— Подписать этот документ?
Оуэн, не дожидаясь от меня пояснений, поднял его. Пробежал быстрым взглядом. Затем посмотрел на меня в упор, выразительно изогнув бровь.
— Да, это разрешение на развод, — ответила я на немой вопрос, застывший в его глазах. — Как видишь, моя подпись уже стоит. Осталось расписаться тебе. И наш брак будет расторгнут.
— Однако, — медленно протянул Оуэн.
Опять принялся перечитывать документ, хотя в нем было всего несколько строк.
Я с недоумением нахмурилась. Странно. Почему в его голосе я не услышала радостного воодушевления? Думала, что кто-кто, а он просто в восторге будет. Что скрывать очевидное, брак между нами был заключен без какого-либо желания с его стороны. А вот мне не повезло. Я очень быстро убедилась в том, насколько болезненной может быть первая любовь, особенно если она невзаимная. Пришло время исправить ошибку прошлого.
— Как ты добилась этого разрешения? — наконец, спросил Оуэн. — Я вижу, что его подписал сам король. Но как тебе это удалось?
Чудно. В его голосе мне послышалась непонятная досада, а уголки рта на какой-то миг раздраженно дернулись вниз, как будто Оуэн был немало раздосадован этим обстоятельством.
— Какая разница? — вопросом на вопрос ответила я. — Главное, что разрешение уже есть. Дело за малым. Ставь свою подпись — и больше я тебя никогда не потревожу.
Оуэн в очередной раз перечитал документ. Как-то странно хмыкнул, опустился в кресло и вооружился самопишущим пером.
Неужели все свершится именно сейчас? Неужели я получу долгожданную свободу?
Оуэн тем временем не торопился. Он тщательно проверил заточку пера, хотя в этом не было никакой нужды. Несколько раз размеренно ударил подушечками пальцев по столу.
— Ну же! — не выдержала я. — Оуэн, какого демона? Ставь свою проклятую подпись!
Оуэн занес кончик пера над документом, и я затаила дыхание. Правда, спустя неполную минуту шумно выдохнула, потому что мужчина медлил.
Точно решил поиздеваться напоследок, потому что знает: это мое самое сокровенное желание. Но да ладно. Надо лишь немного потерпеть. Он хочет развода так же сильно, как и я. В этом я абсолютно уверена.
— Нет, — вдруг проговорил Оуэн и отложил перо в сторону.
Я широко распахнула глаза и с превеликим недоумением на него уставилась. Неужели я ослышалась?
— Нет, — твердо повторил Оуэн и холодно улыбнулся мне. — Я не собираюсь подписывать этот документ, Вильгельмина.
— Почему? — взвыла я чуть ли не в полный голос от отчаяния.
— Странный вопрос. — Он едва заметно пожал плечами. — Наверное, по той простой причине, что я не желаю развода.
Спокойнее, Мина, спокойнее. Ты знаешь, что этот тип желает вывести тебя на эмоции. Но на этот раз ты не поддашься на провокацию.
Поэтому я мысленно сосчитала до десяти. Звонко цокая каблуками по старинному паркету, подошла ближе к столу.
Оуэн с любопытством ожидал моего приближения, даже не пытаясь скрыть довольной ухмылки.
— Слушай, прекращай этот спектакль, — строго проговорила я, глядя на него сверху вниз. — Мы оба прекрасно понимаем, что наш брак был ошибкой, заключенной по воле обстоятельств. Теперь предоставился уникальный шанс все исправить. Один твой росчерк пера — и мы станем свободными людьми. Я вернусь в Рочер. Ну а ты… — Как я ни старалась, но мой голос все-таки едва уловимо дрогнул от обиды, пережитой много лет назад. Чуть замявшись, я завершила: — Ну а ты женишься на Монике, как и планировал.
— На Монике? — с едким сарказмом переспросил Оуэн. — Ты так в этом уверена?
— Ну или на другой девушке, если с ней ты расстался, — торопливо добавила я. Заметила с не меньшим ехидством: — Мужчина ты красивый, состоятельный. Наверняка не обделен женским вниманием. Не удивлюсь, если у тебя уже другая.
— Даже удивительно слышать из твоих уст такие комплименты в мой адрес.
