Серебро в крови
Поднимите им веки, пусть видят они,
Как бывает, когда слишком много в крови
Серебра!!!
Пикник
Калдес и Иране родились в один день и час от одной матери-полукровки. Вот только отцом Калдес был чистокровный серебряный, а в Иране текла кровь квартерона. И девочки тоже были разными. Калдес, старшая, возвышенная и хрупкая, завораживающе красивая, как все серебряные. Иране, младшая, была и похожа на неё, и нет. Казалось, что она взяла всё человеческое, что только было у отца и у матери. Нет, она тоже была стройной, но без утонченной тонкости и воздушности; красивой, но без ошеломляющего совершенства, на которое хочется без конца смотреть; с мелодичным голосом, но не дотягивала до завораживающей гармонии речей серебряных.
Сложно расти в тени совершенства. Все серебряные – дети духовного мира. Их существование – это пребывание в гармонии, стремление к прекрасному и безупречному. Они жили и каждым своим вдохом источали магию очарования. Да и вся долина была пропитана этой магией. Словно защищая неспособных на зло и насилие серебряных, она окутывала долину плотным кольцом, не впуская никого, в ком не было серебра. Хотя и своих не жаловала: однажды покинув родную долину, серебряные уже не могли вернуться. Разве только беременные, если в крови у ребенка достаточно серебра.
Но маленькую Иране это пока не беспокоило. Серебряные, слушая гармонию мира, часто забывали, а точнее не обращали внимания на вопросы насущные. И в самом деле, ну будет ли вдохновенный художник или танцовщица сажать огород или заготавливать продукты на зиму. А зима, хотя и смягченная до тихих, ласковых снегопадов горами да магией, всё равно приходила. К сожалению, расписанные вручную изящные шали плохо грели, а орехи и засушенные прямо на ветках фрукты голод лишь притупляли, хотя серебряным нужно было в разы меньше, чем людям.
В общем, Иране, которой в долине откровенно не было места, дожила до девятнадцати лет и решила уходить к людям. Как раз после особенно голодной зимы, во время которой умерли несколько серебряных. Не могла она петь над укрывающими их цветами, травами и листвой, а потом идти к своему творчеству, будто смерти и не было вовсе.
Калдес, которую младшая Иране просто обожала, вдруг надумала уходить вместе с сестрой. На все уговоры матери девушка лишь пожимала плечами и безмятежно улыбалась. Впрочем Мальсе, занятая новой скульптурой, особо и не настаивала. Может быть, без дочерей ей будет спокойнее. Но эту деструктивную мысль Иране постаралась тут же выгнать из головы. Мама их любила: и прекрасную Калдес, и непримечательную Иране. Просто по-своему.
Собрались девушки быстро, вещей много брать не стоило, да и не было их, и ещё не факт, что они подошли бы для мира людей. И вообще какой он, этот мир людей? В их долине об этом почти никто не мог рассказать. Серебряных люди занимали чаще всего как способ сбыть с рук бракованные на их совершенный взгляд вещи.
Как бы то ни было, Иране и Калдес с двумя расписными сумками покинули долину и несколько часов блуждали в магическом тумане. Калдес говорила, что слышит прекрасные мелодии в этих жемчужно-белых клубах. Иране кроме неясного шепота не слышала больше ничего. Когда туман закончился, они оказались на старой дороге. Стена тумана клубилась за спиной, возносясь к голубоватым вершинам гор, а впереди была неизвестность.
По этой неизвестности девушки и прошли своими ножками несколько километров до ближайшего поселка. Там естественно сразу же в Калдес опознали серебряную, все-таки представители этого народа периодически покидают долину и живут среди людей. Тогда правда Иране не знала, как живут.
Одухотворенные и витающие в облаках, серебряные совершенно не умели зарабатывать деньги. А люди… О да, они были далеко не так чувствительны, бескорыстны и добры, как серебряные. Вещи пришлось продать – всё-таки ручная работа. Зато обзавелись документами, перестали выделяться из толпы, по крайней мере Иране. Хотя раз она внешне ничем от людей не отличалась, то и смысла в звенящем серебряном имени не было, взяла человеческое Илона.
