Но в этом случае и непосредственный начальник, и кадровая служба всегда ставились в курс дела – там же характеристики нужно подготовить, документы перепроверить, прочие вопросы обсудить. Наградить? Или наоборот, наказать за что-то? Но за что – косяков у Насонова не было, наоборот, медаль вот недавно получил. И Воронков ничего не говорил, да вообще с управления ничего по Насону не было - ни жалоб, ни предложений. И Плескова не звонила.
Володя меж тем истерил:
- Зачем я тебя послушался? Сидел бы на «пассажирке» спокойно. А сейчас отправят на Север!
- Не ной! Сядь и успокойся.
Но к самому Виктору спокойствие не приходило. С Воронковым отношения были пока натянутыми – после того вечера они так и не поговорили толком, и звонить ему напрямую было не с руки. Гордеев решил звякнуть Мостовкову.
- Приветствую, - начал он, - вопрос у меня: что там по Насонову за тема? В ссылку его собрались высылать, что ли?
Как бы пошутил, но самому было не смешно.
- Да ничего особенного, - голос Мостовкова был абсолютное спокойствие, - это с Москвы пришло распоряжение: устроить небольшую встряску по региону. Вот и решили, учитывая последнюю характеристику Насонова, рекомендовать его на должность начальника Загорной таможни.
- Да ладно!
- Да, Москва решила, не мы. Они и не спрашивали, его ж недавно на первого зама назначили, отзывы соответствующие идут: жесткий, ответственный, дисциплину у вас поддерживает на соответствующем уровне. А там, в Загорной, сейчас изменения. Уже проведены некоторые сокращения, надо дальше продолжать, в перспективе - так вообще таможню предполагается убирать, поэтому нужна твердая рука. Мы с Москвой согласны.
Если бы Виктор не осознавал в полной мере, насколько сейчас серьезен в разговоре с ним заместитель начальника управления, он бы мог подумать, что Мостовков над ним издевается. Но было понятно, что все это – далеко не прикол.
- И с тобой не согласовывали, - продолжался монолог из трубки, - потому как нечего согласовывать, вопрос на стадии утверждения. Он сейчас едет к нам, тут переговорим, потом в Москву, и – в путь! Конечно, Насонов может отказаться, но он же бывший офицер, если не ошибаюсь, и должен понимать все последствия. Вот так.
Гордеев попрощался и положил трубку. Потом постарался слово в слово передать все Насону. Тот побледнел.
- Значит, я уже еду?
- Вова, не занимайся херней!
- Витя, там вся наркота идет! Весь этот кокаин, героин, гашиш! Эта таможня – ворота наркоты сюда, там всем урки руководят, там людей убивают! Ты меня куда подставляешь?
Да, слухов о Загорной таможне хватало. Действительно, даже «гуськовские», не стесняясь, рассказывали, что иногда наркотики там ввозили в открытую, не стесняясь. И деньги тут же предлагали, и «синие» подъезжали все это встречать и решать вопросы на месте. В общем, место не из милых. Впрочем, за прошедшие годы многое могло измениться, и Насон зря тут воет. «Не хватало, чтобы его вопли еще кто-то услышал!»
- Все, Вова, успокойся. Езжай в управу, я попробую что-то решить в Москве.
Насон вздохнул, смачно выругался и вышел, треснув дверью. Виктор позвонил Плесковой.
- Добрый день, Анна Дмитриевна, я по проблеме…
- Машина сломалась?
- Да нет, за машину еще раз спасибо. У меня первого зама забирают.
- Это твой Насонов, что ли? Так, и что?
- Так вот…
- Радоваться надо – человек таможню возглавит. Получит запись в трудовой. Все там устаканит, как полагается. Как решим вопрос по закрытию таможни – дальше расти будет. Не так?
- Да так…
- Тогда в чем вопрос? Между нами: если он тебе так дорог был, ты на какого черта на него такие характеристики писал? Теперь пожинай плоды своего труда. Урок тебе.
- Да уж!
