабушки она желала для своего ребёнка! Не о такой семье, как Стрелецкие, мечтала, жадно желая обрести близких и родных.
— Я не буду делать аборт! Вы или глухая, или, прости господи, тупая! Сколько раз ещё повторять?! — Коваленко проговорила это так, что у самой уши заболели от громкости и вибрации своего же голоса. — И до рождения ребёнка я никакие тесты проводить не позволю! Это опасно и может навредить малышу!
Ершов потеряно водил глазами по сторонам, не зная, с кем вести диалог.
— Послушайте, — начал было врач, но тут же был перебит властным голосом Сергея Владимировича.
— Люда, выйди.
Мужчина не кричал, он не повысил голос, но этого будто и не требовалось. Если бы Машу звали Людой, она бы сама встала и вышла из кабинета, беспрекословно послушавшись этого мужчину, хотя не в её стиле было подобное послушание.
— Вы очень большую ошибку совершаете, папа! Очень большую! — зло скрежетнув зубами, женщина кивнула сыну и направилась к дверям. — Идём, Вань. — приказала в дверях.
Парень не шелохнулся. Он всё время просидел на диване, сцепив пальцы в замок и уперев их в подбородок. Казалось, что даже его взгляд был застывшим.
— Ваня! — Людмила повысила голос, вновь позвав сына.
— Иди, ма. Я останусь. — бросил он, даже не взглянув в сторону матери.
Женщине ничего не оставалось, как выйти одной.
Стоило дверям за ней закрыться, как старший из Стрелецких кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Что насчёт этого теста? — сухо заговорил он, чем заслужил убийственный взгляд Маши. — Девочка права? Есть риски?
