— Интересно, каждый землянин, попав в наш мир, станет рукотворным внеклассовым магом? Пожалуй, это ставит Голдивар в проигрышное положение.
— Я спросил тоже самое. Драген считает, что мой случай единичен, как природная аномалия. Как говорят у нас на Земле, кто первым встал, того и тапки. Как справедливый человек, он решил не сообщать, что в ином случае они будут убивать каждого землянина, который появится вслед за мной.
— А тебе и самому охота верить, что ты единственный маг-землянин?
Матвей остановился, серьёзно посмотрел на меня:
— Моё представление о том, что правда, а что нет, сильно поменялось. В моём мире нет магии, но откуда у нас взялось понимание, что такое магия? Ведь не могло же оно быть просто фантазией? Про магию написаны миллионы книг, созданы тысячи игр.
— Ну и?
— Я думаю, что маги есть и на Земле. Просто они по какой-то причине не являются частью повседневности, как в Голдиваре. Или они тоже рождаются, как у вас, согласно природному рэндому, но вырастают, так и не узнав своих сил. А те, кто пытаются узнать, живут в подполье. Или в психушке.
1
После разговора с Матвеем, я вернулась в каюту и поставила возле койки тазик. Переоделась в ночное платье. Его заранее кто-то разложил на стуле. Сама размеренность действия убеждала меня, что всё пришло в норму.
Легко заснула, убаюканная качкой. Она больше не вызывала рвоты.
Среди ночи резко проснулась от мысли: что произошло с моими родителями?
В безумном порыве, я вскочила с кровати. Ударилась о тазик голенью. С угрожающим громом, тот отлетел под стол.
Я выбежала на палубу.
Спокойный ночной океан блестел разными цветами. Свет четырёх из Семилунья сделал меня ещё более ненормальной. Страх перед водой проявился во всей силе, смешиваясь с безумным желанием вернуться на сушу и найти родителей.
Я рано радовалась, решив, что мой расстройство, вызванное пытками, миновало. Оно было впереди. Труп мамы, подвешенный к потолку, покачивался в обрывках видений. Труп отца я представила не менее подробно, словно подсвеченный четырьмя из Семилунья.
— Мама! — крикнула я так же, как в одной из пыточных иллюзий.
Спустилась с верхней палубы, и почти упала с вертикальных ступеней, но удержалась за перила. Съехала по ним, обжигая ладони о лакированную поверхность. Холодный ветер рванул полы ночнушки и набросил на лицо.
— Мама! Драген! Лодка! — закричала я, борясь с ночнушкой. — Немедленно лодку для меня!
Какой-то матрос, кажется, тот, на которого меня стошнило ранее, попытался удержать. Но я увернулась. Шлёпая босыми ногами по палубе, побежала вдоль борта.
Я не знала устройства кораблей. Руководствовалась смутными воспоминаниями рисунка из детской книжки, о приключениях мальчика-волшебника, которую читали все дети Химмельблю. По сюжету у мальчика из Табера появляется дар к стен-магии. Покинув родной дом, он отправляется в Химмельблю, чтобы поступить в детскую подготовительную группу. Но судьба ставит на его пути препятствия, которые он преодолевает, одновременно рассказывая о магических классах и техниках.
Мальчик-волшебник путешествовал на похожем корабле. Я помнила, что где-то вдоль борта должны быть нарисованы… то есть, подвешены спасательные лодки.
— Куда-то собралась?
Маска Драгена не выражала какой-либо явной эмоции. А когда она не выражала эмоции, то показывала морду хитрого дракона.
— Мне надо обратно на сушу, на берег.
— Зачем?
— Хочу узнать, что с родителями. Я их давно не видела.
— Как и всех мирных жителей, их вывезли в Скервар.
— Но Скервар тоже в районе боевых действий?
— Ещё нет. Но если падёт Скервар, то Гувернюр подпишет договор о капитуляции. Об этом знает лишь несколько человек в Химмельблю. Теперь и ты.
Известие ошарашило. Забыла о страхе воды и о родителях:
— Почему?
