ДЕТСКАЯ ЛЮБОВЬ
Дорога просматривалась хорошо, и «аборигены» гаражного кооператива издали заметили неторопливое приближение знакомой темно-желтой «копейки».
- Вон, опять этого придурка черт несет! – выругался Лексеич.
- Да ладно ты, - приструнил его Валентин, - чего на мужика взъелся?
- А хрена он так мальчонку изводит? – вылупился на того Лексеич, выдвинув челюсть. – Жалко же пацана, совсем малец. Сколько ему, лет пять или шесть? А он его, бывает, последними словами…
- Нефиг нам в чужую семью влазить, мужики, - попытался разрешить спор третий собеседник, бородатый Иваныч. – Нехорошо это. Давай, Лексеич, наливай еще по одной.
Они сидели ближе к одному из двух рядов капитальных гаражей, входящих в их ГСК – гаражно-строительный кооператив, выстроенный еще в брежневские времена на земле, до сих пор оформленной по странной формулировке «в аренде у государства на 49 лет». Председатель ГСК что-то говорил о выкупе земли, но расценки были сказочные – государство-то было уже совсем другое, а владельцы гаражных боксов не были людьми богатыми и расточительными. Вокруг стояли высотные дома, и совсем не факт был в том, что эту «аренду» кто-то захочет выкупить и построить здесь что-то типа торгового центра – хотя разговоры такие ходили. Тем более, что с годами места для машин становилось все меньше, а машин все больше. Так и жили, надеясь на авось, собираясь на ящиках или складных стульях вот так возле какого-нибудь бокса вечерком и трекая языками под водку и нехитрую закуску из имеющихся в гаражах овощных ям. А разговоры – как всегда: про власть, про машины, а еще - про спорт да про баб, если в компании кто помоложе собирался. Хотя – про баб и старики говорили, ведь это что же за мужик, если свою супружницу при собутыльниках пару раз не руганет?
Выпили.
- Вот ты Иваныч, семью вспомнил, - Валентин хрустнул огурцом из принесенной со своего подполья банки и довольно зажмурился. – А ведь у этого, с «копейки», ни разу мы бабы-то здесь и не видели.
- Точно, - подтвердил Лексеич и поправил слезающие с носа очки, - не возил он сюда баб, вообще никогда. Или один приезжает, или с пацаном. Поставит свой драндулет возле стенки, и все. На одно и то же место, на скат, где такая лужа здоровенная от наклона этого бывает. Поставит и сваливает.
- А куда ж ему ставить-то, - засмеялся Валентин, - остальные места заняты, только в это гавань никто не хочет ставить, вот он и суется со своим «копендосом». Завалил бы кто эту ямину, что ли…
- Чей там крайний гараж? – прищурился Лексеич. – Вода к нему должна идти, его и заботы.
- И чо? – Прожевав, Иваныч толкал свое. – Может, он у дома свою бабу высаживает?
- А пацана сюда везет? – Валентин махнул рукой. – Да нет у него бабы, факт.
Была весна, на улице было не так холодно, но зато помаленьку стало темнеть. «Копейка» тем временем почти подъехала к ГСК.
- Глянь, Валек, у тебя глаза моложе, - начал Лексеич. – Уж всю шею свернул из-за этого дятла…
- Да чего глядеть, у него заднее левое почти спущено, - прервал его Валентин.
- И шумит чего-то, как больной. Не видно, может, закипел? Вот баран, он вообще давно так едет? – Иваныч ругнулся и почесал бороду.
«Копейка» подъехала и почти уткнулась в торец левого ряда ГСК. Лужи там сейчас не имелось, это всем было известно, но скос никуда не делся, и машина встала немного под углом.
- Точно, кипит, вон смотри, какой пар над крышей поднялся, даже сейчас видно, - заметил Лексеич. – Пойти, что ли помочь? А то сейчас совсем стемнеет…
- Позовет – пойдем, - остудил его Иваныч. – Больно уж он нелюдимый. Слышь, опять орет, явно ж на пацана. А тот-то в чем виноват? Поди, спросил у папки, что да как, когда батяня капот открыл, а этот хавальник сразу разинул!
