- Ну, смотри, Тарас, если не угодишь немцам, то вздёрнем тебя на твоих же воротах, не посмотрим, что староста.
Полицай не рядовой, сам начальник полиции из города приехал. Причина была не рядовая. Группа офицеров с ротой охраны должна остановиться в деревне на постой.
- Примем в лучшем виде, господин начальник, сами не поедим, а господ офицеров накормим, - засуетился староста, - накроем стол, как на праздник. Я сейчас пошлю по бабам, пусть готовятся.
- Это да, бабы пусть готовятся, - сально усмехнулся полицай. – смотри у меня!
- Когда ждать-то гостей дорогих? – староста так и стоял в подобострастной позе.
- Завтра, думаю, к обеду, но цыц, - полицай стал серьёзным, - никому не слова. Партизан тут нет? – уточнил он на всякий случай.
- Да откуда им взяться, район у нас тихий, все новую власть приняли с радостью и почтением. Да вы не извольте беспокоиться, примем в лучшем виде. Встретим хлебом-солью, как дорогих гостей.
Староста суетился, как бы не расстроить гостя, а то уедут немцы в другую деревню. Жена накрыла на стол и самогон, прозрачный, как слеза, произвёл должное действие.
- Ладно, мне нельзя больше, ещё провожать дорогих гостей. – начальник полиции уселся на повозку и в сопровождении двух полицаев отбыл на встречу с немцами.
Деревня засуетилась, продуктов давно не так богато, но бабы наметили, кто что готовит, только дочка старосты убежала куда-то, а когда закуковала кукушка и сам староста прогулялся до опушки.
Бабы замесили тесто, резали последних кур, мужиков давно нет, так что забить кабанчика пришлось самому Тарасу. Сало из потайных мест, картошечку, всё, что нужно для дорогих гостей. Даже рыбки наловили в речке, чтобы угодить дорогим гостям. Старостиха зорко следила за бабами, чтобы не жрали от общего стола, не для них готовят, а для гостей дорогих.
К сроку уже почти всё готово: борщ ждёт своей очереди в печах, курочки румяные, жаркое из свинины с картошечкой. Каравай с солонкой лежит на вышитом рушнике, и вся деревня ждёт дорогих гостей. А вот и гости дорогие в сопровождении полицаев. Офицеры в легковушке, за ними унтера на кюбельвагенах, а позади грузовики с солдатами.
- Здравствуйте гости дорогие! – староста в новой рубахе, старостиха с караваем на рушнике. – Отведайте хлеб-соль.
Старший немец не понимающе посмотрел на полицая.
- Не извольте беспокоиться, господин полковник, старинный обычай, - суетился начальник полиции. – Дорогих гостей положено так принимать.
Лейтенант переводил слова полицая.
- О, гут, гут, - похвалил офицер, отщипнув крошечный кусочек и отправив его в рот, едва коснувшись соли.
Стопочку самогона он едва пригубил, передав полицаю, который с радостью опрокинул в себя стопарик. А в доме уже всё готово, стол накрыт, люди ждут, но офицер пошёл смотреть хозяйство старосты.
- Во ист пферд? – указал он на пустое стойло.
- Где лошадь, спрашивает господин офицер, - полицай сердитый.
- Да откуда ей быть, если коммунисты всё забрали, коровёнку и ту реквизировали, обобрали нас, ироды, - Староста даже глаза платочком вытер, научили люди добрые, что рукавом утираться нельзя.
- Гут, - полковник одобрил чистоту в хозяйстве и порядок.
- Во зинд менен? – снова интересуется полковник – партизанен?
- Нет, что вы, господин офицер, кого посадили, а кого коммунисты в армию забрали, всех угнали ироды проклятые, - староста с энтузиазмом проклинал советскую власть.
Что уж там хотел разглядеть полковник, но остался доволен и проследовал в дом, отдав распоряжение младшим офицерам. Те разместили солдат за столами, стоявшими прямо под открытым небом. Расставили охрану, и все принялись за еду. Орднунг, есть орднунг, солдатам свой стол, офицерам свой.
Как и положено празднику, застолье началось с тостов в честь освободителей, немцы от самогона подобрели и подняли тост за правильный народ, понимающий пользу немецкой власти. Жаркое, куры, огурчики под самогоночку, настроение поднялось у всех. Немцы бессовестно лапали баб, а те вроде, как и не особо против, только пусть господа военные закусят, как следует.
