Тут же у обеих безымянные пальцы левых рук охватило огненной полосой, а через секунду, когда пламя опало, кольцом остался на коже извилистый узор темно-карминного цвета.
– Всё! Объясняй!
Следующие два катрена в институте пролетели одним мгновением – изматывающие зубрежки с небольшими перерывами. Вообще система обучения была интересной и расслабиться студентам не давала: 6 дней учишься и 1 отдыхаешь – неделя; 4 недели учишься, потом 1 отдыхаешь – месяц; 3 месяца – катрен, в конце которого зачеты и экзамены; 4 катрена – 1 курс, то есть ровно год. Особо не забалуешь.
Виора понемногу оттаяла, радуясь, что хоть в комнате не нужно сдерживаться. Теперь в комнате постоянно царила приятная прохлада, а вся одежда была надежно зачарована от холода.
Единственное, чего теперь боялась девушка: возможность столкнуться с семьей. Ведь они могли запросто приехать сюда по делам или отдохнуть. В Яртборе лучшие театры и опера, куча модных салонов и магазинов. Интересно, мать и сестры это любят? Виора привычно отмахнулась от этой мысли: когда внутри холодно, гораздо спокойнее. Тем более, что со второго курса начинается практика в больницах города.
Декан, приняв во внимание связь таоши, определил их в одну и ту же больницу. Разумеется, настоящую работу студенткам-практиканткам не доверили, но раздавать лекарства и ухаживать за больными они вполне могли.
Теперь каждый четверг Виора и Марья проходили через полгорода до своей больницы. Вставать приходилось рано, раз уж денег на проезд не хватало. В такие моменты Виора как можно глубже прятала свою силу, ведь говорят, что маги могут чувствовать себе подобных. А ей это ни к чему.
Когда из Яртбора пришла третья жалоба на выдохшиеся раньше срока чары, Ильтмар, председательствующий в этом году в совете магов, совсем не был счастлив. Но разбираться как-то надо было. Самое противное, что чары накладывали разные маги, а значит, версия недобросовестной работы отпадает. Ильтмар устало сжал переносицу, размышляя, могут ли это быть очередные интриги других магов и кому можно доверить расследование. Лучше всего подойдет молодой огневик из Коренны. Он как раз рядом и ещё не успел примкнуть ни к одной группе, даже собственного отца.
Как только решение оформилось, маг-председатель сел за стол и быстро набросал нужные строки. Сложив письмо, активировал связь с Ньёром Асго-Дакир. Бумага исчезла, чтобы через несколько минут появиться с ответом от огневика. Он явно не был счастлив, получив это задание, но не спорил, обязавшись сообщать обо всех новых фактах изучения дела.
Вот и отлично. Дочитав письмо до конца, Ильтмар с облегчением отложил это дело на потом.
Ньёр сошел с поезда в сопровождении носильщика с его вещами. Погода как под заказ солнечная и яркая – хрустальная осень. Носильщик поймал экипаж и загрузил в него чемоданы.
Маг решил остановиться в гостинице, вряд ли расследование затянется. В первую очередь нужно осмотреть места потери чар и переговорить с владельцами. Потом – при этой мысли Ньёр улыбнулся – познакомиться поближе с местным обществом.
Ни хозяин ювелирного магазина, ни обаятельная кокетка, управляющая модным швейным салоном, ни владелец большого склада не смогли рассказать ничего стоящего. Чары-заклинания были разные: от воров, от плесени и затхлости, от крыс и мышей. Накладывали их разные маги, двух он знал очень хорошо – они бы не схалтурили и силы всегда вливали с запасом. Нет ничего общего между людьми или их предприятиями. Не понятно, зачем, чего хочет добиться этот неизвестный маг, убирая чары.
Ньёру пришлось признать, что всё будет не так легко и просто, как он рассчитывал. После этой череды неудач душа просила как-то развеяться, и мужчина не видел повода ей отказать. Так что вечером, сменив наряд, спустился в ресторан гостиницы.