- Не вешай нос. Неужели Летная таможня так обнищала, что больше нет у тебя достойных людей на это место? Некого ко мне прислать из местных молодцов, порадовать на старости лет?
- Ну что за разговоры Вы начинаете?
- Так вот и ты не гундось. Не ты один под раздачей. Шесть таможен в вашем регионе шерстим вообще по-серьезному. В Городской опять начальника меняем.
- Опять? – Гордеев вспомнил свистуна Торопова. – Так прошлый же поработал всего ничего…
- И что наработал? Вот сейчас поставим следующего, посмотрим, а не справится – другого. И так, пока достойный не будет во главе главной таможни региона.
- Может, я подойду? – засмеялся Виктор.
Плескова тоже захохотала.
- Может, и подойдешь. Если жаловаться не будешь. А тебе ли жаловаться, а, Виктор Семенович?
«Это точно. Вот тут она в «яблочко» попала. Не надо борзеть, Виктор Семенович, и все будет хорошо. А то, что ты Володе Насонову не смог помочь - ну что ж, это судьба, выходит».
Мозги трепали пол-лета и почти всю осень. Насон десять раз порывался написать заявление на увольнение. Но в итоге в середине осени поехал и возглавил таможню.
Гордеев пару недель ждал от Володи вестей. Трубку тот не брал – вроде как обиделся. Наконец, в субботу раздался долгожданный звонок.
- Что, не ждал уже? – голос друга был необычайно веселым.
- Ты где?
- Здесь, в городе.
- В смысле???
- Подъезжай ко мне, расскажу…
Все оказалось до банального просто. Приехав на место и приняв дела, Насонов был поражен – в хорошем смысле слова. Работа в таможне была налажена, замы были совсем не бестолковыми, наркоту – во всяком случае, открыто, - никто не возил, никакие дяденьки с татуированными конечностями по таможне не рыскали. Он начал вникать, беседовать с сотрудниками. И дело, как оказалось, обстоит так, что это местные боятся нового начальника – впереди же сокращения! И как проведут ближайшие год-полтора таможенники Загорной таможни, успеют ли найти место потеплее, смогут ли перевестись куда-то в другой регион поработать, или будут в ужасе ждать «выпуска» в народное хозяйство своей области, где и без них хватало непристроенных товарищей, – все это зависело от пришедшего к ним Насонова. Вот тут Вова и заулыбался, вот тут и расправил плечи. Правда, еще ничего толком не сделал, никого не увольнял, но…
- А тут еще один плюс проявился, - вытолкнув Виктора на балкон, он показал вниз. Гордеев сначала и не понял, зачем Вова показывает ему на его служебный «крузак», и, только чуть поведя глазами, понял – джип Летной таможни, на котором он приехал, стоял метрах в двадцати.
- Один в один, - засмеялся Володя.
Семью он сюда перевозить не планировал, в служебное-то жилье, думал: как-нибудь обойдется, будет периодически навещать. А тут – служебный джип у начальника таможни. Ну, Насон прокатился, попробовал – раньше-то на таком «сарае» не ездил! Понравилось! Вот и рискнул, взял джип и поехал на выходные домой.
- Не спеша, за семь часов домчал. Там в выходные делать нехер, даже оперативный дежурный не работает, а спит весь день, видимо, – избушку на клюшку, и все. Зам – нормальный мужик, накатили тут с ним.
- А ты не думал, что они тебя просто надули? Может, там в выходные самый трафик и идет?
- Так он же не через центральную таможню идет, - усмехнулся Насон, - а у всех инспекторов в субботу и воскресенье тоже выходные. Никто не попрется проверять декларации в пустое здание.
Гордеев кивнул: «Логично».
- А за меня кто? – спросил Вова. – Как и решили – Лев?