- Так и двинул бы в табло, ей-богу! – от злости Валентин размазал квашеную капусту по лицу, но собеседники в сумерках этого даже не заметили. А может, не обратили внимания – все невольно прислушивались к тому, что происходило сбоку у левого ряда. Видно же им было только заднюю часть «копендоса», да слышны некоторые звуки: вот вроде ручник проскрипел, вот кажется пацан что-то спросил, вот отец на него крикнул – «Помолчи, не до тебя!», вот батя полез в багажник и что-то достал – инструмент какой? Видимо, да, раз поперся опять к невидимой собутыльникам передней части машины.
- Смотри, пацан вышел, - Лексеич почесал щеку. - Куда это он?
- Ух ты, да он отливает там, по ходу, - засмеялся Валентин. Но тут почти сразу посерьезнел: - Это он что, его поссать не хотел выпускать?
В этот момент задняя часть «копейки» вдруг нелепо подпрыгнула и почти скрылась из глаз сидевших за импровизированным «столом». Осталась только маленькая часть багажника, которая почему-то находилась нереально высоко.
- Это что такое? – уставившись друг на друга, в голос спросили Иваныч и Лексеич.
- А где пацан? – воскликнул Валентин.
И тут они услышали протяжный детский крик.
- Это ж пацан кричит! – Иваныч вскочил и, опрокидывая «стол», ломанулся к выезду из ГСК. За ним побежал Валентин, а Лексеич, чуть поскользнувшись, поспешил за товарищами почти на четвереньках.
Буквально вылетев к «копейке», они, уткнувшись друг в друга, увидели, как сползшая в скат машина – «что-то с ручником», сразу подумали все трое! – с открытым капотом выглядевшая как с открытой пастью, уткнулась прямо в живот что-то, судя по всему, пытавшемуся ремонтировать там мужчине и сложила его пополам. При этом, казалось, она еще продолжает медленно двигаться вперед. Но еще более страшным выглядело то, что мальчонка одной рукой обнимал этого мужчину за шею, а второй изо всех своих детских сил пытался оттолкнуть темно-желтое чудовище. И …кричал:
- Папа! Папочка! Любименький! Папочка..!
- Ах, тыыыы..! – Они все втроем кинулись вперед, напрягли все свои силы и тремя мощнейшими рывками, раз за разом, сначала отодвинули машину от мужчины и мальчика, потом вытащили ее из впадины, а последним усилием так и вовсе вытолкнули ее на ближайший газон.
- Тихо, тихо, паренек, - Лексеич хотел погладить замолчавшего пацана, но тот еще сильнее прижался к отцу. – Тебя как звать-то?
- Миша, - проскулил тот.
- Во, так ты тезка мне, - улыбнулся Лексеич, краем глаза наблюдая, как Валентин все объясняет по «03», а Иваныч аккуратно осматривает стонущего мужчину. – Очень приятно. А мамка твоя где?
- Нет у нас мамы, - насупился пацан, не отрывая рук от головы отца.
«Дернул меня черт…» - подумал Лексеич и хотел еще о чем-нибудь спросить пацана, но в этот момент послышалась сирена – где-то подъезжала «скорая».
- Врачи? – не картавя, спросил малыш.
- Да, - опять улыбнулся Лексеич, - сейчас папку твоего посмотрят и подлечат.
- Я уколов боюсь, - опять насупился парнишка.
- А ты потом ко мне приходи, - засмеялся стоящий рядом Иваныч, - я расскажу, как перестать их бояться. Я тоже их раньше боялся, а потом перестал.
- Правда? – в глазах пацана было столько недоверия, что Лексеич не выдержал и смахнул слезу.
- Конечно, правда, - кивнул Иваныч. – Честно-честно.
Подошедшие врачи начали беглый осмотр пострадавшего, а собравшиеся вокруг зеваки обсуждали все, что обычно обсуждают в этом случае. Сквозь толпу пробралась пожилая женщина. Она тихонько подошла к врачам и, увидев пацана, бросилась к нему:
- Мишанька!
- Баба! – малыш кинулся ей на шею.
Валентин вздохнул.
- Ну, слава Богу! А то я уж чего только не передумал…
- Да уж, - ответил Лексеич. – Пошли, что ли?
Женщина меж тем направлялась к ним.
- Вот, вот, - стрекотал у нее на руках Миша, - эти дяденьки папину машину оттолкнули!
