– Ага, то есть ты наш сторонник, оппозиционер, – сказал Витька. – Молодец. Давай я добавлю тебя «Вконтакте».
Захар объяснил, как его найти «Вконтакте», включил мобильный интернет на телефоне, и, зайдя на свою страничку, увидел уведомление: «Виктор Постернак хочет добавить вас в друзья». Ответить на заявку он не успел – батарея накрылась от холода.
– Блин, телефон разрядился, – посетовал Захар. – Мама будет звонить – не дозвонится, начнёт волноваться. Но ты не переживай, я тебя потом добавлю в друзья, когда домой приду.
– Конечно, – сказал Постернак. – Рад с тобой познакомиться, дружище!
Они пожали руки, после чего Витя отошёл к своим приятелям, околачивавшимся неподалёку. Захар помёрз ещё некоторое время, потом, когда парня той девушки наконец отпустили, он понял, что больше не вытерпит, и подошёл к Постернаку с его компанией сказать, что уходит. Уже смеркалось, и от огромной толпы осталось человек пятнадцать. Витька вместе с товарищами, как выяснилось, ждали парня, которого свинтили самым первым, и который собственно открыл митинг, взобравшись на постамент памятника Ленину и замахав оттуда российским триколором. Захар помнил этого парня. Пожелав ребятам удачи, он на одеревеневших ногах, испытывая моральное облегчение, направился наконец прочь от злополучного здания полиции.
Отойдя подальше, он припустил бегом до остановки, стремясь размять заболевшие от изматывающего стояния и плутания на одном месте в течение целого дня ноги. Революции сегодня не случилось, но свой неотъемлемый вклад Захар сделал.
Вернувшись домой, Захар застал маму с побелевшим лицом и слегка постаревшим видом.
– Что случилось, ма? – искренне недоумевая, спросил он.
Ей Захар, естественно, не говорил ни о каком митинге, резонно предвидя, что стоит только заикнуться об этом, сразу начнутся долгие утомительные уговоры, чтобы он туда не ходил. Мать прекрасно знала, что сын уже слишком вырос, чтобы она смогла ему запретить делать так, как он хочет, но считала своим долгом сто раз попытаться отговорить Захара. А поддаться на её увещевания и остаться дома Гордеев бы не смог, так как его позиция по отношению к коррупции была принципиальной.
Поэтому он просто не уведомил мать о своих планах относительно участия в митинге. Однако оказалось, что Захар недооценивал материнскую проницательность.
– Что случилось, что случилось, – укорительно произнесла мама, домовитая, полненькая женщина с мягким, округлым лицом и яркими светлыми волосами. – Почему телефон недоступен? – Она как раз сидела на диване, и приглушённый свет торшера смущенно падал на её лицо, а Захар стоял в потемках, в дверях комнаты.
– Разрядился, ты же знаешь, у меня от холода батарейка быстро садится, – будничным тоном объяснил Захар.
– Но тебя не задерживали?
– За что? – удивился Захар.
– Ну, мы же с папой так и знали, что ты попрёшься на этот митинг, – вздохнула мама и принялась рассказывать: – А я когда прочитала, что людей начали винтить, у меня аж сердце ёкнуло. Звоню тебе – абонент не отвечает. Ну, думаю, всё, каюк. Позвонила папе, он был на работе, и мы вместе стали тебя искать на фотографиях, на которых вели задержанных.
Захар был слегка потрясён её рассказом. Он допускал, что мама о чём-то догадывается, но не ожидал, что та настолько хорошо предугадает его действия. На митинге действительно присутствовала журналистка одного из интернет-сайтов, освещающих актуальные городские события, May.ru. И она оперативно написала очерк, когда начались задержания. К очерку действительно прилагались несколько фотографий, подтверждающих написанное. Но то, что мама так быстро увидит эту заметку, и примется высматривать Захара на этих фото, стало для парня полной неожиданностью.
Собственно, Захар неумышленно оказался застрахован от задержания из-за того, что не взял с собой плакат. Всё-таки он шёл на митинг в первый раз, и плакат брать не решился. А как выяснилось, людей на митинг собралось так много, что полиция решила сосредоточить силы только на тех, у кого были плакаты, так сказать, самых «злостных нарушителях». Всех участников даже при желании повязать было невозможно. Не хватило бы мест в ОВД города.