Решал в основном Виктор – у Насонова тогда о чем-то думать голова не хотела. Но в какой-то момент Гордеев настоял, и они провели пару часов, определяя преемника Насона на посту первого зама. Учитывая то, что выбирать надо было из «своих», никакие другие кандидатуры – замы, начальники других отделов – не рассматривались. И Виктору было абсолютно все равно, что о нем будут думать подчиненные. Главное, чтобы это не выплескивалось наружу – тогда это следовало бы сразу пресечь самым кардинальным образом. «Номинантов» было два: явный – Сотилайнен, и запасной – Дубинкин. Посовещавшись, в основном сам с собой из-за душевных треволнений Насонова, Гордеев сначала позвал Дубинкина. Но Сергей взял самоотвод – типа, негоже лезть через голову, да и дождусь я еще своего шанса, в общем – обид не будет. Сотилайнен предложение понял правильно - руки, конечно, целовать не стал, но душевно заверил, что всем сердцем предан «делу революции». При этом так покраснел, что Виктор, со времен «пассажирки» не видевший таких переживаний у Левы, поспешил его успокоить, реально опасаясь за здоровье будущей «правой руки». С Сотилайненом были оговорены все нюансы по распределению официальных и неофициальных рабочих «фронтов», часть его прежних обязанностей отходила к Дубинкину, а часть, в том числе – дальнейшее формирование финансового фонда «пассажирки» - они должны были контролировать совместно. Сейчас Лев пребывал в Москве, в нежных руках госпожи Плесковой, и примерно к Новому году ожидалось его официальное вступление в должность.
- Да, как тогда и решили, - не стал спорить с другом Виктор.
- Будь с ним аккуратнее, что-то у меня внутри говорит – есть у него свои муракуши в башке.
- Он у меня на коротком поводке, - улыбнулся Гордеев.
Он не собирался посвящать Насона во все свои тайны, но Вова был достаточно проницателен, чтобы лишний раз не спрашивать. Они еще немного посидели, попили чаю с пирогом, приготовленным Машей, и потом Виктор откланялся.
- Пока, коллега, - попрощался он.
- Иди уж, - засмеялся Насон.
Все хорошо, что хорошо кончается – так говорят. Вот и Гордеев не стал вспоминать Вовины истерики. Он был рад за друга – у того все наладилось, ему все нравится. Дай Бог.
И тут ему вспомнились слова Плесковой про Городскую таможню. А почему нет? Чем он хуже других претендентов? Ведь назначают же каких-то временщиков, вот опять какого-то мужчину прислали, встретились на совещании – по виду и не скажешь, что он надолго. Озирался постоянно, вот зачем? Нет, такие не приходят на годы. А Городская таможня – это статус, это конкретное положение. Там бы Гордеев был на своем, заслуженном месте. Конечно, есть как минимум одно серьезное препятствие – Воронков с его этой подругой Беркиной, та уже первый зам, и именно она – первый кандидат на место. Но что Воронков по сравнению с Плесковой? Или..?
А чем плоха Летная таможня? Да, по сути, ничем. И денег приносит весьма немало – будет ли такой прибыток в городняке? Разве что статус…
И еще – иногда - запах. Виктор громко захохотал, вспомнив о давней проблеме аэропорта. Дело в том, что относительно недалеко размещались два серьезных распространителя зловоний. Это городские очистные сооружения, построенные тут в незапамятные времена, и птицефабрика. Учитывалась ли при их размещении роза ветров, сейчас, конечно, никто не скажет. Однако в теплое время года, особенно в ночные часы амбре с указанных предприятий накрывало все окрестности. И Гордеев запомнил на всю жизнь, когда однажды по молодости он вышел с шестого сектора на самолет, и его чуть не стошнило – такая была вонь! Девчонки с перевозок тогда засмеялись: «Ишь ты, не привык еще? Не знал? Бедняга…» А когда они решили съездить на обед в столовку на ту самую птицефабрику – кто-то, то ли в шутку, то ли всерьез, сказал, что там вкусно кормят, - он своими глазами увидел одну из составляющих этого смрада. В десяти метрах от столовой бульдозер, весь сверху донизу заляпанный пухом и куриным пометом, утрамбовывал этот самый помет в некое подобие кучи. Обедать они там, конечно, не стали…
А сейчас выстроили гостиницы: одну в порту, одну на трассе из аэропорта в город. Там живут серьезные люди, которые приезжают на разные мероприятия. И вот они выходят вечером на балкон, или просто открывают на ночь окна пентхауса, и что они получают? Тот самый «букет». Да, сейчас он стал меньше, помет стали как-то утилизировать, а очистные сооружения переоборудовали, но факт остается фактом – жалобы идут нескончаемым потоком. Правительство города и руководство региона пытаются решить проблему - вот собрались закрывать птицефабрику, полностью, ведь лучше народ без курицы и яиц, чем политики без гостей!
