— Ты ку…
Кира вихрем пронеслась мимо, выбежала в сени как была — босиком. Походя схватила платок, но даже и не подумала накинуть его на плечи.
—...куда? — закончил ей в спину Нааррон и покачал головой, заботливо прикрывая распахнутую настежь дверь. — Иль случилось чего?
Адепт поспешил обратно в комнату и приник к окну. Босиком по снегу в одной лишь домашней рубахе, Кира пересекла двор. За калиткой виднелась Анасташа, на первый взгляд, тщетно пытавшаяся воззвать к голосу разума Защитников.
Пасита и Крэг дрались прямо на дороге. Дрались без затей и силы, просто обрушивая друг на друга мощные удары увесистых кулаков. У тин Хорвейга шла носом кровь, щедро орошая снег алыми брызгами. Скула его соперника припухла и наливалась багрянцем, глаз заплыл. Судя по состоянию сугробов вокруг, мужчины успели основательно повалять друг друга. Оба тяжело дышали, от разгоряченных дракой тел поднимался пар. Защитники успели скинуть верхнюю одежду и теперь радовали зевак играющими мускулами, которые не в состоянии были скрыть суконные поддевки. На улице едва рассвело, и свидетелями сего происшествия стали в основном управлявшиеся со скотиной бабы, да прочие ранние птахи, которых по какой-то причине не смогла удержать в объятьях теплая перина.
— Ой-ой! Поубивают же! — неубедительно, зато громко выкрикнула Анасташа, но осталась стоять на прежнем месте у калитки, с неподдельным интересом наблюдая за дракой. — Куда? — Она ловко поймала выскочившую Киру за локоть.
— Надо разнять! — Мгновенно оценив происходящее, охотница без обиняков было направилась к дерущимся.
— Не лезь, дура! — буркнула мать, снисходительно поглядывая на отчего-то перепуганную дочь. — Еще и босиком вылетела, а ну в дом немедленно! — И тут же испустила новый вопль, чуть повернувшись в сторону: — Боги, что же это творится-то! — С удовлетворением отмечая, как на улицу высыпают все новые зеваки.
Кира не послушалась и осталась стоять рядом с матерью, лишь накинула платок на плечи под неодобрительным взглядом синих глаз. Защитники продолжали мутузить друг друга, и Киррана вдруг осознала, что Крэг Пасите ни в чем не уступает. Он был очень искусен, ловко уворачивался и контратаковал. Она с легкостью узнавала знакомые чуть ли не с детства приемы и морщила лоб, отмечая совершенно неизвестные, которые, пожалуй, не ведал и Пасита.
Вот тин Хорвейг повелся на обманное движение. Пропустил удар и оказался на земле, но тут же взвился в воздух, поднимаясь на ноги и одновременно роняя Крэга. Тот не остался в долгу и, хитро извернувшись, достал соперника. Пасита снова упал, но на этот раз очутился сверху. Защитники, глухо рыча, будто псы, принялись кататься по снегу, нанося короткие удары, напрягая жилы, пытаясь подмять под себя один другого.
Во время этой возни они перемещались все ближе и ближе, пока не оказались совсем рядом с калиткой, в нескольких шагах от Киры. Анасташа поспешно отскочила в сторону, подальше от дерущихся, и беспомощно взглянула на дочь, но та даже не пошевелилась. С лица Кирраны сошло то первоначальное перепуганное выражение, теперь ее глаза пылали гневом. Губы были плотно сжаты, и лишь природная пухлость не позволила им превратиться в тонкую полоску. Пальцы до побелевших костяшек сжимали края платка.
Наконец, Пасита не выдержал, его глаза зажглись пламенем. Зарычав, он впечатал в Крэга огненный шар приличных размеров. Курсант чудом успел поставить защиту. Брызги пламени разлетелись вокруг, с шипением погибая в проталинах.
— Хватит! — рявкнула Кира.
Оба Защитника вдруг ее заметили.
— Обуйся!
— Оденься! — гаркнули мужчины наперебой, и зло посмотрели друг на друга.
В этот момент из калитки появился Нааррон. Споткнувшись о порожек, он едва не упал, но устоял на ногах. В отличие от Киры брат был одет и даже не забыл про шапку. В руках он нес ее куртку и сапоги.
