Диспетчер с таким интересом смотрел в монитор, будто сам жаждал как можно быстрей добраться до Аматы. Пока парень шерстил расписание, Ибис разглядывал его черный мундир и думал: «Наследники госпитальеров…». Но, зацепившись взглядом за нашивку на рукаве – красный крест на белом круге, передумал: «Нет, тамплиеров». Лицо диспетчера осветилось надеждой, и, уверенно закивав, он возвестил:
– Да, будет крейсер на Амату. Да, это прямой рейс. Завтра вечером, в двадцать один пятнадцать.
Ибис с разочарованием хлопнул ладонью по стойке. Как хорошо начиналось: «будет рейс, прямой рейс», и как паршиво закончилось: «завтра вечером».
Второй день командор Ибис на перекладных добирался до Аматы – сначала на грузовике до станции сигов, оттуда на попутном катере до техбазы «122- М», там его принял на борт корабль Красного Креста и забросил в миссию «Матрикаря». И вот теперь придется почти сутки торчать в стойбище «крестов».
– Впрочем, – диспетчер улыбнулся, радуясь своей находчивости. – Есть вариант. Почему бы вам не попытаться? Комиссар Мережко отбывает к Амате через пару часов. Он, конечно, не обязан, но если вы ему понравитесь, он, может быть, вас прихватит.
Услышав знакомую фамилию, командор встрепенулся и, еще не веря своему счастью, уточнил:
– Евгений Мережко?
– Он самый. Вы его знаете? Тогда дело в шляпе, будем надеяться.
– Где мне найти комиссара?
В старании поджав губы, диспетчер чуть слышно пощелкал клавишами, пошарил взглядом по монитору и сообщил:
– Он на погрузочной площадке 3-12. Третья палуба, двенадцатый сектор. Поднимитесь на лифте и направо. Идите по указателям.
И командор пошел по площадкам, коридорам и переходам, сквозь блеск стекла, хрома и пластика. Кругом сновали люди в черных мундирах с красными крестами на рукавах, а Ибис маячил среди них, как белая ворона, в своей серой форме военно-космического флота.
Восседая на вершине пирамиды, сложенной из разноцветных контейнеров, Мережко говорил в тонкий микрофон гарнитуры, поглядывая в пристроенный на колене планшет.
– Дануту не трогай. Она занимается водой для «Корсуни». Подключай Панджаби, он через час освободится.
Да, Ибис узнал его, это был тот самый комиссар Красного Креста, который в горячие дни Аранакского конфликта переправил его с базы «Н-17» прямиком на флагман «Кречет». Все такой же красивый, как Байрон, весь в делах и заботах, на прямой связи со всей вселенной.
Закончив разговор, Мережко оторвал взгляд от планшета и… Новый вызов перехватил внимание комиссара, он снова заговорил в микрофон.
– Да, Триша, – минута напряженного внимания. – Причина? Нет, как он свои действия оправдывает? Вы ему последствия внятно объяснили? Хорошо. Сами на Зурик не суйтесь. Добивайтесь передачи на нейтральной территории. Он религиозный человек? Уже хорошо. Попробуйте подключить кого-нибудь из духовенства, Мобедан-мобеда или Сар-мобеда. Только сами не ведите с ним религиозных бесед: пара не тех слов все в конец испортит.
На площадке появился проворный парень в желтой спецовке и деловито схватился за один из контейнеров в подножье пирамиды, но инспектор был на чеку:
– Сгибайло! – тут же рявкнул сверху Мережко, оборвав разговор с Тришей. – Как ты думаешь, почему я здесь сижу?
– Потому, что вам там удобно, комиссар. Вы видите всех, и все видят вас, – уверено заявил Сгибайло.
– Ответ неверный. Я тут сижу, потому что вы тянете все, что вам попадется на глаза.
– Это для ремонтной группы СМ-44, – с видом оскорбленного и оклеветанного парировал Сгибайло.
– А это, – Мережко постучал ногой по одному из контейнеров, – для «Козадои». Ты видишь, какие знаки навешаны? Будь добр, пройди в соседний отсек и возьми, где положено. Мне что, защитное поле здесь выставлять?
