Нет, бабка моя с водолазом не грешила, да и без надобности это было. Старик держал исключительно собак одной породы, южнорусская овчарка, поскольку любил и бабку мою и мать. А вот как срослось у мамы с чернобыльским псиоником, это вопрос. Да только тогда уже и собак других не особо было в Зоне, это мне старик рассказывал. Были только мутанты, слепые там, псевдопсы и всякая гадость, бешеная и не очень.
       
       Маму это бешенство не брало, старик ветеринаром работал и прививал регулярно, да и я не восприимчивый к заразе, а так чего и не жить. С хозяевами только не везёт, вот беда, старик недолго прожил, сердце отказало. Успел передать меня хорошему человеку, с которым мы столько лет вместе были. А потом он словил «дьявола хранителя», рядом с ним стали люди погибать, а ему хоть бы хны. Гадкое проклятие Зоны и когда оно закончится, никто не знает, только с таким уходят люди из Зоны, иначе куча народа погибнет, да и самого может убить в итоге.
       
       - Что же мне делать с тобой? – хороший он человек, обо мне заботится. – Я-то уйду, мне можно, а тебе за Периметром конец.
       
       Я там и не был ни разу, за Периметром, да и что мне там делать, я тут родился и тут мне хорошо живётся. «Долг» не пристаёт и ладно, ещё старик им доказал, что я просто порода такая, а не мутант. Я же не дурак, фантомов им показывать и мозги пудрить. Я понимаю, с кем можно и как именно, а остальные пусть думают, что я простая овчарка, хоть и южнорусская, мы все лохматые, так что всё нормально.
       
       Нет, до псевдопса я не дотягиваю, но мне и моих килограммов хватает, а тем мозги запудрю и готово. Могу фантомами, но чего зря силы тратить, да и «долговцы» могут увидеть. В общем, с виду я просто кобель, лохматый, белый и весом под центнер, но для нашей породы, это нормально.
       
       - Подожди, я к Сидоровичу схожу, - Штык, мужик хороший, обо мне заботился и никогда не обижал. – Вот договорюсь, как из Зоны выйти и тогда подумаю, как с тобой быть.
       
       Ушёл он к барыге, а я сижу и смотрю в одну точку, жизнь свою вспоминаю. Мама была большая и тёплая, вкусная и добрая. Лазили мы по ней, а она и не обижалась, только поглядывала за нами, чтобы чего не натворили. Молока много, нас же двое родилось всего, хотя обычно по шесть было. Это мне дед рассказывал, сначала думал, что я ничего не понимаю, а потом мне жалко его стало, когда мы вдвоём остались. Тогда я ему всё рассказал, чтобы знал, с кем остался.
       
       Однажды заявились к нам сталкеры в чёрных комбинезонах с красными вставками, они маму и застрелили, а сестра моя убежала. Старик меня схватил и собой закрыл.
       
       - Совсем озверели! Это не мутанты, это овчарка южнорусская! – он им и фотографии показывал и дипломы бабкины и мамины с медалями, еле убедил, уж больно мы похожи на псиоников.
       
       Извинялись потом, а толку с их извинений, маму уже не вернуть, так дед меня и вырастил, как сына. Эх, жизнь, сплошные потери. Вот привыкнешь к человеку, а он либо умрёт, либо как Штык, уходит. Да всё я понимаю, дед мне и книжки читал вслух, а потом и просто так, когда понял, что я его мысли слышу. Сколько всяких книг про собак, чаше грустных. Это у Булгакова псу повезло, а так и бегал бы Климом Чугункиным. Про Муму и вспоминать не хочу, сплошные расстройства. Некоторые Герасима жалеют, собаку бы пожалели, чего её топить, она же не виновата ни в чём.
       
       - Ой, какая прелесть! – стоит пигалица, как не переломится, такая худая, но добрая.
       
       Собаки же сразу понимают, кто добрый, от них запах хороший, да и мысли в голове добрые.
       
       - Ты есть хочешь? – странный голос у неё, как кошка мурчит, а есть кто не хочет.
       
       Я и согласился, хотя дед учил у чужих не брать, но эта явно не чужая, поскольку добрая до бесконечности. Достала тушёнку и открыла её «открывашкой», запасливая, а у самой сумка через плечо и больше ничего. Пигалица, но в «энцефалитке» и сапогах резиновых, оружия вовсе нет, но и страха ни капельки. Страх я сразу чувствую, люди пахнут по-особенному, тут и псиоником быть не надо.
       