Мягкий уютный свет, изящно сервированные столики, легкая музыка в исполнении вполне приличного пианиста – всё это вполне способствовало мыслительному процессу. Так же, как и бокал вина, к которому прилагалась его любимая мясная нарезка. Мысли лучше чувствуют себя на бумаге: неторопливо потягивая вино, Ньёр методично записывал в блокнот всё, что узнал. Рано или поздно система выстроится. Лучше рано.
Возле его столика кто-то остановился. Ньёр тут же закрыл блокнот и посмотрел на подошедшего.
– Господин Асго-Дакир! Какая встреча!
– И я рад видеть Вас, господин Актаир! – перед ним стоял его бывший однокурсник, правда теперь, десять лет спустя, пополневший и полысевший. – К чему эти церемонии? Просто Ньёр. Помнится, раньше ты так не заморачивался приличиями.
Мужчина, получив одобрение, подсел к столу.
– Кто вас, магов, знает? Вдруг не проявлю уважения, а ты мне все книги дома сожжешь.
Они оба рассмеялись при упоминании о схожем происшествии на первом курсе. Вот так, посмеиваясь и перебрасываясь шутками, они с удовольствием вспоминали студенческие годы, беседовали о нынешнем. Так, Актаир Тефу теперь занимает должность заместителя декана факультета медвспомогательного обучения, счастливо женат и ждет рождения второго ребенка.
–Не обижайся, но про твою жизнь довольно подробно рассказывают газеты.
– Чего обижаться? Я уже привык. Слава богам, здесь до меня ещё не добрались.
– Вот оно, бремя магии! – Актаир насмешливо вскинул брови. – Ты по работе или отдыхаешь?
– Совмещаю приятное с полезным.
– Я к чему спрашиваю: может, ты бы прочел нашим студентам несколько лекций о магических ранах и травмах. А то эта дисциплина у нас сильно провисает.
– Её до сих пор читает госпожа Урсула?
– Да. И заменить её просто некем.
– Хм… – Ньёр задумался, но как это может помешать расследованию, не видел, а значит… – И сколько факультет мне заплатит?
Актаир рассмеялся.
– Узнаю мага – всегда и везде деньги вперед.
В итоге договорились о шести лекциях: по две для второго, третьего и четвертого курсов.
Объявление об изменении расписания и его причинах взбудоражило весь факультет. Виора с Марьей тоже волновались, но совсем по другой причине.
– Может, усядемся подальше и он ничего не заметит?
– А если заметит? Нет уж, я пропущу эту лекцию.
И девушка действительно эти два часа просидела в библиотеке, готовясь к зачету по фармакологии. Оттуда её и вызвали в деканат, где замдекана и куратор потока отчитали за прогул и обязали готовить отработку.
В этот момент из кресла сбоку, у окна, поднялся молодой мужчина. Виора вздрогнула от неожиданности – она не видела его до этого. А теперь, почувствовав бушующую мощь, испугалась до жуткого холода в груди. Маг!
Она отшатнулась назад, испуганный голосок в голове вопил развернуться и бежать без оглядки. И только холод, сковав руки и ноги, удержал на месте.
– Не стоит тратить моё время на отработку. Госпожа студентка вполне может прийти на мою лекцию для третьего курса, а отрабатывать уже тот предмет, который пропустит для этого.
Замдекана помолчал немного, но потом кивнул.
– Так и сделаем. Можете идти, госпожа Геор.
Виоре не нужно было повторять второй раз, она тут же выскочила за дверь и помчалась на следующую пару.
Марья уже ждала, тоже перепуганная.
– Извини, не успела предупредить, что замдекана лично провел перекличку.
– Не волнуйся. Уже всё равно ничего не изменишь.
– Обошлось?
– Ещё не знаю.
В аудиторию вошел преподаватель и девушки замолчали. Виоре оставалось только надеяться, что, раз этот маг, в темной глубине зрачков которого плясало багровое пламя, ничего не сказал, то и не заметил. Ладно, послезавтра отсидит эту лекцию, а завтра – никогда ещё не была так рада! – практика в больнице.
Ньёр дождался, пока за испуганной студенткой закроется дверь, и от души расхохотался.
