- Все такие положительные? – прищурилась Благинина. – Больше таких, как Шайхуллаев, нет?
- В душу всем не заглянешь, - ответил Виктор, чувствуя, как начинает краснеть. Взгляд она не отводила, и он клял себя последними словами. – Но работаем, профилактируем, стараемся подобного не допускать.
Благинина улыбнулась.
- Профилактика – это хорошо. Спасибо. Надеюсь, мы сработаемся.
Выйдя от начальницы, Виктор почему-то вспомнил телепередачу, в которой учили выдерживать пристальный взгляд собеседника. Приглашенный эксперт рекомендовал идти в зоопарк, тренироваться на животных – кто кого пересмотрит. «Пора тебе, Витек, в зоопарк», - подумал он.
Вечером, перед самым приходом смены Буянкина, на шестой сектор прошел Медведев, а с ним целая компания каких-то молодых мужчин. Виктор вроде сунулся за ними, но Медведев его сразу отослал. Пришедший минут через двадцать Гера сразу задал вопрос Вите:
- А что там Медведев с «заводскими» на шестом разруливает?
С «заводскими»? Ни хрена себе! Виктор не мог поверить в то, что замначальника таможни так в открытую общается с братвой. Буянкин, узнав, кто там «в гостях», начал тихонько толкать Большого к двери:
- Иди, иди, узнай, расскажешь, интересно же…
Через 10 минут Гера вернулся, и они с Виктором и Гришей вышли на пятый сектор.
- Обалдеть, что за тема! – Большой качал головой от удивления. – Думаю, вы знаете, что «заводские» жестко всех колбасят по наркоте, целую контору сейчас под это организовали. Цыган с азерами дрючат, с ментами работают, и все это, чтобы наркоторговлю в городе прикрыть. Так вот – они предлагают таможне поставить на шестом секторе, - причем за свои бабосы, - какую-то навороченную импортную технику, которая будет распознавать наркоту по каким-то там параметрам. Сами закупят, привезут и установят. И по этому поводу сейчас с Медведевым и трут. Он меня выпроводить хотел, но… в общем, там знакомый оказался, - засмеялся Гера.
- И что, таможня с ними договор заключит? – Буянкин не мог в это поверить.
- А что, менты же с ними как-то сотрудничают, - развел руками Большов.
- Не знаю, не верится что-то, - сказал Виктор.
- И мне, - кивнул Буянкин, - если только совсем в темную. Чтобы не знал никто. Так ведь все равно выплывет.
- Интересно, что не Послов пришел, а Медведев, - задумался Гера, - сейчас этот что-то пообещает, а Послов потом скажет: нет, не можем, и пойдет дальше наркота через нас. Мы, конечно, стоим на страже, но всего не унюхаем. Собак надо.
Тут на сектор буквально ворвался Медведев:
- Так, о том, кто здесь был и зачем, - он погрозил пальцем Большову, - молчок.
Потом, поняв, что разговор здесь был явно не о погоде, посмотрел на остальных:
- Вас тоже касается. Гордеев, иди, скажи охране, чтобы их там выпустили.
Когда «заводские» выходили на улицу, Виктор услышал, как один из братков на выходе, повернувшись, сказал другому:
- Вряд ли.
Так и оказалось. Тема никого не заинтересовала, а скорее всего – просто никто не захотел связываться с «заводскими». Единственное положительное, что «пассажирка» из всего этого вынесла – на прилеты азиатских и кавказских рейсов начали приходить коллеги с оперативного отдела и недавно открытой оперативной таможни, которые по внешним признакам определяли и ловили так называемых «глотателей» - пассажиров, ввозивших в своем чреве наркоту в специальных капсулах, отдаленно напоминавших пластмассовые яйца от киндер-сюрпризов. Иногда поимка превращалась в игру: предполагаемого «глотателя» катали внутри хискана, чтобы якобы разглядеть на экране его внутренности, или предлагали выступить ему в роли боксерской груши, что было чревато для здоровья – при разрыве капсулы тот умирал в муках в течение достаточно короткого времени. По первости, когда «глотателя» находили, в одной из таможенных комнат или комнат, принадлежащих перевозкам, устраивали санкабинет, где с помощью касторки и подобных средств нарушитель закона выделял из себя капсулы на какой-нибудь лист или противень. Однако при этом стояла такая вонь, а время дефекации иногда так затягивалось, что портовским таможенникам пришлось потребовать изменения режима получения «доказательной базы», чтобы не портить отношения ни с перевозками, ни с пассажирами других рейсов. Консенсус был найден. Правда, собак пока так и не было, и все, на что таможенник мог рассчитывать – глаза, общение и старый друг хискан.