       - Вот, поешь, - ух ты! Тарелку из нержавейки достала и на неё тушёнку вывалила. Я такого в жизни своей не видел. – Ты чей такой красавец?
       
       Красавец, это да, таких и нет больше в Зоне, разве сестрица моя выжила, хотя в Зоне с этим непросто. А вот чей я теперь, это вопрос, дикий, беспризорный пёс, если Штык уйдёт. Но пожрать надо, а то беспризорным много не поешь. Придётся охотиться, а так много не поймаешь, да и силы тратить на ментальное воздействие.
       
       - Хороший ты какой, только нечёсаный, - гладит по голове, по шее.
       
       Давай сразу, чесать меня не нужно, лишнее это, да и больно. Потом, всякая гадость к шерсти будет цепляться, а это вовсе ни к чему. Вот за тушёнку благодарю от всей собачьей души. Прислонился я к ней, а она чуть не упала, но не обиделась, а рассмеялась. Вот с ней я бы остался, сейчас Штык придёт и поговорю с ним.
       
       Как поговорю? Ментально, само собой, по-другому мы не умеем, только рычать и лаять. А эта пигалица уже смотрит по сторонам, хозяина ищет. Странные у них слова, у людей, кто кому хозяин, это вообще вопрос.
       
       - А ты нашёл уже себе друга? – Штык вернулся и увидел парочку. – Вот и славно, тебя как зовут? – Это он уже у пигалицы спрашивает.
       
       - Варя, - смутилась, но не очень.
       
       - Так вот, Варя, если на самом деле будешь с ним дружить, то оставайся с ним. Пёс тебя из многих передряг выручит, только не бросай его.
       
       - Это если он сам захочет, - пигалица, а понимает.
       
       - Раз он к тебе привалился, значит доверяет, - Штык опытный бродяга и в собаках понимает.
       
       - Мне он нравится, - созналась Варя, - что-то в нём есть особенного.
       
       - А вот тут ты угадала, но здесь не расскажу. Проводи немного, тут опасности нет, а так бросай меня к чертям, если что, тебе важнее выжить.
       
       Вот и пошли мы, а куда, я и сам не знаю, тут мы и не бывали никогда. В этой части Зоны и мутантов мало, и аномалий, тут уже как будто и не Зона, Периметр совсем рядом.
       
       - Теперь слушай, пёс этот не простой, мне прежний хозяин рассказывал, что родился он от овчарки и чернобыльца, так ты и говори, что это овчарка южнорусская. Но пёс прекрасно понимает речь, а со временем и ты научишься его понимать, только разум отпусти.
       
       Варя удивилась, но запоминала всё, что ей говорил Штык.
       
       - Вон артефакт, подбери, плёвый, а вам на еду тоже чего-то нужно. Сидорович в долг снега зимой не даст, а так ничего вроде, хотя и себе на уме.
       
       Положив «выверт» в свою сумку, Варя пошла дальше с собакой и Штыком.
       
       - Ты в Зону-то чего пришла? – вдруг спросил Штык.
       
       - Там меня ищут, - неохотно ответила Варя.
       
       - Натворила чего?
       
       - Ничего, не дала себя изнасиловать и убить, - в глазах у Вари блеснул огонь.
       
       - Тогда проехали, - развивать тему Штык не стал, а занялся инструктажем.
       
       Рассказав все основные положения сталкерского дела, Штык отпустил Варю и собаку.
       
       - Дальше я сам, да и так долго ты со мной шла, опасно это.
       
       Штык шагнул за ёлочки и отправился к выходу из Зоны, только почти сразу на него напала стая слепых собак. Услышав рычание собак, Варя кинулась на звук. Вот же пигалица, куда ты? А я буду в самый раз, надо этой стае рассказать, кто в Зоне главный. Сразу я начал подчинять собак, чтобы не тратить силы на фантомы. Почти удалось, Штык не сильно пострадал, а вот взглянув на Варю, он расплылся в улыбке.
       
       - Красиво нож держишь, - заметил он, увидев, что Варя взяла его острой частью вверх, - кто научил?
       
       - Кино, - смутилась Варя, - Леонов так держал, а я поняла, что так удобнее вытаскивать его.
       