– Да уж, несладкая у вас работа, господа.
Ему показалось, или после девушки в самом деле остался легкий аромат морозной свежести?
Весь день в больнице Виора старалась нагрузить себя работой и не думать о завтрашнем испытании. Даже согласилась вместо санитарки заняться уходом за лежачими больными. Вот интуитивно она всегда догадывалась, что добро наказуемо!
В отдельной палате лежал состоятельный господин среднего возраста, который то и дело норовил подержать за ручку, за ножку, а лучше за талию или попу. И всё твердил, какой она хорошенький цветочек. Был большой соблазн приморозить ему главное мужское достоинство, но не рискнула – завтра встреча с магом.
Из-за этой «тяжкой» работы пришла домой раньше Марьи и не удержалась, подошла к маленькому зеркалу на шкафу. В детстве няня часто говорила, что Виора похожа на мать, но в бледной, почти тощей девушке с синяками под глазами и туго заплетенной косой было мало общего с волшебной царевной, образ которой трепетно хранила память. Виора нахмурилась и всё равно её лицо вспомнить не могла. Только огромное желание прикоснуться хотя бы к краешку платья, а ещё – чтобы эта сказочная, невероятная дама посмотрела на неё, заговорила с нею. Почему же она ни разу не посмотрела? Дышать стало так тяжело, перед глазами всё поплыло. Виора резко заморгала, не сразу сообразив, что это просто слёзы. Как давно она не плакала. Кончики пальцев закололи мелкие иголочки, а поверхность зеркала заплел морозный узор.
Щелкнул замок, и Марья быстро прошмыгнула в комнату.
– Ох, как же здесь холодно. Виор, что-то случилось?
– Да нет. – Девушка вздохнула, отошла от греха подальше к кровати и села. – Просто рассматривала своё отражение. Я помню, что мать была красивой, а тот фрукт из отдельной палаты назвал меня «хорошенький цветочком».
– Ой! – Марья сняла пальто и шапку, бросила сумку на их единственный стол и начала переодеваться в домашнее платье. – Знаешь же, все эти болеющие развратники считают медсестер женщинами легкого поведения. – она аккуратно повесила на плечики свой выходной наряд. – Как будто то, что мы ставим им судно и обтираем, дает этим «фруктам» право на большее.
– Да уж!
– А ты и вправду хорошенькая.
– Марья! Только парни увиваются вокруг тебя.
– Просто я не смотрю на них так, будто ещё одно движение и отморожу им самое ценное.
– Ха-ха-ха!
– Хи-хи-хи! Ты же улыбаешься, а уж тем более смеёшься только со мною.
Виора передернула плечами и откинулась спиной на стену. Та была холодной, но ей именно это и нужно сейчас.
– Замяли! Завтра мне два часа сидеть в одной аудитории с этим магом.
– Которому вчера все наши девчонки глазки строили, между прочим – он красавчик: высокий блондин, косая сажень в плечах…
– И в глазах пляшет огонь, только и ждет, кого сжечь!
– О, я бы тоже не прочь немного погореть с ним. – Марья выразительно подмигнула, тоже усевшись на свою кровать.
Виора не выдержала и рассмеялась – невозможно с нею долго быть серьёзной.
– Точно замяли! Давай учить эту… биохимию, а то завтра господин Катгу нас как-нибудь изощренно расчленит и зальет формалином.
За окном уже было основательно темно, маленький механический будильник показывал очень глубокий вечер, а они всё сидели и зубрили формулы и реакции. Марья время от времени громко вздыхала и ерзала, так что Виора наконец не выдержала.
– Рассказывай уже, что случилось!
– Виор, я помню, что мы собираем деньги на хорошие весенние платья обеим, но не смогла удержаться… Я купила газету! Надоело новости узнавать от одногруппников.
Виора преувеличенно тяжело вздохнула – Марья уже не в первый раз срывалась и что-то покупала. Девушки давно решили, что общий бюджет гораздо выгоднее, и теперь с каждой стипендии откладывали деньги на значимые покупки.
– Ладно, газета – это не смертельно. Тридцать копеек мы переживем.