Калдес правда на это не обратила никакого внимания, продолжая обращаться к сестре так, как привыкла. Старшая вообще с удовольствием и упоением изучала дивный новый мир, не обращая внимания на мелочи: откуда берутся продукты, как найти крышу над головой ранней весной. Илона в свою очередь с ног сбивалась, пытаясь приспособиться к злобному и алчному миру, и удержаться на плаву. Серебряные в мире людей чаще всего живут либо в трущобах впроголодь, либо, если человек им приглянулся, в качестве наложников и наложниц.
Илона решила не полагаться на такой рискованный способ выживания, тем более что она больше человек, чем серебряная. Рядом с Калдес она лишь бледная тень. Но денег, вырученных за вещи, да ещё за несколько эскизов, авторство которых девушка приписала себе, хватило, чтобы купить два билета на поезд, а по приезде в город у моря (желание Калдес) снять хлипкий флигилек на земле на захудалой окраине. Хорошо, что ещё не сезон, что бы это на самом деле ни значило.
Первые дни их распорядок был вполне устойчив. Калдес осматривала город, а Илона с утра следила, чтобы сестра тепло оделась. Кстати, последние деньги пришлось отдать за наряды, достаточно гармоничные и созвучные звучащей в груди серебряной мелодии. Сама Илона тоже бегала по городу, только уже в поисках доходов, а именно такой негармоничной, даже насильственной работы.
Пусть внешне это не особо видно, но в её крови тоже плескалось серебро. Пусть и слабо. Её душа тоже хотела красоты, рассветов и шелеста волн. Пришлось в итоге пойти на компромисс: устроилась художником по рекламе в специализированное агентство. Пока на полставки и с окладом стажера, но это уже еда и кров, а ещё холсты высокого качества и краски, и кисти, и шелка, и прочие гармоничные детали.
Пришло лето, туристический сезон (теперь Илона знала, что это такое), и город наводнили толпы людей, жаждущих всевозможных экзотических зрелищ. Поэтому Илона всевозможными посулами и вкусняшками уговорила сестру сидеть дома и рисовать, а гулять на рассвете. Кстати, они смогли переехать в небольшую квартирку чуть ближе (но не намного) к морю и Илониной работе. А ещё Илона, скрепя сердце, провернула хитрость вполне в человеческом духе. Она на сутки сняла совсем другую квартиру, пригласила туда нотариуса и оформила на себя доверенность на ведение дел от имени Калдес. Почему на другой квартире? Да чтобы поменьше народу знало, где живет прекрасная серебряная. С этой доверенностью в кармане и с двумя картинами старшей сестры, которые та посчитала неудачными, Илона отправилась в художественный салон.
Деньги от продажи картин существенно им помогли.
Так они и жили: Калдес творила, гуляла по городу, путешествовала по окрестностям и наслаждалась жизнью; Илона тоже творила, но больше по заказу, хотя ещё и приловчилась шить одежду по эскизам Калдес, а кроме того присматривала за сестрой, чтобы та никуда со своими возвышенными потребностями не влипла. А приходилось вытаскивать старшую и из трущоб серебряных, где познакомилась с маленьким Алгре, на четверть серебряным солнечным мальчиком. И из ночных клубов, куда Калдес забредала время от времени, сводя мужчин с ума. Были ли у сестры любовники, Илона не спрашивала. Зачем? Серебряные всё на свете делали лишь по желанию, а в сексе ценили какое-то особое звучание или созвучие тел любовников.
Сама Илона такое попробовала лишь однажды, ещё в долине, воспользовавшись идеей своего отца с маской. Её тело не зазвучало так, как нужно ни ей, ни остальным, кто был в этот момент в постели. В мире людей повторить эксперимент не хотелось.