Говоря это, Оуэн смотрел именно на мои губы. И мне внезапно стало не по себе.
Наверное, зря я накрасила их помадой столь вызывающего красного цвета. Но я хотела показать этому мерзавцу, что прекрасно провела все эти годы вдали от него.
— В общем — прекращай, Оуэн, — продолжила я еще серьезнее. — Я в курсе, что ты меня терпеть не можешь так же сильно, как и я тебя. Поиздевался напоследок? Молодец! Но хватит на этом.
— Да, ты права, хватит.
Оуэн с каким-то странным усилием оторвал взгляд от моих губ. Опять перевел его на разрешение. Задумчиво потер подбородок.
А потом вдруг взял — и прищелкнул пальцами, направив на документ огненные чары.
— Нет!
От моего отчаянного вопля зазвенели оконные стекла. Я перегнулась через стол, силясь остановить заклинание. Но было поздно.
Бумага вспыхнула мгновенно. Длинный язык бесцветного пламени взметнулся до потолка. А когда осел — то на столе не осталось и пепла от такого драгоценного разрешения.
— Ты…
Гнев тугой удавкой спазма перехватил мое горло. Я медленно перевела взгляд на Оуэна. Тот ответил мне широкой белозубой улыбкой.
— Как я и сказал, развода не будет, Вильгельмина, — проговорил весело.
Все! Это стало последней каплей для переполненной чаши моего терпения. И кончики моих пальцев опасно потеплели от сконцентрировавшейся магической энергии.
— Стой! — успел крикнуть Оуэн, заподозривший неладное. — Вильгельмина, нет!
Поздно.
В следующее мгновение алая молния сорвалась в недолгий полет. Врезалась ему прямо в грудь…
Точнее, почти врезалась. Потому что мгновением раньше фигура мужчины скрылась за какой-то слабой серебристой пеленой. Мои чары отрикошетили от нее, вернулись ко мне…
И с тихим стоном я осела на пол, успев почувствовать, как в моей голове взорвался тугой шар боли.
Обморок, правда, не продлился долго. По моим ощущениям прошло не более минуты, быть может, двух, когда я вновь открыла глаза.
Как ни странно, но при этом я полулежала в кресле. Даже удивительно. С Оуэна бы сталось оставить меня валяться на полу.
— И как ощущения?
Услышав насмешливый вопрос, я немедленно выпрямилась. При этом лишь чудом и неимоверным усилием воли не застонала опять. Нет уж. Не позволю Оуэну насладиться моей болью.
А болело действительно сильно. Было такое чувство, как будто кто-то жестоко и расчетливо ударил меня в грудь. И я украдкой скосила глаза, опасаясь увидеть кровоточащую рану в том месте, куда в меня врезалось заклинание.
К моему превеликому облегчению, ее не было. Да что там, у меня даже платье на груди не помялось. Ни следа от атакующих чар.
— Кстати, в курсе, что ты только что совершила нападение на представителя королевской власти при исполнении? — поинтересовался Оуэн, так и не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.
Я медленно перевела на него взор.
Мой так называемый муж присел на краешек стола рядом со мной. В его глазах плескался затаенный смех, как будто его изрядно позабавила вся эта ситуация.
Нет, все-таки гадом превеликим он был, гадом и остался.
— Вильгельмина, я, между прочим, не шучу, — проговорил он все с теми же издевательскими нотками. — Ты напала на меня. Применила при этом смертельное заклинание темной магии. Любой суд сразу же признает тебя виновной.
Я промолчала. По той простой причине, что понимала: он абсолютно прав.
— Тебе совсем нечего мне сказать? — негромко осведомился он.
— А я должна что-либо говорить? — буркнула я себе под нос. С горечью продолжила: — Браво, Оуэн! Ты опять выиграл. Опять заставил меня забыть о контроле и самообладании. Но если ты ждешь, что я буду унижаться и пресмыкаться перед тобой — то зря. Желаешь посадить меня — вперед и с песней.