Сгибайло безропотно опустил контейнер на место и пошел туда, куда его послали. Орлиный взор Мережко остановился на Ибисе:
– Что это тут у нас? Максим Ибис, если я не ошибаюсь? – спросил он, прищурив глаза, словно пытался внимательней разглядеть гостя.
– Так точно. Я к вам с нижайшей просьбой, комиссар. Не подбросите до Аматы?
Мережка сложил планшет и, прежде чем спуститься, распорядился в микрофон:
– Новак, выставь пост у козадойского груза и научи сотрудников читать распределительную маркировку. Удели внимание вопросу.
В два прыжка достигнув пола, комиссар блеснул дружелюбной улыбкой и пожал Ибису руку.
– Добро пожаловать, командор. Вы один? Без адъютанта? Без эскадры? И даже без флагмана? Одинокий и безлошадный?
– Так сложились обстоятельства.
– Ну, да. Бывает. Не расспрашиваю – храните ваши военные тайны. А мне ничего не будет за то, что я вас подброшу? Вы не в бегах?
– Да ладно, в первый раз что ли? Кто ж вас накажет? Вы соблюдаете нейтралитет. Вы, как всегда, не при делах.
– Ну, что ж, Максим, в моем катере найдется свободное местечко. Ты с Боградусом когда-нибудь дело имел?
– Нет, это сухопутная крыса. А как дела на Зурике?
– Хуже некуда.
– Так, глядишь, они обратно в Федирацию запросятся, – заметил Ибис с дразнящей улыбкой.
– Вас, вояк, хлебом не корми, дай только что-нибудь вернуть да присоединить, – усмехнулся Мережко. – Небось, уже ручонки потираете, только и ждете, когда местные в усобицах перережут друг дружку.
Ответ у Ибиса был наготове:
– Право беспрепятственно резать друг друга они отстояли в упорной борьбе.
Наконец пришло время старта к Амате, и Мережко повёл Ибиса к посадочной площадке, продолжая на ходу через тонкий микрофон гарнитуры руководить поставкой воды на «Корсунь». У катера комиссара тормознул встревоженный крепыш с нашивками инспектора креста и поделился своими переживаниями:
– Женя, Шамус не отвечает. Коровина пришлось госпитализировать. Я ему замену подбираю… А пока Шамус один дежурит на станции. Я пошлю кого-нибудь проверить, что там.
Мережко насторожился:
– Когда он перестал отвечать?
– Сегодня. А последний сеанс был позавчера, 20 июля. Без эксцессов. Сигналов бедствия не поступало. Станция работает на автомате в штатном режиме. С передатчиком, может, проблемы… Хотя, у него ж резервный есть. Разве что помехи… Так я пошлю кого-нибудь.
– Не надо, я сам, – решительно возразил комиссар.
– Ты же на Амату летишь.
– Вот по пути и заскочу.
– Но тебе к Шамусу не совсем по пути, это…
– Я хорошо знаю, где это. Ничего, я к нему заверну, давно собирался. Закинь мне для него передатчик, на всякий случай.
Уже в катере Мережко рассказал Ибису о Шамусе ради которого, они делали крюк. И как впоследствии выяснилось, далеко не все рассказал. Шамус дежурил на станции экстренной помощи. Его напарник на днях лег в госпиталь – проблемы с почками.
Исправно светясь рабочими огнями, со стороны станция выглядела вполне благополучной. Посторонних судов на причале и подозрительных объектов по близости не наблюдалось. Шамус на позывные не отвечал.
– Он же должен был как-то отреагировать на наше приближение? – спросил Ибис.
– Он должен был сделать запрос.
– И что теперь?
– Швартуемся. Берем ноги в руки и идем смотреть, что там творится. У меня автоматов-разведчиков нет. Только, Максим, я пойду один. Обещай, что не войдешь на КП без моего разрешения.
– Ну, допустим. Я в чужие дела нос не сую, но тебе может понадобиться помощь.
– Вот если я через десять минут не вернусь, ты зайдешь. Я буду на связи.
