Витя еще не мог полностью понять, ЧТО нужно будет контролировать, но сама мысль была ему по вкусу. В перспективе он думал о себе как о большом начальнике, и без помощников никак было не обойтись. На кого положиться? В первую очередь, это, конечно, «сосновские» - Насонов, Дубинкин, Коробков, Ткачев, еще пару-тройку ребят можно рассмотреть. Ими можно управлять… кроме, разве что, Ткача, у того характер жестковат. Но кто сказал, что должны быть только «земляки»? Можно и среди таможенников посмотреть кого-то. Но только таких, кто будет слушаться и не будет смотреть на тебя свысока. Значит, не подойдут ни Большов, ни Буянкин. Мосин? Возможно. Бородюк ссыклив. Впрочем, время есть, люди есть, надо присмотреться.
А самое главное – для осуществления всего этого надо переть вверх, невзирая на всех и вся. И только так, слово себе дать, что никакая падла дорогу не перейдет, всем горло грызть, и цели добиться! Только так!
Все это Виктор гонял в голове не одну неделю, в любое время, когда выпадала свободная минута, с этими мыслями ложился и с ними вставал. Перед ним была ЦЕЛЬ. Но чем больше он думал, тем больше перед ним вставало вопросов.
Главный вопрос – кто во всем этом может помочь? Первая кандидатура – Анатолий. Самая поганая кандидатура, если положить руку на сердце, но самая надежная как щит. Если под госбезопасность лечь, никакая прокуратура не страшна, а милиция и подавно. Но с чем это связано? Что рядовой человек знает о КГБ-ФСБ? Там работают те, кто заставляет людей стучать друг на друга, и сами стучат друг на друга – вот точка зрения типичного обывателя. Большов категорически с этим не согласен, да и сам Виктор понимает, что это бред. Но ведь не розы же нюхать предложит ему Анатолий? Наверняка надо будет что-то писать, рассказывать… мама дорогая! Ладно, кто еще? Руководство таможни. Понятно, что ругаться ни с кем не надо, но с кем там стоит идти на максимальный контакт? Послов – сложно. Тем более, что он явно ненадолго, возраст уже к пенсии, и характер взрывной, и злопамятный. Замышляев с Сеноваловой сразу отпадают. А вот на «гуськовских» надо обратить внимание. Ниткин с его замполитовскими замашками не очень интересен, а вот к Медведеву и Благининой надо отнестись со всем вниманием. Медведева все отмечают как очень толкового спеца, и по-мужицки он вполне адекватен. И Благинина – тетки в «профилактории» ее не особо привечают, но с кем Виктор не перекидывался парой-тройкой слов, все отмечали: баба неглупая, жесткая, себе на уме. Сеновалову она сожрет на раз. Внешне вроде ничего, ну да Гуськову Витя поперек дороги вставать не собирался. Надо поменьше базарить при ней и побольше ее слушать, таким это нравится.
По светским контактам тоже надо пройтись. Еще раз пронюхать, у кого где есть связи, выходы на силовиков. Может, кто в гуськовских краях бывал или здесь с ним уже знакомился. И еще – того бывшего таможенника найти, который со своим кузеном к Большову приходил, кажется, фамилия кузена где-то в документах мелькнула. Вот это была бы связь так связь!
От тяжелых размышлений Виктора отвлек звонок. Номер не определялся, и не надо было долго думать, кто это звонит.
- Узнал? Неожиданно. Надо увидеться. Помнишь кафе, где встречались? Давай завтра часиков в 11, выпьем, поговорим, и ты как раз перед дневной сменой потом отоспаться успеешь.
Анатолий, как всегда, все знал, и не сомневался, что Гордеев прибудет вовремя. Впрочем, вариантов особо не было. Ночь Витя проворочался и, зевая всю дорогу, размышлял о перспективах встречи. Что Анатолий ему предложит? Что надо будет сделать? Он приблизительно помнил путь до кафе, но, даже выехав заранее, все равно умудрился опоздать на 10 минут. Приткнув «девятку» к знакомой «тойоте», он попробовал зайти с заднего входа, но там было закрыто. Войдя через основной вход, он увидел Анатолия, беседующего с какой-то девушкой:
- О, вот и наш герой! – Анатолий приобнял его и улыбнулся девушке: – Так, мы на наше место, хорошо? Ждем ваши вкусные премудрости.