— Мы проигрываем всем. Мы проигрываем Форвирр-Драйденскому Союзу, хотя пока что временно оккупировали часть Форвирра. Но как выяснилось, драйденцы просто заманивали нас поближе к своим границам, чтобы нанести удар.
— Но как это возможно? Мы же самые сильные в мире?
— Мы так упорно убеждали всех в своём превосходств, что сами в него поверили. Но это неправда.
— У нас лучшая школа магии, даже мальчик-волшебник…
Маска Драгена изобразила изумление:
— Какой ещё мальчик-волшебник? Матвей, что ли?
— Нет. Простите, у меня с головой что-то не то.
Маска Драгена соизволила изобразить понимание:
— У Драйденских Земель появились какие-то новые бронированные самоходки, которые не берёт «Стена Огня» Второй Отметки. Самоходки медлительны, поэтому нас и подманивали к границе, чтобы нанести удар. Мы едва держим оборону. Но нельзя поставить боевого мага Третьей Отметки на каждый участок границы. Наши силы растянуты.
Я поёжилась от порыва холодного ветра. Драген снял накидку и набросил на мои плечи:
— Мы проигрываем Номасу и Гофрату: и вместе взятым, и по отдельности. У Номаса превосходство в живой силе, у Гофрата мощная сеть разведчиков, которую они выстраивали в нашей стране несколько десятилуний. Знают каждый наш шаг.
— Нас ничего не спасёт?
— Вас спасёт только чудо. — Появился Матвей и встал позади Драгена. — Но в мире магии глупо надеяться на чудеса. Вы их уже все испробовали.
Я догадалась:
— Мы надеемся на помощь землян?
Драген кивнул:
— В магии они не сильны, но технически справятся с кем угодно.
— Драйденские самоходки весьма убогие, — сказал Матвей. Уровень наших танков начала двадцатого века. Несколько расчётов гранатомётчиков, лишат драйденцев превосходства. И не надо никакой «Стены Огня».
— Если ты и Матвей избавите Землю от Первомага, у нас есть слабая надежда, что земляне помогут нам, — продолжил Драген.
— Но ведь беда на Землю пришла из нашего мира!
— Мы готовы признать вину и как-то отплатить народу Матвея.
Я покачала головой:
— Я пробыла на Земле недолго, но не верю в их помощь. Дела там ещё более запутаны, чем у нас. На Земле больше двухсот государств, тысячи народов, десятки религий…
Матвей выступил вперёд:
— А мы и не собираемся выступать на чьей-то стороне. Я лично прослежу, что Земля будет судьёй в конфликте. Поверь, у нас прошло и до сих пор идёт столько войн, что ваша вежливая драка фокусников с жонглёрами выглядит смешно. У вас тут по линии фронта катаются передвижные бордели, а в моменты перемирия, противоборствующие стороны передают друг другу приветы. Вон, даже Бленда и Хадонк планируют свадьбу «после войны». Вы понятия не имеете, что такое настоящая бойня. Хотя, судя по некоторым событиям, начинаете приближаться к земному стандарту: с массовыми убийствами, этническими чистками и пропагандисткой ложью из каждого умобраза.
2
Моя личная трагедия с поиском родителей померкла на фоне этой ответственности.
— Ох, — сказала я и села на деревянный круг, закрывающий якорную цепь.
— Я так сказал, когда Драген предложил союз Земли и Химмельблю. — Матвей присел рядом. — Твои родители — это важно. Но если твою страну разделают, как Польшу, (опять у Матвея глупые отсылки к истории его мира, которые я не понимала) то какая разница, что стало с твоими родителями? Спасение Химмельблю от военного поражения и раздела зависит от спасения Брянска. А спасение Брянска зависит от того, сможем ли мы с тобой найти неведомо что в той части мира, где неведомо что происходит.
Драген тоже сел рядом со мной:
— Это ещё не всё. Умобразы твоих допросов переданы в верховное управление разведкой, в город Эль-Сабха. Если те, кто тебя допрашивали, не поверили тебе, то мудрецы в столице Гофрата сразу поймут, что ты говорила правду.