- Ну, спасибо вам, - у Мишиной бабушки на глазах стояли слезы. – Если бы не вы…
- Да ладно, что вы, - замахал руками Иваныч, - это ж он самый главный герой, - и он показал на пацанчика. – Если бы видели, как он машину толкал! - Лексеич и Валентин шумно согласились.
Бабушка посмотрела на внука. Тот как-то виновато улыбнулся.
- Я сейчас, - сказал Валентин и пошел к врачам, которые аккуратно ложили пострадавшего на носилки.
- Мать-то ушла от них, - пустив одинокую слезу, сказала женщина. – Давно, почти сразу, как он родился. Вот Роман один его и воспитывает. На двух работах пашет. Злой иногда бывает, срывается, но… я его понимаю. Помогаю, чем могу.
- Он сын ваш? – спросил Лексеич. – Вон, потащили его, давайте узнаем…
- Нет, - помотала головой женщина. – Теща я его. Меня он сейчас видел, так что поймет, где сын.
Иваныч присвистнул: - Охренеть!
Вернулся Валентин.
- Ну, все нормально в общем.
Все вскинули на него глаза, даже маленький Миша.
- Там пару ребер сломано, и подавлено немного, но в целом все могло быть… - он увидел лицо парнишки и постарался улыбнуться, - все хорошо, короче, скоро твоего папку выпишут.
- Мы пойдем, пожалуй, - сказал Иваныч. Товарищи заагакали.
- Спасибо вам еще раз, - женщина прижала к себе внука, - за него спасибо.
- Вы его это… - Иваныч почесал бороду, - он тут пережил столько, увидел всякого…
- Я его сейчас чайком хорошим напою, - улыбнулась женщина, и все будет хорошо. Скажи дяденькам «до свидания», Миша, и «спасибо» еще раз скажи.
- До свидания, дяденьки, - сказал парнишка. – И спасибо вам за папу. Я к вам приду сюда, если можно, потом, ладно? – он посмотрел на Иваныча. Тот кивнул, и бабушка с внуком ушли.
- Сам двоих вырастил, - глядя им вслед, цедил Иваныч, - и каждый раз такая история как серпом…
- Слушайте, негоже «копендоса» так бросать, - Лексеич вопросительно посмотрел на других «аборигенов». – Валек, глянь, нет ли там ключей?
- Тут они, - поглядел Валентин. – Только заводить-то как – она ж кипела!
- Так остыла поди…
- А колесо?
- Давай кое с чего другого начнем. Куда ставить будем? – и Лексеич с напором посмотрел на Иваныча. Тот поднял руки.
- Ладно-ладно. Еще пару недель все рано не собирался ничего покупать. Пусть стоит у меня. Я хоть руки приложу, покопаюсь в «классике»… А там этого мужика, глядишь, и выпишут. Но колесо сейчас придется менять, по любому!
- Валентин! – повысил голос Лексеич.
- Да знаю я, самый молодой и все такое, - забурчал тот и полез за запаской в багажник.
Они быстро заменили колесо, загнали почти не парящую «копейку» в гараж Иваныча и подошли к опрокинутому «столу».
- А водка еще осталась. Допьем? – Лексеич осмотрелся. – Время-то еще детское, завтра суббота. За закуской, если что, лезу я.
- Так лезь тогда, - засмеялся Валентин, а Иваныч просто пожал плечами.
- А что ты там до врачей ходил? - спросил бородач Валька, пока Лексеич кряхтел в овощной яме.
- Я не до врачей, я до этого мужика ходил. Они укол сделали, ему чуть легче стало, так понял, он лежал и в небо глядел. А я подошел и пару ласковых ему сказал, пока никто не слышал.
- Дурак, что ли? Он тут чуть концы не отдал…
- Нет, Иваныч. Я ему просто сказал, что не мы, а сын его от смерти спас. Пацан машину удержал, чтобы совсем его не удавила. И пусть не орет на него больше, потому как в следующий раз…
- Вот, я еще огурцов достал, - с банкой наперевес появился Лексеич. – Мы с моей благоверной насолим, а потом, Михал Лексеич, корячься один, таскай это все вниз. Но ведь есть приятность порой! А когда еще вот такое большое дело сделаешь?!
- Это точно! «И откуда взялось столько силы в руках...», - запел Валентин и, засмеявшись, скомандовал: - Наливай, Лексеич! Дай им Бог всем здоровья!