Майский порт – город, в котором с самого детства проживал Захар со своей семьёй, находился на берегу Японского моря. Несмотря на отдалённое географическое положение, считался одним из самых перспективных городов России. Во многом такое амплуа «молодого перспективного города» использовалось, как основание для огромных финансовых вливаний, производимых для того, чтобы их попилили местные чиновники. На деле перспективами там и не пахло. Например, Захар решил выбрать профессию писателя. Но все более-менее массовые издательства базировались в Москве и Питере, и чтобы завести связи, нужно было ехать туда и вращаться в этой тусовке. Максимум, что печаталось в Заморском крае, регионе, в состав которого входил Майский порт – какая-нибудь краеведческая литература, или малоизвестные этнические авторы.
А большая часть денег, выделяемых из федерального бюджета, шли не на развитие потенциала края, а в карман предприимчивых наместников. Например, на стройке моста на остров Русский было похищено около ста миллионов рублей из выделенных средств только по официальным данным. Двухэтажный кирпичный дом за городом, в котором жили Захар с родителями, его папа десять лет назад построил за миллион. Если принять во внимание, что мост был построен заметно позже и курс рубля за это время успел упасть, всё равно не получится более двух миллионов. Итог – на строительстве ОДНОГО клятого моста было украдено пятьдесят домов.
Разница в часовых поясах между Майским и Москвой составляла, ни много ни мало, семь часов. Поэтому Майский порт был первым из семидесяти городов по всей России, в котором состоялся общенародный митинг против коррупции двадцать шестого марта. Митинг был назначен во всех городах в одно и то же время – два часа дня, но из-за разницы в часовых поясах в Майском он уже начался, когда в Москве ещё только стояло раннее утро.
Поводом для объявления митинга стал фильм «Он нам не Тимон», который появился на You-tube в начале года. Автором сорокаминутного ролика был оппозиционный политик Алексей Февральный, и прежде широко известный своими расследованиями о коррупции. Но в этот раз он превзошёл самого себя. «Героем» его расследования стало второе лицо государства, премьер-министр Тимофей Шатунов. В расследовании на протяжении сорока минут разоблачалась его финансовая империя, функционирующая на основе подставных благотворительных фондов. Формальными владельцами «фондов» были родственники и близкие знакомые Шатунова. На деле фонды предназначались для того, чтобы на их счета переводили взятки российские олигархи. Прокололся Шатунов на сущей мелочи – кроссовки, которые на нём были, оказались оплачены за счёт одного из фондов.
Это позволило Февральному выявить всю сеть фиктивных организаций, а также установить круг лиц, причастных к их деятельности. Большая часть нелегальной собственности, фактически принадлежащей Шатунову, оказалась формально записанной на его бывшего однокурсника. В видео Алексея вся эта собственность наглядно демонстрировалась – виллы, элитные квартиры в Петербурге (в которых были даже лифты для машин), и вишенка на торте – виноградники в Тоскане. Выяснилось, что лоббирование отрасли виноделия, за которым был замечен Шатунов на посту премьер-министра, объяснялась его личным корыстным интересом.
Название «Он нам не Тимон» было шутливым и восходило к репутации несерьёзного, комического персонажа, даже клоуна, которую Шатунов приобрёл в интернет-кругах. Часто комментаторы, не мудрствуя лукаво, панибратски называли его «Тимон», уменьшительно от «Тимофей». В одном из интервью помощница Шатунова, сетуя на недостаточный пиетет интернет-аудитории, обронила знаковую фразу: «Тимон, Тимон… он вам не Тимон!» Алексей Февральный сам подчеркнул в ролике, что название отсылает к этой фразе, по-новому её переосмысливая: премьер-министр Тимофей Шатунов действительно не являлся тем неуклюжим и незадачливым «Тимоном», над забавными казусами которого потешался весь интернет. Это был тщательно продуманный образ. На самом деле Шатунов оказался богатейшим и опаснейшим коррупционером. Очевидно, что построить такую огромную нелегальную империю невозможно, обильно не обагрив её кровью неудобных людей.