Староста сначала стоял в сторонке, наблюдая, как кушают господа офицеры, но полковник настоял, чтобы он присоединился к общей трапезе, справедливо полагая, что это убережёт его от яда.
- Вот суки, гуляют, пострелять бы всех, да у нас три винтовки на весь отряд, – молодой партизан преисполнен гнева.
- Жди, сказано ждать ночи, ближе к утру и пойдём, - командир небольшой группы партизан смотрел на часы, сумерки только наступили, а гулянка в самом разгаре.
- Караул сменили, - прибежал молодой парнишка, выполнявший роль разведчика.
- Вот теперь время засекаем, шесть часов и идём, - интеллигентного вида мужчина посмотрел на часы.
- А чего шесть часов? - не понял молодой партизан.
- Того, тебе и знать не надо, только на месте ничего не есть, знаю я вас, партизанский харч небогатый.
Бывший учитель строго посмотрел на всю команду, эх, покормить их неплохо бы, да только не сейчас и не здесь. Ждать хуже всего, но ждать нужно. В деревне играет губная гармошка, озорно повизгивают бабы, уклоняясь от ухаживаний «освободителей», веселье в разгаре. Но постепенно звуки стихают и вот уже ни единого звука не доносится до ушей партизан.
- Время, - сказал бывший учитель, - теперь слушайте внимательно: идём осторожно, собираем всё оружие и смотрите, вдруг кто живой останется. Повторяю, ничего не есть и даже не пробовать.
С предельной осторожностью, партизаны двинулись к деревне. Бабы уже собрались вместе и шли к лесу, неся с собой корзины с продуктами.
- Всё готово? – спросил командир.
- Вроде всё, староста наш…- замялась Прасковья, в общем он с ними за столом сидел.
- Ох, Тарас, вечная тебе память, - тяжко вздохнул бывший учитель, - себя не пожалел для общего дела. Надо похоронить его по-людски. Бабы-то все живы?
- Все, мы сальцем закусывали, пить, правда, пришлось, так что мы не ходоки сегодня. – Прасковья стеснительно улыбнулась.
- Это ничего, довезём до места, не совсем до места, но там рядом уже. Ребята, оружие на подводы, брать всё, даже ножи. Вещи можно любые, а продукты только немецкие.
На прошло и часа, как всё было собрано, уложено и подводы тронулись в лес, увозя вместе с оружием и баб, которых уже прилично развезло от самогона. Отъехав довольно далеко, подводы остановились, и партизаны стали таскать оружие, гранаты и патроны в заранее приготовленный тайник.
- Бабоньки, теперь пешком, держитесь за нас, прогуляемся до места, негоже немцам знать, где наша база.
Странная процессия шла по лесу, с автоматами, гранатами, пьяные бабы буквально висели на мужиках, еле держась на ногах. С дороги давно сошли, двигаясь по лесу, чтобы не оставлять следов. Так и добрались, путая следы, до тихого места.
- Товарищ командир, всё прошло, как и говорил Тарас, оружие в тайнике, машины утопили в глубоком месте, подводы бросили в стороне от тайника, лошадей вот, привели в расположение, копыта обмотали, шли по лесу, - доклад подробный и по делу.
- А куда пьяных баб притащили? – командир посмотрел внимательно, но всё понял и так.
- Их же повесят, пришлось взять с собой, Тарас вот, в общем похоронили мы его в лесу, место на карту нанесли, чтобы найти потом. Да там приметная сосна, вот под ней и схоронили, да хвоей присыпали, вроде старого муравейника. – доложил бывший учитель.
- Командир, Митьке плохо! – прибежал боец.
- Ах ты ж чёрт, сожрал что-то, - подхватился учитель, - воды срочно, пусть проблюётся, я противоядие попробую изготовить.
Митьку еле откачали, все продукты проверили, пришлось выкинуть весь хлеб, который парень сунул в вещмешок, а отряд сменил базу, навьючив лошадок и самих себя так, что идти было тяжело.
А ту деревню немцы потом сожгли, да только пустая она до сих пор стоит, только кирпичи от печек растаскали после освобождения. Тарас лежит рядом с солдатами, погибшими при освобождении нашей земли под большим обелиском с именами героев. Вот такая история, да сколько их, историй этих, за долгие годы войны, страшной и тяжёлой.
