Она получила карточку: «Жюли Эжком. Ассистент Симона Бове». На самом деле она была просто подругой главного инженера, но ходить по территории летного поля без именной карты мог только сам Бове. Первый дальний полет дирижабля был запланирован на 11.00. В воздух он уже неоднократно поднимался, но Симон считал небезопасным брать Жюли на борт. Сегодня же дирижабль полетит из Монтегю в Реш. И Жюли надеялась уговорить Симона взять ее с собой.
На поле было ветрено и приходилось придерживать шляпку. Дирижабль, как добрый сказочный кит, парил, слегка колыхаясь, у самой земли. Симон стоял у трапа и счастливо улыбался. Для него это был день свершения надежд и черта под многими годами работы. Увидев Жюли, он на удивление не разозлился, и даже, наоборот, окинул девушку таким взором, что ее сердце застучало быстрее.
– Какая девочка пришла! – игриво произнес Бове и беззастенчиво притянул Жюли к себе за талию.
– Полетишь со мной?
Надо же! А она думала, ей придётся уговаривать!
Внутри «корзина» чем-то напоминала светский салон – по всему помещению были расставлены диваны канапе и небольшие столики. Жюли подошла к окнам. Дирижабль уже поднимался в воздух. Люди, деревья, постройки – все становилось меньше и меньше, превращаясь в игрушки... Вокруг проплывали ватные облака, переливающиеся от солнечных лучей… Захватывало дух!
– Тебе нравится, дорогая? – прошептал Симон над самым ухом девушки таким тембром, что ее кожа вмиг покрылась мурашками.– Я собираюсь эти три часа провести с тобой.
Жюли охватило предвкушение чуда. Они встречались год, и она так любила Симона, что давно отдала ему самое дорогое – себя. Но он никогда не говорил о браке. Может, вот сейчас, когда его мечта сбылась, и ее осуществится?
Симон поставил пластинку в граммофон, покрутил ручку, и все пространство комнаты заполнили звуки восхитительного вальса.
– Потанцуем? – галантно предложил инженер. От него исходили такие волны энергии и обаяния, что, пожалуй, растаяла бы и ледяная статуя.
Они долго вальсировали. Симон вел, Жюли отвечала, и то ли от долгого танца, то ли от нового одеколона, смешавшегося с таким любимым запахом его тела, уже кружилась голова.
Она почувствовала, как умелые длинные пальцы Симона ловко расшнуровывают корсет. Его губы накрыли губы Жюли таким жадным требовательным поцелуем, что девушка почувствовала как проседает в его руках, уже порывисто стаскивающих с нее многочисленные юбки. Внутри Жюли все стянулось в узел, электричество бежало по венам. Симон опустил девушку на ковер, пока она попыталась дрожащими торопливыми руками расстегнуть его рубашку.
– Какая же ты нетерпеливая, девочка моя, – хрипло проговорил инженер, сам дергая на себе ткань так, что поотлетали пуговицы.
Жюли, как кошка выгибая спину, потерлась своей грудью о его торс. Прижалась бедрами к его бедрам. Симон зарычал, но по-прежнему не снимал брюк. Он целовал ее грудь, а рука нежно, но властно скользнула вниз, в самое средоточие удовольствия Жюли. Мир рассыпался на фрагменты, она застонала. Пальцы любимого медленно скользили внутрь ее тела, потом наружу. Жюли уже задыхалась от желания, ее не устраивал этот темп. Он, вместе с губами Симона, его теплым порывистым дыханием, и прижатым к ее бедру свидетельством его возбуждения, заставляли забыть все – кто она, где, зачем. Узел все затягивался…
Неожиданно Симон убрал руку, перевернул Жюли и, поставив ее на колени, наконец, стянул брюки. Жюли всхлипнула от неожиданно образовавшегося между ними расстояния, прогнулась в пояснице и подалась бедрами назад. Не было стеснения, мыслей о приличиях и замужестве. Лишь одно, перекрывающее все желание, принадлежать Симону: полностью, без остатка. Он вошел медленно и бережно, и также медленно стал двигаться, практически полностью оставляя ее тело. Жюли стало уже невыносимо. Она начала крутить бедрами, пытаясь нарастить темп. Симон выполнил ее желание, но потом опять сменил ритм. Жюли умирала и возрождалась. Эта была бесконечная сладкая пытка чистым удовольствием. В итоге рука Симона снова скользнула по ее влажным губам внизу… и мир окончательно взорвался, рассыпавшись фейерверком. Симон сделал еще два глубоких толчка, зарычал и излился внутрь. Потом, так и не разъединяя тела, повалился набок, увлекая совершенно расслабленную девушку за собой. Прижал к своей груди, крепко обнимая. Кабину дирижабля слегка покачивало, как колыбель. Пару минут они просто лежали тяжело дыша. Потом громко зазвонил колокол. «Неужели авария», – лениво подумала Жюли. Ей было сейчас так хорошо в объятиях любимого, что не жаль и погибнуть. А колокол все звонил и звонил…
Сейнер качало на волнах. Фил Бове, с трудом открывая глаза, хлопнул по трезвонящему будильнику. Вытер холодную испарину на лбу. Нет, ну привидится же такой кошмар! То, что он видел себя во сне женщиной – еще полбеды. Но такие подробности! Фил прислушался к подсознанию. Вроде все в порядке: интерес по-прежнему вызывали только девушки. Он облегченно выдохнул и, решив побыстрее забыть странное сновидение, поспешил поднимать якорь.