— А что такого, если узнают, что у нас может сформироваться союз с государствами из иного мира? — спросила я.
Ответил Матвей:
— Гофратцы сами захотят установить контакт с нашим миром. Минуя меня, тебя и Химмельблю. На земле более двухсот государств. Среди этих двухсот лишь десяток являются самостоятельными, остальные — территории в разной степени зависимости от десятки. Россия, США, Китай, Индия — все они будут только рады приобрести магические знания, для того, чтобы возвысится над остальными.
— Велик Триединый, — воскликнула я. — Ничего не понятно.
— Поэтому, Бленда, давай делать то, что понятно.
— Я не смогу открыть портал на море, — сказал Драген. — Кроме того, я не могу повернуть корабль, чтобы отвезти тебя обратно.
— А я, не смогу ходить по Запертым Землям без тебя, — добавил Матвей. — А значит, всё затягивается. В то время как армии союзников собираются для удара, в Брянске вообще хрен знает, что творится.
Драген спросил у меня:
— Можно полагать, что я тебя убедил?
— Можно.
Драген поднялся:
— На моей маске этого не заметно, но я очень рад. Ведь в столице Деш-Раджа у меня запланирована встреча с их правительством. Попытаемся убедить их вступить в войну на нашей стороне. Номасийцы разозлили деш-раджийцев своим бесцеремонным вторжением в их пространство. Помощь Деш-Раджа не только отсрочит поражение, но приведёт к неизвестности в противостоянии и сравняет силы. Далее всё будет зависеть от тебя с Матвеем.
3
Столицу Деш-Раджа я видела только в умобразах, которые, конечно, не передавали экзотическое великолепие этой страны.
Деш-раджийцы были словно выходцы из иного мира. Химмельблю и наши заклятые враги из Драйденских Земель имели много общего, как и Вейрона с Форвирром. Номас и Гофрат вообще как родные братья. Просто один остепенился и обзавёлся высокой оседлой культурой, а другой продолжил кочевать, законсервировав собственную дикость.
Деш-Радж имел непохожий ни на что язык, сложную архитектуру и запутанную общественную иерархию, устройство которой сами до конца не понимали.
Как и все страны, тысячу семилуний назад Деш-Радж принял Триединство, но древние верования наложили свой отпечаток. Триединого здесь изображали не с копьём и щитом, а с двумя копьями, с двумя щитами или вообще без ничего. Подчёркивали его тройственность: он одновременно вооружён, безоружен и опасен. Раджийская Триединая Церковь независима от Химмельблю, поэтому игнорировала намёки на инакомыслие, продолжая распространять своё видение Триединого на Енавское Княжество и даже на сам Химмельблю.
— Индию напоминает, — сказал Матвей. — Только намного чище.
Мы стояли возле «Станции Мэттю», ожидая нашей самоходки. Располагалась станция за городом, на вершине холма, откуда открывался вид на Мурк-Лог, столицу Деш-Раджа.
— А твой Брянск мне напомнил Енавское Княжество, — сказала я.
— Это я слышал. Жаль, что не смогу увидеть близнеца России в вашем мире
— Почему?
— Потому что до самого Барьера мы поедем в крытом экипаже. Деш-Радж и Енавское Княжество полны гофратских шпионов. Драген полагает, что наше описание уже передано им.
Подошёл Драген. Он облачился в робу раджийского триединника, скрывая свою маску под капюшоном. За ним подъехала крытая самоходка. На борту нарисован хорт и что-то написано на раджийском.
Я испугалась:
— Мы поедем в фургоне для перевозки скота?
— Да, а что?
— У меня плохие воспоминания… в таком меня везли в Тахвию.
Матвей посмотрел на вывеску «Станции Мэттю» и сказал странное:
— Поверь, у меня есть воспоминания и похуже.
1
Потянулись странные дни. Я и Матвей тряслись в замкнутом пространстве повозки. Конечно, здесь было просторно и чисто. Были даже какие-то книжки и газеты на енавском языке. Изредка нас посещал Драген, но в остальное время он ехал рядом с возницей.