В кабинете после этого воцарилась вязкая гнетущая тишина. Оуэн по-прежнему рассматривал меня с нескрываемым интересом. Правда, улыбаться при этом перестал, напротив, посерьезнел. Наверное, и впрямь прикидывает, не сдать ли меня властям. Ну а я все-таки не выдержала и приложила ладонь к тому самому месту, куда ударили чары, стараясь при этом не скривиться в страдальческой гримасе.
— Больно? — вдруг спросил Оуэн.
И — о чудо! — мне послышалась в его тоне искренняя обеспокоенность.
— Терпимо, — хмуро обронила я. — Бывало и хуже.
— Позволь, я…
Оуэн протянул ко мне руку, и его пальцы окрасились в прохладное зеленоватое свечение исцеляющего заклинания. Как будто он желал убрать все негативные последствия заклинания.
Но одновременно с этим я испуганно вжалась в спинку кресла, на всякий случай сжав кулаки и приготовившись отразить возможное нападение. Потому что в добрые намерения Оуэна я не верила.
Намерение сражаться, видимо, слишком отчетливо отразилось на моем лице, поскольку Оуэн понятливо одернул руку, не развив свою мысль.
— Это была не самая лучшая идея: кидаться смертельными чарами в моем кабинете, — после короткой паузы проговорил он все с тем же лживым сочувствием, которому я не верила ни на каплю. — Вильгельмина, неужели ты не понимаешь, что тут установлена защита на магию подобного рода? Поверь, ты не первая, увы, думаю, что и не последняя, кто пытался убить меня.
Я лишь уныло вздохнула. Если честно, я очень злилась на себя за этот поступок. Но не потому, что могла причинить вред Оуэну. О, я не проронила бы и слезинки, если бы он погиб. Я досадовала на то, что дала волю эмоциям и вышла из роли хладнокровной уверенной в себе ведьмы.
Оуэн еще несколько секунд смотрел на меня в ожидании какой-либо реакции на свои слова. Убедившись, что ее не последует, пожал плечами.
— Предлагаю немного снизить градус нашей донельзя напряженной встречи, — обронил, снисходительно глядя на меня сверху вниз. Неторопливо отошел к столику с напитками, который притаился в самом дальнем углу комнаты, и неожиданно предложил: — Почему бы нам не выпить немного вина? Так сказать, за счастливую встречу после долгой мучительной разлуки.
— Пожалуй, я воздержусь, — немедленно отказалась я.
Но Оуэн уже ловким движением руки откупорил одну из бутылок. Щедро плеснул в два бокала, подхватил их и вернулся ко мне.
— Брось, — протянул насмешливо, поставив один из них рядом со мной. — Или боишься, что я тебя отравлю?
Я неопределенно хмыкнула и все-таки взяла бокал.
А впрочем, почему бы и нет? Нервы мне успокоить точно не помешает.
— За твое возвращение! — провозгласил Оуэн. Потянулся было чокнуться со мной, но я вовремя убрала руку.
— Не самый лучший тост, — протянула скептически.
— А по мне так замечательный. — Оуэн опять присел на стол рядом со мной. Патетично воскликнул: — Вильгельмина, разве это не замечательно? Два любящих сердца наконец-то воссоединятся!
— Не ерничай, — строго одернула его я. — Оуэн, ты прекрасно понимаешь, что я не останусь в Терьене. Уже завтра я вернусь в Рочер.
— Что ты будешь делать в столице? Неужели попытаешься добиться нового разрешения на развод?
И опять мне почудилась в голосе Оуэна какая-то странная интонация. Нет, не привычная насмешка и не сарказм. Нечто иное, природу которого я никак не могла определить.
— Не твое дело, — огрызнулась я.
— Так-то оно так, но… — Оуэн чуть пригубил бокал. Через пару секунд продолжил: — Я просто веду к тому, что если ты это сделаешь — то новое разрешение постигнет участь старого. Развею пеплом мгновенно. Вот и интересуюсь, стоит ли тратить время зря?
Я от злости сделала слишком большой глоток вина и едва не подавилась. Сдавленно закашлялась, рискуя заляпать брызгами все вокруг.
Оуэн любезно протянул мне носовой платок, и я послушно уткнулась в тонкую батистовую ткань. Ноздри пощекотал аромат его парфюма. Льдистый, очень свежий, немного горьковатый.