Не секрет, что Шатунов был приближенным человеком самого президента РФ (Российской Федерации), Владимира Клыкова, который бессменно занимал данный пост многие годы. Шатунов даже подменял его на этом посту один раз. Такое доверие было оправданно, ведь «Тимон» сидел при Клыкове с самого начала его правления, и начинал как глава предвыборного штаба Владимира, ещё когда тот шёл на первый президентский срок в 2000 году. Поэтому компромат на Шатунова, а тем более такой сокрушительный, оставлял неизгладимый отпечаток на репутации непосредственно Клыкова.
Внизу, под видео, приводились ссылки на все доказательства. Это в основном были выписки из Росреестра, реестров других стран, а то и вовсе публичные источники. Ничего такого, до чего, при должной настойчивости, не мог докопаться хотя бы даже сам Захар. Парень провёл собственную проверку – запросил в Росреестре справку по одному из участков, на котором, если верить Февральному, находилась роскошная дача Шатунова. Запрос можно было сделать по интернету, но не задаром – Захар заплатил 150 рублей со своей банковской карты. Информация о собственнике участка, которую прислал в ответ Росреестр, совпадала с той, что приводилась в расследовании. Хозяином действительно являлась организация, связанная, как утверждал Февральный, напрямую с Шатуновым. То есть, как минимум в фальсификации документов подозревать Феврального не было оснований. Значит, если в расследовании и были какие-то подтасовки, они касались непосредственно предмета рассмотрения – связи между имуществом и Шатуновым. А такие детали должны разбираться в конструктивной аргументированной дискуссии между двумя сторонами, с учётом всех обстоятельств дела.
Но никакого конструктива с противоположной стороны не последовало! Фильм произвёл эффект разорвавшейся бомбы. За считанные недели его посмотрели миллионы россиян. Власть встретила расследование полнейшим молчанием. Ни одного упоминания в телевизионных СМИ. В телевизоре всё шло как обычно – Россия покоряла новые высоты, нищеты и коррупции не существовало, Клыков раздавал указы, депутаты заседали. И ни словечка не сказали про по-настоящему главное событие месяца. Только спустя две недели какой-то журналист всё-таки удосужился задать Шатунову вопрос о расследовании, на что тот, потея как двоечник у доски, ответил нечленораздельным бормотанием, мол, всё это чушь, провокация и «компот». Смотрелось сие весьма жалко. Даже Захар после выхода фильма ожидал, что будет какое-то серьёзное разбирательство, с опровержением или подтверждением всех сделанных Февральным заявлений. Но нет, на Шатунова не завели уголовное дело (что было наивно ожидать), его не уволили, он не подал в отставку, и даже устных опровержений никаких сделано не было (пусть отрицать такие обвинения смешно). Власть как будто просто не заметила расследование, хотя не заметить такое невозможно, и в этом наигранном равнодушии явно чувствовалось лукавство. Они рассуждали следующим образом: «Как бы повёл себя человек, который честно исполнял свой долг, и которого оклеветали завистники? Он не будет с ними спорить, чтобы не опускаться до их уровня. Собака лает, караван идёт. Значит, нужно вести себя так же, как повёл бы себя честный человек, чтобы сойти за честных».
На этой логике была основана дальнейшая линия Шатунова и других «правителей». Неудивительно, если по существу возразить на обвинения Феврального им было нечего. Но они не учли, что доказательства их виновности в этот раз были настолько неопровержимы, что люди не могли с ними не согласиться. Да и раньше никто особо не верил в честность клыковских чиновников. Поэтому игнорировать такое расследование было для них так же недальновидно, как игнорировать бомбу замедленного действия под стулом, на котором сидишь. На такое способен либо полный идиот, либо тот, кто очень уверен в своих силах, либо – кто очень низкого мнения о гражданах страны, которой правит. А возможно, что верны все три варианта сразу.
Спустя пару недель, после появления запоздалого и неконструктивного ответа Шатунова, где тот сравнил представленную в ролике информацию на основе различных источников с «компотом», Февральный выпустил видео, где потребовал от правительства и премьер-министра дать ответ по существу. Одновременно он призвал своих зрителей, которые посмотрели расследование и были против коррупции, выйти на митинги по всей стране. Единой датой проведения митингов назначили двадцать шестое марта (до него тогда оставалось чуть больше недели). На следующий день после выхода ролика пятьдесят городов по всей России заявили о своей готовности участвовать в акции, позднее их число перевалило за семьдесят. И вот, Майский порт был «первой ласточкой». И митинг в нём прошёл удачно – пришло несколько тысяч человек. Столько народу в Майском не выходило никогда, или, во всяком случае, очень давно.