Ночью, мы останавливались у таверны. Драген, убедившись, что никто не подглядывал, выводил нас из фургона, прикрыв «Невидимостью».
Матвей, как всегда, критиковал нашу магию:
— Смысл притворяться невидимым, если у магов есть способ видеть невидимое?
Мы умывались и ложились спать в кровати. Мне всю ночь снилось, как я тряслась в фургоне. Но эти сны были лучше тех, в которых я снова брела по разграбленной таверне, находила трупы родителей и подвергалась насилию. В такие ночи я просыпалась и лежала до утра, разглядывая на потолке световые узоры от фонарей.
Наутро мы снова погружались в скотовозку и ехали до следующей таверны.
Само собой, я и Матвей безостановочно разговаривали.
Он рассказал о своём детстве. В какую школу ходил, в какую девочку был влюблён. Я рассказала про свои детские годы. При всех культурных различиях, у нас было много общего. На своём телефоне, Матвей ставил музыку. Я попросила Драгена купить музыкальный рулль Фрода Орста.
И земная и голдиварская музыка быстро нам надоела. Слишком много общего. Последовали отчаянные признания:
— Не знаю, люблю ли я Аделлу на самом деле? — покачал головой Матвей. — Она человек иной культуры, вообще иного мира. Превращается в странное животное с клыками и шерстью. Ещё она способна завалить оленя. Может поймать дракона. Что если я влюбился в её необыкновенность? Быть может у меня какое-то извращение? Эти её ушки и хвостик…
— Я тоже не знаю, люблю ли Хадонка? — призналась я. — Что если я влюбилась в его обыкновенность? Хадонк — типичный драйденец, мелочный, скупой, но одновременно воинственный. Даже не знаю, почему именно такие качества, являются его характеристикой.
— Аделла вспыльчивая, самолюбивая и считает себя выше всех, ну, может быть, чуть ниже Матери Кочевницы. Не представляю, что будет, если две номасийки сейчас сидели бы в замкнутом пространстве, как мы? Аннигилировали бы?
— Хадонк уже расписал всю нашу жизнь до мелочей, — ответила я. — Как поженимся — будем жить в Драйдентоне. Я не против, Драйдентон — прекрасный город. Но он даже не спросил, хочу ли я покинуть Химмельблю?
— Аделла даже не спросила, хочу ли я видеть, как она превращается в зверей?
Мы замолчали. Одновременно рассмеялись.
— Ещё немного, и расскажем самые грязные тайны о себе, — сказала Матвей.
— Странно, почти половина семилуния прошла, а я впервые разговариваю с тобой без того, чтобы нас прервали замечания Хадонка.
— Или шипение Аделлы.
— Ага, она так старалась не показать, что не ревнует, что именно это её и выдавало.
Матвей научил меня пользоваться фотоаппаратом, я показала ему, как создавать световые шарики.
Так как Матвей был внеклассовым, то произошло то, чего все опасались. Вместо света он создал огонь. С оглушительным рёвом полыхающий ком пробил в стене фургона дыру и умчался в придорожный лес. Стволы деревьев разлетелись, расталкиваемые стеной растущего огня.
Самоходка резко остановилась, Матвей отлетел к стене, а я налетела на Матвея.
В романтических театральных умобразах распространён штамп, когда героиня и герой случайно падали друг на друга, оказавшись лицом к лицу. Происходил обмен взглядами, соприкосновение тел… Губы героев трепетали и сливались в поцелуе… Поэзия!
Но у нас всё произошло иначе. Я не только разбила своей головой нос Матвею, но ещё и вдавила своё колено в его промежность. Парень заорал, не зная за какую из повреждённых частей тела держаться.
Я покраснела и отползла:
— Прости…
В дымящемся проломе появился Драген:
— Вы чего тут устроили? Почему у Матвея кровь? Подрались?
Он утихомирил огонь и выволок нас из фургона:
— Всю конспирацию нарушили.
2
Так как до Барьера Хена осталось менее тысячи флю, было решено не ремонтировать самоходку, а взять на ближайшей станции карету и мчаться дальше. Вёл карету тот же енавский возница.