Они зашли в отдельную кабинку, прекрасно отделанную, с картинами и мягкими диванами.
- Располагайся, - Анатолий бросил плащ на свой диван. – Чего опоздал-то? Пробки на сосновском направлении?
- Типа того, - угрюмо ответил Виктор.
- Да ладно, рассказывай, - засмеялся Анатолий. – Как будто я про квартиру не знаю…
Вот как так-то?! Витя чуть не подпрыгнул на мягком диване.
- Такая работа, дорогой друг, - еще сильнее расхохотался Анатолий. – Не бери в голову, это твои дела. Пока мы с тобой дружим, наши глаза на некоторые моменты будут немного прикрыты, сам понимаешь, разве это не правильно? Давай сейчас перекусим и поговорим уже о делах на-аших...
Аппетита у Виктора и так не было, а после таких слов вообще кусок в горло не лез. Он выпил пару рюмок водки и, осознав, что хмелеет, начал силой вталкивать в себя содержимое тарелок – ехать в сильно пьяном виде за рулем не хотелось. Анатолий, казалось, читал его мысли:
- Пей, не мучайся, до дома тебя на твоей же машине довезут, есть человек. Но до того момента, как ты отрубишься, мы с тобой должны все обсудить и решить. Договорились?
- Да. Только о чем?
- На тебя сделана ставка. Мною. Не только, но это сейчас не важно. Ты уже продвинулся чуть-чуть, есть вариант подняться еще. Все будет делаться так, как будто… так и должно быть. Естественные причины. Тебе даже будет казаться, что все вопросы решаются сами собой, иногда – что это ты их решаешь. Вот как с Большовым. Тебе ведь показалось, что вопрос решился сам собой?
- Ну да, там же руководство таможни, с контрактами замутка вышла…
- Но это не совсем так, поверь мне на слово сейчас, сразу. И в будущем так же будет. Нюансы тебе знать ни к чему, правильно? Ведь для тебя важен карьерный рост, звезды, я прав?
- Прав, – Виктор себя ненавидел. Он ждал, когда наступит момент, и Анатолий скажет: «…и теперь ты должен…»
- Очень хорошо. – Анатолий вытер губы салфеткой, и его взгляд уперся в лицо Виктора. – Что требуется от тебя? Предоставлять мне информацию. Нечасто. Что-то мы знаем, но ты находишься в самой гуще событий, поэтому тебе многое известно лучше. Контактируешь только со мной, и больше ни с кем, даже Говорков о нашей с тобой дружбе ничего не знает. Есть вопросы?
Витя задумался. Конечно, можно сразу сказать «да», и не мучиться. Или попробовать отказаться. Хотя, что за бред, какие отказы?
- Не упомянул о двух вещах, - продолжил Анатолий, наблюдая за мучениями Виктора. – Первое: если после получения от тебя информации мы проводим какую-либо операцию, то делаем это так, что ты никак не будешь замазан. Это точно, даю слово. Нет смысла подставлять своего друга и рисковать даже волосом на его голове. Я заинтересован в тебе, твоих успехах и твоей карьере. Выпьем за твою карьеру!
Выпили. Закусили.
- Второе: ты можешь отказаться. Сейчас, здесь. От всего, в том числе от нашей дружбы. Но, как я тебе уже говорил, на твое место может придти кто-то другой, да и разговаривать с ним – скорее всего! – Анатолий поднял палец, - буду уже не я. И ты можешь попасть под раздачу и не добиться никаких успехов. Выбор за тобой.
«Да нет у меня никакого выбора!» – хотелось крикнуть Гордееву. Он склонил голову.
- Мне надо будет что-то подписывать?
- Нет, - улыбнулся Анатолий, - дурак, что ли? Фильмов насмотрелся?