— Сестренка, чего ты раздетая выскочила? Холодно же! — Он протянул одежду.
Кира, не обращая на брата внимания, обожгла Защитников взглядом, позабыв в этот миг и про сны, и про поцелуи. Чувствуя одно лишь безотчетное раздражение. Круто развернувшись, она направилась в избу. Вздернув подбородок, за ней поспешила Анасташа, не скрывая довольной улыбки. Нааррон посмотрел вслед женщинам, но остался, продолжая сжимать в руках ненужные куртку и сапоги.
Запал у драчунов внезапно закончился. Крэг тяжело поднялся на ноги, освобождая тин Хорвейга, который, несмотря на свое плачевное состояние и залитое кровью лицо, каким-то невероятным образом умудрялся выглядеть вальяжно, зачерпнул горсть снега и приложил к ушибленной щеке. Пасита прямо в сугробе принял сидячее положение, привалившись спиной к плетню. Вытер кровь и неожиданно радостно оскалился:
— А ты молодец, молокосос. Славная драка. — Он сплюнул кровь и пересчитал языком зубы, которые каким-то чудом остались на своих местах. — Давненько я так не развлекался.
— Я сам буду тренировать Киру! — хрипло выдал Крэг.
— А-а! — покачал пальцем тин Хорвейг. — Не угадал. Мы будем делать это вместе. А что? Тебе и правда есть чему ее научить. Я не против. Но вот наедине я вас не оставлю. — Пасита нехорошо сощурился, вспоминая принесенную спозаранку сплетню. — Да, жить ты перебираешься ко мне.
— С чего бы это? — возмутился Крэг.
— Ты следишь за мной, я — за тобой. Все честно.
— Крэг — мой друг, и он останется в моем доме! — вмешался было Нааррон, возмущенный таким раскладом, но Пасита его перебил:
— Сделаем ставки, через сколько дней молокосос отымеет твою сестру? Надеюсь, наше маленькое представление достаточно наглядно показало, что ни вам, не ей с ним не справиться? Или, может, он попросту сожжет во сне вашу избу, потому что не сможет себя контролировать?
При этих словах Защитник припомнил горящие занавески в собственном доме, а курсант — раскалившийся, как от печи, воздух.
— Но... — адепт не сразу нашелся что ответить. — С чего ты это взял?
— Я здесь единственный, кто читал Книгу Излома, — тяжело вздохнул Пасита. — Пусть и не все понял, но достаточно, чтобы осознать опасность. Но так и быть, вам тоже объясню. Таких как мы, твоя сестра сводит с ума. Естественно, сама того не желая. Это как-то связано с ее силой. Она растет, а мы в ее присутствии теряем голову, не разбирая, где наши собственные чувства, а где наносное. Что с этим делать, я так до конца не понял. Молокосос, ты согласен?
Крэг хмурый, как снеговая туча, размышлял, уставившись себе под ноги. Наконец, он поднял голову:
— Меня зовут Крэг. Пора бы запомнить, тин Хорвейг, раз ты такой умный.
— Я постараюсь, — покладисто улыбнулся Пасита, — но иногда буду сбиваться. Уж очень ты меня раздражаешь. — Он, на удивление, легко поднялся на ноги.
Крэг не ответил. Хлопнув по плечу Нааррона, прихрамывая, двинулся прочь.
— Скажи Кирране, тренировка завтра, где обычно, — бросил Пасита и направился следом.
Кира ожесточенно резала морковь. Лезвие ножа мелькало, и тонкие полупрозрачные пластики множились как по волшебству. Нааррон некоторое время завороженно наблюдал за процессом, втайне опасаясь, как бы сестра не отрезала себе пальцы. Та же сидела, уставившись в одну точку, и совершенно не интересовалась происходящим, пока ее руки жили своей жизнью. Анасташа, хитро поглядывая на дочь, помешивала похлебку в большом чугунке на печи.
— Расстроилась? — Нааррон присел рядом на лавку.
— Нет! — Кира встрепенулась, но тут же сникла: — Да, пожалуй. — Она выразительно глянула на мать, показывая брату, что не хочет говорить об этом при ней. Покончив с морковью, поднялась: — Что-то неважно себя чувствую. Пойду-ка, прилягу. — Не дожидаясь ответа, Кира направилась к себе, позабыв, что теперь там обитают гости.