— Я спросил тоже самое. Драген считает, что мой случай единичен, как природная аномалия. Как говорят у нас на Земле, кто первым встал, того и тапки. Как справедливый человек, он решил не сообщать, что в ином случае они будут убивать каждого землянина, который появится вслед за мной.
— А тебе и самому охота верить, что ты единственный маг-землянин?
Матвей остановился, серьёзно посмотрел на меня:
— Моё представление о том, что правда, а что нет, сильно поменялось. В моём мире нет магии, но откуда у нас взялось понимание, что такое магия? Ведь не могло же оно быть просто фантазией? Про магию написаны миллионы книг, созданы тысячи игр.
— Ну и?
— Я думаю, что маги есть и на Земле. Просто они по какой-то причине не являются частью повседневности, как в Голдиваре. Или они тоже рождаются, как у вас, согласно природному рэндому, но вырастают, так и не узнав своих сил. А те, кто пытаются узнать, живут в подполье. Или в психушке.
Глава 38. Личная трагедия
1
После разговора с Матвеем, я вернулась в каюту и поставила возле койки тазик. Переоделась в ночное платье. Его заранее кто-то разложил на стуле. Сама размеренность действия убеждала меня, что всё пришло в норму.
Легко заснула, убаюканная качкой. Она больше не вызывала рвоты.
Среди ночи резко проснулась от мысли: что произошло с моими родителями?
В безумном порыве, я вскочила с кровати. Ударилась о тазик голенью. С угрожающим громом, тот отлетел под стол.
Я выбежала на палубу.
Спокойный ночной океан блестел разными цветами. Свет четырёх из Семилунья сделал меня ещё более ненормальной. Страх перед водой проявился во всей силе, смешиваясь с безумным желанием вернуться на сушу и найти родителей.
Я рано радовалась, решив, что мой расстройство, вызванное пытками, миновало. Оно было впереди. Труп мамы, подвешенный к потолку, покачивался в обрывках видений. Труп отца я представила не менее подробно, словно подсвеченный четырьмя из Семилунья.
— Мама! — крикнула я так же, как в одной из пыточных иллюзий.
Спустилась с верхней палубы, и почти упала с вертикальных ступеней, но удержалась за перила. Съехала по ним, обжигая ладони о лакированную поверхность. Холодный ветер рванул полы ночнушки и набросил на лицо.
— Мама! Драген! Лодка! — закричала я, борясь с ночнушкой. — Немедленно лодку для меня!
Какой-то матрос, кажется, тот, на которого меня стошнило ранее, попытался удержать. Но я увернулась. Шлёпая босыми ногами по палубе, побежала вдоль борта.
Я не знала устройства кораблей. Руководствовалась смутными воспоминаниями рисунка из детской книжки, о приключениях мальчика-волшебника, которую читали все дети Химмельблю. По сюжету у мальчика из Табера появляется дар к стен-магии. Покинув родной дом, он отправляется в Химмельблю, чтобы поступить в детскую подготовительную группу. Но судьба ставит на его пути препятствия, которые он преодолевает, одновременно рассказывая о магических классах и техниках.
Мальчик-волшебник путешествовал на похожем корабле. Я помнила, что где-то вдоль борта должны быть нарисованы… то есть, подвешены спасательные лодки.
— Куда-то собралась?
Маска Драгена не выражала какой-либо явной эмоции. А когда она не выражала эмоции, то показывала морду хитрого дракона.
— Мне надо обратно на сушу, на берег.
— Зачем?
— Хочу узнать, что с родителями. Я их давно не видела.
— Как и всех мирных жителей, их вывезли в Скервар.
— Но Скервар тоже в районе боевых действий?
— Ещё нет. Но если падёт Скервар, то Гувернюр подпишет договор о капитуляции. Об этом знает лишь несколько человек в Химмельблю. Теперь и ты.
Известие ошарашило. Забыла о страхе воды и о родителях:
— Почему?