Что же касалось «заводских», то с ними, как и с другими представителями криминальных кругов, в народе связывали понятие «мафия». Им приписывали небывалые возможности и огромные связи. Говорили, что сам губернатор чуть ли не обязан своим выборам деньгам именно «заводских». И при проблемах обращались чаще именно к ним, чем в прокуратуру или милицию. Виктор частенько вспоминал случай, о котором ему рассказывал Большой. У того был товарищ, который раньше учился и был в одном стройотряде с местными кавээнщиками. Была у них традиция – собираться каждый год 9 мая и бухать. И вот однажды жена этого друга, глядя на часы, решила набрать муженька – не нажрался ли дорогой, доберется ли в такое темное время сам домой? Трубку поднял один из наиболее трезвых кавээнщиков, некто Рыбкин. Он поздоровался с женой товарища, а сам решил подшутить. Но в этот момент в его пьяном мозгу нормальные шутки не родились, родилась ненормальная. Он сказал бедной девушке, что ее мужа забрали «заводские», и он у них в подвале, за долги, и все такое. После чего положил трубку, разбудил спящего мужа и рассказал ему о случившемся, надеясь посмеяться вместе. Муж шутку не оценил, послал Рыбкина на три буквы, поймал такси и поехал домой. Тем временем бедная девушка не могла найти себе места. Трубку мужа больше никто не брал, в голове было сто вопросов, от волнения она чуть не сходила с ума. Что-то в памяти все же подсказало ей позвонить Большову. Дальнейшее можно бы описать так: Рыбкина от серьезных проблем спасло только то, что, за момент от звонка Гере до приезда мужа и повторного звонка тому же Гере, Большой не успел в праздничный день ни до кого дозвониться. Иначе, при раскрутке всей цепочки, уже сам Рыбкин рисковал посидеть в каком-нибудь подвале и совсем не в добром здравии, не говоря о возможных долгах за «тухлый базар» о серьезных людях и причинение им неудобств в такой великий праздник.
Сам Виктор старался держаться подальше от криминальных знакомых. Лучше пусть будут менты, комитетчики, прокуроры - с ними всегда можно попробовать договориться. Да и не вечно они на своих должностях. Был на должности в органах – стал адвокатом, в той же консультации у Каримова все такие. Меняются люди.
В смене у Виктора было все идеально. Сеновалова своими последними решениями по ротации состава сделала так, что во второй смене разом оказалась почти вся сосновская «рать», работающая на «пассажирке» - Гордеев, Насонов, Дубинкин и Коробков. Не хватало только одного, самого новенького – Сани Седова, по прозвищу «Курсант», острого на язык любителя киношных цитат. Впрочем, Виктор его не так хорошо знал, как остальных земляков, и Седов набирался ума и опыта в смене у Мосина. Так что земляческого общения было предостаточно. К тому же все, кроме Виктора, ездили на работу то на насоновской машине, то на машине Дубинкина, постоянно прикалываясь над прижимистостью Коробкова. Впрочем, тот не оставался в долгу, подшучивая над «купечеством».