Подруга всё ещё мялась.
– Понимаешь, я почему её купила-то – там большой репортаж о свадьбе твоей сестры.
Виора заледенела. Семья, частью которой она никогда и не была, снова напомнила о себе.
– Дай!
Марья явно жалела, что открыла рот и рассказала эту новость. Только отступать уже бесполезно. Она поднялась и полезла в сумку.
– Может…
– Давай.
Получив требуемое, Виора мельком просмотрела первые три страницы, а потом открыла центральный разворот. Вверху, строго по центру, большая фотография: молодожены, а рядом их родители. Отчим стоял, гордо подняв подбородок, смотрел прямо в магокамеру и держал под руку жену. Виора жадно вглядывалась в их лица, особенно матери. Изменились они или такими и были много лет назад? Девушка не могла точно ответить, но хотя бы увидела, что действительно какое-то сходство между нею и этой элегантной, утонченной госпожой есть.
Что же репортер написал об этом знаменательном и радостном событии? Старшая дочь Леорда Эстен-Тьеро, барона, главы рода – когда это отчим успел, был же вторым сыном? Ладно, дальше. Удачный союз двух видных семейств, объединение капиталов – это понятно. А вот и интервью с главой семьи невесты.
«–У Вас ведь была ещё одна дочь?
– Да. К сожалению, Виора родилась слабым, болезненным ребенком и полтора года назад умерла.
– К сегодняшнему событию вы и семья жениха шли почти пять лет, почему же для старшей дочери не искали мужа?»
О, Виора бы многое отдала, чтобы увидеть лицо отчима в этот момент.
«– Видите ли, госпожа репортер, как я уже говорил, у Виоры было очень слабое здоровье. Потому она и жила так далеко от нас, что лишь в горах чувствовала себя немного лучше.»
Мразь! Не сослали прочь, а забота о здоровье?!
– Виора, успокойся! Газета!
Голос Марьи немного привел в себя и она увидела, что бумага возле её пальцев замерзла. Спокойно! Нужно эту мерзость дочитать до конца!
«Поэтому, хоть это и звучит чудовищно, но в глубине души вся семья знала, что нашей девочке боги отмерили прискорбно малый срок.»
Ах он тварь двуличная! Марья перебралась со своей кровати на её и теперь обнимала за плечи.
– Плюнь на них на всех! Гады, а не родители! Знаешь, нас у папы с мамой двенадцать, руки не до всех доходили, но мы все знали, что нас очень любят. Папа всегда, если что-то натворили, отругает, отшлепает, а потом жалеет. И мама всех старалась обнять, и на ночь обязательно кутала – зимы-то у нас ого-го какие! – и целовала. Вот. А ещё, знаешь, сестра моя Мника… У нас в селе полк солдатский стоял, так она, дурочка, с каким-то солдатиком всё в рощу гулять бегала. Потом полк ушёл – учения у них закончились, а Мника осталась. Ох папа ругался! Так кричал, что крыша чуть не обвалилась, а потом ещё самые лучшие кусочки ей подкладывал, ведь ребеночка ждала. А нам всё приговаривал: «Девки, дуры, не смотрите на лицо, его ночью и не видно! Выбирайте надежного!» И Мнике жениха нашел. – Марья тараторила всё быстрее, с тревогой следя, как газета то сильнее промерзает, то, оттаяв, провисает. – Хорошего нашел! А на свадьбе отозвал в сторонку – я сама слышала – и сказал, если он хоть пальцем, хоть словом жену и ребенка обидит, то папа выломает штакетину из забора и так отлупит, что вся дурь вылетит. А мой папа знаешь какой? Как сказал, так и сделает! Вот!
Виора дышала глубоко и тяжело, но холод внутри не отступал. Лютая стужа кружила и выла в груди, желая вырваться, выплеснуть эту боль. Что нового? Разве она не знала, что была для семьи хуже, чем никем?
– Марья, всё в порядке. Я просто дочитаю эту статью до конца.
– Лучше бы не покупала эту газету!
– Всё равно бы узнали. Позже. Может, даже в институте.