— Чего ты добиваешься, Оуэн? — спросила прямо. — Неужели так поступаешь лишь из-за вредности? Развод выгоден и мне, и тебе…
— Чем? — перебил он меня.
— Прости?
Я высоко подняла брови, не поняв смысла вопроса.
— Чем мне выгоден развод? — терпеливо пояснил он. — И чем он выгоден тебе?
— Но как же… — Я даже растерялась, не понимая, почему должна объяснять настолько элементарные вещи. — Мы расстались сразу после свадьбы. Несколько лет друг друга не видели…
— Если быть точным, то я не видел тебя пять лет, десять месяцев и двадцать дней. Могу даже посчитать, сколько часов.
В уголках рта Оуэна затрепетала слабая усмешка. Опять-таки, я не уловила в ней обычного для него ехидства. Скорее, что-то грустное.
Н-да, лицедей из Оуэна получился бы превосходный! Играет так, что самый лучший актер позавидовал бы.
— У тебя своя жизнь, у меня своя жизнь, — продолжила я сухо, не дав себе отвлечься от первоначальной темы. — Какой смысл в браке, если мы абсолютно чужие друг другу люди?
Оуэн не торопился вступать со мной в спор, и я немного осмелела.
Ну не может быть, что он настолько упертый! Неужели он готов сохранять наш так называемый брачный союз лишь из-за воистину детского и глупого желания насолить мне?
— В конце концов, рано или поздно, но ты встретишь женщину, с которой захочешь создать настоящую семью, — проговорила я, призвав на помощь весь свой дар убеждения. — Захочешь завести детей, наконец. Разве ты не желаешь, чтобы они были рождены в законном браке?
Оуэн почему-то поморщился. Одним глотком допил остатки вина, небрежным движением руки подозвал к себе бутылку, которая послушно взмыла со столика с напитками.
Я не стала отказываться, когда он подлил не только себе, но и мне. В свою очередь сделала глоток, наслаждаясь терпким чуть сладковатым вкусом прекрасного благородного напитка.
— Почему ты решила, что не устраиваешь меня в качестве жены? — именно в этот момент спросил Оуэн.
А вот теперь я подавилась, и подавилась серьезно. Самым невоспитанным и ужасным образом фыркнула вином в платок, который едва успела прижать ко рту.
Оуэн спокойно дождался, пока я откашляюсь. А потом, видимо, решил совсем добить меня.
— Естественно, я имею в виду нормальные семейные отношения, когда муж и жена живут под одной крышей, ведут общее хозяйство и заботятся о рожденных в любви детях, — снисходительно завершил он.
Нет, все-таки издевается!
Но Оуэн смотрел на меня удивительно прямо и серьезно, без малейшей тени сарказма.
Дрожащей рукой я схватила бокал с вином. Выпила его залпом, и Оуэн заботливо подлил мне еще.
— Ты ведь шутишь? — спросила я. Горячо затараторила: — Оуэн, хватит! Хоть раз в жизни прояви человеческие чувства и уймись. Это уже несмешно! Абсолютно! Чересчур даже для такого отвратительного типа, как ты.
— А вот на отвратительного типа я могу и обидеться, — с кривой ухмылкой заметил Оуэн. Тут же продолжил с как будто искренним удивлением: — Собственно, Вильгельмина, а что именно в моих словах тебя так оскорбило? Некогда ты считала меня вполне подходящей для себя партией. Согласие перед алтарем ты дала добровольно, без всякого принуждения с моей стороны.
«Да потому что я любила тебя тогда! — едва не выпалила я в сердцах. — Искренне любила. А ты… Ты растоптал мое сердце».
Но вслух я ничего не сказала.
— Когда я давала согласие, то и представить не могла, что в нашей семье будет незримо присутствовать третья, — хмуро напомнила я. — Или забыл, как мило ты обнимался и жарко целовался с Моникой сразу после бракосочетания? И какие слова ты ей шептал, думая, что тебя никто посторонний не слышит?
Оуэн виновато опустил глаза.
— Все мы совершали в юности необдуманные поступки, — проговорил глухо. — С тех пор я сильно изменился, Вильгельмина.
— Изменилась и я, — вернула я ему той же монетой. — И поняла, что мне нужен другой мужчина рядом.