Сергей Дубинкин и в таможне не мог отказаться от роли ловеласа, во всех сменах, где работал, у него были «герлз», вот и во второй смене он нашел себе жертву и всячески ее домогался. В роли жертвы выступала молоденькая Лиза с перевозок, девушка симпатичная, но с ярко выраженным, как сказал Насон, недостатком а-ля Наташа Ростова из анекдотов – у нее вообще не было видно груди. При этом все знали, что за границами порта у Лизы есть какой-то жених. Впрочем, как истинного гусара (хоть лысого и без усов), Дубинкина это не останавливало. Он окружал Лизу облаками комплиментов и тучами объятий, отчего Лиза млела и краснела, все вокруг откровенно ржали, но - бастион все никак не был взят.
Виктор не хотел повторения истории «молочных братьев» Колоскова и Паршина, в особенности в свете назначения Благининой, потому сразу предупредил всех сосновских и Дубинкина отдельно еще раз, что все, влияющее на работу в негативном свете, будет пресекаться. Однако события повернулись самым невероятным образом.
По словам Дубинкина, бастион должен был пасть после дня рождения Лизы. Серега целенаправленно готовился, при этом перед ним стояла проблема – что подарить своей подруге? Он поделился затруднением с земляками, но дальше ювелирки дело не шло. Плюс закавыка была в том, как Лиза сможет объяснить появление подарка жениху. Сергей плюнул, взял побольше денег, купил букет, а вопрос по подарку отложил на время после дня рождения и разговора с самой Лизой. Праздник решили устроить в ночную смену на третьем секторе, когда вечером закончатся рейсы. Накрыли столы, почти все с таможни и международных перевозок расселись. Не хватало только Насонова, которого Виктор послал проверить пятый и шестой секторы.
- Где этот засранец? – вопрошал Дубинкин у Гордеева.
Но Насон задерживался не просто так. Выйдя после проверки с пятого сектора и захлопнув за собой дверь, он не поверил своим глазам – возле сарделечниц стояли два актера – один высокий и худой, а другой крепыш с ежиком на голове, - из популярнейшего детективного сериала про умелых оперативников! Вова не помнил их настоящие фамилии, а называть их по-сериальному было неудобно. Подойдя к ним и поздоровавшись, Насон постарался завести разговор: какими судьбами, чем помочь? Оказалось, что почти весь киношный «отдел», за исключением одного длинноносого персонажа, прилетал сюда по каким-то театральным делам, а сейчас у них задержка на Питер до утра, и они думают, как убить время. Сзади – судя по всему, из платного туалета, - подошли еще трое «оперов»: двое мужчин – постарше, солидный, и худенький помладше, а с ними симпатичная женщина.
Насонов понял, что это шанс. Шанс не только выпить с хорошими артистами, но и помочь другу сделать подарок хорошей девушке. Он полностью рассказал все актерам – про день рождения, про скромную именинницу, про накрытый стол. Отправить на рейс - без проблем, «тойота» под боком, отвезем отдельным рейсом, билеты оформим, багаж закинем, все сделаем – только пойдемте! К чести артистов, они все восприняли правильно и оказались очень легки на подъем. У собравшихся за столом глаза и челюсти повыпадали, когда они увидели таких гостей. А когда Насон не просто их представил, а преподнес это как «подарок от Сергея дорогой Лизе», и крепыш, заграбастав именинницу, облобызал ее – та чуть не грохнулась в обморок. Праздник удался на славу. Тосты в честь именинницы и отличных хозяев чередовались с тостами в адрес прекрасных питерских актеров. Не было никаких проблем в общении, все вели себя, как будто знакомы не один год. Танцы окончательно всех сплотили. В какой-то момент крепыша с Лизой заперли в стоящий неподалеку пустой шкаф, и минуты три не выпускали, несмотря на притворно-грозные вопли Дубинкина: «Пустите меня!» и «Сейчас я ему покажу!». Насонов сам сходил на первый сектор для оформления билетов и багажа, где выслушал от внутренних перевозок все, что они думают о таможне и своих «международных» коллегах за «воровство артистов». Как и договаривались, усталых, пьяных, но очень довольных артистов отвезли прямо на самолет. Все были счастливы, а больше всех – Серега Дубинкин, который долго благодарил Насонова и клялся ему во всех возможных добрых делах всю дорогу до Сосновки, которую провел, слава Богу, на заднем сиденье насоновской «десятки».