Дорога просматривалась хорошо, и «аборигены» гаражного кооператива издали заметили неторопливое приближение знакомой темно-желтой «копейки».
- Вон, опять этого придурка черт несет! – выругался Лексеич.
- Да ладно ты, - приструнил его Валентин, - чего на мужика взъелся?
- А хрена он так мальчонку изводит? – вылупился на того Лексеич, выдвинув челюсть. – Жалко же пацана, совсем малец. Сколько ему, лет пять или шесть? А он его, бывает, последними словами…
- Нефиг нам в чужую семью влазить, мужики, - попытался разрешить спор третий собеседник, бородатый Иваныч. – Нехорошо это. Давай, Лексеич, наливай еще по одной.
Они сидели ближе к одному из двух рядов капитальных гаражей, входящих в их ГСК – гаражно-строительный кооператив, выстроенный еще в брежневские времена на земле, до сих пор оформленной по странной формулировке «в аренде у государства на 49 лет». Председатель ГСК что-то говорил о выкупе земли, но расценки были сказочные – государство-то было уже совсем другое, а владельцы гаражных боксов не были людьми богатыми и расточительными. Вокруг стояли высотные дома, и совсем не факт был в том, что эту «аренду» кто-то захочет выкупить и построить здесь что-то типа торгового центра – хотя разговоры такие ходили. Тем более, что с годами места для машин становилось все меньше, а машин все больше. Так и жили, надеясь на авось, собираясь на ящиках или складных стульях вот так возле какого-нибудь бокса вечерком и трекая языками под водку и нехитрую закуску из имеющихся в гаражах овощных ям. А разговоры – как всегда: про власть, про машины, а еще - про спорт да про баб, если в компании кто помоложе собирался. Хотя – про баб и старики говорили, ведь это что же за мужик, если свою супружницу при собутыльниках пару раз не руганет?
Выпили.
- Вот ты Иваныч, семью вспомнил, - Валентин хрустнул огурцом из принесенной со своего подполья банки и довольно зажмурился. – А ведь у этого, с «копейки», ни разу мы бабы-то здесь и не видели.
- Точно, - подтвердил Лексеич и поправил слезающие с носа очки, - не возил он сюда баб, вообще никогда. Или один приезжает, или с пацаном. Поставит свой драндулет возле стенки, и все. На одно и то же место, на скат, где такая лужа здоровенная от наклона этого бывает. Поставит и сваливает.
- А куда ж ему ставить-то, - засмеялся Валентин, - остальные места заняты, только в это гавань никто не хочет ставить, вот он и суется со своим «копендосом». Завалил бы кто эту ямину, что ли…
- Чей там крайний гараж? – прищурился Лексеич. – Вода к нему должна идти, его и заботы.
- И чо? – Прожевав, Иваныч толкал свое. – Может, он у дома свою бабу высаживает?
- А пацана сюда везет? – Валентин махнул рукой. – Да нет у него бабы, факт.
Была весна, на улице было не так холодно, но зато помаленьку стало темнеть. «Копейка» тем временем почти подъехала к ГСК.
- Глянь, Валек, у тебя глаза моложе, - начал Лексеич. – Уж всю шею свернул из-за этого дятла…
- Да чего глядеть, у него заднее левое почти спущено, - прервал его Валентин.
- И шумит чего-то, как больной. Не видно, может, закипел? Вот баран, он вообще давно так едет? – Иваныч ругнулся и почесал бороду.
«Копейка» подъехала и почти уткнулась в торец левого ряда ГСК. Лужи там сейчас не имелось, это всем было известно, но скос никуда не делся, и машина встала немного под углом.
- Точно, кипит, вон смотри, какой пар над крышей поднялся, даже сейчас видно, - заметил Лексеич. – Пойти, что ли помочь? А то сейчас совсем стемнеет…
- Позовет – пойдем, - остудил его Иваныч. – Больно уж он нелюдимый. Слышь, опять орет, явно ж на пацана. А тот-то в чем виноват? Поди, спросил у папки, что да как, когда батяня капот открыл, а этот хавальник сразу разинул!