«Ладно, - подумал Виктор, - шутки шутками, а вопрос по Городской таможне – первоочередной. И его будем решать не спеша, аккуратно. Чтобы не наломать дров…»
Плескова как знала, что Гордеев ее вспоминал, и сама набрала ему в понедельник.
- А он мне понравился! – поделилась она.
- Э-э… кто? – опешил Виктор.
- Да Лев твой, е-мое, - укорила его полковница. – Толковый, исполнительный. Умный мальчишка, краснеет по всякому поводу. Люблю таких…
- Так, - и в шутку, и немного по-настоящему включил жесткача Гордеев, - а я уже все, отработанный материал? Вы замену мне нашли?
- Еще чего, - не стала обижаться Плескова, - и не надейся. Просто хочу отметить – хорошие ребята там у тебя. Возможно, мы у тебя его тоже заберем. Нет-нет, не сейчас, через годик, пусть пообтешется, а вообще – с перспективами паренек.
- То есть – уже можно искать замену?
- Ищи…
Сотилайнена утвердили, но Виктора это не особо порадовало. Раз Лева одной ногой уже стоял на выходе, надо было думать, кого бы поставить вместо него. Время было – минимум год Сотилайнен отработает. Но лучше подготовиться. Он поделился проблемой с Насоном.
- Интересный вопрос, - Вова почесал затылок. – Но только не Серегу Дубинкина.
- Это почему? – поднял брови Гордеев.
- А с кем ты здесь останешься? Только с моим родственником? – спросил Насон.
Он был стопроцентно прав, и Виктор не мог с ним не согласиться. Других «поверенных в делах», кроме Сергея и Василия, по сути, просто не оставалось. Были пара человек «сосновских», принятых недавно, было двое-трое ребят, которым начинали постепенно доверять и растить на «пассажирке». Но дефицит надежных кадров был явным. Что ж, впереди был примерно год…
Посыпать голову пеплом Гордеев не собирался. Чему быть – того не миновать, а начальство все равно сделает так, как захочет, сколько ты ему не «привози». Так что надо просто потихоньку присматриваться, проверять возможных кандидатов на «слабо», и обязательно привлекать к этому лиц, уже проверенных временем – Сотилайнена и Дубинкина. Само собой, им он ничего не рассказывал. Леве это однозначно ни к чему, еще задерет гребень не вовремя. А Сергей… Сергей был одновременно и своим, и не очень надежным, что ли.
В последнее время у него опять вожжа попала под хвост, и он начал гулять. Виктор сам не был ангелом, но поведение земляка иногда ставило его в тупик – вспоминались старые добрые времена, когда некоторые таможенники от наплыва денег сходили с ума и тратили их на бухло, подруг и проституток, выезды за границу и дорогие подарки тем же самым подругам и проституткам. Было дело: один таможенник в порыве страсти подарил потенциальной подруге новую «бэху», надеясь на более серьезные отношения. Все охренели и ждали ответа. Подруга поблагодарила и продолжила крутить «динамо». Мужик на месяц впал в запой, а на девице с тех пор было поставлено невидимое, но конкретное клеймо – конченая сука! Впрочем, Дубинкин машины не дарил, но отличался частотой загулов и количеством дам, выбранных под это дело – как правило, на каждую гулянку он брал новую подружку. Ни суровая статистика, ни страшные слухи о всяких заболеваниях его не пугали. Семья была почти забыта, развод был неизбежен. И вот среди фавориток появилась представительница одной авиакомпании, весьма эффектная во всех смыслах девушка.