Полицай не рядовой, сам начальник полиции из города приехал. Причина была не рядовая. Группа офицеров с ротой охраны должна остановиться в деревне на постой.
- Примем в лучшем виде, господин начальник, сами не поедим, а господ офицеров накормим, - засуетился староста, - накроем стол, как на праздник. Я сейчас пошлю по бабам, пусть готовятся.
- Это да, бабы пусть готовятся, - сально усмехнулся полицай. – смотри у меня!
- Когда ждать-то гостей дорогих? – староста так и стоял в подобострастной позе.
- Завтра, думаю, к обеду, но цыц, - полицай стал серьёзным, - никому не слова. Партизан тут нет? – уточнил он на всякий случай.
- Да откуда им взяться, район у нас тихий, все новую власть приняли с радостью и почтением. Да вы не извольте беспокоиться, примем в лучшем виде. Встретим хлебом-солью, как дорогих гостей.
Староста суетился, как бы не расстроить гостя, а то уедут немцы в другую деревню. Жена накрыла на стол и самогон, прозрачный, как слеза, произвёл должное действие.
- Ладно, мне нельзя больше, ещё провожать дорогих гостей. – начальник полиции уселся на повозку и в сопровождении двух полицаев отбыл на встречу с немцами.
Деревня засуетилась, продуктов давно не так богато, но бабы наметили, кто что готовит, только дочка старосты убежала куда-то, а когда закуковала кукушка и сам староста прогулялся до опушки.
Бабы замесили тесто, резали последних кур, мужиков давно нет, так что забить кабанчика пришлось самому Тарасу. Сало из потайных мест, картошечку, всё, что нужно для дорогих гостей. Даже рыбки наловили в речке, чтобы угодить дорогим гостям. Старостиха зорко следила за бабами, чтобы не жрали от общего стола, не для них готовят, а для гостей дорогих.
К сроку уже почти всё готово: борщ ждёт своей очереди в печах, курочки румяные, жаркое из свинины с картошечкой. Каравай с солонкой лежит на вышитом рушнике, и вся деревня ждёт дорогих гостей. А вот и гости дорогие в сопровождении полицаев. Офицеры в легковушке, за ними унтера на кюбельвагенах, а позади грузовики с солдатами.
- Здравствуйте гости дорогие! – староста в новой рубахе, старостиха с караваем на рушнике. – Отведайте хлеб-соль.
Старший немец не понимающе посмотрел на полицая.
- Не извольте беспокоиться, господин полковник, старинный обычай, - суетился начальник полиции. – Дорогих гостей положено так принимать.
Лейтенант переводил слова полицая.
- О, гут, гут, - похвалил офицер, отщипнув крошечный кусочек и отправив его в рот, едва коснувшись соли.
Стопочку самогона он едва пригубил, передав полицаю, который с радостью опрокинул в себя стопарик. А в доме уже всё готово, стол накрыт, люди ждут, но офицер пошёл смотреть хозяйство старосты.
- Во ист пферд? – указал он на пустое стойло.
- Где лошадь, спрашивает господин офицер, - полицай сердитый.
- Да откуда ей быть, если коммунисты всё забрали, коровёнку и ту реквизировали, обобрали нас, ироды, - Староста даже глаза платочком вытер, научили люди добрые, что рукавом утираться нельзя.
- Гут, - полковник одобрил чистоту в хозяйстве и порядок.
- Во зинд менен? – снова интересуется полковник – партизанен?
- Нет, что вы, господин офицер, кого посадили, а кого коммунисты в армию забрали, всех угнали ироды проклятые, - староста с энтузиазмом проклинал советскую власть.
Что уж там хотел разглядеть полковник, но остался доволен и проследовал в дом, отдав распоряжение младшим офицерам. Те разместили солдат за столами, стоявшими прямо под открытым небом. Расставили охрану, и все принялись за еду. Орднунг, есть орднунг, солдатам свой стол, офицерам свой.
Как и положено празднику, застолье началось с тостов в честь освободителей, немцы от самогона подобрели и подняли тост за правильный народ, понимающий пользу немецкой власти. Жаркое, куры, огурчики под самогоночку, настроение поднялось у всех. Немцы бессовестно лапали баб, а те вроде, как и не особо против, только пусть господа военные закусят, как следует.