По вечерам сестры часто ходили на берег моря, в такие уголки, куда туристы заглянуть не догадаются, а местным не интересно. Калдес рисовала или танцевала, напевая себе что-то тихонько. Илона сидела и наслаждалась темно-синим куполом над головой, густо расшитым золотыми звездами, заигрываниями соленого ветерка, шорохом ленивых волн о гладкие бока гальки, да вообще всем вокруг. Или присоединялась в танце к сестре. Тогда они смеялись и пели уже вдвоем.
Снова пришла весна.
Теплый воздух настойчиво вытягивал из ботинок и курток, стягивал шапки и баловал ароматом цветущих деревьев.
Илона восторженно глазела по сторонам на прогулках, в голове рождались, калейдоскопом сменяя друг друга, яркие полуобразы, только и ждущие, чтобы их додумали и воплотили. Весь город вокруг весело насвистывал, гудел, шумел и откровенно радовался жизни. На работе, в агентстве «Лучший выбо» (да-да, вот именно так скромно!), всё складывалось на ура. Другие художники, два парня и девушка, общались с нею тепло, потому как конкурировать не имело смысла: наряды раздавал босс лично, а оклад и премия были приблизительно равны. Поэтому Паша с Артемом уже через пару месяцев прекратили попытки зазвать на свидания и снова переключились на моделей. С ними легко было болтать о слоганах, обращаться за помощью по работе с разными программами, особенно рисовалками.
Что касается Жанны, то с нею во время обеда они мило перебрасывались фразами о погоде. Жанна так старалась быть похожей на серебряных, что Илона большую часть дня боролась со смехом. Художница и летом, и зимой ходила в струящихся балахонах и минимум раз в месяц перекрашивала волосы. Дежурная шутка их отдела: «Сколько на Жанне заработает парикмахер в этом месяце?»
Совсем другое дело – Алика, ведущая модель их агентства. Жгучая брюнетка с кроваво-красными губами и густо наведенными глазами всегда громко и звонко хохотала. Это был удивительный контраст с Калдес, которая конечно эмоции не прятала, но так их переплетала с творчеством, что казалась отстраненной. И всё же…
Илона пришла домой как всегда, по дороге успев забежать в супермаркет за вкусняшками. Тишина совсем не насторожила, ведь сестра могла глубоко уйти в себя. Или просто уйти гулять по городу. Встревожилась ближе к полуночи, но Калдес запросто могла и в клуб пойти, и на берегу заночевать. Или к другим серебряным в трущобы заглянуть и потерять счет времени. Нет причин для волнений, в конце концов, даже бандиты поддаются очарованию серебряных. Но эти самоуговоры не действовали, а телефон сестры стильной, но бесполезной штучкой лежал на прикроватном столике.
В час ночи Илона сдалась своей панике и выскочила из квартиры искать Калдес. Начала с её любимых клубов, потом прошлась по тем, которые сестра считала убогими, но нигде охрана не видела Калдес.
Вариант «не заметили» Илона даже не рассматривала. Невозможно не заметить воплощенный соблазн и сексуальность. До рассвета успела оббежать все любимые места сестры, даже встретила одного из четвертькровок, Тайолсе. Он как раз наигрывал свои мелодии на крыше старого дома с башенками. Тайолсе подтвердил то, что Илона чувствовала и сама, но не до конца доверяла серебру в своей крови – Калдес нет в городе.
А где она? Тайолсе пожал плечами. Его это не интересовало.
Дома Илона ещё раз обошла комнату сестры. В широкое окно полноводной рекой лились розово-золотые лучи рассветного солнца, превращая всё вокруг в сияющую сказку. Калдес и в этом черпала вдохновение, чувствовала волшебные мелодии мира. Да, ни красок нет, ни шелка для росписи. Их бы сестра ни за что не оставила. Но где же она?
Люди не особенно задумывались о чувствах серебряных, упиваясь собственными ощущениями от их красоты. Нужно найти её, но как? Голова пухла от размышлений. Илона автоматически переоделась и пошла на работу, не задумываясь от том, что делает.