– Я только не понимаю, какой смысл был в этих задержаниях, – искренне недоумевала мама Захара. – Я смотрела фотографии и видеозаписи и думала: молодые ребята, просто стояли с плакатами, никому не мешали… Подбежали, схватили, заломили руки, как преступникам каким-то. НЕ ПОНИМАЮ… Там были ребята почти твоего возраста. Я так испугалась за тебя.
Выяснилось, что когда Захар пропал со связи, мама отправилась искать его в полицию. Мама у него была судьёй с многолетним опытом работы, и поэтому прекрасно разбиралась в законодательстве и разнообразных юридических нюансах, и не боялась общения с полицейскими. Она прочла, что часть задержанных повезли в Ленинский ОВД, часть – в другой. И оказалось, что мама была у того самого ОВД, возле которого стоял Захар, приехав туда на машине через считанные двадцать-тридцать минут после его ухода. У здания стояли ребята, которые сообщили, что почти всех уже отпустили, а когда она описала одежду и внешность своего сына, успокоили, что похожего парня среди задержанных вроде не видели. Захар догадался, что ребятами, о которых шла речь, скорее всего, были Витька Постернак и его приятели.
Мама испытала облегчение, что с её сыном всё хорошо, и Захар взял с неё слово, что она больше никогда не будет впадать в панику, если у него сядет телефон, и не будет ездить его искать. Гордееву было даже немного неудобно перед теми ребятами, и он надеялся, что когда мама описывала его, Постернак не догадался, что речь идёт именно о Захаре. У тех задержанных не было родителей, которые приехали бы их искать. Захар меньше всего хотел зависеть от родителей, быть «маменькиным сынком».
– Сынок, я смотрела на You-tube трансляцию митинга из Москвы, – сказала мама, – ты не представляешь, там столько было народу! Десятки тысяч людей вышли, – у Захара перехватило дыхание от радости, когда он услышал эти слова.
Мама Захара всегда была против нынешней власти. Но после «возврата Крыма» в 2014 году её словно подменили.
Захар объяснил, как его найти «Вконтакте», включил мобильный интернет на телефоне, и, зайдя на свою страничку, увидел уведомление: «Виктор Постернак хочет добавить вас в друзья». Ответить на заявку он не успел – батарея накрылась от холода.
– Блин, телефон разрядился, – посетовал Захар. – Мама будет звонить – не дозвонится, начнёт волноваться. Но ты не переживай, я тебя потом добавлю в друзья, когда домой приду.
– Конечно, – сказал Постернак. – Рад с тобой познакомиться, дружище!
Они пожали руки, после чего Витя отошёл к своим приятелям, околачивавшимся неподалёку. Захар помёрз ещё некоторое время, потом, когда парня той девушки наконец отпустили, он понял, что больше не вытерпит, и подошёл к Постернаку с его компанией сказать, что уходит. Уже смеркалось, и от огромной толпы осталось человек пятнадцать. Витька вместе с товарищами, как выяснилось, ждали парня, которого свинтили самым первым, и который собственно открыл митинг, взобравшись на постамент памятника Ленину и замахав оттуда российским триколором. Захар помнил этого парня. Пожелав ребятам удачи, он на одеревеневших ногах, испытывая моральное облегчение, направился наконец прочь от злополучного здания полиции.
Отойдя подальше, он припустил бегом до остановки, стремясь размять заболевшие от изматывающего стояния и плутания на одном месте в течение целого дня ноги. Революции сегодня не случилось, но свой неотъемлемый вклад Захар сделал.
Глава 2. Возвращение блудного сына
Вернувшись домой, Захар застал маму с побелевшим лицом и слегка постаревшим видом.
– Что случилось, ма? – искренне недоумевая, спросил он.
Ей Захар, естественно, не говорил ни о каком митинге, резонно предвидя, что стоит только заикнуться об этом, сразу начнутся долгие утомительные уговоры, чтобы он туда не ходил. Мать прекрасно знала, что сын уже слишком вырос, чтобы она смогла ему запретить делать так, как он хочет, но считала своим долгом сто раз попытаться отговорить Захара. А поддаться на её увещевания и остаться дома Гордеев бы не смог, так как его позиция по отношению к коррупции была принципиальной.