Виора снова сосредоточилась на статье.
– Всё! Объясняй!
Глава 5
Следующие два катрена в институте пролетели одним мгновением – изматывающие зубрежки с небольшими перерывами. Вообще система обучения была интересной и расслабиться студентам не давала: 6 дней учишься и 1 отдыхаешь – неделя; 4 недели учишься, потом 1 отдыхаешь – месяц; 3 месяца – катрен, в конце которого зачеты и экзамены; 4 катрена – 1 курс, то есть ровно год. Особо не забалуешь.
Виора понемногу оттаяла, радуясь, что хоть в комнате не нужно сдерживаться. Теперь в комнате постоянно царила приятная прохлада, а вся одежда была надежно зачарована от холода.
Единственное, чего теперь боялась девушка: возможность столкнуться с семьей. Ведь они могли запросто приехать сюда по делам или отдохнуть. В Яртборе лучшие театры и опера, куча модных салонов и магазинов. Интересно, мать и сестры это любят? Виора привычно отмахнулась от этой мысли: когда внутри холодно, гораздо спокойнее. Тем более, что со второго курса начинается практика в больницах города.
Декан, приняв во внимание связь таоши, определил их в одну и ту же больницу. Разумеется, настоящую работу студенткам-практиканткам не доверили, но раздавать лекарства и ухаживать за больными они вполне могли.
Теперь каждый четверг Виора и Марья проходили через полгорода до своей больницы. Вставать приходилось рано, раз уж денег на проезд не хватало. В такие моменты Виора как можно глубже прятала свою силу, ведь говорят, что маги могут чувствовать себе подобных. А ей это ни к чему.
Глава 6
Когда из Яртбора пришла третья жалоба на выдохшиеся раньше срока чары, Ильтмар, председательствующий в этом году в совете магов, совсем не был счастлив. Но разбираться как-то надо было. Самое противное, что чары накладывали разные маги, а значит, версия недобросовестной работы отпадает. Ильтмар устало сжал переносицу, размышляя, могут ли это быть очередные интриги других магов и кому можно доверить расследование. Лучше всего подойдет молодой огневик из Коренны. Он как раз рядом и ещё не успел примкнуть ни к одной группе, даже собственного отца.
Как только решение оформилось, маг-председатель сел за стол и быстро набросал нужные строки. Сложив письмо, активировал связь с Ньёром Асго-Дакир. Бумага исчезла, чтобы через несколько минут появиться с ответом от огневика. Он явно не был счастлив, получив это задание, но не спорил, обязавшись сообщать обо всех новых фактах изучения дела.
Вот и отлично. Дочитав письмо до конца, Ильтмар с облегчением отложил это дело на потом.
Глава 7
Ньёр сошел с поезда в сопровождении носильщика с его вещами. Погода как под заказ солнечная и яркая – хрустальная осень. Носильщик поймал экипаж и загрузил в него чемоданы.
Маг решил остановиться в гостинице, вряд ли расследование затянется. В первую очередь нужно осмотреть места потери чар и переговорить с владельцами. Потом – при этой мысли Ньёр улыбнулся – познакомиться поближе с местным обществом.
Ни хозяин ювелирного магазина, ни обаятельная кокетка, управляющая модным швейным салоном, ни владелец большого склада не смогли рассказать ничего стоящего. Чары-заклинания были разные: от воров, от плесени и затхлости, от крыс и мышей. Накладывали их разные маги, двух он знал очень хорошо – они бы не схалтурили и силы всегда вливали с запасом. Нет ничего общего между людьми или их предприятиями. Не понятно, зачем, чего хочет добиться этот неизвестный маг, убирая чары.
Ньёру пришлось признать, что всё будет не так легко и просто, как он рассчитывал. После этой череды неудач душа просила как-то развеяться, и мужчина не видел повода ей отказать. Так что вечером, сменив наряд, спустился в ресторан гостиницы.