— Мы проигрываем всем. Мы проигрываем Форвирр-Драйденскому Союзу, хотя пока что временно оккупировали часть Форвирра. Но как выяснилось, драйденцы просто заманивали нас поближе к своим границам, чтобы нанести удар.
— Но как это возможно? Мы же самые сильные в мире?
— Мы так упорно убеждали всех в своём превосходств, что сами в него поверили. Но это неправда.
— У нас лучшая школа магии, даже мальчик-волшебник…
Маска Драгена изобразила изумление:
— Какой ещё мальчик-волшебник? Матвей, что ли?
— Нет. Простите, у меня с головой что-то не то.
Маска Драгена соизволила изобразить понимание:
— У Драйденских Земель появились какие-то новые бронированные самоходки, которые не берёт «Стена Огня» Второй Отметки. Самоходки медлительны, поэтому нас и подманивали к границе, чтобы нанести удар. Мы едва держим оборону. Но нельзя поставить боевого мага Третьей Отметки на каждый участок границы. Наши силы растянуты.
Я поёжилась от порыва холодного ветра. Драген снял накидку и набросил на мои плечи:
— Мы проигрываем Номасу и Гофрату: и вместе взятым, и по отдельности. У Номаса превосходство в живой силе, у Гофрата мощная сеть разведчиков, которую они выстраивали в нашей стране несколько десятилуний. Знают каждый наш шаг.
— Нас ничего не спасёт?
— Вас спасёт только чудо. — Появился Матвей и встал позади Драгена. — Но в мире магии глупо надеяться на чудеса. Вы их уже все испробовали.
Я догадалась:
— Мы надеемся на помощь землян?
Драген кивнул:
— В магии они не сильны, но технически справятся с кем угодно.
— Драйденские самоходки весьма убогие, — сказал Матвей. Уровень наших танков начала двадцатого века. Несколько расчётов гранатомётчиков, лишат драйденцев превосходства. И не надо никакой «Стены Огня».
— Если ты и Матвей избавите Землю от Первомага, у нас есть слабая надежда, что земляне помогут нам, — продолжил Драген.
— Но ведь беда на Землю пришла из нашего мира!
— Мы готовы признать вину и как-то отплатить народу Матвея.
Я покачала головой:
— Я пробыла на Земле недолго, но не верю в их помощь. Дела там ещё более запутаны, чем у нас. На Земле больше двухсот государств, тысячи народов, десятки религий…
Матвей выступил вперёд:
— А мы и не собираемся выступать на чьей-то стороне. Я лично прослежу, что Земля будет судьёй в конфликте. Поверь, у нас прошло и до сих пор идёт столько войн, что ваша вежливая драка фокусников с жонглёрами выглядит смешно. У вас тут по линии фронта катаются передвижные бордели, а в моменты перемирия, противоборствующие стороны передают друг другу приветы. Вон, даже Бленда и Хадонк планируют свадьбу «после войны». Вы понятия не имеете, что такое настоящая бойня. Хотя, судя по некоторым событиям, начинаете приближаться к земному стандарту: с массовыми убийствами, этническими чистками и пропагандисткой ложью из каждого умобраза.
2
Моя личная трагедия с поиском родителей померкла на фоне этой ответственности.
— Ох, — сказала я и села на деревянный круг, закрывающий якорную цепь.
— Я так сказал, когда Драген предложил союз Земли и Химмельблю. — Матвей присел рядом. — Твои родители — это важно. Но если твою страну разделают, как Польшу, (опять у Матвея глупые отсылки к истории его мира, которые я не понимала) то какая разница, что стало с твоими родителями? Спасение Химмельблю от военного поражения и раздела зависит от спасения Брянска. А спасение Брянска зависит от того, сможем ли мы с тобой найти неведомо что в той части мира, где неведомо что происходит.
Драген тоже сел рядом со мной:
— Это ещё не всё. Умобразы твоих допросов переданы в верховное управление разведкой, в город Эль-Сабха. Если те, кто тебя допрашивали, не поверили тебе, то мудрецы в столице Гофрата сразу поймут, что ты говорила правду.
— А что такого, если узнают, что у нас может сформироваться союз с государствами из иного мира? — спросила я.