Брат тихонько скользнул следом.
— Все-таки расстроилась, — подытожил он, наблюдая, как Кира, отвернувшись, смотрит в окно.
— Понимаешь, — она замолчала, пытаясь подобрать слова. — Впервые кто-то мне так сильно понравился, что я смогла забыть обо всем. Смогла, наконец, почувствовать себя просто девчонкой, а не охотницей Кирой — девкой со странностями. Но как недолго мое счастье продлилось! Крэг... Он с такой легкостью ушел из нашего дома. Я не понимаю, что теперь делать? Чувствую себя… А, знаешь, я ведь даже ни с кем раньше и не целовалась толком!
В этот миг словно внутренний голос подсказал: «Микор? — Все, что происходило между ней и другом — не больше, чем детские шалости. Пожалуй, только его прощальный поцелуй и можно было воспринимать, как что-то серьезное. Сейчас Кира это понимала как никогда. — Пасита? — Она невольно смутилась. С Защитником все было совсем по-другому: — Еще как по-настоящему! — Только вот к его поцелуям всегда примешивалась такая порция страха, что и понять ничего толком не было можно. — Но не говорить же об этом с братом?»
— А как же Пасита? — спросил Нааррон, будто подслушав ее мысли. — Если не хочешь не рассказывай. — Он предупреждающе поднял ладони. — Просто я не до конца понял, что у вас с ним за отношения.
— По договору, — мрачно рассмеялась Кира. — Знаешь, временами мне казалось, что встреться мы при других обстоятельствах, в него можно было бы влюбиться по самые уши, без памяти, теряя рассудок, но… В деревне обо мне думают всякое, но отчего-то он меня до сих пор не тронул, ты только Глафиру не слушай! — Охотница справедливо предположила, что Глашка позвала вчера брата именно затем, чтобы и дальше чернить ее имя. — Пасита и правда много времени на меня потратил. Уроки, тренировки... Порой, я забывала, какой он на самом деле. Понимаешь, я вынуждена быть ему благодарной.
— Неужели тин Хорвейг способен научить чему-то хорошему? — не сдержался от скептичного высказывания Нааррон.
— Хочешь, я перечислю тебе дворянские роды Великого Княжества Яррос?
— И это ты называешь хорошим?
— Пожалуй, нет. — Они рассмеялись. — Но ведь и правда, эти знания мне еще могут понадобиться?
— Даже не сомневайся, — адепт приобнял сестру за плечи.
— А ты, когда вернулся? — внезапно спросила Кира.
— Поздно. Ты, наверное, уже спала. — Нааррон разволновался. Как-то не вязалось то, что говорила про Глафиру сестра, с той девушкой, которая дарила ему себя без остатка этой ночью, тут надо все крепко обдумать. — Я, пожалуй, пойду. Ты отдыхай.
Когда дверь за братом закрылась, Кира бросилась ничком на свою постель, которая, к слову сказать, осталась неприбранной. Она совершенно не подумала, что до нее тут спал Крэг, и теперь запах его тела безжалостно оживил в мозгу воспоминания о вчерашних поцелуях, невольно возвращая мысли к тому, что сегодня приснилось. Картинка перед глазами явилась как живая, и Кире даже стало неловко.
— Боги! Да что же это такое?! — Она зло швырнула подушку в стену.
1.
Кира едва не расплакалась, но не в ее обычаях было долго грустить, а уж тем более предаваться хандре лежа среди бела дня в постели. Она же не барышня какая? Особенно если эта самая постель благоухает тем, из-за кого весь сыр-бор и начался. Еще пару мгновений охотница немигающим взглядом таращилась в стену, а затем тряхнула головой и вскочила. Стащила одеяло, зло сорвала с широкой лавки простыню, подняла злополучную подушку с пола и сняла с нее наволочку. Мысленно порадовавшись, что сложенные на сундуке в углу шкуры Защитнику Крэгу не понадобились, собрала все в охапку и вынесла в сени.
«Белье — в стирку, одеяло — на мороз! И чтобы и духу этого предательского больше в избе не было! Это же надо вот так просто развернуться и уйти!»