Ибис не стал спорить. Без проблем пришвартовавшись, Мережко ушел на КП, оставив своего гостя на посадочной площадке. Командор огляделся – голубоватые стены, матовые лампы, приглушенный свет в дверном проеме. И непробиваемая густая тишина. Здесь что-то случилось, иначе не было б так тихо. В наушнике загудел спокойный голос Мережко: «На КП никого, все нормально. Иду в каюту дежурного». И снова тишина. Ибис засек время. Что в принципе могло случиться с крепким здоровым парнем на посту экстренной помощи? Да еще так внезапно, что он даже тревожную кнопку не смог нажать? На часах, отсчитывая секунды, быстро мелькали цифры – цифры мелькали быстро, а время текло медленно. Трехминутная тишина, и Мережко снова вышел на связь: «В каюте никого». Странное напряжение уловил Ибис в голосе комиссара. «Женя, все в порядке?» – попытался уточнить командор. Застыла пауза, Ибис хотел уже повторить вопрос, но Мережко отозвался: «Я возвращаюсь».
Он вышел и остановился в дверях. Ибис понял – что-то неладно, на вроде бы спокойном лице комиссара просвечивали страх и удивление.
– Ну, и как у нас дела? – спросил командор.
Мережко смотрел на него словно онемевший.
– Ну что там? Шамус живой? – повторил попытку Ибис.
Глаза Мережко тревожно забегали, казалось, он не находил слов для ответа и наконец признался:
– Не знаю.
Озадаченный такой бестолковщиной, Ибис попросту предложил:
– Давай я посмотрю.
Командор направился было на КП, но Мережко остановил его, схватив одной рукой за грудь.
– Вот что, Максим, – он замолчал, словно сомневаясь в принятом только что решении и, немного подумав, продолжил. – Вот что мы сделаем, командор. Ты сейчас пройдешь на КП и будешь ждать. Посиди там, мне нужно во всем разобраться.
– Какого черта? – Ибиса начало раздражать поведение комиссара.
– Дай мне время, Макс. Тут дело непростое. Я пока не знаю, как тебе все объяснить. Я сначала сам должен разобраться.
– Ты бортовой журнал смотрел?
– Нет, – спохватился Мережко. – Сейчас посмотрим.
Но прежде комиссар отправился к катеру и, вынул из кабины небольшой черный кофр. С этой штукой он и пошел на КП, жестом позвав Ибиса за собою.
На КП царил полный порядок – два сиротливо пустеющих кресла, пульт, мерцающий огоньками, включенные экраны. Казалось, дежурный только что вышел и скоро вернется. Пробежав пальцами по черной клавиатуре, Мережко раскрыл бортовой журнал – по монитору поползли колонки скупых фраз, зафиксировавших каждодневную рутину. Комиссар хищным взглядом впился в записи, пытаясь найти объяснение, подсказку, зацепку. Но нашел только одну странность:
– Последняя отметка сделана 19 июля, три дня назад. А 20 июля он выходил на связь. Обсуждал с базой замену Коровина. Выходил на связь, но бортовой журнал уже не вел. Значит, уже за день до связи что-то пошло не так.
– На связь вышел, а о внештатной ситуации не доложил? Может, он просто забыл сделать запись?
– Если забыл, значит, что-то случилось.
– Сколько он тут один, без Коровина продежурил?
– Дней пять – шесть. Ладно. Посиди здесь, а я маленький эксперимент проведу.
И прихватив черный кофр, Мережко отправился в соседний отсек.
Ибис внимательно осмотрел КП и не заметил никакого подвоха, вот разве что... Красный детский мячик, ярким пятном горел на полу – ничего особенного, чем только не снимают стрессы на удаленных постах на длительных вахтах. Следующая находка оказалась поинтересней – в коробке, лежавшей на сидение кресла, покоился моток черной бечевки, а на подлокотнике висела, сплетенная из нее, ажурная ткань, точнее, сетка. Сначала Ибису показалось, что это дамское вязание. Он даже заподозрил, что Шамус женщина. Но Мережко об этом загадочном типе говорил в мужском роде. Командор пощупал плетенку, от нее, мягкой и эластичной, исходил едва уловимый мускусный запах. Ибис попытался найти еще следы индивидуальных особенностей Шамуса, но больше ничего примечательного на глаза ему не попалось.