Ответил Матвей:
— Гофратцы сами захотят установить контакт с нашим миром. Минуя меня, тебя и Химмельблю. На земле более двухсот государств. Среди этих двухсот лишь десяток являются самостоятельными, остальные — территории в разной степени зависимости от десятки. Россия, США, Китай, Индия — все они будут только рады приобрести магические знания, для того, чтобы возвысится над остальными.
— Велик Триединый, — воскликнула я. — Ничего не понятно.
— Поэтому, Бленда, давай делать то, что понятно.
— Я не смогу открыть портал на море, — сказал Драген. — Кроме того, я не могу повернуть корабль, чтобы отвезти тебя обратно.
— А я, не смогу ходить по Запертым Землям без тебя, — добавил Матвей. — А значит, всё затягивается. В то время как армии союзников собираются для удара, в Брянске вообще хрен знает, что творится.
Драген спросил у меня:
— Можно полагать, что я тебя убедил?
— Можно.
Драген поднялся:
— На моей маске этого не заметно, но я очень рад. Ведь в столице Деш-Раджа у меня запланирована встреча с их правительством. Попытаемся убедить их вступить в войну на нашей стороне. Номасийцы разозлили деш-раджийцев своим бесцеремонным вторжением в их пространство. Помощь Деш-Раджа не только отсрочит поражение, но приведёт к неизвестности в противостоянии и сравняет силы. Далее всё будет зависеть от тебя с Матвеем.
3
Столицу Деш-Раджа я видела только в умобразах, которые, конечно, не передавали экзотическое великолепие этой страны.
Деш-раджийцы были словно выходцы из иного мира. Химмельблю и наши заклятые враги из Драйденских Земель имели много общего, как и Вейрона с Форвирром. Номас и Гофрат вообще как родные братья. Просто один остепенился и обзавёлся высокой оседлой культурой, а другой продолжил кочевать, законсервировав собственную дикость.
Деш-Радж имел непохожий ни на что язык, сложную архитектуру и запутанную общественную иерархию, устройство которой сами до конца не понимали.
Как и все страны, тысячу семилуний назад Деш-Радж принял Триединство, но древние верования наложили свой отпечаток. Триединого здесь изображали не с копьём и щитом, а с двумя копьями, с двумя щитами или вообще без ничего. Подчёркивали его тройственность: он одновременно вооружён, безоружен и опасен. Раджийская Триединая Церковь независима от Химмельблю, поэтому игнорировала намёки на инакомыслие, продолжая распространять своё видение Триединого на Енавское Княжество и даже на сам Химмельблю.
— Индию напоминает, — сказал Матвей. — Только намного чище.
Мы стояли возле «Станции Мэттю», ожидая нашей самоходки. Располагалась станция за городом, на вершине холма, откуда открывался вид на Мурк-Лог, столицу Деш-Раджа.
— А твой Брянск мне напомнил Енавское Княжество, — сказала я.
— Это я слышал. Жаль, что не смогу увидеть близнеца России в вашем мире
— Почему?
— Потому что до самого Барьера мы поедем в крытом экипаже. Деш-Радж и Енавское Княжество полны гофратских шпионов. Драген полагает, что наше описание уже передано им.
Подошёл Драген. Он облачился в робу раджийского триединника, скрывая свою маску под капюшоном. За ним подъехала крытая самоходка. На борту нарисован хорт и что-то написано на раджийском.
Я испугалась:
— Мы поедем в фургоне для перевозки скота?
— Да, а что?
— У меня плохие воспоминания… в таком меня везли в Тахвию.
Матвей посмотрел на вывеску «Станции Мэттю» и сказал странное:
— Поверь, у меня есть воспоминания и похуже.
Глава 39. Поэзия и правда
1
Потянулись странные дни. Я и Матвей тряслись в замкнутом пространстве повозки. Конечно, здесь было просторно и чисто. Были даже какие-то книжки и газеты на енавском языке. Изредка нас посещал Драген, но в остальное время он ехал рядом с возницей.