Володя меж тем истерил:
- Зачем я тебя послушался? Сидел бы на «пассажирке» спокойно. А сейчас отправят на Север!
- Не ной! Сядь и успокойся.
Но к самому Виктору спокойствие не приходило. С Воронковым отношения были пока натянутыми – после того вечера они так и не поговорили толком, и звонить ему напрямую было не с руки. Гордеев решил звякнуть Мостовкову.
- Приветствую, - начал он, - вопрос у меня: что там по Насонову за тема? В ссылку его собрались высылать, что ли?
Как бы пошутил, но самому было не смешно.
- Да ничего особенного, - голос Мостовкова был абсолютное спокойствие, - это с Москвы пришло распоряжение: устроить небольшую встряску по региону. Вот и решили, учитывая последнюю характеристику Насонова, рекомендовать его на должность начальника Загорной таможни.
- Да ладно!
- Да, Москва решила, не мы. Они и не спрашивали, его ж недавно на первого зама назначили, отзывы соответствующие идут: жесткий, ответственный, дисциплину у вас поддерживает на соответствующем уровне. А там, в Загорной, сейчас изменения. Уже проведены некоторые сокращения, надо дальше продолжать, в перспективе - так вообще таможню предполагается убирать, поэтому нужна твердая рука. Мы с Москвой согласны.
Если бы Виктор не осознавал в полной мере, насколько сейчас серьезен в разговоре с ним заместитель начальника управления, он бы мог подумать, что Мостовков над ним издевается. Но было понятно, что все это – далеко не прикол.
- И с тобой не согласовывали, - продолжался монолог из трубки, - потому как нечего согласовывать, вопрос на стадии утверждения. Он сейчас едет к нам, тут переговорим, потом в Москву, и – в путь! Конечно, Насонов может отказаться, но он же бывший офицер, если не ошибаюсь, и должен понимать все последствия. Вот так.
Гордеев попрощался и положил трубку. Потом постарался слово в слово передать все Насону. Тот побледнел.
- Значит, я уже еду?
- Вова, не занимайся херней!
- Витя, там вся наркота идет! Весь этот кокаин, героин, гашиш! Эта таможня – ворота наркоты сюда, там всем урки руководят, там людей убивают! Ты меня куда подставляешь?
Да, слухов о Загорной таможне хватало. Действительно, даже «гуськовские», не стесняясь, рассказывали, что иногда наркотики там ввозили в открытую, не стесняясь. И деньги тут же предлагали, и «синие» подъезжали все это встречать и решать вопросы на месте. В общем, место не из милых. Впрочем, за прошедшие годы многое могло измениться, и Насон зря тут воет. «Не хватало, чтобы его вопли еще кто-то услышал!»
- Все, Вова, успокойся. Езжай в управу, я попробую что-то решить в Москве.
Насон вздохнул, смачно выругался и вышел, треснув дверью. Виктор позвонил Плесковой.
- Добрый день, Анна Дмитриевна, я по проблеме…
- Машина сломалась?
- Да нет, за машину еще раз спасибо. У меня первого зама забирают.
- Это твой Насонов, что ли? Так, и что?
- Так вот…
- Радоваться надо – человек таможню возглавит. Получит запись в трудовой. Все там устаканит, как полагается. Как решим вопрос по закрытию таможни – дальше расти будет. Не так?
- Да так…
- Тогда в чем вопрос? Между нами: если он тебе так дорог был, ты на какого черта на него такие характеристики писал? Теперь пожинай плоды своего труда. Урок тебе.
- Да уж!
- Не вешай нос. Неужели Летная таможня так обнищала, что больше нет у тебя достойных людей на это место? Некого ко мне прислать из местных молодцов, порадовать на старости лет?
- Ну что за разговоры Вы начинаете?