Мережко экспериментировал около получаса, и когда вернулся, озадаченность и тревога гуляли в его взгляде. На лице суровая сосредоточенность, на руках латексные перчатки – вид комиссара говорил о том, что он проделал какую-то важную и сложную работу.
– Идем, Макс. Я покажу тебе кое-что.
Всего несколько шагов – и они вошли в каюту. Уже знакомый мускусный запах ударил Ибису в нос. На полу виднелись, хаотично рассеянные, белесые пятна, совсем маленькие с монету и большие, размером с блюдце. Каюта, в отличие от КП, не блистала чистотой и порядком. Шкафчик с распахнутыми дверцами и выдвинутыми ящиками казался растерзанным. У его ножек белела груда рассыпанных салфеток. Настоящий бардак творился на койке, там что-то лежало… Что-то похожее на кокон – серо-бурый, не ровный, примерно полтора метра в длину и полметра в поперечнике. Ибис подошел ближе, наклонился, рассматривая это, бог знает что, хотел было потрогать, но так и не решился. В фактуре странного объекта виднелись очертания текстиля и застывшей смолы. На коконе сидели диагностические датчики.
– Ты жучков прилепил? – спросил командор.
– Да.
– И что?
– Я думаю, это Шамус.
Ибис выпрямился и положил руку на кобуру:
– Кто же его так?
– Нет здесь никого, – уверенно возразил Мережко. – Сердце прослушивается – медленно, тихо, но бьется.
Комиссар присел на корточки у койки и повел пальцем, не касаясь кокона:
– Вот тут голова, тут сердце, здесь колени. Он лежит в позе эмбриона.
И Мережко замер, словно любуясь.
– Ну и что ты расселся? Надо вытащить его, пока он еще жив.
– Нет, не надо. Мы убьем его, – уверенно ответил Мережко и добавил с нервной поспешностью: – Максим, кажется, это куколка.
– Что? – не понял командор.
– Шамус окуклился, как бабочка.
Ибис хотел ответить на глупую, как ему показалось, шутку, но уже в следующую секунду он догадался:
– Твой Шамус не человек?
– Похоже, что нет.
– А кто?
– Не знаю.
– Как это, не знаешь? У тебя на станции работал неизвестно кто?
– Ну, да… Как оказалось.
– Вот, значит, почему ты сюда лично примчался. Ты знал, что с этим парнем не все ладно. Как выглядел этот Шамус раньше?
– Почти как человек.
– Почти?
– Как человек, – с уверенностью поправил сам себя Мережко. – Да, в нем было что-то такое... Он писал с чудовищными ошибками и не мог правильно говорить ни на одном языке. Иногда он странно изъяснялся, витиевато, красиво, развесисто. Знаешь, как говорили индейцы – «уйти в края богатые дичью», у них значило умереть. Вот и Шамус любил что-нибудь ввернуть. Коровин его за это Гайаватой называл. Вечно фигню какую-то из веревочек плел, это у него просто страсть навязчивая была. Апельсиновые корки любил больше самих апельсинов… Да, я знал, что с ним что-то не так.
– И вы его не проверили?
– На предмет чего? Странность это не преступление.
– Но повод присмотреться.
– Черт! Он был просто странным симпатичным парнем. Коровина его заскоки нисколько не тревожили. Он вообще всем нравился… – последнюю фразу Мережко произнес с настороженным удивлением.
– Нравился? – тут же подхватил Ибис. – Слушай, Жень, не было ли тут какого-то психотропного влияния, с целью обосноваться на нашей территории? Может это троянский конь?
– Вы, вояки, – параноики, везде врагов ищите.
– А вы, гуманитарии, разгильдяи. Это же надо, оставить на посту эльфа-руканожку. А к болезни Коровина Шамус непричастен?
– Нет. У Коровина давно проблемы с почками назревали.
– Как бы из куколки симпатяги Шамуса не вылупилось кровожадное нечто, – заметил командор, все-таки протянув руку к кокону.
– Да, все может быть, – согласился Мережко и остановил Ибиса, схватив за запястье. – Не трогай, ничего токсичного и патогенного на нем, вроде, нет, но лучше не рисковать.