На поле было ветрено и приходилось придерживать шляпку. Дирижабль, как добрый сказочный кит, парил, слегка колыхаясь, у самой земли. Симон стоял у трапа и счастливо улыбался. Для него это был день свершения надежд и черта под многими годами работы. Увидев Жюли, он на удивление не разозлился, и даже, наоборот, окинул девушку таким взором, что ее сердце застучало быстрее.
– Какая девочка пришла! – игриво произнес Бове и беззастенчиво притянул Жюли к себе за талию.
– Полетишь со мной?
Надо же! А она думала, ей придётся уговаривать!
Внутри «корзина» чем-то напоминала светский салон – по всему помещению были расставлены диваны канапе и небольшие столики. Жюли подошла к окнам. Дирижабль уже поднимался в воздух. Люди, деревья, постройки – все становилось меньше и меньше, превращаясь в игрушки... Вокруг проплывали ватные облака, переливающиеся от солнечных лучей… Захватывало дух!
– Тебе нравится, дорогая? – прошептал Симон над самым ухом девушки таким тембром, что ее кожа вмиг покрылась мурашками.– Я собираюсь эти три часа провести с тобой.
Жюли охватило предвкушение чуда. Они встречались год, и она так любила Симона, что давно отдала ему самое дорогое – себя. Но он никогда не говорил о браке. Может, вот сейчас, когда его мечта сбылась, и ее осуществится?
Симон поставил пластинку в граммофон, покрутил ручку, и все пространство комнаты заполнили звуки восхитительного вальса.
– Потанцуем? – галантно предложил инженер. От него исходили такие волны энергии и обаяния, что, пожалуй, растаяла бы и ледяная статуя.
Они долго вальсировали. Симон вел, Жюли отвечала, и то ли от долгого танца, то ли от нового одеколона, смешавшегося с таким любимым запахом его тела, уже кружилась голова.
Она почувствовала, как умелые длинные пальцы Симона ловко расшнуровывают корсет. Его губы накрыли губы Жюли таким жадным требовательным поцелуем, что девушка почувствовала как проседает в его руках, уже порывисто стаскивающих с нее многочисленные юбки. Внутри Жюли все стянулось в узел, электричество бежало по венам. Симон опустил девушку на ковер, пока она попыталась дрожащими торопливыми руками расстегнуть его рубашку.
– Какая же ты нетерпеливая, девочка моя, – хрипло проговорил инженер, сам дергая на себе ткань так, что поотлетали пуговицы.
Жюли, как кошка выгибая спину, потерлась своей грудью о его торс. Прижалась бедрами к его бедрам. Симон зарычал, но по-прежнему не снимал брюк. Он целовал ее грудь, а рука нежно, но властно скользнула вниз, в самое средоточие удовольствия Жюли. Мир рассыпался на фрагменты, она застонала. Пальцы любимого медленно скользили внутрь ее тела, потом наружу. Жюли уже задыхалась от желания, ее не устраивал этот темп. Он, вместе с губами Симона, его теплым порывистым дыханием, и прижатым к ее бедру свидетельством его возбуждения, заставляли забыть все – кто она, где, зачем. Узел все затягивался…
Неожиданно Симон убрал руку, перевернул Жюли и, поставив ее на колени, наконец, стянул брюки. Жюли всхлипнула от неожиданно образовавшегося между ними расстояния, прогнулась в пояснице и подалась бедрами назад. Не было стеснения, мыслей о приличиях и замужестве. Лишь одно, перекрывающее все желание, принадлежать Симону: полностью, без остатка. Он вошел медленно и бережно, и также медленно стал двигаться, практически полностью оставляя ее тело. Жюли стало уже невыносимо. Она начала крутить бедрами, пытаясь нарастить темп. Симон выполнил ее желание, но потом опять сменил ритм. Жюли умирала и возрождалась. Эта была бесконечная сладкая пытка чистым удовольствием. В итоге рука Симона снова скользнула по ее влажным губам внизу… и мир окончательно взорвался, рассыпавшись фейерверком. Симон сделал еще два глубоких толчка, зарычал и излился внутрь. Потом, так и не разъединяя тела, повалился набок, увлекая совершенно расслабленную девушку за собой. Прижал к своей груди, крепко обнимая. Кабину дирижабля слегка покачивало, как колыбель. Пару минут они просто лежали тяжело дыша. Потом громко зазвонил колокол. «Неужели авария», – лениво подумала Жюли. Ей было сейчас так хорошо в объятиях любимого, что не жаль и погибнуть. А колокол все звонил и звонил…
Сейнер качало на волнах. Фил Бове, с трудом открывая глаза, хлопнул по трезвонящему будильнику. Вытер холодную испарину на лбу. Нет, ну привидится же такой кошмар! То, что он видел себя во сне женщиной – еще полбеды. Но такие подробности! Фил прислушался к подсознанию. Вроде все в порядке: интерес по-прежнему вызывали только девушки. Он облегченно выдохнул и, решив побыстрее забыть странное сновидение, поспешил поднимать якорь.