Сегодня город не шуршал, не свистел птичьими голосами, а хрипло рычал машинами и автобусами. В мелодии мира больше не было даже подобия гармонии. Стоило ли ожидать, что она сможет спокойно работать? Просидев больше часа над остывающей чашкой с чаем, она не смогла сделать ни единого штриха.
Тут на стул рядом с её столом эффектно опустилась Алика. В первые минуты модель без умолку болтала о том, что приехала на съемки, а фотограф ещё не готов, и вообще редкостный недоумок, из-за которого ей, вставшей неоправданно рано красавице, приходится ждать. А ведь могла бы ещё понежиться в мягкой постельке под горячим любовником. Ну или заняться ещё кое-чем интересным.
Не сразу во время своего бурного монолога Алика заметила, что её «подруга» никак не реагирует на рассказ. Модель сначала слегка нахмурилась (не до глубоких морщин, конечно же!), потом даже помахала ладонью у собеседницы перед глазами, но добилась лишь растерянно-несчастного взгляда в ответ. Да уж! И не таких разговаривали!
Через минуту Илона, давясь слезами и всхлипами, рассказывала, что серебряная, которую она очень любит, с которой жила больше года, пропала. Скорее всего ушла и теперь где-то там одна, о ней вряд ли кто-то заботится, а она ведь самая замечательная, талантливая, красивая и ранимая.
Алика, да и остальные ребята, слушали эту полуистерику, открыв рты.
В итоге модель восхищенно выдохнула и сказала, что даже не догадывалась, а Илона-то. Ей, оказывается, в постели девочки нравятся, а не мальчики! Вот это да, хотя конечно её личное дело.
Сидящая за соседним столом Жанна обиженно надула губы: почему это Илона не сказала ей, а уж тем более не познакомила с настоящей серебряной. Ну да, конечно, боялась наверняка, что более утонченная Жанна уведет прекрасную любовницу.
Паша с Артемом на пару, так же как ходили на перекур, хохотнули, что не стоило Илонке так таиться, когда они к ней подкатывали.
Сама Илона удивленно икнула, непонимающе переводя взгляд с одного на другого. Какая любовница? Какие девочки в постели? Задумалась и сообразила, что, говоря о Калдес, постоянно называла ей только по имени. Разумеется, с чего бы ещё прекрасной серебряной жить вместе с человеком.
Прежде чем она успела объяснить, Алика хлопнула в ладоши и тут же предложила помощь. Как бы не совсем свою, но высшего качества. Парни при этом как-то странно на модельку покосились и тут же вспомнили о тоннах работы на благо босса. Жанна опять воспарила мыслями к высшим сферам и что-то, жутко перевирая мелодию, замурлыкала под нос. А Алика схватила Илону за руку и потянула в коридор, а оттуда на улицу, к своей ярко-лимонной от дисков до чехлов на сиденьях машине. При этом не преминула фыркнуть, что она ждала фотографа, вот пусть он её теперь ждет!
Непонимающей ничего девушке тут же объяснили, что едут к тому самому горячему любовнику, ведь Ящер может всё. Илона понятия не имеет, кто он такой? Ах да, она же не местная и не знает, что Ящер держит весь город, а менты едят у него с рук.
Хорошее вступление и будь Илона не в таком эмоциональном раздрае, наверняка бы отказалась. Но не отказалась и теперь сидит рядом с Аликой, пока та азартно крутится в уличном потоке, направляясь за город, на мыс, где и расположилась вилла Ящера. Высокий и неприступный, как китайская стена, забор долго тянулся вдоль узкой и гладкой дороги прежде чем извернуться массивными воротами. Строгие черные глаза камер равнодушно смотрели на подъехавших сверху вниз, но стальные половинки послушно разъехались в стороны.
Алика уверенно зарулила внутрь. Навстречу им с широких каменных ступеней террасы спускался охранник. Прямо не человек, а гора.