- Так вот и ты не гундось. Не ты один под раздачей. Шесть таможен в вашем регионе шерстим вообще по-серьезному. В Городской опять начальника меняем.
- Опять? – Гордеев вспомнил свистуна Торопова. – Так прошлый же поработал всего ничего…
- И что наработал? Вот сейчас поставим следующего, посмотрим, а не справится – другого. И так, пока достойный не будет во главе главной таможни региона.
- Может, я подойду? – засмеялся Виктор.
Плескова тоже захохотала.
- Может, и подойдешь. Если жаловаться не будешь. А тебе ли жаловаться, а, Виктор Семенович?
«Это точно. Вот тут она в «яблочко» попала. Не надо борзеть, Виктор Семенович, и все будет хорошо. А то, что ты Володе Насонову не смог помочь - ну что ж, это судьба, выходит».
Мозги трепали пол-лета и почти всю осень. Насон десять раз порывался написать заявление на увольнение. Но в итоге в середине осени поехал и возглавил таможню.
Гордеев пару недель ждал от Володи вестей. Трубку тот не брал – вроде как обиделся. Наконец, в субботу раздался долгожданный звонок.
- Что, не ждал уже? – голос друга был необычайно веселым.
- Ты где?
- Здесь, в городе.
- В смысле???
- Подъезжай ко мне, расскажу…
Все оказалось до банального просто. Приехав на место и приняв дела, Насонов был поражен – в хорошем смысле слова. Работа в таможне была налажена, замы были совсем не бестолковыми, наркоту – во всяком случае, открыто, - никто не возил, никакие дяденьки с татуированными конечностями по таможне не рыскали. Он начал вникать, беседовать с сотрудниками. И дело, как оказалось, обстоит так, что это местные боятся нового начальника – впереди же сокращения! И как проведут ближайшие год-полтора таможенники Загорной таможни, успеют ли найти место потеплее, смогут ли перевестись куда-то в другой регион поработать, или будут в ужасе ждать «выпуска» в народное хозяйство своей области, где и без них хватало непристроенных товарищей, – все это зависело от пришедшего к ним Насонова. Вот тут Вова и заулыбался, вот тут и расправил плечи. Правда, еще ничего толком не сделал, никого не увольнял, но…
- А тут еще один плюс проявился, - вытолкнув Виктора на балкон, он показал вниз. Гордеев сначала и не понял, зачем Вова показывает ему на его служебный «крузак», и, только чуть поведя глазами, понял – джип Летной таможни, на котором он приехал, стоял метрах в двадцати.
- Один в один, - засмеялся Володя.
Семью он сюда перевозить не планировал, в служебное-то жилье, думал: как-нибудь обойдется, будет периодически навещать. А тут – служебный джип у начальника таможни. Ну, Насон прокатился, попробовал – раньше-то на таком «сарае» не ездил! Понравилось! Вот и рискнул, взял джип и поехал на выходные домой.
- Не спеша, за семь часов домчал. Там в выходные делать нехер, даже оперативный дежурный не работает, а спит весь день, видимо, – избушку на клюшку, и все. Зам – нормальный мужик, накатили тут с ним.
- А ты не думал, что они тебя просто надули? Может, там в выходные самый трафик и идет?
- Так он же не через центральную таможню идет, - усмехнулся Насон, - а у всех инспекторов в субботу и воскресенье тоже выходные. Никто не попрется проверять декларации в пустое здание.
Гордеев кивнул: «Логично».
- А за меня кто? – спросил Вова. – Как и решили – Лев?