Развешивая свежевыстиранное белье на веревке, снова шмыгнула носом, вспомнив, как впервые в жизни таяла вчера в крепких объятьях, как трепетало сердце от жарких поцелуев, как сворачивался тугой комочек в животе, требуя большего. Как это самое большее пришло к ним во сне…
— А ну хватит! — рявкнула Кира сама на себя.
Но и на стирке она не остановилась. Топая по деревянному полу, громче, чем нужно, принесла воды из колодца. Прихватила веник и тряпку и принялась убирать комнату под удивленным взглядом Анасташи, которая мудро ничего не спрашивала, лишь украдкой улыбалась, закусывая губу, чтобы не рассмеяться. Покончив с уборкой, Кира почувствовала себя немного лучше, но обида на Крэга продолжала червем точить сердце, и охотница не знала, что же еще сделать, чтобы не завыть волком. Такого с ней раньше не случалось, а оттого было вдвойне сложнее с собой совладать. Решение пришло незамедлительно, стоило на мгновение отвлечься от грустных мыслей и сосредоточиться.
— Ой, дырявая же моя голова! И как только не подумала об этом сразу?
Пасита объяснял ей, что медитация помогает обрести покой и справиться с эмоциями, от которых зависит контроль над силой. Сила все еще была неподвластна Кире, несмотря на все старания Защитника, и толком она не понимала, как это, когда она выходит из-под контроля. Зато с медитацией был полный порядок: «То, что боги велели!»
Охотница уселась на пол, скрестив ноги. Выпрямила спину. Несколько раз глубоко вздохнув, опустила веки. Некоторое время ничего не происходило, но вскоре пред ее внутренним взором начала проявляться заснеженная равнина…
— Кира, айда завтракать! — В приоткрытую дверь заглянула Анасташа. — Ох! А чегой-то ты на полу расселась? Вставай! Застудиться еще не хватало! Ты как детей рожать собираешься?
Мать исчезла раньше, чем Кира успела ответить, что застудиться, сидя на полу в избе, ей вряд ли грозит, но заснеженной равнины уже как не бывало. Глубоко вздохнув, она снова закрыла глаза. На этот раз потребовалось чуть больше времени, чтобы отключиться от мыслей. Анасташа сказала про детей, и Кира вдруг задумалась, что будет, когда она окажется в Ордене? Это же что получается, ей теперь нельзя замуж?
«Даже если и так, за мной очередь из женихов небось не выстроилась, вот и нечего расстраиваться!» — Отогнав пришедшие не ко времени мысли, охотница заставила себя сосредоточиться вновь.
— Ой, ты еще здесь? Медитируешь? — Это вернулся Нааррон. — Иди поешь, похлебка удалась на славу! — Брат поднял большой палец.
— Не голодна я!
Ответ получился, грубее, чем хотелось.
— Как знаешь.
Дверь за братом закрылась, и Кира устало вздохнула.
— Кстати, — Нааррон вновь появился на пороге, — забыл передать. Пасита сказал, чтобы приходила завтра тренироваться.
Кира кивнула и раздраженно поднялась с пола, понимая, что так ей успокоиться точно не удастся. Прихватив с вешалки свою куртку и шапку, сунула ноги в сапоги и вышла в сени, а вскоре, подгоняя радостную Полночь, проскакала в сторону овинов, направляясь на поросший соснами холм.
2.
Впереди показался старый дуб с заснеженными ветвями и почерневшим от огня стволом, а за ним и дом, где обитал тин Хорвейг. Крэг внезапно остановился как вкопанный, подумал: «Ушел, ни слова не сказав про то Кире! Был занят своими мыслями, а потом потасовкой. Что она обо мне подумала?»
— Я идиот! — воскликнул он в голос.
— Только сейчас дошло, молокосос? — отозвался тин Хорвейг и с ухмылкой прохромал мимо.
«А бодрости-то в нем поубавилось, — не без удовольствия отметил Крэг. — Похоже, рисовался больше перед деревенскими». Мысль принесла чувство удовлетворения от содеянного и толику гордости. А что? Безнаказанно накостылять одному из самых сильных Защитников и отпрыску знатнейшего рода — дорогого стоит.
«Вот только безнаказанно ли?»