Но на этом история не закончилась. Через некоторое время Лиза оказалась… беременной. И что самое главное – у нее фантастическими темпами начала расти грудь! За время беременности она увеличилась на три размера. И больше всего от этого страдал Дубинкин. Его спрашивали - правда ли, что родится лысый ребенок? что родится опер? почему этот крепыш, а не он, оттянул в шкафу Лизе все, что только можно? А самое главное – грудастая теперь Лиза выходила замуж за своего кавалера, и покоренный однажды бастион ни физически, ни морально уже не мог больше принадлежать Сергею. И Виктору его было откровенно жаль.
Вскоре Виктора позвали на другой день рождения. Он был удивлен, когда Благинина сообщила ему, что его в числе немногих других работников «пассажирки» она хотела бы видеть у себя дома на своем скромном празднике. Приглашены были также Большов (прямо со смены), Мосин и Бородюк. По человеку с каждой смены, отсутствие Буянкина было обусловлено, судя по всему, графиком, и его заменил Гера. Женщин не пригласили, впрочем, это Виктора не удивило – в «профилактории» она ни с кем не сошлась, а на «пассажирке» просто времени не было, да и дистанцию надо соблюдать. Не были приглашены и заместители, Славин и Вестников. Интересно, подумал Витя, будут ли Гуськов и Медведев?
Слава Богу, из начальства никого не было. Квартиру – двухкомнатную, очень просторную - Благининой выделили в старой части поселка. Красиво накрытый стол в центре большой комнаты с нарядной хозяйкой во главе ждал гостей. Цветы каждый гость принес от себя, подарок купили общий, и по хозяйке было видно, что с ним угадали. Первый тост поручили сказать Виктору:
- Ольга Витальевна…
- Сегодня просто Ольга, - Благинина улыбнулась. Всем стало понятно, что обстановка не рабочая.
Все было очень вкусно приготовлено. Виктор, стараясь после смены не уминать все слишком активно, думал о том, почему эта миловидная женщина с умелыми руками, сидящая напротив него, до сих пор не замужем. При этом он пытался поддерживать разговор, чтобы не выглядеть букой, и не пропускал рюмки. Благинина тоже выпивала наравне с мужчинами. Ей явно было приятно мужское окружение, в нем она чувствовала себя прекрасно. Постепенно и собравшиеся мужчины сбросили оковы напряжения, связанные с присутствием за столом женщины-начальника, завязался разговор, каждый рассказывал какие-то случаи, не забывая выпивать по поводу. Так прошло несколько часов. Первым засобирался Мосин – ему завтра надо было выходить на смену. Практически вмести с ним ушел Бородюк. Внезапно наступила некоторая пауза, которую нарушила Благинина:
- Сейчас мы попьем чай, а потом кто-то из вас поможет мне помыть посуду.
Витя только открыл рот, но Гера оказался проворнее:
- Я думаю, что это будет Виктор. У меня работа, знаете ли. А Витя свободен. Я же прав? – он заглянул в глаза Виктору и засмеялся. Благинина подхватила, и ему ничего не оставалось, как кивнуть и улыбнуться.
Когда Большов ушел, Благинина собрала чашки из-под чая и подала их Виктору:
- Пойдем.
Они зашли на кухню. Витя аккуратно поставил чашки в раковину и хотел открыть воду, но тут щелкнул выключатель. Он развернулся, и в бликах от света из большой комнаты увидел, как прямо перед ним мерцают глаза Ольги Витальевны.
- Ольга, а как же посуда? – нашелся он.
- Позже, - сказала она, и ее губы поглотили его.