Комиссар снял с кокона датчики, собрав их, словно ягоды с куста. Спелёнатое тело выглядело зловеще – одновременно мертвое и живое, нечто человеческое и животное.
– Так, что же такое этот ваш Шамус? Инопланетянин или мутант?
– Да, будет крейсер на Амату. Да, это прямой рейс. Завтра вечером, в двадцать один пятнадцать.
Ибис с разочарованием хлопнул ладонью по стойке. Как хорошо начиналось: «будет рейс, прямой рейс», и как паршиво закончилось: «завтра вечером».
Второй день командор Ибис на перекладных добирался до Аматы – сначала на грузовике до станции сигов, оттуда на попутном катере до техбазы «122- М», там его принял на борт корабль Красного Креста и забросил в миссию «Матрикаря». И вот теперь придется почти сутки торчать в стойбище «крестов».
– Впрочем, – диспетчер улыбнулся, радуясь своей находчивости. – Есть вариант. Почему бы вам не попытаться? Комиссар Мережко отбывает к Амате через пару часов. Он, конечно, не обязан, но если вы ему понравитесь, он, может быть, вас прихватит.
Услышав знакомую фамилию, командор встрепенулся и, еще не веря своему счастью, уточнил:
– Евгений Мережко?
– Он самый. Вы его знаете? Тогда дело в шляпе, будем надеяться.
– Где мне найти комиссара?
В старании поджав губы, диспетчер чуть слышно пощелкал клавишами, пошарил взглядом по монитору и сообщил:
– Он на погрузочной площадке 3-12. Третья палуба, двенадцатый сектор. Поднимитесь на лифте и направо. Идите по указателям.
И командор пошел по площадкам, коридорам и переходам, сквозь блеск стекла, хрома и пластика. Кругом сновали люди в черных мундирах с красными крестами на рукавах, а Ибис маячил среди них, как белая ворона, в своей серой форме военно-космического флота.
Восседая на вершине пирамиды, сложенной из разноцветных контейнеров, Мережко говорил в тонкий микрофон гарнитуры, поглядывая в пристроенный на колене планшет.
– Дануту не трогай. Она занимается водой для «Корсуни». Подключай Панджаби, он через час освободится.
Да, Ибис узнал его, это был тот самый комиссар Красного Креста, который в горячие дни Аранакского конфликта переправил его с базы «Н-17» прямиком на флагман «Кречет». Все такой же красивый, как Байрон, весь в делах и заботах, на прямой связи со всей вселенной.
Закончив разговор, Мережко оторвал взгляд от планшета и… Новый вызов перехватил внимание комиссара, он снова заговорил в микрофон.
– Да, Триша, – минута напряженного внимания. – Причина? Нет, как он свои действия оправдывает? Вы ему последствия внятно объяснили? Хорошо. Сами на Зурик не суйтесь. Добивайтесь передачи на нейтральной территории. Он религиозный человек? Уже хорошо. Попробуйте подключить кого-нибудь из духовенства, Мобедан-мобеда или Сар-мобеда. Только сами не ведите с ним религиозных бесед: пара не тех слов все в конец испортит.
На площадке появился проворный парень в желтой спецовке и деловито схватился за один из контейнеров в подножье пирамиды, но инспектор был на чеку:
– Сгибайло! – тут же рявкнул сверху Мережко, оборвав разговор с Тришей. – Как ты думаешь, почему я здесь сижу?
– Потому, что вам там удобно, комиссар. Вы видите всех, и все видят вас, – уверено заявил Сгибайло.
– Ответ неверный. Я тут сижу, потому что вы тянете все, что вам попадется на глаза.
– Это для ремонтной группы СМ-44, – с видом оскорбленного и оклеветанного парировал Сгибайло.
– А это, – Мережко постучал ногой по одному из контейнеров, – для «Козадои». Ты видишь, какие знаки навешаны? Будь добр, пройди в соседний отсек и возьми, где положено. Мне что, защитное поле здесь выставлять?
Сгибайло безропотно опустил контейнер на место и пошел туда, куда его послали. Орлиный взор Мережко остановился на Ибисе:
– Что это тут у нас? Максим Ибис, если я не ошибаюсь? – спросил он, прищурив глаза, словно пытался внимательней разглядеть гостя.