- А у тебя я какую-то информацию могу узнать? – Виктор поднял глаза на оппонента.
- Если это не связано с разглашением тайны – думаю, да. Мы же должны помогать друг другу.
- Большов действительно работал в комитете?
- Фи, я-то думал, - вздохнул Анатолий. – Да, работал, без конкретики, если позволишь. А ты думал, что он тебя обманывает?
Виктор вообще не понимал, зачем он это спросил.
- Ладно, если к тайнам больше интереса нет, - хлопнул ладонью по столу Анатолий, - перейдем к нашим баранам. Расскажи мне все, что знаешь про отправки денег на Душанбе.
«Попал Даня. Значит, не завязал. Вот дурак! Ну, раз так…» Витя рассказал, все что помнил, про Даню: начиная с первых дней службы и до разговора по кречетам включительно. Он понимал – интерес ФСБ к Шайхуллаеву не строится на предположениях, и если он что-то скроет… Анатолий его внимательно слушал и заговорил только, как Виктор закончил:
- Значит, говоришь, Большов тебе про него рассказал? А не сказал, откуда у него информация?
- Нет.
- Любопытно. А что за подруга у Дани работает на хискане?
- Таможенница из смены, Света Конькова. Они как бы дружат.
- Ясно. Значит, так – по кречетам интересно, этого армянского представителя мы возьмем в оборот. Выясним, к кому он еще мог подойти. За такую информацию спасибо, от всего сердца!
Охренеть! Получается, о птичках они ничего не знали. «Начинаешь отрабатывать, Витек!»
- А вот по деньгам, - Анатолий откинулся на диване. – Как ты мыслишь, деньги переправляют в багаже или в ручной клади с пассажиром?
Виктор поразмышлял.
- Теоретически - лучше, чтобы деньги вообще были у пассажира. Тем более, если его провожают. Можно в ручную кладь положить, конечно. В багаж – зачем? Разве что для того, чтобы на прилете бирку отдать – тогда пассажир ничего не знает о том, что у него в сумке и сколько.
- Верно мыслишь. В очень правильном направлении.
- Но у нас грузчики любят по багажу пройтись, - не успокаивался Витя. – Их уже предупреждали, но бывает до сих пор. Раз даже на Турции пару чувалов взрезали, вместе с девчонкой с перевозок, потом как бы заскотчевали, да скотч не тот оказался, что у хозяев. Челноки приехали на разбор, с ними вор какой-то в авторитете, а им навстречу та самая девчонка с перевозок, в колготках, которые они везли, тут таких еще и не было!
- И чем закончилось? – поинтересовался Анатолий.
- Одному грузчику рожу разбили, других так, попинали слегка. Девчонке лицо слегка поцарапали. Но они возместили, так понял.
«Куда меня несет? - вдруг подумал Виктор. - Язык уже совсем развязался».
- Понял, интересная история, тоже примем к сведению. – Анатолий разлил водки. - Тогда давай еще по одной, и тронемся. Ты как, сам смогешь, или позвонить все-таки? Тогда так. Если что случится на «пассажирке», внимания не обращай, ты ни при чем. Да, совсем забыл! У меня там знакомая начала в Турцию летать, ты не против, если я дам твои координаты? Расценки она знает. Посмотри, чтобы ее чувалы не резали, - и он захохотал.
Обратно Виктор ехал, не ощущая никакого опьянения. В голове пролетали обрывки фраз: «можешь отказаться», «друг», «ни при чем», «заинтересован». Он пытался думать о чем-то другом, но мысли все равно возвращались назад. Получается, он вложил Даню. И Анатолий специально его напоил, чтобы ему было легче все рассказать, чтобы меньше упирался. С другой стороны - что значит «вложил»? Раз они знают про деньги, значит, и про Даню знали. А его проверяли. Да и черт с ним, с этим Даней, сам виноват. Раз не прекратил эту хрень с пересылкой денег, пусть сам и расхлебывает. Его предупреждали.
«И что, получается, Витек, ты не при чем?»
