- Вам дурно?- вдруг обратилась ко мне княгиня, глядя прямо мне в глаза. И широко улыбнулась.
Сумрачные мысли и подозрения как рукой сняло. Она словно сняла перчатку и прошлась своей холодной рукой по моему лбу. Хотя, в реальности этого, конечно же, не происходило. Но мне стало гораздо легче.
- Нет, мэм… Просто задумался.
И она тут же переключилась на беседу с профессором. Он, в отличие от меня, ей, кажется, совсем не нравился. Каждой своей фразой и интонацией она будто бы стремилась поддеть его. Уколоть. Залезть скальпелем в самую глубину его личности. Джекилл словно сам был уже не рад, что встрял в этот светский разговор с ней. По мере этой беседы его глаза постепенно мрачнели, а он сам приобретал всё более отчуждённый вид. Впрочем, сам предмет их диалога никак этому не сопутствовал.
- Я, кажется, отвлекла вас, джентльмены, от очень серьёзного разговора.
- Да нет, что вы? Мы просто болтали ни о чём.
- Ни о чём, по мужской логике, как я понимаю, это значит, о женщинах?
- И о женщинах тоже. Но, раз вас так это задевает, уж не являетесь ли вы одной из сторонниц пересмотра женского вопроса?
- И что же с женским вопросом не так?
- Этикет предписывает женщине свято блюсти приличия брака и быть опорой своему мужу. Но некоторые современные женщины говорят, что эти правила устарели. Им хочется больше свободы и самореализации.
Княгиня резко рассмеялась:
- Ничто ведь не мешает женщине быть свободной, полностью раскрывшись в мужчине. Она вполне способна актуализировать и раскрыть себя в отношениях с сильным мужчиной. Ничто ей так ни необходимо, как истинная забота.
- Но погодите,- поправил очки профессор,- ведь некоторые женщины действительно недовольны своим положением, и хотели бы чего-то иного.
- Так это в первую очередь говорит об измельчании мужчин,- парировала она.
Я даже не мог понять, с кем я согласен больше, и как она сумела заставить Джекилла отстаивать точку зрения, противоположную его собственной.
- Разве будет требовать прав и свобод та женщина, которая чувствует себя защищённой и любимой?- продолжала Катарина,- Разве может обвинять в измене женщину тот муж, который оставил её без ласки и обрёк на одиночество? Да, судя по вашим инфантильным размышлениям, в современном обществе стоит вовсе не женский вопрос, а мужской. Если нынешняя женщина так жаждет свободы, значит, нет мужчины, способного повести её за собой. А значит, совсем не женский вопрос обострён, а мужской. Именно мужской! Не отводите взгляд. Как я вас за самую правду подцепила!
- Смеркается, однако, прекрасная госпожа,- бессильно ответил профессор,- Я бы вздремнул.
- Может, и вы за то, чтобы я выключила свет?- обратилась княгиня ко мне. У меня мутилось в голове. Я согласно кивнул.
И свет в купе погас. Практически сразу я начал проваливаться в неглубокий тревожный сон. Болезненно знакомые туманные образы крутились передо мной. Я выуживал какие-то мельчайшие фрагменты памяти, полностью забытые моменты из детства, какие-то мелкие неприятные случаи. Почти отчётливо слышал женский плач. Потом чей-то сдавленный хрип. Как будто собака перегрызла кому-то горло. А потом тишина. Меня накрыла сокровенная тишь. И я погрузился в неё как в негу. Как в объятья родной матери. Эта тишина оплела меня тысячами своих лапок.
И тут что-то будто дёрнуло меня. И я проснулся. За окном, проносясь, шелестели тёмные силуэты ветвей. В полусне я отчего-то спросил:
- Профессор, а вы, правда, думаете, что лишить человека жизни может быть не так уж и сложно?
- Да, определённо, это так,- ответил мне голос.
Но голос принадлежал не Джекиллу.
Сумрачные мысли и подозрения как рукой сняло. Она словно сняла перчатку и прошлась своей холодной рукой по моему лбу. Хотя, в реальности этого, конечно же, не происходило. Но мне стало гораздо легче.
- Нет, мэм… Просто задумался.
И она тут же переключилась на беседу с профессором. Он, в отличие от меня, ей, кажется, совсем не нравился. Каждой своей фразой и интонацией она будто бы стремилась поддеть его. Уколоть. Залезть скальпелем в самую глубину его личности. Джекилл словно сам был уже не рад, что встрял в этот светский разговор с ней. По мере этой беседы его глаза постепенно мрачнели, а он сам приобретал всё более отчуждённый вид. Впрочем, сам предмет их диалога никак этому не сопутствовал.
- Я, кажется, отвлекла вас, джентльмены, от очень серьёзного разговора.
- Да нет, что вы? Мы просто болтали ни о чём.
- Ни о чём, по мужской логике, как я понимаю, это значит, о женщинах?
- И о женщинах тоже. Но, раз вас так это задевает, уж не являетесь ли вы одной из сторонниц пересмотра женского вопроса?
- И что же с женским вопросом не так?
- Этикет предписывает женщине свято блюсти приличия брака и быть опорой своему мужу. Но некоторые современные женщины говорят, что эти правила устарели. Им хочется больше свободы и самореализации.
Княгиня резко рассмеялась:
- Ничто ведь не мешает женщине быть свободной, полностью раскрывшись в мужчине. Она вполне способна актуализировать и раскрыть себя в отношениях с сильным мужчиной. Ничто ей так ни необходимо, как истинная забота.
- Но погодите,- поправил очки профессор,- ведь некоторые женщины действительно недовольны своим положением, и хотели бы чего-то иного.
- Так это в первую очередь говорит об измельчании мужчин,- парировала она.
Я даже не мог понять, с кем я согласен больше, и как она сумела заставить Джекилла отстаивать точку зрения, противоположную его собственной.
- Разве будет требовать прав и свобод та женщина, которая чувствует себя защищённой и любимой?- продолжала Катарина,- Разве может обвинять в измене женщину тот муж, который оставил её без ласки и обрёк на одиночество? Да, судя по вашим инфантильным размышлениям, в современном обществе стоит вовсе не женский вопрос, а мужской. Если нынешняя женщина так жаждет свободы, значит, нет мужчины, способного повести её за собой. А значит, совсем не женский вопрос обострён, а мужской. Именно мужской! Не отводите взгляд. Как я вас за самую правду подцепила!
- Смеркается, однако, прекрасная госпожа,- бессильно ответил профессор,- Я бы вздремнул.
- Может, и вы за то, чтобы я выключила свет?- обратилась княгиня ко мне. У меня мутилось в голове. Я согласно кивнул.
И свет в купе погас. Практически сразу я начал проваливаться в неглубокий тревожный сон. Болезненно знакомые туманные образы крутились передо мной. Я выуживал какие-то мельчайшие фрагменты памяти, полностью забытые моменты из детства, какие-то мелкие неприятные случаи. Почти отчётливо слышал женский плач. Потом чей-то сдавленный хрип. Как будто собака перегрызла кому-то горло. А потом тишина. Меня накрыла сокровенная тишь. И я погрузился в неё как в негу. Как в объятья родной матери. Эта тишина оплела меня тысячами своих лапок.
И тут что-то будто дёрнуло меня. И я проснулся. За окном, проносясь, шелестели тёмные силуэты ветвей. В полусне я отчего-то спросил:
- Профессор, а вы, правда, думаете, что лишить человека жизни может быть не так уж и сложно?
- Да, определённо, это так,- ответил мне голос.
Но голос принадлежал не Джекиллу.