Мягкий уютный свет, изящно сервированные столики, легкая музыка в исполнении вполне приличного пианиста – всё это вполне способствовало мыслительному процессу. Так же, как и бокал вина, к которому прилагалась его любимая мясная нарезка. Мысли лучше чувствуют себя на бумаге: неторопливо потягивая вино, Ньёр методично записывал в блокнот всё, что узнал. Рано или поздно система выстроится. Лучше рано.
Возле его столика кто-то остановился. Ньёр тут же закрыл блокнот и посмотрел на подошедшего.
– Господин Асго-Дакир! Какая встреча!
– И я рад видеть Вас, господин Актаир! – перед ним стоял его бывший однокурсник, правда теперь, десять лет спустя, пополневший и полысевший. – К чему эти церемонии? Просто Ньёр. Помнится, раньше ты так не заморачивался приличиями.
Мужчина, получив одобрение, подсел к столу.
– Кто вас, магов, знает? Вдруг не проявлю уважения, а ты мне все книги дома сожжешь.
Они оба рассмеялись при упоминании о схожем происшествии на первом курсе. Вот так, посмеиваясь и перебрасываясь шутками, они с удовольствием вспоминали студенческие годы, беседовали о нынешнем. Так, Актаир Тефу теперь занимает должность заместителя декана факультета медвспомогательного обучения, счастливо женат и ждет рождения второго ребенка.
–Не обижайся, но про твою жизнь довольно подробно рассказывают газеты.
– Чего обижаться? Я уже привык. Слава богам, здесь до меня ещё не добрались.
– Вот оно, бремя магии! – Актаир насмешливо вскинул брови. – Ты по работе или отдыхаешь?
– Совмещаю приятное с полезным.
– Я к чему спрашиваю: может, ты бы прочел нашим студентам несколько лекций о магических ранах и травмах. А то эта дисциплина у нас сильно провисает.
– Её до сих пор читает госпожа Урсула?
– Да. И заменить её просто некем.
– Хм… – Ньёр задумался, но как это может помешать расследованию, не видел, а значит… – И сколько факультет мне заплатит?
Актаир рассмеялся.
– Узнаю мага – всегда и везде деньги вперед.
В итоге договорились о шести лекциях: по две для второго, третьего и четвертого курсов.
Глава 8
Объявление об изменении расписания и его причинах взбудоражило весь факультет. Виора с Марьей тоже волновались, но совсем по другой причине.
– Может, усядемся подальше и он ничего не заметит?
– А если заметит? Нет уж, я пропущу эту лекцию.
И девушка действительно эти два часа просидела в библиотеке, готовясь к зачету по фармакологии. Оттуда её и вызвали в деканат, где замдекана и куратор потока отчитали за прогул и обязали готовить отработку.
В этот момент из кресла сбоку, у окна, поднялся молодой мужчина. Виора вздрогнула от неожиданности – она не видела его до этого. А теперь, почувствовав бушующую мощь, испугалась до жуткого холода в груди. Маг!
Она отшатнулась назад, испуганный голосок в голове вопил развернуться и бежать без оглядки. И только холод, сковав руки и ноги, удержал на месте.
– Не стоит тратить моё время на отработку. Госпожа студентка вполне может прийти на мою лекцию для третьего курса, а отрабатывать уже тот предмет, который пропустит для этого.
Замдекана помолчал немного, но потом кивнул.
– Так и сделаем. Можете идти, госпожа Геор.
Виоре не нужно было повторять второй раз, она тут же выскочила за дверь и помчалась на следующую пару.
Марья уже ждала, тоже перепуганная.
– Извини, не успела предупредить, что замдекана лично провел перекличку.
– Не волнуйся. Уже всё равно ничего не изменишь.
– Обошлось?
– Ещё не знаю.
В аудиторию вошел преподаватель и девушки замолчали. Виоре оставалось только надеяться, что, раз этот маг, в темной глубине зрачков которого плясало багровое пламя, ничего не сказал, то и не заметил. Ладно, послезавтра отсидит эту лекцию, а завтра – никогда ещё не была так рада! – практика в больнице.
Ньёр дождался, пока за испуганной студенткой закроется дверь, и от души расхохотался.
– Да уж, несладкая у вас работа, господа.