       - Продуманная, значит, сразу не сдохнешь в Зоне. Ты не ходи с другими, они отмычками аномалии иногда отмыкают, потому так и зовутся. Лучше понемногу, но уверенно и живой остаться, а мне пора уходить, видно, счастье моё заканчивается.
       
       Проводили мы Штыка до самой трубы, по которой сталкеры выбираются из Зоны, чтобы не попасть на глаза военным. А теперь, пигалица, пошли обратно, буду я тебя защищать, раз ты такая бесстрашная. Что-то вспомнился Чехов и его «Дама с собачкой» … Вы собачий смех не слышали? Вот вам оно и не надо, а эта поняла, тоже улыбнулась.
       
       - Там маленькая была собачонка, - она что, поняла мои мысли?
       
       А вот это уже интересно, если она так быстро стала меня понимать, то что из нас потом получится. Только пока надо эту пигалицу довести до Кордона, в ходку её рано вести, да и нет тут ничего в округе, в смысле артефактов. Дошли спокойно, стая собак была какая-то залётная, но я их быстро подчинил и прогнал подальше от Кордона.
       
       Сидорович купил артефакт, недорого, но на пожрать хватит, а пока надо с этой пигалицей объясниться, расставить всё по местам. Сидим мы у костра и смотрим в пустоту, но это так другим кажется, а мы разговариваем.
       
       «Ты меня что, понимаешь»?
       
       «Конечно, я вообще собак люблю и понимаю прекрасно. Да Штык и говорил, что ты особенный».
       
       «Тогда слушай, буду я тебя учить всему, я тут, считай, с самого начала».
       
       Вот так быстро наладить контакт мне ещё не доводилось, даже с дедом, который мне вместо матери был.
       
       «Ты и книжки читала всякие»?
       
       «Само собой, люблю хорошие книги, а уж классику всю перечитала».
       
       «Тогда сработаемся, а Булгакова тоже»?
       
       «Ты про «Собачье сердце»? «Читала ещё в детстве, но ты не от водолаза, ты лучше».
       
       И что мне с ней делать? Собак любит, меня понимает, книжек разных читала море, о чём мне ещё мечтать? Только надо и научить её сталкерским особенностям. Вот я и занялся обучением этой пигалицы, пока рассказываю. Ну как рассказываю, мы же не говорим словами, но она и так понимает.
       
       - Чего задумалась? Утром в ходку пойдём, приготовься, - сталкер, но мужик скользкий.
       
       - Так иди, никто не запрещает, я посижу тут, мне тут больше нравится, - спокойно так, даже немного лениво, а вот за это я её даже уважать стал.
       
       - Всю жизнь не просидишь, - сталкер явно досадует, нужны ему отмычки, но не для учёбы, а для того, чтобы аномалии отомкнуть, - а сама пойдёшь, так сдохнешь в Зоне без наставника.
       
       - Посмотрим, с некоторыми наставниками быстрее сдохнешь, - точно, она со мной на одной волне, просекла, зачем этому уроду отмычки нужны.
       
       Отстал, только фыркнул недовольно, пошёл остальным мозги засирать. Нашёл вроде парочку парней, жалко их, погибнут завтра, но всех не спасти. А у пигалицы моей на это счёт свои мысли, решила им мозги вправить. Пошла объяснять, за каким счастьем они нужны этому козлу. Вот так и наживают врагов в Зоне, но её уже не остановить. В общем утром с тем придурком только одна отмычка ушла, второй решил посидеть на Кордоне.
       
       - А с кем мне опыта набираться? – парень подсел к моей пигалице.
       
       - Сейчас решим, может и пойдём сами, - разогналась, я учеников не беру, её бы выучить.
       
       В общем, получился испорченный телефон. Я ей объясняю, а она парню, догадались, что из этого получается? Нет, живые оба остались, да и не было мутантов вовсе, другие их разогнали. С аномалиями проще, пигалица меня слушается сразу, а парень едва не погиб. Хорошо, что она аж взвизгнула, - Стоять!
       
       В общем у самой «жарки остановили дурака.
       
       - Смотри, - она кинула вперёд палку, и та вспыхнула, моментально сгорев в страшном пламени.
       
       Вот её я научу всему, а так и оружия бы им купить, а то с ножами сложно будет жить в Зоне.
       
       - Мне бы в Бар попасть, - парень губы раскатал, я туда не ходок, они мою маму убили.
       
       - Попадётся нормальный сталкер и пойдёшь с ним, - прямо учительница в школе, только худая до невозможности.
       