Оуэн, не дожидаясь от меня пояснений, поднял его. Пробежал быстрым взглядом. Затем посмотрел на меня в упор, выразительно изогнув бровь.
— Да, это разрешение на развод, — ответила я на немой вопрос, застывший в его глазах. — Как видишь, моя подпись уже стоит. Осталось расписаться тебе. И наш брак будет расторгнут.
— Однако, — медленно протянул Оуэн.
Опять принялся перечитывать документ, хотя в нем было всего несколько строк.
Я с недоумением нахмурилась. Странно. Почему в его голосе я не услышала радостного воодушевления? Думала, что кто-кто, а он просто в восторге будет. Что скрывать очевидное, брак между нами был заключен без какого-либо желания с его стороны. А вот мне не повезло. Я очень быстро убедилась в том, насколько болезненной может быть первая любовь, особенно если она невзаимная. Пришло время исправить ошибку прошлого.
— Как ты добилась этого разрешения? — наконец, спросил Оуэн. — Я вижу, что его подписал сам король. Но как тебе это удалось?
Чудно. В его голосе мне послышалась непонятная досада, а уголки рта на какой-то миг раздраженно дернулись вниз, как будто Оуэн был немало раздосадован этим обстоятельством.
— Какая разница? — вопросом на вопрос ответила я. — Главное, что разрешение уже есть. Дело за малым. Ставь свою подпись — и больше я тебя никогда не потревожу.
Оуэн в очередной раз перечитал документ. Как-то странно хмыкнул, опустился в кресло и вооружился самопишущим пером.
Неужели все свершится именно сейчас? Неужели я получу долгожданную свободу?
Оуэн тем временем не торопился. Он тщательно проверил заточку пера, хотя в этом не было никакой нужды. Несколько раз размеренно ударил подушечками пальцев по столу.
— Ну же! — не выдержала я. — Оуэн, какого демона? Ставь свою проклятую подпись!
Оуэн занес кончик пера над документом, и я затаила дыхание. Правда, спустя неполную минуту шумно выдохнула, потому что мужчина медлил.
Точно решил поиздеваться напоследок, потому что знает: это мое самое сокровенное желание. Но да ладно. Надо лишь немного потерпеть. Он хочет развода так же сильно, как и я. В этом я абсолютно уверена.
— Нет, — вдруг проговорил Оуэн и отложил перо в сторону.
Я широко распахнула глаза и с превеликим недоумением на него уставилась. Неужели я ослышалась?
— Нет, — твердо повторил Оуэн и холодно улыбнулся мне. — Я не собираюсь подписывать этот документ, Вильгельмина.
— Почему? — взвыла я чуть ли не в полный голос от отчаяния.
— Странный вопрос. — Он едва заметно пожал плечами. — Наверное, по той простой причине, что я не желаю развода.
Спокойнее, Мина, спокойнее. Ты знаешь, что этот тип желает вывести тебя на эмоции. Но на этот раз ты не поддашься на провокацию.
Поэтому я мысленно сосчитала до десяти. Звонко цокая каблуками по старинному паркету, подошла ближе к столу.
Оуэн с любопытством ожидал моего приближения, даже не пытаясь скрыть довольной ухмылки.
— Слушай, прекращай этот спектакль, — строго проговорила я, глядя на него сверху вниз. — Мы оба прекрасно понимаем, что наш брак был ошибкой, заключенной по воле обстоятельств. Теперь предоставился уникальный шанс все исправить. Один твой росчерк пера — и мы станем свободными людьми. Я вернусь в Рочер. Ну а ты… — Как я ни старалась, но мой голос все-таки едва уловимо дрогнул от обиды, пережитой много лет назад. Чуть замявшись, я завершила: — Ну а ты женишься на Монике, как и планировал.
— На Монике? — с едким сарказмом переспросил Оуэн. — Ты так в этом уверена?
— Ну или на другой девушке, если с ней ты расстался, — торопливо добавила я. Заметила с не меньшим ехидством: — Мужчина ты красивый, состоятельный. Наверняка не обделен женским вниманием. Не удивлюсь, если у тебя уже другая.
— Даже удивительно слышать из твоих уст такие комплименты в мой адрес.