Через три недели таможенниками в шкафчике на третьем секторе были обнаружены три пачки долларов. Чьи они, никто не знал, и их уже хотели «экспроприировать», но в этот момент на сектор заявились трое здоровенных таджиков, которые искали грузчиков – как оказалось, с предыдущей смены. Слово за слово, кто-то вызвал ментов. Тут помаленьку и выяснилось, что это за деньги. В багаж одного из пассажиров было вложено порядка 80 тысяч зеленых, в Душанбе прилетел только чемодан с вещами и следами вскрытия. Видимо, у кого-то из грузчиков все же «сыграло очко», и свою долю кто-то скинул. Менты о случившемся сообщили руководству международных перевозок, руководители вызвали смену грузчиков вместе со сменой оформления. Таджики тоже не скучали, получив известия с родины. Кто-то отправился на разборы в аэропорт, а кто-то – за выяснением причин неприбытия денег к обеспечивающему таможеннику. Им был Даниял Шайхуллаев. Когда он узнал, зачем к нему прибыли «гости», он понял, чем ему это грозит. Выбор у него был невелик. Сумев каким-то образом отвлечь внимание, Даниял попросту сбежал от них и направился прямиком к зданию управления ФСБ, где и рассказал все подчистую о своей «деятельности» соответствующим товарищам в обмен на заверения в том, что его жизни ничего не будет угрожать. Таковые, конечно, были даны.
Виктор понимал, что без его информации не обошлось. Конечно, все можно рассматривать как явку с повинной. Плюс Даня просто выбрал между нахождением у таджиков и пребыванием у комитетчиков. Но ведь, как говорят в кино, есть причина, а есть следствие, и между ними есть связь. Явка с повинной – это уже следствие. А причина? Как грузчики узнали, в каком именно чемодане будут эти 80 тысяч? Кто им это сказал? Не могли же они каждый чемодан вскрывать и смотреть, никакого времени бы не хватило скотч резать и обратно мотать. Значит… значит, все было обставлено так, чтобы узнали. Не зря комитетский «друг» хвалил Витю за мысли в правильном направлении. В любом случае, те, кто эту кашу заварил – ни при чем.
Случай с Шайхуллаевым совсем не походил на случай с Плаксиным. Никто не собирался, не ездил к адвокату, не думал про деньги и помощь влипшему таможеннику. Смысл разговоров в таможне вообще и на конкретной «пассажирке» был один – сам виноват. Взрослый мужик, но если нет «масла» в голове, то уже не добавишь. Только Света Конькова что-то пыталась делать, спрашивала и даже пробовала теребить коллег, но без толку. Руководство, как и следовало ожидать, полностью осудило нарушителя. Можно сказать, что про Даню как про своего коллегу в таможне просто забыли.
Прокол Шайхуллаева был для руководителей хорошим поводом для изменений в руководстве пассажирским отделом. Сеновалова чувствовала, что под ней горит земля, пыталась ротировать людей между сменами, показывая этим, что пытается добиться еще лучших показателей в работе, но Данин гвоздь был последним. Ничем не смог помочь даже Замышляев. Сеновалову отправили в «профилакторий», а на ее место встала Благинина. Медведев ее представил коллективу как раз в гордеевскую смену, и Виктор порадовался, что первым постарается произвести впечатление на новую начальницу. После того, как Медведев ушел, она позвала Гордеева в свой кабинет на третьем секторе. Славин и Вестников рубились в это время на компьютере. Надо было видеть выражение лица Благининой.
- Вам больше заняться нечем? – низким мурлыкающим голосом спросила она.
Старые новые помощники нацепили на лица улыбки, но перед ними была не Сеновалова. Лед в ее взгляде говорил о многом. Занятия для обоих были найдены тут же на три дня вперед, и игруны приуныли. Когда они вышли из кабинета, Благинина пригласила Виктора присесть.
- Ненавижу лентяев и идиотов. Оба, как мне кажется, подходят под данные категории. Если не исправятся в самое ближайшее время, им здесь делать нечего.
«Она мне это не просто так говорит, - понял Витя. - Хочет, чтобы я донес ее позицию до всех».