Решал в основном Виктор – у Насонова тогда о чем-то думать голова не хотела. Но в какой-то момент Гордеев настоял, и они провели пару часов, определяя преемника Насона на посту первого зама. Учитывая то, что выбирать надо было из «своих», никакие другие кандидатуры – замы, начальники других отделов – не рассматривались. И Виктору было абсолютно все равно, что о нем будут думать подчиненные. Главное, чтобы это не выплескивалось наружу – тогда это следовало бы сразу пресечь самым кардинальным образом. «Номинантов» было два: явный – Сотилайнен, и запасной – Дубинкин. Посовещавшись, в основном сам с собой из-за душевных треволнений Насонова, Гордеев сначала позвал Дубинкина. Но Сергей взял самоотвод – типа, негоже лезть через голову, да и дождусь я еще своего шанса, в общем – обид не будет. Сотилайнен предложение понял правильно - руки, конечно, целовать не стал, но душевно заверил, что всем сердцем предан «делу революции». При этом так покраснел, что Виктор, со времен «пассажирки» не видевший таких переживаний у Левы, поспешил его успокоить, реально опасаясь за здоровье будущей «правой руки». С Сотилайненом были оговорены все нюансы по распределению официальных и неофициальных рабочих «фронтов», часть его прежних обязанностей отходила к Дубинкину, а часть, в том числе – дальнейшее формирование финансового фонда «пассажирки» - они должны были контролировать совместно. Сейчас Лев пребывал в Москве, в нежных руках госпожи Плесковой, и примерно к Новому году ожидалось его официальное вступление в должность.
- Да, как тогда и решили, - не стал спорить с другом Виктор.
- Будь с ним аккуратнее, что-то у меня внутри говорит – есть у него свои муракуши в башке.
- Он у меня на коротком поводке, - улыбнулся Гордеев.
Он не собирался посвящать Насона во все свои тайны, но Вова был достаточно проницателен, чтобы лишний раз не спрашивать. Они еще немного посидели, попили чаю с пирогом, приготовленным Машей, и потом Виктор откланялся.
- Пока, коллега, - попрощался он.
- Иди уж, - засмеялся Насон.
Все хорошо, что хорошо кончается – так говорят. Вот и Гордеев не стал вспоминать Вовины истерики. Он был рад за друга – у того все наладилось, ему все нравится. Дай Бог.
И тут ему вспомнились слова Плесковой про Городскую таможню. А почему нет? Чем он хуже других претендентов? Ведь назначают же каких-то временщиков, вот опять какого-то мужчину прислали, встретились на совещании – по виду и не скажешь, что он надолго. Озирался постоянно, вот зачем? Нет, такие не приходят на годы. А Городская таможня – это статус, это конкретное положение. Там бы Гордеев был на своем, заслуженном месте. Конечно, есть как минимум одно серьезное препятствие – Воронков с его этой подругой Беркиной, та уже первый зам, и именно она – первый кандидат на место. Но что Воронков по сравнению с Плесковой? Или..?
А чем плоха Летная таможня? Да, по сути, ничем. И денег приносит весьма немало – будет ли такой прибыток в городняке? Разве что статус…
И еще – иногда - запах. Виктор громко захохотал, вспомнив о давней проблеме аэропорта. Дело в том, что относительно недалеко размещались два серьезных распространителя зловоний. Это городские очистные сооружения, построенные тут в незапамятные времена, и птицефабрика. Учитывалась ли при их размещении роза ветров, сейчас, конечно, никто не скажет. Однако в теплое время года, особенно в ночные часы амбре с указанных предприятий накрывало все окрестности. И Гордеев запомнил на всю жизнь, когда однажды по молодости он вышел с шестого сектора на самолет, и его чуть не стошнило – такая была вонь! Девчонки с перевозок тогда засмеялись: «Ишь ты, не привык еще? Не знал? Бедняга…» А когда они решили съездить на обед в столовку на ту самую птицефабрику – кто-то, то ли в шутку, то ли всерьез, сказал, что там вкусно кормят, - он своими глазами увидел одну из составляющих этого смрада. В десяти метрах от столовой бульдозер, весь сверху донизу заляпанный пухом и куриным пометом, утрамбовывал этот самый помет в некое подобие кучи. Обедать они там, конечно, не стали…
А сейчас выстроили гостиницы: одну в порту, одну на трассе из аэропорта в город. Там живут серьезные люди, которые приезжают на разные мероприятия. И вот они выходят вечером на балкон, или просто открывают на ночь окна пентхауса, и что они получают? Тот самый «букет». Да, сейчас он стал меньше, помет стали как-то утилизировать, а очистные сооружения переоборудовали, но факт остается фактом – жалобы идут нескончаемым потоком. Правительство города и руководство региона пытаются решить проблему - вот собрались закрывать птицефабрику, полностью, ведь лучше народ без курицы и яиц, чем политики без гостей!