Поэтому он просто не уведомил мать о своих планах относительно участия в митинге. Однако оказалось, что Захар недооценивал материнскую проницательность.
– Что случилось, что случилось, – укорительно произнесла мама, домовитая, полненькая женщина с мягким, округлым лицом и яркими светлыми волосами. – Почему телефон недоступен? – Она как раз сидела на диване, и приглушённый свет торшера смущенно падал на её лицо, а Захар стоял в потемках, в дверях комнаты.
– Разрядился, ты же знаешь, у меня от холода батарейка быстро садится, – будничным тоном объяснил Захар.
– Но тебя не задерживали?
– За что? – удивился Захар.
– Ну, мы же с папой так и знали, что ты попрёшься на этот митинг, – вздохнула мама и принялась рассказывать: – А я когда прочитала, что людей начали винтить, у меня аж сердце ёкнуло. Звоню тебе – абонент не отвечает. Ну, думаю, всё, каюк. Позвонила папе, он был на работе, и мы вместе стали тебя искать на фотографиях, на которых вели задержанных.
Захар был слегка потрясён её рассказом. Он допускал, что мама о чём-то догадывается, но не ожидал, что та настолько хорошо предугадает его действия. На митинге действительно присутствовала журналистка одного из интернет-сайтов, освещающих актуальные городские события, May.ru. И она оперативно написала очерк, когда начались задержания. К очерку действительно прилагались несколько фотографий, подтверждающих написанное. Но то, что мама так быстро увидит эту заметку, и примется высматривать Захара на этих фото, стало для парня полной неожиданностью.
Собственно, Захар неумышленно оказался застрахован от задержания из-за того, что не взял с собой плакат. Всё-таки он шёл на митинг в первый раз, и плакат брать не решился. А как выяснилось, людей на митинг собралось так много, что полиция решила сосредоточить силы только на тех, у кого были плакаты, так сказать, самых «злостных нарушителях». Всех участников даже при желании повязать было невозможно. Не хватило бы мест в ОВД города.
Майский порт – город, в котором с самого детства проживал Захар со своей семьёй, находился на берегу Японского моря. Несмотря на отдалённое географическое положение, считался одним из самых перспективных городов России. Во многом такое амплуа «молодого перспективного города» использовалось, как основание для огромных финансовых вливаний, производимых для того, чтобы их попилили местные чиновники. На деле перспективами там и не пахло. Например, Захар решил выбрать профессию писателя. Но все более-менее массовые издательства базировались в Москве и Питере, и чтобы завести связи, нужно было ехать туда и вращаться в этой тусовке. Максимум, что печаталось в Заморском крае, регионе, в состав которого входил Майский порт – какая-нибудь краеведческая литература, или малоизвестные этнические авторы.
А большая часть денег, выделяемых из федерального бюджета, шли не на развитие потенциала края, а в карман предприимчивых наместников. Например, на стройке моста на остров Русский было похищено около ста миллионов рублей из выделенных средств только по официальным данным. Двухэтажный кирпичный дом за городом, в котором жили Захар с родителями, его папа десять лет назад построил за миллион. Если принять во внимание, что мост был построен заметно позже и курс рубля за это время успел упасть, всё равно не получится более двух миллионов. Итог – на строительстве ОДНОГО клятого моста было украдено пятьдесят домов.
Разница в часовых поясах между Майским и Москвой составляла, ни много ни мало, семь часов. Поэтому Майский порт был первым из семидесяти городов по всей России, в котором состоялся общенародный митинг против коррупции двадцать шестого марта. Митинг был назначен во всех городах в одно и то же время – два часа дня, но из-за разницы в часовых поясах в Майском он уже начался, когда в Москве ещё только стояло раннее утро.
Поводом для объявления митинга стал фильм «Он нам не Тимон», который появился на You-tube в начале года. Автором сорокаминутного ролика был оппозиционный политик Алексей Февральный, и прежде широко известный своими расследованиями о коррупции. Но в этот раз он превзошёл самого себя. «Героем» его расследования стало второе лицо государства, премьер-министр Тимофей Шатунов. В расследовании на протяжении сорока минут разоблачалась его финансовая империя, функционирующая на основе подставных благотворительных фондов. Формальными владельцами «фондов» были родственники и близкие знакомые Шатунова. На деле фонды предназначались для того, чтобы на их счета переводили взятки российские олигархи. Прокололся Шатунов на сущей мелочи – кроссовки, которые на нём были, оказались оплачены за счёт одного из фондов.