Поднимите им веки, пусть видят они,
Как бывает, когда слишком много в крови
Серебра!!!
Пикник
Калдес и Иране родились в один день и час от одной матери-полукровки. Вот только отцом Калдес был чистокровный серебряный, а в Иране текла кровь квартерона. И девочки тоже были разными. Калдес, старшая, возвышенная и хрупкая, завораживающе красивая, как все серебряные. Иране, младшая, была и похожа на неё, и нет. Казалось, что она взяла всё человеческое, что только было у отца и у матери. Нет, она тоже была стройной, но без утонченной тонкости и воздушности; красивой, но без ошеломляющего совершенства, на которое хочется без конца смотреть; с мелодичным голосом, но не дотягивала до завораживающей гармонии речей серебряных.
Сложно расти в тени совершенства. Все серебряные – дети духовного мира. Их существование – это пребывание в гармонии, стремление к прекрасному и безупречному. Они жили и каждым своим вдохом источали магию очарования. Да и вся долина была пропитана этой магией. Словно защищая неспособных на зло и насилие серебряных, она окутывала долину плотным кольцом, не впуская никого, в ком не было серебра. Хотя и своих не жаловала: однажды покинув родную долину, серебряные уже не могли вернуться. Разве только беременные, если в крови у ребенка достаточно серебра.
Но маленькую Иране это пока не беспокоило. Серебряные, слушая гармонию мира, часто забывали, а точнее не обращали внимания на вопросы насущные. И в самом деле, ну будет ли вдохновенный художник или танцовщица сажать огород или заготавливать продукты на зиму. А зима, хотя и смягченная до тихих, ласковых снегопадов горами да магией, всё равно приходила. К сожалению, расписанные вручную изящные шали плохо грели, а орехи и засушенные прямо на ветках фрукты голод лишь притупляли, хотя серебряным нужно было в разы меньше, чем людям.
В общем, Иране, которой в долине откровенно не было места, дожила до девятнадцати лет и решила уходить к людям. Как раз после особенно голодной зимы, во время которой умерли несколько серебряных. Не могла она петь над укрывающими их цветами, травами и листвой, а потом идти к своему творчеству, будто смерти и не было вовсе.
Калдес, которую младшая Иране просто обожала, вдруг надумала уходить вместе с сестрой. На все уговоры матери девушка лишь пожимала плечами и безмятежно улыбалась. Впрочем Мальсе, занятая новой скульптурой, особо и не настаивала. Может быть, без дочерей ей будет спокойнее. Но эту деструктивную мысль Иране постаралась тут же выгнать из головы. Мама их любила: и прекрасную Калдес, и непримечательную Иране. Просто по-своему.
Собрались девушки быстро, вещей много брать не стоило, да и не было их, и ещё не факт, что они подошли бы для мира людей. И вообще какой он, этот мир людей? В их долине об этом почти никто не мог рассказать. Серебряных люди занимали чаще всего как способ сбыть с рук бракованные на их совершенный взгляд вещи.
Как бы то ни было, Иране и Калдес с двумя расписными сумками покинули долину и несколько часов блуждали в магическом тумане. Калдес говорила, что слышит прекрасные мелодии в этих жемчужно-белых клубах. Иране кроме неясного шепота не слышала больше ничего. Когда туман закончился, они оказались на старой дороге. Стена тумана клубилась за спиной, возносясь к голубоватым вершинам гор, а впереди была неизвестность.
По этой неизвестности девушки и прошли своими ножками несколько километров до ближайшего поселка. Там естественно сразу же в Калдес опознали серебряную, все-таки представители этого народа периодически покидают долину и живут среди людей. Тогда правда Иране не знала, как живут.
Одухотворенные и витающие в облаках, серебряные совершенно не умели зарабатывать деньги. А люди… О да, они были далеко не так чувствительны, бескорыстны и добры, как серебряные. Вещи пришлось продать – всё-таки ручная работа. Зато обзавелись документами, перестали выделяться из толпы, по крайней мере Иране. Хотя раз она внешне ничем от людей не отличалась, то и смысла в звенящем серебряном имени не было, взяла человеческое Илона.