– Так точно. Я к вам с нижайшей просьбой, комиссар. Не подбросите до Аматы?
Мережка сложил планшет и, прежде чем спуститься, распорядился в микрофон:
– Новак, выставь пост у козадойского груза и научи сотрудников читать распределительную маркировку. Удели внимание вопросу.
В два прыжка достигнув пола, комиссар блеснул дружелюбной улыбкой и пожал Ибису руку.
– Добро пожаловать, командор. Вы один? Без адъютанта? Без эскадры? И даже без флагмана? Одинокий и безлошадный?
– Так сложились обстоятельства.
– Ну, да. Бывает. Не расспрашиваю – храните ваши военные тайны. А мне ничего не будет за то, что я вас подброшу? Вы не в бегах?
– Да ладно, в первый раз что ли? Кто ж вас накажет? Вы соблюдаете нейтралитет. Вы, как всегда, не при делах.
– Ну, что ж, Максим, в моем катере найдется свободное местечко. Ты с Боградусом когда-нибудь дело имел?
– Нет, это сухопутная крыса. А как дела на Зурике?
– Хуже некуда.
– Так, глядишь, они обратно в Федирацию запросятся, – заметил Ибис с дразнящей улыбкой.
– Вас, вояк, хлебом не корми, дай только что-нибудь вернуть да присоединить, – усмехнулся Мережко. – Небось, уже ручонки потираете, только и ждете, когда местные в усобицах перережут друг дружку.
Ответ у Ибиса был наготове:
– Право беспрепятственно резать друг друга они отстояли в упорной борьбе.
Наконец пришло время старта к Амате, и Мережко повёл Ибиса к посадочной площадке, продолжая на ходу через тонкий микрофон гарнитуры руководить поставкой воды на «Корсунь». У катера комиссара тормознул встревоженный крепыш с нашивками инспектора креста и поделился своими переживаниями:
– Женя, Шамус не отвечает. Коровина пришлось госпитализировать. Я ему замену подбираю… А пока Шамус один дежурит на станции. Я пошлю кого-нибудь проверить, что там.
Мережко насторожился:
– Когда он перестал отвечать?
– Сегодня. А последний сеанс был позавчера, 20 июля. Без эксцессов. Сигналов бедствия не поступало. Станция работает на автомате в штатном режиме. С передатчиком, может, проблемы… Хотя, у него ж резервный есть. Разве что помехи… Так я пошлю кого-нибудь.
– Не надо, я сам, – решительно возразил комиссар.
– Ты же на Амату летишь.
– Вот по пути и заскочу.
– Но тебе к Шамусу не совсем по пути, это…
– Я хорошо знаю, где это. Ничего, я к нему заверну, давно собирался. Закинь мне для него передатчик, на всякий случай.
Уже в катере Мережко рассказал Ибису о Шамусе ради которого, они делали крюк. И как впоследствии выяснилось, далеко не все рассказал. Шамус дежурил на станции экстренной помощи. Его напарник на днях лег в госпиталь – проблемы с почками.
Исправно светясь рабочими огнями, со стороны станция выглядела вполне благополучной. Посторонних судов на причале и подозрительных объектов по близости не наблюдалось. Шамус на позывные не отвечал.
– Он же должен был как-то отреагировать на наше приближение? – спросил Ибис.
– Он должен был сделать запрос.
– И что теперь?
– Швартуемся. Берем ноги в руки и идем смотреть, что там творится. У меня автоматов-разведчиков нет. Только, Максим, я пойду один. Обещай, что не войдешь на КП без моего разрешения.
– Ну, допустим. Я в чужие дела нос не сую, но тебе может понадобиться помощь.
– Вот если я через десять минут не вернусь, ты зайдешь. Я буду на связи.