Староста сначала стоял в сторонке, наблюдая, как кушают господа офицеры, но полковник настоял, чтобы он присоединился к общей трапезе, справедливо полагая, что это убережёт его от яда.
- Вот суки, гуляют, пострелять бы всех, да у нас три винтовки на весь отряд, – молодой партизан преисполнен гнева.
- Жди, сказано ждать ночи, ближе к утру и пойдём, - командир небольшой группы партизан смотрел на часы, сумерки только наступили, а гулянка в самом разгаре.
- Караул сменили, - прибежал молодой парнишка, выполнявший роль разведчика.
- Вот теперь время засекаем, шесть часов и идём, - интеллигентного вида мужчина посмотрел на часы.
- А чего шесть часов? - не понял молодой партизан.
- Того, тебе и знать не надо, только на месте ничего не есть, знаю я вас, партизанский харч небогатый.
Бывший учитель строго посмотрел на всю команду, эх, покормить их неплохо бы, да только не сейчас и не здесь. Ждать хуже всего, но ждать нужно. В деревне играет губная гармошка, озорно повизгивают бабы, уклоняясь от ухаживаний «освободителей», веселье в разгаре. Но постепенно звуки стихают и вот уже ни единого звука не доносится до ушей партизан.
- Время, - сказал бывший учитель, - теперь слушайте внимательно: идём осторожно, собираем всё оружие и смотрите, вдруг кто живой останется. Повторяю, ничего не есть и даже не пробовать.
С предельной осторожностью, партизаны двинулись к деревне. Бабы уже собрались вместе и шли к лесу, неся с собой корзины с продуктами.
- Всё готово? – спросил командир.
- Вроде всё, староста наш…- замялась Прасковья, в общем он с ними за столом сидел.
- Ох, Тарас, вечная тебе память, - тяжко вздохнул бывший учитель, - себя не пожалел для общего дела. Надо похоронить его по-людски. Бабы-то все живы?
- Все, мы сальцем закусывали, пить, правда, пришлось, так что мы не ходоки сегодня. – Прасковья стеснительно улыбнулась.
- Это ничего, довезём до места, не совсем до места, но там рядом уже. Ребята, оружие на подводы, брать всё, даже ножи. Вещи можно любые, а продукты только немецкие.
На прошло и часа, как всё было собрано, уложено и подводы тронулись в лес, увозя вместе с оружием и баб, которых уже прилично развезло от самогона. Отъехав довольно далеко, подводы остановились, и партизаны стали таскать оружие, гранаты и патроны в заранее приготовленный тайник.
- Бабоньки, теперь пешком, держитесь за нас, прогуляемся до места, негоже немцам знать, где наша база.
Странная процессия шла по лесу, с автоматами, гранатами, пьяные бабы буквально висели на мужиках, еле держась на ногах. С дороги давно сошли, двигаясь по лесу, чтобы не оставлять следов. Так и добрались, путая следы, до тихого места.
- Товарищ командир, всё прошло, как и говорил Тарас, оружие в тайнике, машины утопили в глубоком месте, подводы бросили в стороне от тайника, лошадей вот, привели в расположение, копыта обмотали, шли по лесу, - доклад подробный и по делу.
- А куда пьяных баб притащили? – командир посмотрел внимательно, но всё понял и так.
- Их же повесят, пришлось взять с собой, Тарас вот, в общем похоронили мы его в лесу, место на карту нанесли, чтобы найти потом. Да там приметная сосна, вот под ней и схоронили, да хвоей присыпали, вроде старого муравейника. – доложил бывший учитель.
- Командир, Митьке плохо! – прибежал боец.
- Ах ты ж чёрт, сожрал что-то, - подхватился учитель, - воды срочно, пусть проблюётся, я противоядие попробую изготовить.
Митьку еле откачали, все продукты проверили, пришлось выкинуть весь хлеб, который парень сунул в вещмешок, а отряд сменил базу, навьючив лошадок и самих себя так, что идти было тяжело.
А ту деревню немцы потом сожгли, да только пустая она до сих пор стоит, только кирпичи от печек растаскали после освобождения. Тарас лежит рядом с солдатами, погибшими при освобождении нашей земли под большим обелиском с именами героев. Вот такая история, да сколько их, историй этих, за долгие годы войны, страшной и тяжёлой.