Она оказалась очень страстной, опытной женщиной, привыкшей в сексе командовать и управлять партнером. Виктору пришлось очень постараться, чтобы унять пыл крикливой Ольги. Пока он приходил в себя, она сходила на кухню и принесла ему холодного «боржома». Когда он наслаждался минералкой, она сказала:
- В душу всем не заглянешь, - ответил Виктор, чувствуя, как начинает краснеть. Взгляд она не отводила, и он клял себя последними словами. – Но работаем, профилактируем, стараемся подобного не допускать.
Благинина улыбнулась.
- Профилактика – это хорошо. Спасибо. Надеюсь, мы сработаемся.
Выйдя от начальницы, Виктор почему-то вспомнил телепередачу, в которой учили выдерживать пристальный взгляд собеседника. Приглашенный эксперт рекомендовал идти в зоопарк, тренироваться на животных – кто кого пересмотрит. «Пора тебе, Витек, в зоопарк», - подумал он.
Вечером, перед самым приходом смены Буянкина, на шестой сектор прошел Медведев, а с ним целая компания каких-то молодых мужчин. Виктор вроде сунулся за ними, но Медведев его сразу отослал. Пришедший минут через двадцать Гера сразу задал вопрос Вите:
- А что там Медведев с «заводскими» на шестом разруливает?
С «заводскими»? Ни хрена себе! Виктор не мог поверить в то, что замначальника таможни так в открытую общается с братвой. Буянкин, узнав, кто там «в гостях», начал тихонько толкать Большого к двери:
- Иди, иди, узнай, расскажешь, интересно же…
Через 10 минут Гера вернулся, и они с Виктором и Гришей вышли на пятый сектор.
- Обалдеть, что за тема! – Большой качал головой от удивления. – Думаю, вы знаете, что «заводские» жестко всех колбасят по наркоте, целую контору сейчас под это организовали. Цыган с азерами дрючат, с ментами работают, и все это, чтобы наркоторговлю в городе прикрыть. Так вот – они предлагают таможне поставить на шестом секторе, - причем за свои бабосы, - какую-то навороченную импортную технику, которая будет распознавать наркоту по каким-то там параметрам. Сами закупят, привезут и установят. И по этому поводу сейчас с Медведевым и трут. Он меня выпроводить хотел, но… в общем, там знакомый оказался, - засмеялся Гера.
- И что, таможня с ними договор заключит? – Буянкин не мог в это поверить.
- А что, менты же с ними как-то сотрудничают, - развел руками Большов.
- Не знаю, не верится что-то, - сказал Виктор.
- И мне, - кивнул Буянкин, - если только совсем в темную. Чтобы не знал никто. Так ведь все равно выплывет.
- Интересно, что не Послов пришел, а Медведев, - задумался Гера, - сейчас этот что-то пообещает, а Послов потом скажет: нет, не можем, и пойдет дальше наркота через нас. Мы, конечно, стоим на страже, но всего не унюхаем. Собак надо.
Тут на сектор буквально ворвался Медведев:
- Так, о том, кто здесь был и зачем, - он погрозил пальцем Большову, - молчок.
Потом, поняв, что разговор здесь был явно не о погоде, посмотрел на остальных:
- Вас тоже касается. Гордеев, иди, скажи охране, чтобы их там выпустили.
Когда «заводские» выходили на улицу, Виктор услышал, как один из братков на выходе, повернувшись, сказал другому:
- Вряд ли.
Так и оказалось. Тема никого не заинтересовала, а скорее всего – просто никто не захотел связываться с «заводскими». Единственное положительное, что «пассажирка» из всего этого вынесла – на прилеты азиатских и кавказских рейсов начали приходить коллеги с оперативного отдела и недавно открытой оперативной таможни, которые по внешним признакам определяли и ловили так называемых «глотателей» - пассажиров, ввозивших в своем чреве наркоту в специальных капсулах, отдаленно напоминавших пластмассовые яйца от киндер-сюрпризов. Иногда поимка превращалась в игру: предполагаемого «глотателя» катали внутри хискана, чтобы якобы разглядеть на экране его внутренности, или предлагали выступить ему в роли боксерской груши, что было чревато для здоровья – при разрыве капсулы тот умирал в муках в течение достаточно короткого времени. По первости, когда «глотателя» находили, в одной из таможенных комнат или комнат, принадлежащих перевозкам, устраивали санкабинет, где с помощью касторки и подобных средств нарушитель закона выделял из себя капсулы на какой-нибудь лист или противень. Однако при этом стояла такая вонь, а время дефекации иногда так затягивалось, что портовским таможенникам пришлось потребовать изменения режима получения «доказательной базы», чтобы не портить отношения ни с перевозками, ни с пассажирами других рейсов. Консенсус был найден. Правда, собак пока так и не было, и все, на что таможенник мог рассчитывать – глаза, общение и старый друг хискан.