- Виктор Семенович, э-э… думаю, что можно просто Виктор? – Витя кивнул, и она продолжила, глядя ему в глаза. - Мне нужна краткая характеристика от Вас на каждого работника пассажирского отдела.
«Вот те на! Я ей что, кадровик?»
Но и оплошать нельзя. Виктор постарался максимально коротко охарактеризовать каждого.
А самое главное – для осуществления всего этого надо переть вверх, невзирая на всех и вся. И только так, слово себе дать, что никакая падла дорогу не перейдет, всем горло грызть, и цели добиться! Только так!
Все это Виктор гонял в голове не одну неделю, в любое время, когда выпадала свободная минута, с этими мыслями ложился и с ними вставал. Перед ним была ЦЕЛЬ. Но чем больше он думал, тем больше перед ним вставало вопросов.
Главный вопрос – кто во всем этом может помочь? Первая кандидатура – Анатолий. Самая поганая кандидатура, если положить руку на сердце, но самая надежная как щит. Если под госбезопасность лечь, никакая прокуратура не страшна, а милиция и подавно. Но с чем это связано? Что рядовой человек знает о КГБ-ФСБ? Там работают те, кто заставляет людей стучать друг на друга, и сами стучат друг на друга – вот точка зрения типичного обывателя. Большов категорически с этим не согласен, да и сам Виктор понимает, что это бред. Но ведь не розы же нюхать предложит ему Анатолий? Наверняка надо будет что-то писать, рассказывать… мама дорогая! Ладно, кто еще? Руководство таможни. Понятно, что ругаться ни с кем не надо, но с кем там стоит идти на максимальный контакт? Послов – сложно. Тем более, что он явно ненадолго, возраст уже к пенсии, и характер взрывной, и злопамятный. Замышляев с Сеноваловой сразу отпадают. А вот на «гуськовских» надо обратить внимание. Ниткин с его замполитовскими замашками не очень интересен, а вот к Медведеву и Благининой надо отнестись со всем вниманием. Медведева все отмечают как очень толкового спеца, и по-мужицки он вполне адекватен. И Благинина – тетки в «профилактории» ее не особо привечают, но с кем Виктор не перекидывался парой-тройкой слов, все отмечали: баба неглупая, жесткая, себе на уме. Сеновалову она сожрет на раз. Внешне вроде ничего, ну да Гуськову Витя поперек дороги вставать не собирался. Надо поменьше базарить при ней и побольше ее слушать, таким это нравится.
По светским контактам тоже надо пройтись. Еще раз пронюхать, у кого где есть связи, выходы на силовиков. Может, кто в гуськовских краях бывал или здесь с ним уже знакомился. И еще – того бывшего таможенника найти, который со своим кузеном к Большову приходил, кажется, фамилия кузена где-то в документах мелькнула. Вот это была бы связь так связь!
От тяжелых размышлений Виктора отвлек звонок. Номер не определялся, и не надо было долго думать, кто это звонит.
- Узнал? Неожиданно. Надо увидеться. Помнишь кафе, где встречались? Давай завтра часиков в 11, выпьем, поговорим, и ты как раз перед дневной сменой потом отоспаться успеешь.
Анатолий, как всегда, все знал, и не сомневался, что Гордеев прибудет вовремя. Впрочем, вариантов особо не было. Ночь Витя проворочался и, зевая всю дорогу, размышлял о перспективах встречи. Что Анатолий ему предложит? Что надо будет сделать? Он приблизительно помнил путь до кафе, но, даже выехав заранее, все равно умудрился опоздать на 10 минут. Приткнув «девятку» к знакомой «тойоте», он попробовал зайти с заднего входа, но там было закрыто. Войдя через основной вход, он увидел Анатолия, беседующего с какой-то девушкой:
- О, вот и наш герой! – Анатолий приобнял его и улыбнулся девушке: – Так, мы на наше место, хорошо? Ждем ваши вкусные премудрости.
Они зашли в отдельную кабинку, прекрасно отделанную, с картинами и мягкими диванами.