Кира вихрем пронеслась мимо, выбежала в сени как была — босиком. Походя схватила платок, но даже и не подумала накинуть его на плечи.
—...куда? — закончил ей в спину Нааррон и покачал головой, заботливо прикрывая распахнутую настежь дверь. — Иль случилось чего?
Адепт поспешил обратно в комнату и приник к окну. Босиком по снегу в одной лишь домашней рубахе, Кира пересекла двор. За калиткой виднелась Анасташа, на первый взгляд, тщетно пытавшаяся воззвать к голосу разума Защитников.
***
Пасита и Крэг дрались прямо на дороге. Дрались без затей и силы, просто обрушивая друг на друга мощные удары увесистых кулаков. У тин Хорвейга шла носом кровь, щедро орошая снег алыми брызгами. Скула его соперника припухла и наливалась багрянцем, глаз заплыл. Судя по состоянию сугробов вокруг, мужчины успели основательно повалять друг друга. Оба тяжело дышали, от разгоряченных дракой тел поднимался пар. Защитники успели скинуть верхнюю одежду и теперь радовали зевак играющими мускулами, которые не в состоянии были скрыть суконные поддевки. На улице едва рассвело, и свидетелями сего происшествия стали в основном управлявшиеся со скотиной бабы, да прочие ранние птахи, которых по какой-то причине не смогла удержать в объятьях теплая перина.
— Ой-ой! Поубивают же! — неубедительно, зато громко выкрикнула Анасташа, но осталась стоять на прежнем месте у калитки, с неподдельным интересом наблюдая за дракой. — Куда? — Она ловко поймала выскочившую Киру за локоть.
— Надо разнять! — Мгновенно оценив происходящее, охотница без обиняков было направилась к дерущимся.
— Не лезь, дура! — буркнула мать, снисходительно поглядывая на отчего-то перепуганную дочь. — Еще и босиком вылетела, а ну в дом немедленно! — И тут же испустила новый вопль, чуть повернувшись в сторону: — Боги, что же это творится-то! — С удовлетворением отмечая, как на улицу высыпают все новые зеваки.
Кира не послушалась и осталась стоять рядом с матерью, лишь накинула платок на плечи под неодобрительным взглядом синих глаз. Защитники продолжали мутузить друг друга, и Киррана вдруг осознала, что Крэг Пасите ни в чем не уступает. Он был очень искусен, ловко уворачивался и контратаковал. Она с легкостью узнавала знакомые чуть ли не с детства приемы и морщила лоб, отмечая совершенно неизвестные, которые, пожалуй, не ведал и Пасита.
Вот тин Хорвейг повелся на обманное движение. Пропустил удар и оказался на земле, но тут же взвился в воздух, поднимаясь на ноги и одновременно роняя Крэга. Тот не остался в долгу и, хитро извернувшись, достал соперника. Пасита снова упал, но на этот раз очутился сверху. Защитники, глухо рыча, будто псы, принялись кататься по снегу, нанося короткие удары, напрягая жилы, пытаясь подмять под себя один другого.
Во время этой возни они перемещались все ближе и ближе, пока не оказались совсем рядом с калиткой, в нескольких шагах от Киры. Анасташа поспешно отскочила в сторону, подальше от дерущихся, и беспомощно взглянула на дочь, но та даже не пошевелилась. С лица Кирраны сошло то первоначальное перепуганное выражение, теперь ее глаза пылали гневом. Губы были плотно сжаты, и лишь природная пухлость не позволила им превратиться в тонкую полоску. Пальцы до побелевших костяшек сжимали края платка.
Наконец, Пасита не выдержал, его глаза зажглись пламенем. Зарычав, он впечатал в Крэга огненный шар приличных размеров. Курсант чудом успел поставить защиту. Брызги пламени разлетелись вокруг, с шипением погибая в проталинах.
— Хватит! — рявкнула Кира.
Оба Защитника вдруг ее заметили.
— Обуйся!
— Оденься! — гаркнули мужчины наперебой, и зло посмотрели друг на друга.
В этот момент из калитки появился Нааррон. Споткнувшись о порожек, он едва не упал, но устоял на ногах. В отличие от Киры брат был одет и даже не забыл про шапку. В руках он нес ее куртку и сапоги.