Говоря это, Оуэн смотрел именно на мои губы. И мне внезапно стало не по себе.
Наверное, зря я накрасила их помадой столь вызывающего красного цвета. Но я хотела показать этому мерзавцу, что прекрасно провела все эти годы вдали от него.
— В общем — прекращай, Оуэн, — продолжила я еще серьезнее. — Я в курсе, что ты меня терпеть не можешь так же сильно, как и я тебя. Поиздевался напоследок? Молодец! Но хватит на этом.
— Да, ты права, хватит.
Оуэн с каким-то странным усилием оторвал взгляд от моих губ. Опять перевел его на разрешение. Задумчиво потер подбородок.
А потом вдруг взял — и прищелкнул пальцами, направив на документ огненные чары.
— Нет!
От моего отчаянного вопля зазвенели оконные стекла. Я перегнулась через стол, силясь остановить заклинание. Но было поздно.
Бумага вспыхнула мгновенно. Длинный язык бесцветного пламени взметнулся до потолка. А когда осел — то на столе не осталось и пепла от такого драгоценного разрешения.
— Ты…
Гнев тугой удавкой спазма перехватил мое горло. Я медленно перевела взгляд на Оуэна. Тот ответил мне широкой белозубой улыбкой.
— Как я и сказал, развода не будет, Вильгельмина, — проговорил весело.
Все! Это стало последней каплей для переполненной чаши моего терпения. И кончики моих пальцев опасно потеплели от сконцентрировавшейся магической энергии.
— Стой! — успел крикнуть Оуэн, заподозривший неладное. — Вильгельмина, нет!
Поздно.
В следующее мгновение алая молния сорвалась в недолгий полет. Врезалась ему прямо в грудь…
Точнее, почти врезалась. Потому что мгновением раньше фигура мужчины скрылась за какой-то слабой серебристой пеленой. Мои чары отрикошетили от нее, вернулись ко мне…
И с тихим стоном я осела на пол, успев почувствовать, как в моей голове взорвался тугой шар боли.
Глава вторая
Обморок, правда, не продлился долго. По моим ощущениям прошло не более минуты, быть может, двух, когда я вновь открыла глаза.
Как ни странно, но при этом я полулежала в кресле. Даже удивительно. С Оуэна бы сталось оставить меня валяться на полу.
— И как ощущения?
Услышав насмешливый вопрос, я немедленно выпрямилась. При этом лишь чудом и неимоверным усилием воли не застонала опять. Нет уж. Не позволю Оуэну насладиться моей болью.
А болело действительно сильно. Было такое чувство, как будто кто-то жестоко и расчетливо ударил меня в грудь. И я украдкой скосила глаза, опасаясь увидеть кровоточащую рану в том месте, куда в меня врезалось заклинание.
К моему превеликому облегчению, ее не было. Да что там, у меня даже платье на груди не помялось. Ни следа от атакующих чар.
— Кстати, в курсе, что ты только что совершила нападение на представителя королевской власти при исполнении? — поинтересовался Оуэн, так и не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.
Я медленно перевела на него взор.
Мой так называемый муж присел на краешек стола рядом со мной. В его глазах плескался затаенный смех, как будто его изрядно позабавила вся эта ситуация.
Нет, все-таки гадом превеликим он был, гадом и остался.
— Вильгельмина, я, между прочим, не шучу, — проговорил он все с теми же издевательскими нотками. — Ты напала на меня. Применила при этом смертельное заклинание темной магии. Любой суд сразу же признает тебя виновной.
Я промолчала. По той простой причине, что понимала: он абсолютно прав.
— Тебе совсем нечего мне сказать? — негромко осведомился он.
— А я должна что-либо говорить? — буркнула я себе под нос. С горечью продолжила: — Браво, Оуэн! Ты опять выиграл. Опять заставил меня забыть о контроле и самообладании. Но если ты ждешь, что я буду унижаться и пресмыкаться перед тобой — то зря. Желаешь посадить меня — вперед и с песней.