- Располагайся, - Анатолий бросил плащ на свой диван. – Чего опоздал-то? Пробки на сосновском направлении?
- Типа того, - угрюмо ответил Виктор.
- Да ладно, рассказывай, - засмеялся Анатолий. – Как будто я про квартиру не знаю…
Вот как так-то?! Витя чуть не подпрыгнул на мягком диване.
- Такая работа, дорогой друг, - еще сильнее расхохотался Анатолий. – Не бери в голову, это твои дела. Пока мы с тобой дружим, наши глаза на некоторые моменты будут немного прикрыты, сам понимаешь, разве это не правильно? Давай сейчас перекусим и поговорим уже о делах на-аших...
Аппетита у Виктора и так не было, а после таких слов вообще кусок в горло не лез. Он выпил пару рюмок водки и, осознав, что хмелеет, начал силой вталкивать в себя содержимое тарелок – ехать в сильно пьяном виде за рулем не хотелось. Анатолий, казалось, читал его мысли:
- Пей, не мучайся, до дома тебя на твоей же машине довезут, есть человек. Но до того момента, как ты отрубишься, мы с тобой должны все обсудить и решить. Договорились?
- Да. Только о чем?
- На тебя сделана ставка. Мною. Не только, но это сейчас не важно. Ты уже продвинулся чуть-чуть, есть вариант подняться еще. Все будет делаться так, как будто… так и должно быть. Естественные причины. Тебе даже будет казаться, что все вопросы решаются сами собой, иногда – что это ты их решаешь. Вот как с Большовым. Тебе ведь показалось, что вопрос решился сам собой?
- Ну да, там же руководство таможни, с контрактами замутка вышла…
- Но это не совсем так, поверь мне на слово сейчас, сразу. И в будущем так же будет. Нюансы тебе знать ни к чему, правильно? Ведь для тебя важен карьерный рост, звезды, я прав?
- Прав, – Виктор себя ненавидел. Он ждал, когда наступит момент, и Анатолий скажет: «…и теперь ты должен…»
- Очень хорошо. – Анатолий вытер губы салфеткой, и его взгляд уперся в лицо Виктора. – Что требуется от тебя? Предоставлять мне информацию. Нечасто. Что-то мы знаем, но ты находишься в самой гуще событий, поэтому тебе многое известно лучше. Контактируешь только со мной, и больше ни с кем, даже Говорков о нашей с тобой дружбе ничего не знает. Есть вопросы?
Витя задумался. Конечно, можно сразу сказать «да», и не мучиться. Или попробовать отказаться. Хотя, что за бред, какие отказы?
- Не упомянул о двух вещах, - продолжил Анатолий, наблюдая за мучениями Виктора. – Первое: если после получения от тебя информации мы проводим какую-либо операцию, то делаем это так, что ты никак не будешь замазан. Это точно, даю слово. Нет смысла подставлять своего друга и рисковать даже волосом на его голове. Я заинтересован в тебе, твоих успехах и твоей карьере. Выпьем за твою карьеру!
Выпили. Закусили.
- Второе: ты можешь отказаться. Сейчас, здесь. От всего, в том числе от нашей дружбы. Но, как я тебе уже говорил, на твое место может придти кто-то другой, да и разговаривать с ним – скорее всего! – Анатолий поднял палец, - буду уже не я. И ты можешь попасть под раздачу и не добиться никаких успехов. Выбор за тобой.
«Да нет у меня никакого выбора!» – хотелось крикнуть Гордееву. Он склонил голову.
- Мне надо будет что-то подписывать?
- Нет, - улыбнулся Анатолий, - дурак, что ли? Фильмов насмотрелся?
- А у тебя я какую-то информацию могу узнать? – Виктор поднял глаза на оппонента.
- Если это не связано с разглашением тайны – думаю, да. Мы же должны помогать друг другу.
- Большов действительно работал в комитете?
- Фи, я-то думал, - вздохнул Анатолий. – Да, работал, без конкретики, если позволишь. А ты думал, что он тебя обманывает?
Виктор вообще не понимал, зачем он это спросил.