       - А ты не сталкер? – удивился парень.
       
       - Я ученица, тебе оно надо, живой остался и хорошо, - умная, это без вопросов, съехала красиво.
       
       Артефактов тут немного, но кое-чего подняли из дешёвых. На еду хватит, а на оружие снова ничего нет. Ладно, буду её охранять, авось пронесёт, не хочется такую терять.
       
       «Хватит с него, пусть утром уходит с кем-нибудь».
       
       «Жалко, а вдруг опять такой попадётся»?
       
       «Жалостливая ты моя, мне что с вами нянчится с двумя, или ты в него влюбилась»?
       
       «Так что, бросить его, пусть умирает»?
       
       «Здесь каждый день кто-то умирает, но сделаю я ему подарок, проверю сталкера».
       
       Снова заботы, но ради такой можно и постараться. А парень на неё глаз положил, только пигалица моя на любовь что-то не очень, сидит и думает о своём. А ведь была когда-то пай-девочкой, это потом жизнь научила жёсткости, что её и спасло. С ножом она уже почти профи, опыт точно есть, но не любит она живую плоть резать, вся её доброта возмущается. Отведу я её завтра к деду домой, всё-таки я там родился, да и книги там остались, вдруг она чего прочесть захочет.
       
       А утром пришли сталкеры за отмычками, вот и пристроили мы парня к нормальному мужику, дальше уже от нас не зависит. Наша дорога в Чернобыль, там на окраине и жил мой старик. Тут Свалку бы пойти без приключений, но не получилось.
       
       - Стоять! – бандиты тут как тут.
       
       А ведь прошли уже почти всю Свалку, бандиты обычно в других местах сидят. Но эти шли куда-то, вот и набрели на нас. Всего трое, но ей бы хватило, а управлять людьми я не умею. Пришлось фантомами действовать, хотя я это и не люблю. Сил много тратится, но моя пигалица не стала ждать, особенно, когда они про бабу ляпнули. Её от такой перспективы как подменили, куда вся доброта подевалась.
       
       В общем, нож у неё в руке как будто сам нарисовался. А под прикрытием фантомов к бандитам подобраться проще, вот она и вступила в битву. Я такого и не видел, хотя нет, видел однажды, но то кузнец был, и он профи. А пигалица резала как-то по-женски, но уверенно и безжалостно. Её ранили, к счастью, легко, да там и попадать не в чего, тонкая, как ветка с куста, больше одежду повредили.
       
       «Найди аптечку и перевяжись».
       
       Она так и поступила, перевязала руку, собрала в рюкзак всё полезное, накормила меня тушёнкой, да и пошли мы дальше. Химер и псевдогигантов не попалось, а с собаками я договорился. Любопытно получилось с изломом, тот как всегда затянул жалобно свою волынку.
       
       - Здравствуйте люди добрые, угостите старого человека чем-нибудь, а то я голодаю который день.
       
       - Да ты не человек, - моя пигалица уловила сигнал, - еды мне не жалко, но стой там, не подходи.
       
       После этого она достала бандитскую тушёнку, вскрыла банку и поставила на камень.
       
       - Вот поешь и не жалуйся, не голодный ты, во всяком случае не настолько.
       
       - Это тебе мутант твой сказал? – излом не дурак.
       
       - Не мутант это, а овчарка южнорусская, - быстро выучила, молодец.
       
       - Ну-ну, пусть так и будет, я же не из «Долга», - усмехнулся излом, но нас пропустил, понял, что не стоит трогать мою пигалицу, да и мяса в ней, считай, вовсе нет.
       
       А вот в снорков пришлось стрелять, эти не особо и соображают, у них мозги сломанные. Хорошо ещё, что всего два снорка попалось, стрелять она умеет, но не снайпер. Вот и дом моего деда. Сколько ж я тут не был? Вот тут мы с мамой располагались, здесь её эти гады и застрелили. Старик потом похоронил её вон там, где куст смородины растёт, только никакой смородины на нём нет, а висит «ржавый пух».
       
       - Ого, вот это библиотека! – пигалица моя аж рот раскрыла.
       
       У деда вся стена была книгами заставлена, любил он их читать, да и я слушал, как он читает, ментально, но мне же и так всё понятно. Люди, когда в эти буквы смотрят, у них в голове картинки рисуются, да ещё такие яркие, вот я и понимал всё, что дед читает.