— Сестренка, чего ты раздетая выскочила? Холодно же! — Он протянул одежду.
Кира, не обращая на брата внимания, обожгла Защитников взглядом, позабыв в этот миг и про сны, и про поцелуи. Чувствуя одно лишь безотчетное раздражение. Круто развернувшись, она направилась в избу. Вздернув подбородок, за ней поспешила Анасташа, не скрывая довольной улыбки. Нааррон посмотрел вслед женщинам, но остался, продолжая сжимать в руках ненужные куртку и сапоги.
Запал у драчунов внезапно закончился. Крэг тяжело поднялся на ноги, освобождая тин Хорвейга, который, несмотря на свое плачевное состояние и залитое кровью лицо, каким-то невероятным образом умудрялся выглядеть вальяжно, зачерпнул горсть снега и приложил к ушибленной щеке. Пасита прямо в сугробе принял сидячее положение, привалившись спиной к плетню. Вытер кровь и неожиданно радостно оскалился:
— А ты молодец, молокосос. Славная драка. — Он сплюнул кровь и пересчитал языком зубы, которые каким-то чудом остались на своих местах. — Давненько я так не развлекался.
— Я сам буду тренировать Киру! — хрипло выдал Крэг.
— А-а! — покачал пальцем тин Хорвейг. — Не угадал. Мы будем делать это вместе. А что? Тебе и правда есть чему ее научить. Я не против. Но вот наедине я вас не оставлю. — Пасита нехорошо сощурился, вспоминая принесенную спозаранку сплетню. — Да, жить ты перебираешься ко мне.
— С чего бы это? — возмутился Крэг.
— Ты следишь за мной, я — за тобой. Все честно.
— Крэг — мой друг, и он останется в моем доме! — вмешался было Нааррон, возмущенный таким раскладом, но Пасита его перебил:
— Сделаем ставки, через сколько дней молокосос отымеет твою сестру? Надеюсь, наше маленькое представление достаточно наглядно показало, что ни вам, не ей с ним не справиться? Или, может, он попросту сожжет во сне вашу избу, потому что не сможет себя контролировать?
При этих словах Защитник припомнил горящие занавески в собственном доме, а курсант — раскалившийся, как от печи, воздух.
— Но... — адепт не сразу нашелся что ответить. — С чего ты это взял?
— Я здесь единственный, кто читал Книгу Излома, — тяжело вздохнул Пасита. — Пусть и не все понял, но достаточно, чтобы осознать опасность. Но так и быть, вам тоже объясню. Таких как мы, твоя сестра сводит с ума. Естественно, сама того не желая. Это как-то связано с ее силой. Она растет, а мы в ее присутствии теряем голову, не разбирая, где наши собственные чувства, а где наносное. Что с этим делать, я так до конца не понял. Молокосос, ты согласен?
Крэг хмурый, как снеговая туча, размышлял, уставившись себе под ноги. Наконец, он поднял голову:
— Меня зовут Крэг. Пора бы запомнить, тин Хорвейг, раз ты такой умный.
— Я постараюсь, — покладисто улыбнулся Пасита, — но иногда буду сбиваться. Уж очень ты меня раздражаешь. — Он, на удивление, легко поднялся на ноги.
Крэг не ответил. Хлопнув по плечу Нааррона, прихрамывая, двинулся прочь.
— Скажи Кирране, тренировка завтра, где обычно, — бросил Пасита и направился следом.
***
Кира ожесточенно резала морковь. Лезвие ножа мелькало, и тонкие полупрозрачные пластики множились как по волшебству. Нааррон некоторое время завороженно наблюдал за процессом, втайне опасаясь, как бы сестра не отрезала себе пальцы. Та же сидела, уставившись в одну точку, и совершенно не интересовалась происходящим, пока ее руки жили своей жизнью. Анасташа, хитро поглядывая на дочь, помешивала похлебку в большом чугунке на печи.
— Расстроилась? — Нааррон присел рядом на лавку.
— Нет! — Кира встрепенулась, но тут же сникла: — Да, пожалуй. — Она выразительно глянула на мать, показывая брату, что не хочет говорить об этом при ней. Покончив с морковью, поднялась: — Что-то неважно себя чувствую. Пойду-ка, прилягу. — Не дожидаясь ответа, Кира направилась к себе, позабыв, что теперь там обитают гости.