- Ладно, если к тайнам больше интереса нет, - хлопнул ладонью по столу Анатолий, - перейдем к нашим баранам. Расскажи мне все, что знаешь про отправки денег на Душанбе.
«Попал Даня. Значит, не завязал. Вот дурак! Ну, раз так…» Витя рассказал, все что помнил, про Даню: начиная с первых дней службы и до разговора по кречетам включительно. Он понимал – интерес ФСБ к Шайхуллаеву не строится на предположениях, и если он что-то скроет… Анатолий его внимательно слушал и заговорил только, как Виктор закончил:
- Значит, говоришь, Большов тебе про него рассказал? А не сказал, откуда у него информация?
- Нет.
- Любопытно. А что за подруга у Дани работает на хискане?
- Таможенница из смены, Света Конькова. Они как бы дружат.
- Ясно. Значит, так – по кречетам интересно, этого армянского представителя мы возьмем в оборот. Выясним, к кому он еще мог подойти. За такую информацию спасибо, от всего сердца!
Охренеть! Получается, о птичках они ничего не знали. «Начинаешь отрабатывать, Витек!»
- А вот по деньгам, - Анатолий откинулся на диване. – Как ты мыслишь, деньги переправляют в багаже или в ручной клади с пассажиром?
Виктор поразмышлял.
- Теоретически - лучше, чтобы деньги вообще были у пассажира. Тем более, если его провожают. Можно в ручную кладь положить, конечно. В багаж – зачем? Разве что для того, чтобы на прилете бирку отдать – тогда пассажир ничего не знает о том, что у него в сумке и сколько.
- Верно мыслишь. В очень правильном направлении.
- Но у нас грузчики любят по багажу пройтись, - не успокаивался Витя. – Их уже предупреждали, но бывает до сих пор. Раз даже на Турции пару чувалов взрезали, вместе с девчонкой с перевозок, потом как бы заскотчевали, да скотч не тот оказался, что у хозяев. Челноки приехали на разбор, с ними вор какой-то в авторитете, а им навстречу та самая девчонка с перевозок, в колготках, которые они везли, тут таких еще и не было!
- И чем закончилось? – поинтересовался Анатолий.
- Одному грузчику рожу разбили, других так, попинали слегка. Девчонке лицо слегка поцарапали. Но они возместили, так понял.
«Куда меня несет? - вдруг подумал Виктор. - Язык уже совсем развязался».
- Понял, интересная история, тоже примем к сведению. – Анатолий разлил водки. - Тогда давай еще по одной, и тронемся. Ты как, сам смогешь, или позвонить все-таки? Тогда так. Если что случится на «пассажирке», внимания не обращай, ты ни при чем. Да, совсем забыл! У меня там знакомая начала в Турцию летать, ты не против, если я дам твои координаты? Расценки она знает. Посмотри, чтобы ее чувалы не резали, - и он захохотал.
Обратно Виктор ехал, не ощущая никакого опьянения. В голове пролетали обрывки фраз: «можешь отказаться», «друг», «ни при чем», «заинтересован». Он пытался думать о чем-то другом, но мысли все равно возвращались назад. Получается, он вложил Даню. И Анатолий специально его напоил, чтобы ему было легче все рассказать, чтобы меньше упирался. С другой стороны - что значит «вложил»? Раз они знают про деньги, значит, и про Даню знали. А его проверяли. Да и черт с ним, с этим Даней, сам виноват. Раз не прекратил эту хрень с пересылкой денег, пусть сам и расхлебывает. Его предупреждали.
«И что, получается, Витек, ты не при чем?»