В кабинете после этого воцарилась вязкая гнетущая тишина. Оуэн по-прежнему рассматривал меня с нескрываемым интересом. Правда, улыбаться при этом перестал, напротив, посерьезнел. Наверное, и впрямь прикидывает, не сдать ли меня властям. Ну а я все-таки не выдержала и приложила ладонь к тому самому месту, куда ударили чары, стараясь при этом не скривиться в страдальческой гримасе.
— Больно? — вдруг спросил Оуэн.
И — о чудо! — мне послышалась в его тоне искренняя обеспокоенность.
— Терпимо, — хмуро обронила я. — Бывало и хуже.
— Позволь, я…
Оуэн протянул ко мне руку, и его пальцы окрасились в прохладное зеленоватое свечение исцеляющего заклинания. Как будто он желал убрать все негативные последствия заклинания.
Но одновременно с этим я испуганно вжалась в спинку кресла, на всякий случай сжав кулаки и приготовившись отразить возможное нападение. Потому что в добрые намерения Оуэна я не верила.
Намерение сражаться, видимо, слишком отчетливо отразилось на моем лице, поскольку Оуэн понятливо одернул руку, не развив свою мысль.
— Это была не самая лучшая идея: кидаться смертельными чарами в моем кабинете, — после короткой паузы проговорил он все с тем же лживым сочувствием, которому я не верила ни на каплю. — Вильгельмина, неужели ты не понимаешь, что тут установлена защита на магию подобного рода? Поверь, ты не первая, увы, думаю, что и не последняя, кто пытался убить меня.
Я лишь уныло вздохнула. Если честно, я очень злилась на себя за этот поступок. Но не потому, что могла причинить вред Оуэну. О, я не проронила бы и слезинки, если бы он погиб. Я досадовала на то, что дала волю эмоциям и вышла из роли хладнокровной уверенной в себе ведьмы.
Оуэн еще несколько секунд смотрел на меня в ожидании какой-либо реакции на свои слова. Убедившись, что ее не последует, пожал плечами.
— Предлагаю немного снизить градус нашей донельзя напряженной встречи, — обронил, снисходительно глядя на меня сверху вниз. Неторопливо отошел к столику с напитками, который притаился в самом дальнем углу комнаты, и неожиданно предложил: — Почему бы нам не выпить немного вина? Так сказать, за счастливую встречу после долгой мучительной разлуки.
— Пожалуй, я воздержусь, — немедленно отказалась я.
Но Оуэн уже ловким движением руки откупорил одну из бутылок. Щедро плеснул в два бокала, подхватил их и вернулся ко мне.
— Брось, — протянул насмешливо, поставив один из них рядом со мной. — Или боишься, что я тебя отравлю?
Я неопределенно хмыкнула и все-таки взяла бокал.
А впрочем, почему бы и нет? Нервы мне успокоить точно не помешает.
— За твое возвращение! — провозгласил Оуэн. Потянулся было чокнуться со мной, но я вовремя убрала руку.
— Не самый лучший тост, — протянула скептически.
— А по мне так замечательный. — Оуэн опять присел на стол рядом со мной. Патетично воскликнул: — Вильгельмина, разве это не замечательно? Два любящих сердца наконец-то воссоединятся!
— Не ерничай, — строго одернула его я. — Оуэн, ты прекрасно понимаешь, что я не останусь в Терьене. Уже завтра я вернусь в Рочер.
— Что ты будешь делать в столице? Неужели попытаешься добиться нового разрешения на развод?
И опять мне почудилась в голосе Оуэна какая-то странная интонация. Нет, не привычная насмешка и не сарказм. Нечто иное, природу которого я никак не могла определить.
— Не твое дело, — огрызнулась я.
— Так-то оно так, но… — Оуэн чуть пригубил бокал. Через пару секунд продолжил: — Я просто веду к тому, что если ты это сделаешь — то новое разрешение постигнет участь старого. Развею пеплом мгновенно. Вот и интересуюсь, стоит ли тратить время зря?
Я от злости сделала слишком большой глоток вина и едва не подавилась. Сдавленно закашлялась, рискуя заляпать брызгами все вокруг.
Оуэн любезно протянул мне носовой платок, и я послушно уткнулась в тонкую батистовую ткань. Ноздри пощекотал аромат его парфюма. Льдистый, очень свежий, немного горьковатый.