Калдес правда на это не обратила никакого внимания, продолжая обращаться к сестре так, как привыкла. Старшая вообще с удовольствием и упоением изучала дивный новый мир, не обращая внимания на мелочи: откуда берутся продукты, как найти крышу над головой ранней весной. Илона в свою очередь с ног сбивалась, пытаясь приспособиться к злобному и алчному миру, и удержаться на плаву. Серебряные в мире людей чаще всего живут либо в трущобах впроголодь, либо, если человек им приглянулся, в качестве наложников и наложниц.
Илона решила не полагаться на такой рискованный способ выживания, тем более что она больше человек, чем серебряная. Рядом с Калдес она лишь бледная тень. Но денег, вырученных за вещи, да ещё за несколько эскизов, авторство которых девушка приписала себе, хватило, чтобы купить два билета на поезд, а по приезде в город у моря (желание Калдес) снять хлипкий флигилек на земле на захудалой окраине. Хорошо, что ещё не сезон, что бы это на самом деле ни значило.
Первые дни их распорядок был вполне устойчив. Калдес осматривала город, а Илона с утра следила, чтобы сестра тепло оделась. Кстати, последние деньги пришлось отдать за наряды, достаточно гармоничные и созвучные звучащей в груди серебряной мелодии. Сама Илона тоже бегала по городу, только уже в поисках доходов, а именно такой негармоничной, даже насильственной работы.
Пусть внешне это не особо видно, но в её крови тоже плескалось серебро. Пусть и слабо. Её душа тоже хотела красоты, рассветов и шелеста волн. Пришлось в итоге пойти на компромисс: устроилась художником по рекламе в специализированное агентство. Пока на полставки и с окладом стажера, но это уже еда и кров, а ещё холсты высокого качества и краски, и кисти, и шелка, и прочие гармоничные детали.
Глава 1
Пришло лето, туристический сезон (теперь Илона знала, что это такое), и город наводнили толпы людей, жаждущих всевозможных экзотических зрелищ. Поэтому Илона всевозможными посулами и вкусняшками уговорила сестру сидеть дома и рисовать, а гулять на рассвете. Кстати, они смогли переехать в небольшую квартирку чуть ближе (но не намного) к морю и Илониной работе. А ещё Илона, скрепя сердце, провернула хитрость вполне в человеческом духе. Она на сутки сняла совсем другую квартиру, пригласила туда нотариуса и оформила на себя доверенность на ведение дел от имени Калдес. Почему на другой квартире? Да чтобы поменьше народу знало, где живет прекрасная серебряная. С этой доверенностью в кармане и с двумя картинами старшей сестры, которые та посчитала неудачными, Илона отправилась в художественный салон.
Деньги от продажи картин существенно им помогли.
Так они и жили: Калдес творила, гуляла по городу, путешествовала по окрестностям и наслаждалась жизнью; Илона тоже творила, но больше по заказу, хотя ещё и приловчилась шить одежду по эскизам Калдес, а кроме того присматривала за сестрой, чтобы та никуда со своими возвышенными потребностями не влипла. А приходилось вытаскивать старшую и из трущоб серебряных, где познакомилась с маленьким Алгре, на четверть серебряным солнечным мальчиком. И из ночных клубов, куда Калдес забредала время от времени, сводя мужчин с ума. Были ли у сестры любовники, Илона не спрашивала. Зачем? Серебряные всё на свете делали лишь по желанию, а в сексе ценили какое-то особое звучание или созвучие тел любовников.
Сама Илона такое попробовала лишь однажды, ещё в долине, воспользовавшись идеей своего отца с маской. Её тело не зазвучало так, как нужно ни ей, ни остальным, кто был в этот момент в постели. В мире людей повторить эксперимент не хотелось.