Ему показалось, или после девушки в самом деле остался легкий аромат морозной свежести?
Весь день в больнице Виора старалась нагрузить себя работой и не думать о завтрашнем испытании. Даже согласилась вместо санитарки заняться уходом за лежачими больными. Вот интуитивно она всегда догадывалась, что добро наказуемо!
В отдельной палате лежал состоятельный господин среднего возраста, который то и дело норовил подержать за ручку, за ножку, а лучше за талию или попу. И всё твердил, какой она хорошенький цветочек. Был большой соблазн приморозить ему главное мужское достоинство, но не рискнула – завтра встреча с магом.
Из-за этой «тяжкой» работы пришла домой раньше Марьи и не удержалась, подошла к маленькому зеркалу на шкафу. В детстве няня часто говорила, что Виора похожа на мать, но в бледной, почти тощей девушке с синяками под глазами и туго заплетенной косой было мало общего с волшебной царевной, образ которой трепетно хранила память. Виора нахмурилась и всё равно её лицо вспомнить не могла. Только огромное желание прикоснуться хотя бы к краешку платья, а ещё – чтобы эта сказочная, невероятная дама посмотрела на неё, заговорила с нею. Почему же она ни разу не посмотрела? Дышать стало так тяжело, перед глазами всё поплыло. Виора резко заморгала, не сразу сообразив, что это просто слёзы. Как давно она не плакала. Кончики пальцев закололи мелкие иголочки, а поверхность зеркала заплел морозный узор.
Щелкнул замок, и Марья быстро прошмыгнула в комнату.
– Ох, как же здесь холодно. Виор, что-то случилось?
– Да нет. – Девушка вздохнула, отошла от греха подальше к кровати и села. – Просто рассматривала своё отражение. Я помню, что мать была красивой, а тот фрукт из отдельной палаты назвал меня «хорошенький цветочком».
– Ой! – Марья сняла пальто и шапку, бросила сумку на их единственный стол и начала переодеваться в домашнее платье. – Знаешь же, все эти болеющие развратники считают медсестер женщинами легкого поведения. – она аккуратно повесила на плечики свой выходной наряд. – Как будто то, что мы ставим им судно и обтираем, дает этим «фруктам» право на большее.
– Да уж!
– А ты и вправду хорошенькая.
– Марья! Только парни увиваются вокруг тебя.
– Просто я не смотрю на них так, будто ещё одно движение и отморожу им самое ценное.
– Ха-ха-ха!
– Хи-хи-хи! Ты же улыбаешься, а уж тем более смеёшься только со мною.
Виора передернула плечами и откинулась спиной на стену. Та была холодной, но ей именно это и нужно сейчас.
– Замяли! Завтра мне два часа сидеть в одной аудитории с этим магом.
– Которому вчера все наши девчонки глазки строили, между прочим – он красавчик: высокий блондин, косая сажень в плечах…
– И в глазах пляшет огонь, только и ждет, кого сжечь!
– О, я бы тоже не прочь немного погореть с ним. – Марья выразительно подмигнула, тоже усевшись на свою кровать.
Виора не выдержала и рассмеялась – невозможно с нею долго быть серьёзной.
– Точно замяли! Давай учить эту… биохимию, а то завтра господин Катгу нас как-нибудь изощренно расчленит и зальет формалином.
За окном уже было основательно темно, маленький механический будильник показывал очень глубокий вечер, а они всё сидели и зубрили формулы и реакции. Марья время от времени громко вздыхала и ерзала, так что Виора наконец не выдержала.
– Рассказывай уже, что случилось!
– Виор, я помню, что мы собираем деньги на хорошие весенние платья обеим, но не смогла удержаться… Я купила газету! Надоело новости узнавать от одногруппников.
Виора преувеличенно тяжело вздохнула – Марья уже не в первый раз срывалась и что-то покупала. Девушки давно решили, что общий бюджет гораздо выгоднее, и теперь с каждой стипендии откладывали деньги на значимые покупки.
– Ладно, газета – это не смертельно. Тридцать копеек мы переживем.
Подруга всё ещё мялась.