Ночью, мы останавливались у таверны. Драген, убедившись, что никто не подглядывал, выводил нас из фургона, прикрыв «Невидимостью».
Матвей, как всегда, критиковал нашу магию:
— Смысл притворяться невидимым, если у магов есть способ видеть невидимое?
Мы умывались и ложились спать в кровати. Мне всю ночь снилось, как я тряслась в фургоне. Но эти сны были лучше тех, в которых я снова брела по разграбленной таверне, находила трупы родителей и подвергалась насилию. В такие ночи я просыпалась и лежала до утра, разглядывая на потолке световые узоры от фонарей.
Наутро мы снова погружались в скотовозку и ехали до следующей таверны.
Само собой, я и Матвей безостановочно разговаривали.
Он рассказал о своём детстве. В какую школу ходил, в какую девочку был влюблён. Я рассказала про свои детские годы. При всех культурных различиях, у нас было много общего. На своём телефоне, Матвей ставил музыку. Я попросила Драгена купить музыкальный рулль Фрода Орста.
И земная и голдиварская музыка быстро нам надоела. Слишком много общего. Последовали отчаянные признания:
— Не знаю, люблю ли я Аделлу на самом деле? — покачал головой Матвей. — Она человек иной культуры, вообще иного мира. Превращается в странное животное с клыками и шерстью. Ещё она способна завалить оленя. Может поймать дракона. Что если я влюбился в её необыкновенность? Быть может у меня какое-то извращение? Эти её ушки и хвостик…
— Я тоже не знаю, люблю ли Хадонка? — призналась я. — Что если я влюбилась в его обыкновенность? Хадонк — типичный драйденец, мелочный, скупой, но одновременно воинственный. Даже не знаю, почему именно такие качества, являются его характеристикой.
— Аделла вспыльчивая, самолюбивая и считает себя выше всех, ну, может быть, чуть ниже Матери Кочевницы. Не представляю, что будет, если две номасийки сейчас сидели бы в замкнутом пространстве, как мы? Аннигилировали бы?
— Хадонк уже расписал всю нашу жизнь до мелочей, — ответила я. — Как поженимся — будем жить в Драйдентоне. Я не против, Драйдентон — прекрасный город. Но он даже не спросил, хочу ли я покинуть Химмельблю?
— Аделла даже не спросила, хочу ли я видеть, как она превращается в зверей?
Мы замолчали. Одновременно рассмеялись.
— Ещё немного, и расскажем самые грязные тайны о себе, — сказала Матвей.
— Странно, почти половина семилуния прошла, а я впервые разговариваю с тобой без того, чтобы нас прервали замечания Хадонка.
— Или шипение Аделлы.
— Ага, она так старалась не показать, что не ревнует, что именно это её и выдавало.
Матвей научил меня пользоваться фотоаппаратом, я показала ему, как создавать световые шарики.
Так как Матвей был внеклассовым, то произошло то, чего все опасались. Вместо света он создал огонь. С оглушительным рёвом полыхающий ком пробил в стене фургона дыру и умчался в придорожный лес. Стволы деревьев разлетелись, расталкиваемые стеной растущего огня.
Самоходка резко остановилась, Матвей отлетел к стене, а я налетела на Матвея.
В романтических театральных умобразах распространён штамп, когда героиня и герой случайно падали друг на друга, оказавшись лицом к лицу. Происходил обмен взглядами, соприкосновение тел… Губы героев трепетали и сливались в поцелуе… Поэзия!
Но у нас всё произошло иначе. Я не только разбила своей головой нос Матвею, но ещё и вдавила своё колено в его промежность. Парень заорал, не зная за какую из повреждённых частей тела держаться.
Я покраснела и отползла:
— Прости…
В дымящемся проломе появился Драген:
— Вы чего тут устроили? Почему у Матвея кровь? Подрались?
Он утихомирил огонь и выволок нас из фургона:
— Всю конспирацию нарушили.
2
Так как до Барьера Хена осталось менее тысячи флю, было решено не ремонтировать самоходку, а взять на ближайшей станции карету и мчаться дальше. Вёл карету тот же енавский возница.