Брат тихонько скользнул следом.
— Все-таки расстроилась, — подытожил он, наблюдая, как Кира, отвернувшись, смотрит в окно.
— Понимаешь, — она замолчала, пытаясь подобрать слова. — Впервые кто-то мне так сильно понравился, что я смогла забыть обо всем. Смогла, наконец, почувствовать себя просто девчонкой, а не охотницей Кирой — девкой со странностями. Но как недолго мое счастье продлилось! Крэг... Он с такой легкостью ушел из нашего дома. Я не понимаю, что теперь делать? Чувствую себя… А, знаешь, я ведь даже ни с кем раньше и не целовалась толком!
В этот миг словно внутренний голос подсказал: «Микор? — Все, что происходило между ней и другом — не больше, чем детские шалости. Пожалуй, только его прощальный поцелуй и можно было воспринимать, как что-то серьезное. Сейчас Кира это понимала как никогда. — Пасита? — Она невольно смутилась. С Защитником все было совсем по-другому: — Еще как по-настоящему! — Только вот к его поцелуям всегда примешивалась такая порция страха, что и понять ничего толком не было можно. — Но не говорить же об этом с братом?»
— А как же Пасита? — спросил Нааррон, будто подслушав ее мысли. — Если не хочешь не рассказывай. — Он предупреждающе поднял ладони. — Просто я не до конца понял, что у вас с ним за отношения.
— По договору, — мрачно рассмеялась Кира. — Знаешь, временами мне казалось, что встреться мы при других обстоятельствах, в него можно было бы влюбиться по самые уши, без памяти, теряя рассудок, но… В деревне обо мне думают всякое, но отчего-то он меня до сих пор не тронул, ты только Глафиру не слушай! — Охотница справедливо предположила, что Глашка позвала вчера брата именно затем, чтобы и дальше чернить ее имя. — Пасита и правда много времени на меня потратил. Уроки, тренировки... Порой, я забывала, какой он на самом деле. Понимаешь, я вынуждена быть ему благодарной.
— Неужели тин Хорвейг способен научить чему-то хорошему? — не сдержался от скептичного высказывания Нааррон.
— Хочешь, я перечислю тебе дворянские роды Великого Княжества Яррос?
— И это ты называешь хорошим?
— Пожалуй, нет. — Они рассмеялись. — Но ведь и правда, эти знания мне еще могут понадобиться?
— Даже не сомневайся, — адепт приобнял сестру за плечи.
— А ты, когда вернулся? — внезапно спросила Кира.
— Поздно. Ты, наверное, уже спала. — Нааррон разволновался. Как-то не вязалось то, что говорила про Глафиру сестра, с той девушкой, которая дарила ему себя без остатка этой ночью, тут надо все крепко обдумать. — Я, пожалуй, пойду. Ты отдыхай.
Когда дверь за братом закрылась, Кира бросилась ничком на свою постель, которая, к слову сказать, осталась неприбранной. Она совершенно не подумала, что до нее тут спал Крэг, и теперь запах его тела безжалостно оживил в мозгу воспоминания о вчерашних поцелуях, невольно возвращая мысли к тому, что сегодня приснилось. Картинка перед глазами явилась как живая, и Кире даже стало неловко.
— Боги! Да что же это такое?! — Она зло швырнула подушку в стену.
Глава 4
1.
Кира едва не расплакалась, но не в ее обычаях было долго грустить, а уж тем более предаваться хандре лежа среди бела дня в постели. Она же не барышня какая? Особенно если эта самая постель благоухает тем, из-за кого весь сыр-бор и начался. Еще пару мгновений охотница немигающим взглядом таращилась в стену, а затем тряхнула головой и вскочила. Стащила одеяло, зло сорвала с широкой лавки простыню, подняла злополучную подушку с пола и сняла с нее наволочку. Мысленно порадовавшись, что сложенные на сундуке в углу шкуры Защитнику Крэгу не понадобились, собрала все в охапку и вынесла в сени.
«Белье — в стирку, одеяло — на мороз! И чтобы и духу этого предательского больше в избе не было! Это же надо вот так просто развернуться и уйти!»