По вечерам сестры часто ходили на берег моря, в такие уголки, куда туристы заглянуть не догадаются, а местным не интересно. Калдес рисовала или танцевала, напевая себе что-то тихонько. Илона сидела и наслаждалась темно-синим куполом над головой, густо расшитым золотыми звездами, заигрываниями соленого ветерка, шорохом ленивых волн о гладкие бока гальки, да вообще всем вокруг. Или присоединялась в танце к сестре. Тогда они смеялись и пели уже вдвоем.
Глава 2
Снова пришла весна.
Теплый воздух настойчиво вытягивал из ботинок и курток, стягивал шапки и баловал ароматом цветущих деревьев.
Илона восторженно глазела по сторонам на прогулках, в голове рождались, калейдоскопом сменяя друг друга, яркие полуобразы, только и ждущие, чтобы их додумали и воплотили. Весь город вокруг весело насвистывал, гудел, шумел и откровенно радовался жизни. На работе, в агентстве «Лучший выбо» (да-да, вот именно так скромно!), всё складывалось на ура. Другие художники, два парня и девушка, общались с нею тепло, потому как конкурировать не имело смысла: наряды раздавал босс лично, а оклад и премия были приблизительно равны. Поэтому Паша с Артемом уже через пару месяцев прекратили попытки зазвать на свидания и снова переключились на моделей. С ними легко было болтать о слоганах, обращаться за помощью по работе с разными программами, особенно рисовалками.
Что касается Жанны, то с нею во время обеда они мило перебрасывались фразами о погоде. Жанна так старалась быть похожей на серебряных, что Илона большую часть дня боролась со смехом. Художница и летом, и зимой ходила в струящихся балахонах и минимум раз в месяц перекрашивала волосы. Дежурная шутка их отдела: «Сколько на Жанне заработает парикмахер в этом месяце?»
Совсем другое дело – Алика, ведущая модель их агентства. Жгучая брюнетка с кроваво-красными губами и густо наведенными глазами всегда громко и звонко хохотала. Это был удивительный контраст с Калдес, которая конечно эмоции не прятала, но так их переплетала с творчеством, что казалась отстраненной. И всё же…
Илона пришла домой как всегда, по дороге успев забежать в супермаркет за вкусняшками. Тишина совсем не насторожила, ведь сестра могла глубоко уйти в себя. Или просто уйти гулять по городу. Встревожилась ближе к полуночи, но Калдес запросто могла и в клуб пойти, и на берегу заночевать. Или к другим серебряным в трущобы заглянуть и потерять счет времени. Нет причин для волнений, в конце концов, даже бандиты поддаются очарованию серебряных. Но эти самоуговоры не действовали, а телефон сестры стильной, но бесполезной штучкой лежал на прикроватном столике.
В час ночи Илона сдалась своей панике и выскочила из квартиры искать Калдес. Начала с её любимых клубов, потом прошлась по тем, которые сестра считала убогими, но нигде охрана не видела Калдес.
Вариант «не заметили» Илона даже не рассматривала. Невозможно не заметить воплощенный соблазн и сексуальность. До рассвета успела оббежать все любимые места сестры, даже встретила одного из четвертькровок, Тайолсе. Он как раз наигрывал свои мелодии на крыше старого дома с башенками. Тайолсе подтвердил то, что Илона чувствовала и сама, но не до конца доверяла серебру в своей крови – Калдес нет в городе.
А где она? Тайолсе пожал плечами. Его это не интересовало.
Дома Илона ещё раз обошла комнату сестры. В широкое окно полноводной рекой лились розово-золотые лучи рассветного солнца, превращая всё вокруг в сияющую сказку. Калдес и в этом черпала вдохновение, чувствовала волшебные мелодии мира. Да, ни красок нет, ни шелка для росписи. Их бы сестра ни за что не оставила. Но где же она?
Люди не особенно задумывались о чувствах серебряных, упиваясь собственными ощущениями от их красоты. Нужно найти её, но как? Голова пухла от размышлений. Илона автоматически переоделась и пошла на работу, не задумываясь от том, что делает.