— Чего ты добиваешься, Оуэн? — спросила прямо. — Неужели так поступаешь лишь из-за вредности? Развод выгоден и мне, и тебе…
— Чем? — перебил он меня.
— Прости?
Я высоко подняла брови, не поняв смысла вопроса.
— Чем мне выгоден развод? — терпеливо пояснил он. — И чем он выгоден тебе?
— Но как же… — Я даже растерялась, не понимая, почему должна объяснять настолько элементарные вещи. — Мы расстались сразу после свадьбы. Несколько лет друг друга не видели…
— Если быть точным, то я не видел тебя пять лет, десять месяцев и двадцать дней. Могу даже посчитать, сколько часов.
В уголках рта Оуэна затрепетала слабая усмешка. Опять-таки, я не уловила в ней обычного для него ехидства. Скорее, что-то грустное.
Н-да, лицедей из Оуэна получился бы превосходный! Играет так, что самый лучший актер позавидовал бы.
— У тебя своя жизнь, у меня своя жизнь, — продолжила я сухо, не дав себе отвлечься от первоначальной темы. — Какой смысл в браке, если мы абсолютно чужие друг другу люди?
Оуэн не торопился вступать со мной в спор, и я немного осмелела.
Ну не может быть, что он настолько упертый! Неужели он готов сохранять наш так называемый брачный союз лишь из-за воистину детского и глупого желания насолить мне?
— В конце концов, рано или поздно, но ты встретишь женщину, с которой захочешь создать настоящую семью, — проговорила я, призвав на помощь весь свой дар убеждения. — Захочешь завести детей, наконец. Разве ты не желаешь, чтобы они были рождены в законном браке?
Оуэн почему-то поморщился. Одним глотком допил остатки вина, небрежным движением руки подозвал к себе бутылку, которая послушно взмыла со столика с напитками.
Я не стала отказываться, когда он подлил не только себе, но и мне. В свою очередь сделала глоток, наслаждаясь терпким чуть сладковатым вкусом прекрасного благородного напитка.
— Почему ты решила, что не устраиваешь меня в качестве жены? — именно в этот момент спросил Оуэн.
А вот теперь я подавилась, и подавилась серьезно. Самым невоспитанным и ужасным образом фыркнула вином в платок, который едва успела прижать ко рту.
Оуэн спокойно дождался, пока я откашляюсь. А потом, видимо, решил совсем добить меня.
— Естественно, я имею в виду нормальные семейные отношения, когда муж и жена живут под одной крышей, ведут общее хозяйство и заботятся о рожденных в любви детях, — снисходительно завершил он.
Нет, все-таки издевается!
Но Оуэн смотрел на меня удивительно прямо и серьезно, без малейшей тени сарказма.
Дрожащей рукой я схватила бокал с вином. Выпила его залпом, и Оуэн заботливо подлил мне еще.
— Ты ведь шутишь? — спросила я. Горячо затараторила: — Оуэн, хватит! Хоть раз в жизни прояви человеческие чувства и уймись. Это уже несмешно! Абсолютно! Чересчур даже для такого отвратительного типа, как ты.
— А вот на отвратительного типа я могу и обидеться, — с кривой ухмылкой заметил Оуэн. Тут же продолжил с как будто искренним удивлением: — Собственно, Вильгельмина, а что именно в моих словах тебя так оскорбило? Некогда ты считала меня вполне подходящей для себя партией. Согласие перед алтарем ты дала добровольно, без всякого принуждения с моей стороны.
«Да потому что я любила тебя тогда! — едва не выпалила я в сердцах. — Искренне любила. А ты… Ты растоптал мое сердце».
Но вслух я ничего не сказала.
— Когда я давала согласие, то и представить не могла, что в нашей семье будет незримо присутствовать третья, — хмуро напомнила я. — Или забыл, как мило ты обнимался и жарко целовался с Моникой сразу после бракосочетания? И какие слова ты ей шептал, думая, что тебя никто посторонний не слышит?
Оуэн виновато опустил глаза.
— Все мы совершали в юности необдуманные поступки, — проговорил глухо. — С тех пор я сильно изменился, Вильгельмина.
— Изменилась и я, — вернула я ему той же монетой. — И поняла, что мне нужен другой мужчина рядом.