Через три недели таможенниками в шкафчике на третьем секторе были обнаружены три пачки долларов. Чьи они, никто не знал, и их уже хотели «экспроприировать», но в этот момент на сектор заявились трое здоровенных таджиков, которые искали грузчиков – как оказалось, с предыдущей смены. Слово за слово, кто-то вызвал ментов. Тут помаленьку и выяснилось, что это за деньги. В багаж одного из пассажиров было вложено порядка 80 тысяч зеленых, в Душанбе прилетел только чемодан с вещами и следами вскрытия. Видимо, у кого-то из грузчиков все же «сыграло очко», и свою долю кто-то скинул. Менты о случившемся сообщили руководству международных перевозок, руководители вызвали смену грузчиков вместе со сменой оформления. Таджики тоже не скучали, получив известия с родины. Кто-то отправился на разборы в аэропорт, а кто-то – за выяснением причин неприбытия денег к обеспечивающему таможеннику. Им был Даниял Шайхуллаев. Когда он узнал, зачем к нему прибыли «гости», он понял, чем ему это грозит. Выбор у него был невелик. Сумев каким-то образом отвлечь внимание, Даниял попросту сбежал от них и направился прямиком к зданию управления ФСБ, где и рассказал все подчистую о своей «деятельности» соответствующим товарищам в обмен на заверения в том, что его жизни ничего не будет угрожать. Таковые, конечно, были даны.
Виктор понимал, что без его информации не обошлось. Конечно, все можно рассматривать как явку с повинной. Плюс Даня просто выбрал между нахождением у таджиков и пребыванием у комитетчиков. Но ведь, как говорят в кино, есть причина, а есть следствие, и между ними есть связь. Явка с повинной – это уже следствие. А причина? Как грузчики узнали, в каком именно чемодане будут эти 80 тысяч? Кто им это сказал? Не могли же они каждый чемодан вскрывать и смотреть, никакого времени бы не хватило скотч резать и обратно мотать. Значит… значит, все было обставлено так, чтобы узнали. Не зря комитетский «друг» хвалил Витю за мысли в правильном направлении. В любом случае, те, кто эту кашу заварил – ни при чем.
Глава 22
Случай с Шайхуллаевым совсем не походил на случай с Плаксиным. Никто не собирался, не ездил к адвокату, не думал про деньги и помощь влипшему таможеннику. Смысл разговоров в таможне вообще и на конкретной «пассажирке» был один – сам виноват. Взрослый мужик, но если нет «масла» в голове, то уже не добавишь. Только Света Конькова что-то пыталась делать, спрашивала и даже пробовала теребить коллег, но без толку. Руководство, как и следовало ожидать, полностью осудило нарушителя. Можно сказать, что про Даню как про своего коллегу в таможне просто забыли.
Прокол Шайхуллаева был для руководителей хорошим поводом для изменений в руководстве пассажирским отделом. Сеновалова чувствовала, что под ней горит земля, пыталась ротировать людей между сменами, показывая этим, что пытается добиться еще лучших показателей в работе, но Данин гвоздь был последним. Ничем не смог помочь даже Замышляев. Сеновалову отправили в «профилакторий», а на ее место встала Благинина. Медведев ее представил коллективу как раз в гордеевскую смену, и Виктор порадовался, что первым постарается произвести впечатление на новую начальницу. После того, как Медведев ушел, она позвала Гордеева в свой кабинет на третьем секторе. Славин и Вестников рубились в это время на компьютере. Надо было видеть выражение лица Благининой.
- Вам больше заняться нечем? – низким мурлыкающим голосом спросила она.
Старые новые помощники нацепили на лица улыбки, но перед ними была не Сеновалова. Лед в ее взгляде говорил о многом. Занятия для обоих были найдены тут же на три дня вперед, и игруны приуныли. Когда они вышли из кабинета, Благинина пригласила Виктора присесть.
- Ненавижу лентяев и идиотов. Оба, как мне кажется, подходят под данные категории. Если не исправятся в самое ближайшее время, им здесь делать нечего.
«Она мне это не просто так говорит, - понял Витя. - Хочет, чтобы я донес ее позицию до всех».
- Виктор Семенович, э-э… думаю, что можно просто Виктор? – Витя кивнул, и она продолжила, глядя ему в глаза. - Мне нужна краткая характеристика от Вас на каждого работника пассажирского отдела.
«Вот те на! Я ей что, кадровик?»
Но и оплошать нельзя. Виктор постарался максимально коротко охарактеризовать каждого.