Развешивая свежевыстиранное белье на веревке, снова шмыгнула носом, вспомнив, как впервые в жизни таяла вчера в крепких объятьях, как трепетало сердце от жарких поцелуев, как сворачивался тугой комочек в животе, требуя большего. Как это самое большее пришло к ним во сне…
— А ну хватит! — рявкнула Кира сама на себя.
Но и на стирке она не остановилась. Топая по деревянному полу, громче, чем нужно, принесла воды из колодца. Прихватила веник и тряпку и принялась убирать комнату под удивленным взглядом Анасташи, которая мудро ничего не спрашивала, лишь украдкой улыбалась, закусывая губу, чтобы не рассмеяться. Покончив с уборкой, Кира почувствовала себя немного лучше, но обида на Крэга продолжала червем точить сердце, и охотница не знала, что же еще сделать, чтобы не завыть волком. Такого с ней раньше не случалось, а оттого было вдвойне сложнее с собой совладать. Решение пришло незамедлительно, стоило на мгновение отвлечься от грустных мыслей и сосредоточиться.
— Ой, дырявая же моя голова! И как только не подумала об этом сразу?
Пасита объяснял ей, что медитация помогает обрести покой и справиться с эмоциями, от которых зависит контроль над силой. Сила все еще была неподвластна Кире, несмотря на все старания Защитника, и толком она не понимала, как это, когда она выходит из-под контроля. Зато с медитацией был полный порядок: «То, что боги велели!»
Охотница уселась на пол, скрестив ноги. Выпрямила спину. Несколько раз глубоко вздохнув, опустила веки. Некоторое время ничего не происходило, но вскоре пред ее внутренним взором начала проявляться заснеженная равнина…
— Кира, айда завтракать! — В приоткрытую дверь заглянула Анасташа. — Ох! А чегой-то ты на полу расселась? Вставай! Застудиться еще не хватало! Ты как детей рожать собираешься?
Мать исчезла раньше, чем Кира успела ответить, что застудиться, сидя на полу в избе, ей вряд ли грозит, но заснеженной равнины уже как не бывало. Глубоко вздохнув, она снова закрыла глаза. На этот раз потребовалось чуть больше времени, чтобы отключиться от мыслей. Анасташа сказала про детей, и Кира вдруг задумалась, что будет, когда она окажется в Ордене? Это же что получается, ей теперь нельзя замуж?
«Даже если и так, за мной очередь из женихов небось не выстроилась, вот и нечего расстраиваться!» — Отогнав пришедшие не ко времени мысли, охотница заставила себя сосредоточиться вновь.
— Ой, ты еще здесь? Медитируешь? — Это вернулся Нааррон. — Иди поешь, похлебка удалась на славу! — Брат поднял большой палец.
— Не голодна я!
Ответ получился, грубее, чем хотелось.
— Как знаешь.
Дверь за братом закрылась, и Кира устало вздохнула.
— Кстати, — Нааррон вновь появился на пороге, — забыл передать. Пасита сказал, чтобы приходила завтра тренироваться.
Кира кивнула и раздраженно поднялась с пола, понимая, что так ей успокоиться точно не удастся. Прихватив с вешалки свою куртку и шапку, сунула ноги в сапоги и вышла в сени, а вскоре, подгоняя радостную Полночь, проскакала в сторону овинов, направляясь на поросший соснами холм.
2.
Впереди показался старый дуб с заснеженными ветвями и почерневшим от огня стволом, а за ним и дом, где обитал тин Хорвейг. Крэг внезапно остановился как вкопанный, подумал: «Ушел, ни слова не сказав про то Кире! Был занят своими мыслями, а потом потасовкой. Что она обо мне подумала?»
— Я идиот! — воскликнул он в голос.
— Только сейчас дошло, молокосос? — отозвался тин Хорвейг и с ухмылкой прохромал мимо.
«А бодрости-то в нем поубавилось, — не без удовольствия отметил Крэг. — Похоже, рисовался больше перед деревенскими». Мысль принесла чувство удовлетворения от содеянного и толику гордости. А что? Безнаказанно накостылять одному из самых сильных Защитников и отпрыску знатнейшего рода — дорогого стоит.
«Вот только безнаказанно ли?»