Ибис не стал спорить. Без проблем пришвартовавшись, Мережко ушел на КП, оставив своего гостя на посадочной площадке. Командор огляделся – голубоватые стены, матовые лампы, приглушенный свет в дверном проеме. И непробиваемая густая тишина. Здесь что-то случилось, иначе не было б так тихо. В наушнике загудел спокойный голос Мережко: «На КП никого, все нормально. Иду в каюту дежурного». И снова тишина. Ибис засек время. Что в принципе могло случиться с крепким здоровым парнем на посту экстренной помощи? Да еще так внезапно, что он даже тревожную кнопку не смог нажать? На часах, отсчитывая секунды, быстро мелькали цифры – цифры мелькали быстро, а время текло медленно. Трехминутная тишина, и Мережко снова вышел на связь: «В каюте никого». Странное напряжение уловил Ибис в голосе комиссара. «Женя, все в порядке?» – попытался уточнить командор. Застыла пауза, Ибис хотел уже повторить вопрос, но Мережко отозвался: «Я возвращаюсь».
Он вышел и остановился в дверях. Ибис понял – что-то неладно, на вроде бы спокойном лице комиссара просвечивали страх и удивление.
– Ну, и как у нас дела? – спросил командор.
Мережко смотрел на него словно онемевший.
– Ну что там? Шамус живой? – повторил попытку Ибис.
Глаза Мережко тревожно забегали, казалось, он не находил слов для ответа и наконец признался:
– Не знаю.
Озадаченный такой бестолковщиной, Ибис попросту предложил:
– Давай я посмотрю.
Командор направился было на КП, но Мережко остановил его, схватив одной рукой за грудь.
– Вот что, Максим, – он замолчал, словно сомневаясь в принятом только что решении и, немного подумав, продолжил. – Вот что мы сделаем, командор. Ты сейчас пройдешь на КП и будешь ждать. Посиди там, мне нужно во всем разобраться.
– Какого черта? – Ибиса начало раздражать поведение комиссара.
– Дай мне время, Макс. Тут дело непростое. Я пока не знаю, как тебе все объяснить. Я сначала сам должен разобраться.
– Ты бортовой журнал смотрел?
– Нет, – спохватился Мережко. – Сейчас посмотрим.
Но прежде комиссар отправился к катеру и, вынул из кабины небольшой черный кофр. С этой штукой он и пошел на КП, жестом позвав Ибиса за собою.
На КП царил полный порядок – два сиротливо пустеющих кресла, пульт, мерцающий огоньками, включенные экраны. Казалось, дежурный только что вышел и скоро вернется. Пробежав пальцами по черной клавиатуре, Мережко раскрыл бортовой журнал – по монитору поползли колонки скупых фраз, зафиксировавших каждодневную рутину. Комиссар хищным взглядом впился в записи, пытаясь найти объяснение, подсказку, зацепку. Но нашел только одну странность:
– Последняя отметка сделана 19 июля, три дня назад. А 20 июля он выходил на связь. Обсуждал с базой замену Коровина. Выходил на связь, но бортовой журнал уже не вел. Значит, уже за день до связи что-то пошло не так.
– На связь вышел, а о внештатной ситуации не доложил? Может, он просто забыл сделать запись?
– Если забыл, значит, что-то случилось.
– Сколько он тут один, без Коровина продежурил?
– Дней пять – шесть. Ладно. Посиди здесь, а я маленький эксперимент проведу.
И прихватив черный кофр, Мережко отправился в соседний отсек.
Ибис внимательно осмотрел КП и не заметил никакого подвоха, вот разве что... Красный детский мячик, ярким пятном горел на полу – ничего особенного, чем только не снимают стрессы на удаленных постах на длительных вахтах. Следующая находка оказалась поинтересней – в коробке, лежавшей на сидение кресла, покоился моток черной бечевки, а на подлокотнике висела, сплетенная из нее, ажурная ткань, точнее, сетка. Сначала Ибису показалось, что это дамское вязание. Он даже заподозрил, что Шамус женщина. Но Мережко об этом загадочном типе говорил в мужском роде. Командор пощупал плетенку, от нее, мягкой и эластичной, исходил едва уловимый мускусный запах. Ибис попытался найти еще следы индивидуальных особенностей Шамуса, но больше ничего примечательного на глаза ему не попалось.
Мережко экспериментировал около получаса, и когда вернулся, озадаченность и тревога гуляли в его взгляде. На лице суровая сосредоточенность, на руках латексные перчатки – вид комиссара говорил о том, что он проделал какую-то важную и сложную работу.