Это позволило Февральному выявить всю сеть фиктивных организаций, а также установить круг лиц, причастных к их деятельности. Большая часть нелегальной собственности, фактически принадлежащей Шатунову, оказалась формально записанной на его бывшего однокурсника. В видео Алексея вся эта собственность наглядно демонстрировалась – виллы, элитные квартиры в Петербурге (в которых были даже лифты для машин), и вишенка на торте – виноградники в Тоскане. Выяснилось, что лоббирование отрасли виноделия, за которым был замечен Шатунов на посту премьер-министра, объяснялась его личным корыстным интересом.
Название «Он нам не Тимон» было шутливым и восходило к репутации несерьёзного, комического персонажа, даже клоуна, которую Шатунов приобрёл в интернет-кругах. Часто комментаторы, не мудрствуя лукаво, панибратски называли его «Тимон», уменьшительно от «Тимофей». В одном из интервью помощница Шатунова, сетуя на недостаточный пиетет интернет-аудитории, обронила знаковую фразу: «Тимон, Тимон… он вам не Тимон!» Алексей Февральный сам подчеркнул в ролике, что название отсылает к этой фразе, по-новому её переосмысливая: премьер-министр Тимофей Шатунов действительно не являлся тем неуклюжим и незадачливым «Тимоном», над забавными казусами которого потешался весь интернет. Это был тщательно продуманный образ. На самом деле Шатунов оказался богатейшим и опаснейшим коррупционером. Очевидно, что построить такую огромную нелегальную империю невозможно, обильно не обагрив её кровью неудобных людей.
Не секрет, что Шатунов был приближенным человеком самого президента РФ (Российской Федерации), Владимира Клыкова, который бессменно занимал данный пост многие годы. Шатунов даже подменял его на этом посту один раз. Такое доверие было оправданно, ведь «Тимон» сидел при Клыкове с самого начала его правления, и начинал как глава предвыборного штаба Владимира, ещё когда тот шёл на первый президентский срок в 2000 году. Поэтому компромат на Шатунова, а тем более такой сокрушительный, оставлял неизгладимый отпечаток на репутации непосредственно Клыкова.
Внизу, под видео, приводились ссылки на все доказательства. Это в основном были выписки из Росреестра, реестров других стран, а то и вовсе публичные источники. Ничего такого, до чего, при должной настойчивости, не мог докопаться хотя бы даже сам Захар. Парень провёл собственную проверку – запросил в Росреестре справку по одному из участков, на котором, если верить Февральному, находилась роскошная дача Шатунова. Запрос можно было сделать по интернету, но не задаром – Захар заплатил 150 рублей со своей банковской карты. Информация о собственнике участка, которую прислал в ответ Росреестр, совпадала с той, что приводилась в расследовании. Хозяином действительно являлась организация, связанная, как утверждал Февральный, напрямую с Шатуновым. То есть, как минимум в фальсификации документов подозревать Феврального не было оснований. Значит, если в расследовании и были какие-то подтасовки, они касались непосредственно предмета рассмотрения – связи между имуществом и Шатуновым. А такие детали должны разбираться в конструктивной аргументированной дискуссии между двумя сторонами, с учётом всех обстоятельств дела.