Что же касалось «заводских», то с ними, как и с другими представителями криминальных кругов, в народе связывали понятие «мафия». Им приписывали небывалые возможности и огромные связи. Говорили, что сам губернатор чуть ли не обязан своим выборам деньгам именно «заводских». И при проблемах обращались чаще именно к ним, чем в прокуратуру или милицию. Виктор частенько вспоминал случай, о котором ему рассказывал Большой. У того был товарищ, который раньше учился и был в одном стройотряде с местными кавээнщиками. Была у них традиция – собираться каждый год 9 мая и бухать. И вот однажды жена этого друга, глядя на часы, решила набрать муженька – не нажрался ли дорогой, доберется ли в такое темное время сам домой? Трубку поднял один из наиболее трезвых кавээнщиков, некто Рыбкин. Он поздоровался с женой товарища, а сам решил подшутить. Но в этот момент в его пьяном мозгу нормальные шутки не родились, родилась ненормальная. Он сказал бедной девушке, что ее мужа забрали «заводские», и он у них в подвале, за долги, и все такое. После чего положил трубку, разбудил спящего мужа и рассказал ему о случившемся, надеясь посмеяться вместе. Муж шутку не оценил, послал Рыбкина на три буквы, поймал такси и поехал домой. Тем временем бедная девушка не могла найти себе места. Трубку мужа больше никто не брал, в голове было сто вопросов, от волнения она чуть не сходила с ума. Что-то в памяти все же подсказало ей позвонить Большову. Дальнейшее можно бы описать так: Рыбкина от серьезных проблем спасло только то, что, за момент от звонка Гере до приезда мужа и повторного звонка тому же Гере, Большой не успел в праздничный день ни до кого дозвониться. Иначе, при раскрутке всей цепочки, уже сам Рыбкин рисковал посидеть в каком-нибудь подвале и совсем не в добром здравии, не говоря о возможных долгах за «тухлый базар» о серьезных людях и причинение им неудобств в такой великий праздник.
Сам Виктор старался держаться подальше от криминальных знакомых. Лучше пусть будут менты, комитетчики, прокуроры - с ними всегда можно попробовать договориться. Да и не вечно они на своих должностях. Был на должности в органах – стал адвокатом, в той же консультации у Каримова все такие. Меняются люди.
В смене у Виктора было все идеально. Сеновалова своими последними решениями по ротации состава сделала так, что во второй смене разом оказалась почти вся сосновская «рать», работающая на «пассажирке» - Гордеев, Насонов, Дубинкин и Коробков. Не хватало только одного, самого новенького – Сани Седова, по прозвищу «Курсант», острого на язык любителя киношных цитат. Впрочем, Виктор его не так хорошо знал, как остальных земляков, и Седов набирался ума и опыта в смене у Мосина. Так что земляческого общения было предостаточно. К тому же все, кроме Виктора, ездили на работу то на насоновской машине, то на машине Дубинкина, постоянно прикалываясь над прижимистостью Коробкова. Впрочем, тот не оставался в долгу, подшучивая над «купечеством».