– Идем, Макс. Я покажу тебе кое-что.
Всего несколько шагов – и они вошли в каюту. Уже знакомый мускусный запах ударил Ибису в нос. На полу виднелись, хаотично рассеянные, белесые пятна, совсем маленькие с монету и большие, размером с блюдце. Каюта, в отличие от КП, не блистала чистотой и порядком. Шкафчик с распахнутыми дверцами и выдвинутыми ящиками казался растерзанным. У его ножек белела груда рассыпанных салфеток. Настоящий бардак творился на койке, там что-то лежало… Что-то похожее на кокон – серо-бурый, не ровный, примерно полтора метра в длину и полметра в поперечнике. Ибис подошел ближе, наклонился, рассматривая это, бог знает что, хотел было потрогать, но так и не решился. В фактуре странного объекта виднелись очертания текстиля и застывшей смолы. На коконе сидели диагностические датчики.
– Ты жучков прилепил? – спросил командор.
– Да.
– И что?
– Я думаю, это Шамус.
Ибис выпрямился и положил руку на кобуру:
– Кто же его так?
– Нет здесь никого, – уверенно возразил Мережко. – Сердце прослушивается – медленно, тихо, но бьется.
Комиссар присел на корточки у койки и повел пальцем, не касаясь кокона:
– Вот тут голова, тут сердце, здесь колени. Он лежит в позе эмбриона.
И Мережко замер, словно любуясь.
– Ну и что ты расселся? Надо вытащить его, пока он еще жив.
– Нет, не надо. Мы убьем его, – уверенно ответил Мережко и добавил с нервной поспешностью: – Максим, кажется, это куколка.
– Что? – не понял командор.
– Шамус окуклился, как бабочка.
Ибис хотел ответить на глупую, как ему показалось, шутку, но уже в следующую секунду он догадался:
– Твой Шамус не человек?
– Похоже, что нет.
– А кто?
– Не знаю.
– Как это, не знаешь? У тебя на станции работал неизвестно кто?
– Ну, да… Как оказалось.
– Вот, значит, почему ты сюда лично примчался. Ты знал, что с этим парнем не все ладно. Как выглядел этот Шамус раньше?
– Почти как человек.
– Почти?
– Как человек, – с уверенностью поправил сам себя Мережко. – Да, в нем было что-то такое... Он писал с чудовищными ошибками и не мог правильно говорить ни на одном языке. Иногда он странно изъяснялся, витиевато, красиво, развесисто. Знаешь, как говорили индейцы – «уйти в края богатые дичью», у них значило умереть. Вот и Шамус любил что-нибудь ввернуть. Коровин его за это Гайаватой называл. Вечно фигню какую-то из веревочек плел, это у него просто страсть навязчивая была. Апельсиновые корки любил больше самих апельсинов… Да, я знал, что с ним что-то не так.
– И вы его не проверили?
– На предмет чего? Странность это не преступление.
– Но повод присмотреться.
– Черт! Он был просто странным симпатичным парнем. Коровина его заскоки нисколько не тревожили. Он вообще всем нравился… – последнюю фразу Мережко произнес с настороженным удивлением.
– Нравился? – тут же подхватил Ибис. – Слушай, Жень, не было ли тут какого-то психотропного влияния, с целью обосноваться на нашей территории? Может это троянский конь?
– Вы, вояки, – параноики, везде врагов ищите.
– А вы, гуманитарии, разгильдяи. Это же надо, оставить на посту эльфа-руканожку. А к болезни Коровина Шамус непричастен?
– Нет. У Коровина давно проблемы с почками назревали.
– Как бы из куколки симпатяги Шамуса не вылупилось кровожадное нечто, – заметил командор, все-таки протянув руку к кокону.
– Да, все может быть, – согласился Мережко и остановил Ибиса, схватив за запястье. – Не трогай, ничего токсичного и патогенного на нем, вроде, нет, но лучше не рисковать.
Комиссар снял с кокона датчики, собрав их, словно ягоды с куста. Спелёнатое тело выглядело зловеще – одновременно мертвое и живое, нечто человеческое и животное.
– Так, что же такое этот ваш Шамус? Инопланетянин или мутант?