Сегодня город не шуршал, не свистел птичьими голосами, а хрипло рычал машинами и автобусами. В мелодии мира больше не было даже подобия гармонии. Стоило ли ожидать, что она сможет спокойно работать? Просидев больше часа над остывающей чашкой с чаем, она не смогла сделать ни единого штриха.
Тут на стул рядом с её столом эффектно опустилась Алика. В первые минуты модель без умолку болтала о том, что приехала на съемки, а фотограф ещё не готов, и вообще редкостный недоумок, из-за которого ей, вставшей неоправданно рано красавице, приходится ждать. А ведь могла бы ещё понежиться в мягкой постельке под горячим любовником. Ну или заняться ещё кое-чем интересным.
Не сразу во время своего бурного монолога Алика заметила, что её «подруга» никак не реагирует на рассказ. Модель сначала слегка нахмурилась (не до глубоких морщин, конечно же!), потом даже помахала ладонью у собеседницы перед глазами, но добилась лишь растерянно-несчастного взгляда в ответ. Да уж! И не таких разговаривали!
Через минуту Илона, давясь слезами и всхлипами, рассказывала, что серебряная, которую она очень любит, с которой жила больше года, пропала. Скорее всего ушла и теперь где-то там одна, о ней вряд ли кто-то заботится, а она ведь самая замечательная, талантливая, красивая и ранимая.
Алика, да и остальные ребята, слушали эту полуистерику, открыв рты.
В итоге модель восхищенно выдохнула и сказала, что даже не догадывалась, а Илона-то. Ей, оказывается, в постели девочки нравятся, а не мальчики! Вот это да, хотя конечно её личное дело.
Сидящая за соседним столом Жанна обиженно надула губы: почему это Илона не сказала ей, а уж тем более не познакомила с настоящей серебряной. Ну да, конечно, боялась наверняка, что более утонченная Жанна уведет прекрасную любовницу.
Паша с Артемом на пару, так же как ходили на перекур, хохотнули, что не стоило Илонке так таиться, когда они к ней подкатывали.
Сама Илона удивленно икнула, непонимающе переводя взгляд с одного на другого. Какая любовница? Какие девочки в постели? Задумалась и сообразила, что, говоря о Калдес, постоянно называла ей только по имени. Разумеется, с чего бы ещё прекрасной серебряной жить вместе с человеком.
Прежде чем она успела объяснить, Алика хлопнула в ладоши и тут же предложила помощь. Как бы не совсем свою, но высшего качества. Парни при этом как-то странно на модельку покосились и тут же вспомнили о тоннах работы на благо босса. Жанна опять воспарила мыслями к высшим сферам и что-то, жутко перевирая мелодию, замурлыкала под нос. А Алика схватила Илону за руку и потянула в коридор, а оттуда на улицу, к своей ярко-лимонной от дисков до чехлов на сиденьях машине. При этом не преминула фыркнуть, что она ждала фотографа, вот пусть он её теперь ждет!
Непонимающей ничего девушке тут же объяснили, что едут к тому самому горячему любовнику, ведь Ящер может всё. Илона понятия не имеет, кто он такой? Ах да, она же не местная и не знает, что Ящер держит весь город, а менты едят у него с рук.
Хорошее вступление и будь Илона не в таком эмоциональном раздрае, наверняка бы отказалась. Но не отказалась и теперь сидит рядом с Аликой, пока та азартно крутится в уличном потоке, направляясь за город, на мыс, где и расположилась вилла Ящера. Высокий и неприступный, как китайская стена, забор долго тянулся вдоль узкой и гладкой дороги прежде чем извернуться массивными воротами. Строгие черные глаза камер равнодушно смотрели на подъехавших сверху вниз, но стальные половинки послушно разъехались в стороны.
Алика уверенно зарулила внутрь. Навстречу им с широких каменных ступеней террасы спускался охранник. Прямо не человек, а гора.