Но никакого конструктива с противоположной стороны не последовало! Фильм произвёл эффект разорвавшейся бомбы. За считанные недели его посмотрели миллионы россиян. Власть встретила расследование полнейшим молчанием. Ни одного упоминания в телевизионных СМИ. В телевизоре всё шло как обычно – Россия покоряла новые высоты, нищеты и коррупции не существовало, Клыков раздавал указы, депутаты заседали. И ни словечка не сказали про по-настоящему главное событие месяца. Только спустя две недели какой-то журналист всё-таки удосужился задать Шатунову вопрос о расследовании, на что тот, потея как двоечник у доски, ответил нечленораздельным бормотанием, мол, всё это чушь, провокация и «компот». Смотрелось сие весьма жалко. Даже Захар после выхода фильма ожидал, что будет какое-то серьёзное разбирательство, с опровержением или подтверждением всех сделанных Февральным заявлений. Но нет, на Шатунова не завели уголовное дело (что было наивно ожидать), его не уволили, он не подал в отставку, и даже устных опровержений никаких сделано не было (пусть отрицать такие обвинения смешно). Власть как будто просто не заметила расследование, хотя не заметить такое невозможно, и в этом наигранном равнодушии явно чувствовалось лукавство. Они рассуждали следующим образом: «Как бы повёл себя человек, который честно исполнял свой долг, и которого оклеветали завистники? Он не будет с ними спорить, чтобы не опускаться до их уровня. Собака лает, караван идёт. Значит, нужно вести себя так же, как повёл бы себя честный человек, чтобы сойти за честных».
На этой логике была основана дальнейшая линия Шатунова и других «правителей». Неудивительно, если по существу возразить на обвинения Феврального им было нечего. Но они не учли, что доказательства их виновности в этот раз были настолько неопровержимы, что люди не могли с ними не согласиться. Да и раньше никто особо не верил в честность клыковских чиновников. Поэтому игнорировать такое расследование было для них так же недальновидно, как игнорировать бомбу замедленного действия под стулом, на котором сидишь. На такое способен либо полный идиот, либо тот, кто очень уверен в своих силах, либо – кто очень низкого мнения о гражданах страны, которой правит. А возможно, что верны все три варианта сразу.
Спустя пару недель, после появления запоздалого и неконструктивного ответа Шатунова, где тот сравнил представленную в ролике информацию на основе различных источников с «компотом», Февральный выпустил видео, где потребовал от правительства и премьер-министра дать ответ по существу. Одновременно он призвал своих зрителей, которые посмотрели расследование и были против коррупции, выйти на митинги по всей стране. Единой датой проведения митингов назначили двадцать шестое марта (до него тогда оставалось чуть больше недели). На следующий день после выхода ролика пятьдесят городов по всей России заявили о своей готовности участвовать в акции, позднее их число перевалило за семьдесят. И вот, Майский порт был «первой ласточкой». И митинг в нём прошёл удачно – пришло несколько тысяч человек. Столько народу в Майском не выходило никогда, или, во всяком случае, очень давно.
– Я только не понимаю, какой смысл был в этих задержаниях, – искренне недоумевала мама Захара. – Я смотрела фотографии и видеозаписи и думала: молодые ребята, просто стояли с плакатами, никому не мешали… Подбежали, схватили, заломили руки, как преступникам каким-то. НЕ ПОНИМАЮ… Там были ребята почти твоего возраста. Я так испугалась за тебя.
Выяснилось, что когда Захар пропал со связи, мама отправилась искать его в полицию. Мама у него была судьёй с многолетним опытом работы, и поэтому прекрасно разбиралась в законодательстве и разнообразных юридических нюансах, и не боялась общения с полицейскими. Она прочла, что часть задержанных повезли в Ленинский ОВД, часть – в другой. И оказалось, что мама была у того самого ОВД, возле которого стоял Захар, приехав туда на машине через считанные двадцать-тридцать минут после его ухода. У здания стояли ребята, которые сообщили, что почти всех уже отпустили, а когда она описала одежду и внешность своего сына, успокоили, что похожего парня среди задержанных вроде не видели. Захар догадался, что ребятами, о которых шла речь, скорее всего, были Витька Постернак и его приятели.
Мама испытала облегчение, что с её сыном всё хорошо, и Захар взял с неё слово, что она больше никогда не будет впадать в панику, если у него сядет телефон, и не будет ездить его искать. Гордееву было даже немного неудобно перед теми ребятами, и он надеялся, что когда мама описывала его, Постернак не догадался, что речь идёт именно о Захаре. У тех задержанных не было родителей, которые приехали бы их искать. Захар меньше всего хотел зависеть от родителей, быть «маменькиным сынком».
– Сынок, я смотрела на You-tube трансляцию митинга из Москвы, – сказала мама, – ты не представляешь, там столько было народу! Десятки тысяч людей вышли, – у Захара перехватило дыхание от радости, когда он услышал эти слова.
Мама Захара всегда была против нынешней власти. Но после «возврата Крыма» в 2014 году её словно подменили.