- Так и двинул бы в табло, ей-богу! – от злости Валентин размазал квашеную капусту по лицу, но собеседники в сумерках этого даже не заметили. А может, не обратили внимания – все невольно прислушивались к тому, что происходило сбоку у левого ряда. Видно же им было только заднюю часть «копендоса», да слышны некоторые звуки: вот вроде ручник проскрипел, вот кажется пацан что-то спросил, вот отец на него крикнул – «Помолчи, не до тебя!», вот батя полез в багажник и что-то достал – инструмент какой? Видимо, да, раз поперся опять к невидимой собутыльникам передней части машины.
- Смотри, пацан вышел, - Лексеич почесал щеку. - Куда это он?
- Ух ты, да он отливает там, по ходу, - засмеялся Валентин. Но тут почти сразу посерьезнел: - Это он что, его поссать не хотел выпускать?
В этот момент задняя часть «копейки» вдруг нелепо подпрыгнула и почти скрылась из глаз сидевших за импровизированным «столом». Осталась только маленькая часть багажника, которая почему-то находилась нереально высоко.
- Это что такое? – уставившись друг на друга, в голос спросили Иваныч и Лексеич.
- А где пацан? – воскликнул Валентин.
И тут они услышали протяжный детский крик.
- Это ж пацан кричит! – Иваныч вскочил и, опрокидывая «стол», ломанулся к выезду из ГСК. За ним побежал Валентин, а Лексеич, чуть поскользнувшись, поспешил за товарищами почти на четвереньках.
Буквально вылетев к «копейке», они, уткнувшись друг в друга, увидели, как сползшая в скат машина – «что-то с ручником», сразу подумали все трое! – с открытым капотом выглядевшая как с открытой пастью, уткнулась прямо в живот что-то, судя по всему, пытавшемуся ремонтировать там мужчине и сложила его пополам. При этом, казалось, она еще продолжает медленно двигаться вперед. Но еще более страшным выглядело то, что мальчонка одной рукой обнимал этого мужчину за шею, а второй изо всех своих детских сил пытался оттолкнуть темно-желтое чудовище. И …кричал:
- Папа! Папочка! Любименький! Папочка..!
- Ах, тыыыы..! – Они все втроем кинулись вперед, напрягли все свои силы и тремя мощнейшими рывками, раз за разом, сначала отодвинули машину от мужчины и мальчика, потом вытащили ее из впадины, а последним усилием так и вовсе вытолкнули ее на ближайший газон.
- Тихо, тихо, паренек, - Лексеич хотел погладить замолчавшего пацана, но тот еще сильнее прижался к отцу. – Тебя как звать-то?
- Миша, - проскулил тот.
- Во, так ты тезка мне, - улыбнулся Лексеич, краем глаза наблюдая, как Валентин все объясняет по «03», а Иваныч аккуратно осматривает стонущего мужчину. – Очень приятно. А мамка твоя где?
- Нет у нас мамы, - насупился пацан, не отрывая рук от головы отца.
«Дернул меня черт…» - подумал Лексеич и хотел еще о чем-нибудь спросить пацана, но в этот момент послышалась сирена – где-то подъезжала «скорая».
- Врачи? – не картавя, спросил малыш.
- Да, - опять улыбнулся Лексеич, - сейчас папку твоего посмотрят и подлечат.
- Я уколов боюсь, - опять насупился парнишка.
- А ты потом ко мне приходи, - засмеялся стоящий рядом Иваныч, - я расскажу, как перестать их бояться. Я тоже их раньше боялся, а потом перестал.
- Правда? – в глазах пацана было столько недоверия, что Лексеич не выдержал и смахнул слезу.
- Конечно, правда, - кивнул Иваныч. – Честно-честно.
Подошедшие врачи начали беглый осмотр пострадавшего, а собравшиеся вокруг зеваки обсуждали все, что обычно обсуждают в этом случае. Сквозь толпу пробралась пожилая женщина. Она тихонько подошла к врачам и, увидев пацана, бросилась к нему:
- Мишанька!
- Баба! – малыш кинулся ей на шею.
Валентин вздохнул.
- Ну, слава Богу! А то я уж чего только не передумал…
- Да уж, - ответил Лексеич. – Пошли, что ли?
Женщина меж тем направлялась к ним.
- Вот, вот, - стрекотал у нее на руках Миша, - эти дяденьки папину машину оттолкнули!