«Ладно, - подумал Виктор, - шутки шутками, а вопрос по Городской таможне – первоочередной. И его будем решать не спеша, аккуратно. Чтобы не наломать дров…»
Плескова как знала, что Гордеев ее вспоминал, и сама набрала ему в понедельник.
- А он мне понравился! – поделилась она.
- Э-э… кто? – опешил Виктор.
- Да Лев твой, е-мое, - укорила его полковница. – Толковый, исполнительный. Умный мальчишка, краснеет по всякому поводу. Люблю таких…
- Так, - и в шутку, и немного по-настоящему включил жесткача Гордеев, - а я уже все, отработанный материал? Вы замену мне нашли?
- Еще чего, - не стала обижаться Плескова, - и не надейся. Просто хочу отметить – хорошие ребята там у тебя. Возможно, мы у тебя его тоже заберем. Нет-нет, не сейчас, через годик, пусть пообтешется, а вообще – с перспективами паренек.
- То есть – уже можно искать замену?
- Ищи…
Сотилайнена утвердили, но Виктора это не особо порадовало. Раз Лева одной ногой уже стоял на выходе, надо было думать, кого бы поставить вместо него. Время было – минимум год Сотилайнен отработает. Но лучше подготовиться. Он поделился проблемой с Насоном.
- Интересный вопрос, - Вова почесал затылок. – Но только не Серегу Дубинкина.
- Это почему? – поднял брови Гордеев.
- А с кем ты здесь останешься? Только с моим родственником? – спросил Насон.
Он был стопроцентно прав, и Виктор не мог с ним не согласиться. Других «поверенных в делах», кроме Сергея и Василия, по сути, просто не оставалось. Были пара человек «сосновских», принятых недавно, было двое-трое ребят, которым начинали постепенно доверять и растить на «пассажирке». Но дефицит надежных кадров был явным. Что ж, впереди был примерно год…
Глава 43
Посыпать голову пеплом Гордеев не собирался. Чему быть – того не миновать, а начальство все равно сделает так, как захочет, сколько ты ему не «привози». Так что надо просто потихоньку присматриваться, проверять возможных кандидатов на «слабо», и обязательно привлекать к этому лиц, уже проверенных временем – Сотилайнена и Дубинкина. Само собой, им он ничего не рассказывал. Леве это однозначно ни к чему, еще задерет гребень не вовремя. А Сергей… Сергей был одновременно и своим, и не очень надежным, что ли.
В последнее время у него опять вожжа попала под хвост, и он начал гулять. Виктор сам не был ангелом, но поведение земляка иногда ставило его в тупик – вспоминались старые добрые времена, когда некоторые таможенники от наплыва денег сходили с ума и тратили их на бухло, подруг и проституток, выезды за границу и дорогие подарки тем же самым подругам и проституткам. Было дело: один таможенник в порыве страсти подарил потенциальной подруге новую «бэху», надеясь на более серьезные отношения. Все охренели и ждали ответа. Подруга поблагодарила и продолжила крутить «динамо». Мужик на месяц впал в запой, а на девице с тех пор было поставлено невидимое, но конкретное клеймо – конченая сука! Впрочем, Дубинкин машины не дарил, но отличался частотой загулов и количеством дам, выбранных под это дело – как правило, на каждую гулянку он брал новую подружку. Ни суровая статистика, ни страшные слухи о всяких заболеваниях его не пугали. Семья была почти забыта, развод был неизбежен. И вот среди фавориток появилась представительница одной авиакомпании, весьма эффектная во всех смыслах девушка.