Сергей Дубинкин и в таможне не мог отказаться от роли ловеласа, во всех сменах, где работал, у него были «герлз», вот и во второй смене он нашел себе жертву и всячески ее домогался. В роли жертвы выступала молоденькая Лиза с перевозок, девушка симпатичная, но с ярко выраженным, как сказал Насон, недостатком а-ля Наташа Ростова из анекдотов – у нее вообще не было видно груди. При этом все знали, что за границами порта у Лизы есть какой-то жених. Впрочем, как истинного гусара (хоть лысого и без усов), Дубинкина это не останавливало. Он окружал Лизу облаками комплиментов и тучами объятий, отчего Лиза млела и краснела, все вокруг откровенно ржали, но - бастион все никак не был взят.
Виктор не хотел повторения истории «молочных братьев» Колоскова и Паршина, в особенности в свете назначения Благининой, потому сразу предупредил всех сосновских и Дубинкина отдельно еще раз, что все, влияющее на работу в негативном свете, будет пресекаться. Однако события повернулись самым невероятным образом.
По словам Дубинкина, бастион должен был пасть после дня рождения Лизы. Серега целенаправленно готовился, при этом перед ним стояла проблема – что подарить своей подруге? Он поделился затруднением с земляками, но дальше ювелирки дело не шло. Плюс закавыка была в том, как Лиза сможет объяснить появление подарка жениху. Сергей плюнул, взял побольше денег, купил букет, а вопрос по подарку отложил на время после дня рождения и разговора с самой Лизой. Праздник решили устроить в ночную смену на третьем секторе, когда вечером закончатся рейсы. Накрыли столы, почти все с таможни и международных перевозок расселись. Не хватало только Насонова, которого Виктор послал проверить пятый и шестой секторы.
- Где этот засранец? – вопрошал Дубинкин у Гордеева.
Но Насон задерживался не просто так. Выйдя после проверки с пятого сектора и захлопнув за собой дверь, он не поверил своим глазам – возле сарделечниц стояли два актера – один высокий и худой, а другой крепыш с ежиком на голове, - из популярнейшего детективного сериала про умелых оперативников! Вова не помнил их настоящие фамилии, а называть их по-сериальному было неудобно. Подойдя к ним и поздоровавшись, Насон постарался завести разговор: какими судьбами, чем помочь? Оказалось, что почти весь киношный «отдел», за исключением одного длинноносого персонажа, прилетал сюда по каким-то театральным делам, а сейчас у них задержка на Питер до утра, и они думают, как убить время. Сзади – судя по всему, из платного туалета, - подошли еще трое «оперов»: двое мужчин – постарше, солидный, и худенький помладше, а с ними симпатичная женщина.
Насонов понял, что это шанс. Шанс не только выпить с хорошими артистами, но и помочь другу сделать подарок хорошей девушке. Он полностью рассказал все актерам – про день рождения, про скромную именинницу, про накрытый стол. Отправить на рейс - без проблем, «тойота» под боком, отвезем отдельным рейсом, билеты оформим, багаж закинем, все сделаем – только пойдемте! К чести артистов, они все восприняли правильно и оказались очень легки на подъем. У собравшихся за столом глаза и челюсти повыпадали, когда они увидели таких гостей. А когда Насон не просто их представил, а преподнес это как «подарок от Сергея дорогой Лизе», и крепыш, заграбастав именинницу, облобызал ее – та чуть не грохнулась в обморок. Праздник удался на славу. Тосты в честь именинницы и отличных хозяев чередовались с тостами в адрес прекрасных питерских актеров. Не было никаких проблем в общении, все вели себя, как будто знакомы не один год. Танцы окончательно всех сплотили. В какой-то момент крепыша с Лизой заперли в стоящий неподалеку пустой шкаф, и минуты три не выпускали, несмотря на притворно-грозные вопли Дубинкина: «Пустите меня!» и «Сейчас я ему покажу!». Насонов сам сходил на первый сектор для оформления билетов и багажа, где выслушал от внутренних перевозок все, что они думают о таможне и своих «международных» коллегах за «воровство артистов». Как и договаривались, усталых, пьяных, но очень довольных артистов отвезли прямо на самолет. Все были счастливы, а больше всех – Серега Дубинкин, который долго благодарил Насонова и клялся ему во всех возможных добрых делах всю дорогу до Сосновки, которую провел, слава Богу, на заднем сиденье насоновской «десятки».