– Понимаешь, я почему её купила-то – там большой репортаж о свадьбе твоей сестры.
Виора заледенела. Семья, частью которой она никогда и не была, снова напомнила о себе.
– Дай!
Марья явно жалела, что открыла рот и рассказала эту новость. Только отступать уже бесполезно. Она поднялась и полезла в сумку.
– Может…
– Давай.
Получив требуемое, Виора мельком просмотрела первые три страницы, а потом открыла центральный разворот. Вверху, строго по центру, большая фотография: молодожены, а рядом их родители. Отчим стоял, гордо подняв подбородок, смотрел прямо в магокамеру и держал под руку жену. Виора жадно вглядывалась в их лица, особенно матери. Изменились они или такими и были много лет назад? Девушка не могла точно ответить, но хотя бы увидела, что действительно какое-то сходство между нею и этой элегантной, утонченной госпожой есть.
Что же репортер написал об этом знаменательном и радостном событии? Старшая дочь Леорда Эстен-Тьеро, барона, главы рода – когда это отчим успел, был же вторым сыном? Ладно, дальше. Удачный союз двух видных семейств, объединение капиталов – это понятно. А вот и интервью с главой семьи невесты.
«–У Вас ведь была ещё одна дочь?
– Да. К сожалению, Виора родилась слабым, болезненным ребенком и полтора года назад умерла.
– К сегодняшнему событию вы и семья жениха шли почти пять лет, почему же для старшей дочери не искали мужа?»
О, Виора бы многое отдала, чтобы увидеть лицо отчима в этот момент.
«– Видите ли, госпожа репортер, как я уже говорил, у Виоры было очень слабое здоровье. Потому она и жила так далеко от нас, что лишь в горах чувствовала себя немного лучше.»
Мразь! Не сослали прочь, а забота о здоровье?!
– Виора, успокойся! Газета!
Голос Марьи немного привел в себя и она увидела, что бумага возле её пальцев замерзла. Спокойно! Нужно эту мерзость дочитать до конца!
«Поэтому, хоть это и звучит чудовищно, но в глубине души вся семья знала, что нашей девочке боги отмерили прискорбно малый срок.»
Ах он тварь двуличная! Марья перебралась со своей кровати на её и теперь обнимала за плечи.
– Плюнь на них на всех! Гады, а не родители! Знаешь, нас у папы с мамой двенадцать, руки не до всех доходили, но мы все знали, что нас очень любят. Папа всегда, если что-то натворили, отругает, отшлепает, а потом жалеет. И мама всех старалась обнять, и на ночь обязательно кутала – зимы-то у нас ого-го какие! – и целовала. Вот. А ещё, знаешь, сестра моя Мника… У нас в селе полк солдатский стоял, так она, дурочка, с каким-то солдатиком всё в рощу гулять бегала. Потом полк ушёл – учения у них закончились, а Мника осталась. Ох папа ругался! Так кричал, что крыша чуть не обвалилась, а потом ещё самые лучшие кусочки ей подкладывал, ведь ребеночка ждала. А нам всё приговаривал: «Девки, дуры, не смотрите на лицо, его ночью и не видно! Выбирайте надежного!» И Мнике жениха нашел. – Марья тараторила всё быстрее, с тревогой следя, как газета то сильнее промерзает, то, оттаяв, провисает. – Хорошего нашел! А на свадьбе отозвал в сторонку – я сама слышала – и сказал, если он хоть пальцем, хоть словом жену и ребенка обидит, то папа выломает штакетину из забора и так отлупит, что вся дурь вылетит. А мой папа знаешь какой? Как сказал, так и сделает! Вот!
Виора дышала глубоко и тяжело, но холод внутри не отступал. Лютая стужа кружила и выла в груди, желая вырваться, выплеснуть эту боль. Что нового? Разве она не знала, что была для семьи хуже, чем никем?
– Марья, всё в порядке. Я просто дочитаю эту статью до конца.
– Лучше бы не покупала эту газету!
– Всё равно бы узнали. Позже. Может, даже в институте.
Виора снова сосредоточилась на статье.