- Ну, спасибо вам, - у Мишиной бабушки на глазах стояли слезы. – Если бы не вы…
- Да ладно, что вы, - замахал руками Иваныч, - это ж он самый главный герой, - и он показал на пацанчика. – Если бы видели, как он машину толкал! - Лексеич и Валентин шумно согласились.
Бабушка посмотрела на внука. Тот как-то виновато улыбнулся.
- Я сейчас, - сказал Валентин и пошел к врачам, которые аккуратно ложили пострадавшего на носилки.
- Мать-то ушла от них, - пустив одинокую слезу, сказала женщина. – Давно, почти сразу, как он родился. Вот Роман один его и воспитывает. На двух работах пашет. Злой иногда бывает, срывается, но… я его понимаю. Помогаю, чем могу.
- Он сын ваш? – спросил Лексеич. – Вон, потащили его, давайте узнаем…
- Нет, - помотала головой женщина. – Теща я его. Меня он сейчас видел, так что поймет, где сын.
Иваныч присвистнул: - Охренеть!
Вернулся Валентин.
- Ну, все нормально в общем.
Все вскинули на него глаза, даже маленький Миша.
- Там пару ребер сломано, и подавлено немного, но в целом все могло быть… - он увидел лицо парнишки и постарался улыбнуться, - все хорошо, короче, скоро твоего папку выпишут.
- Мы пойдем, пожалуй, - сказал Иваныч. Товарищи заагакали.
- Спасибо вам еще раз, - женщина прижала к себе внука, - за него спасибо.
- Вы его это… - Иваныч почесал бороду, - он тут пережил столько, увидел всякого…
- Я его сейчас чайком хорошим напою, - улыбнулась женщина, и все будет хорошо. Скажи дяденькам «до свидания», Миша, и «спасибо» еще раз скажи.
- До свидания, дяденьки, - сказал парнишка. – И спасибо вам за папу. Я к вам приду сюда, если можно, потом, ладно? – он посмотрел на Иваныча. Тот кивнул, и бабушка с внуком ушли.
- Сам двоих вырастил, - глядя им вслед, цедил Иваныч, - и каждый раз такая история как серпом…
- Слушайте, негоже «копендоса» так бросать, - Лексеич вопросительно посмотрел на других «аборигенов». – Валек, глянь, нет ли там ключей?
- Тут они, - поглядел Валентин. – Только заводить-то как – она ж кипела!
- Так остыла поди…
- А колесо?
- Давай кое с чего другого начнем. Куда ставить будем? – и Лексеич с напором посмотрел на Иваныча. Тот поднял руки.
- Ладно-ладно. Еще пару недель все рано не собирался ничего покупать. Пусть стоит у меня. Я хоть руки приложу, покопаюсь в «классике»… А там этого мужика, глядишь, и выпишут. Но колесо сейчас придется менять, по любому!
- Валентин! – повысил голос Лексеич.
- Да знаю я, самый молодой и все такое, - забурчал тот и полез за запаской в багажник.
Они быстро заменили колесо, загнали почти не парящую «копейку» в гараж Иваныча и подошли к опрокинутому «столу».
- А водка еще осталась. Допьем? – Лексеич осмотрелся. – Время-то еще детское, завтра суббота. За закуской, если что, лезу я.
- Так лезь тогда, - засмеялся Валентин, а Иваныч просто пожал плечами.
- А что ты там до врачей ходил? - спросил бородач Валька, пока Лексеич кряхтел в овощной яме.
- Я не до врачей, я до этого мужика ходил. Они укол сделали, ему чуть легче стало, так понял, он лежал и в небо глядел. А я подошел и пару ласковых ему сказал, пока никто не слышал.
- Дурак, что ли? Он тут чуть концы не отдал…
- Нет, Иваныч. Я ему просто сказал, что не мы, а сын его от смерти спас. Пацан машину удержал, чтобы совсем его не удавила. И пусть не орет на него больше, потому как в следующий раз…
- Вот, я еще огурцов достал, - с банкой наперевес появился Лексеич. – Мы с моей благоверной насолим, а потом, Михал Лексеич, корячься один, таскай это все вниз. Но ведь есть приятность порой! А когда еще вот такое большое дело сделаешь?!
- Это точно! «И откуда взялось столько силы в руках...», - запел Валентин и, засмеявшись, скомандовал: - Наливай, Лексеич! Дай им Бог всем здоровья!