Но на этом история не закончилась. Через некоторое время Лиза оказалась… беременной. И что самое главное – у нее фантастическими темпами начала расти грудь! За время беременности она увеличилась на три размера. И больше всего от этого страдал Дубинкин. Его спрашивали - правда ли, что родится лысый ребенок? что родится опер? почему этот крепыш, а не он, оттянул в шкафу Лизе все, что только можно? А самое главное – грудастая теперь Лиза выходила замуж за своего кавалера, и покоренный однажды бастион ни физически, ни морально уже не мог больше принадлежать Сергею. И Виктору его было откровенно жаль.
Вскоре Виктора позвали на другой день рождения. Он был удивлен, когда Благинина сообщила ему, что его в числе немногих других работников «пассажирки» она хотела бы видеть у себя дома на своем скромном празднике. Приглашены были также Большов (прямо со смены), Мосин и Бородюк. По человеку с каждой смены, отсутствие Буянкина было обусловлено, судя по всему, графиком, и его заменил Гера. Женщин не пригласили, впрочем, это Виктора не удивило – в «профилактории» она ни с кем не сошлась, а на «пассажирке» просто времени не было, да и дистанцию надо соблюдать. Не были приглашены и заместители, Славин и Вестников. Интересно, подумал Витя, будут ли Гуськов и Медведев?
Слава Богу, из начальства никого не было. Квартиру – двухкомнатную, очень просторную - Благининой выделили в старой части поселка. Красиво накрытый стол в центре большой комнаты с нарядной хозяйкой во главе ждал гостей. Цветы каждый гость принес от себя, подарок купили общий, и по хозяйке было видно, что с ним угадали. Первый тост поручили сказать Виктору:
- Ольга Витальевна…
- Сегодня просто Ольга, - Благинина улыбнулась. Всем стало понятно, что обстановка не рабочая.
Все было очень вкусно приготовлено. Виктор, стараясь после смены не уминать все слишком активно, думал о том, почему эта миловидная женщина с умелыми руками, сидящая напротив него, до сих пор не замужем. При этом он пытался поддерживать разговор, чтобы не выглядеть букой, и не пропускал рюмки. Благинина тоже выпивала наравне с мужчинами. Ей явно было приятно мужское окружение, в нем она чувствовала себя прекрасно. Постепенно и собравшиеся мужчины сбросили оковы напряжения, связанные с присутствием за столом женщины-начальника, завязался разговор, каждый рассказывал какие-то случаи, не забывая выпивать по поводу. Так прошло несколько часов. Первым засобирался Мосин – ему завтра надо было выходить на смену. Практически вмести с ним ушел Бородюк. Внезапно наступила некоторая пауза, которую нарушила Благинина:
- Сейчас мы попьем чай, а потом кто-то из вас поможет мне помыть посуду.
Витя только открыл рот, но Гера оказался проворнее:
- Я думаю, что это будет Виктор. У меня работа, знаете ли. А Витя свободен. Я же прав? – он заглянул в глаза Виктору и засмеялся. Благинина подхватила, и ему ничего не оставалось, как кивнуть и улыбнуться.
Когда Большов ушел, Благинина собрала чашки из-под чая и подала их Виктору:
- Пойдем.
Они зашли на кухню. Витя аккуратно поставил чашки в раковину и хотел открыть воду, но тут щелкнул выключатель. Он развернулся, и в бликах от света из большой комнаты увидел, как прямо перед ним мерцают глаза Ольги Витальевны.
- Ольга, а как же посуда? – нашелся он.
- Позже, - сказала она, и ее губы поглотили его.
Она оказалась очень страстной, опытной женщиной, привыкшей в сексе командовать и управлять партнером. Виктору пришлось очень постараться, чтобы унять пыл крикливой Ольги. Пока он приходил в себя, она сходила на кухню и принесла ему холодного «боржома». Когда он наслаждался минералкой, она сказала:
