Любовь древнее всех городов, построенных людьми. Она древнее всех гор и рек на земле, всех звёзд, наполняющих небеса. Она объемлет Вселенную, которую сама породила. И разве не чудо, когда такая великая вечная сила умещается в маленьком и уязвимом человеческом сердце?
Неспокойные были времена...
Царский дом Арама [1]
Пока цари Наири воевали на юге с Ашшурией [2]
Многочисленные племена этиухов, кочуя с востока, от Тусских [4]
По приказу царя Гуарамы в столицу Забахи – Узунду – прибыл правитель города Узинабитарна. Представ перед царём, он небрежно согнул в поклоне дородное тело, надменно вскинул лысую голову и произнёс:
– Будь здрав, владыка! Я, Дзубиада, явился на твой зов.
Гуарама гневно обратился к нему:
– Ещё смеешь смотреть мне в глаза! Я назначил тебя наместником Ширимутара, дал право командовать тысячным войском. Так почему, объясни мне, в землях, которыми ты управляешь, пропадают купеческие караваны? А на днях я узнал от моих доносителей, что разбойники снова расхитили поезд с данью, направлявшийся из Ухиме в Узунду. Что, станешь опять отрицать, что виновен?
– Владыка, меня ли винишь за бездействие? Этиухи уже захватили обширные пастбища в горах Шириму. Осмелев, они всё чаще проникают в Забаху перевалом Ширимутара и учиняют разбой на дорогах. От охоты на них мало пользы. Если позволишь, владыка, я переведу моё войско через горы и, напав на становища этиухов, перебью их всех разом.
– Но тогда между мной и царём этиухов непременно начнётся война, – возразил Гуарама.
– Война неизбежна, – заявил наместник. – Нельзя оставить этих разбойников без наказания.
Царь нахмурился, в сомнении покачал головой.
– Наши силы с царём этиухов примерно равны. Трудно предугадать, кто из этой войны выйдет победителем.
– А ты используй союз с Таурини, владыкой Игани, – посоветовал Дзубиада.
Гуарама подумал – и решил обратиться за помощью к царю соседней страны.
Страна Игани покоилась в богатой водами горной долине с сетью извилистых широких и узких дорог. Дороги соединяли между собой до полусотни селений и семь городов, в числе которых был Макалтуни – большой царский город. Его высокие стены служили защитой для нескольких тысяч домов, над которыми округлыми башнями величественно возвышался дворец. С северной башни дворца открывался дивный вид на озеро Ига [6]
Соседями иганийцев на севере были забахи, на юге – аштухи, на западе – ардаракихи, облюбовавшие речной край Ардахани, а на востоке Игани граничила с землями Эриахары, страной Эриахи.
По слякоти талого снега приехал в Игани посланник царя Гуарамы. От границы Забахи до дворца в Макалтуни его сопровождали холодные тучи, моросившие мелким дождём.
Царь Таурини принял посланника в присутствии воевод и старейшин. После краткой приветственной речи тот перешёл сразу к делу.
– С тех пор, как великий Арам, араратский владыка, завоевал наши земли и склонил всех правителей к повиновению, наши народы сроднились. Сотню лет мы, забахи, жили с вами, иганийцами, в мире, и не было между нами вражды. Наши законы, обычаи и наречия схожи. Но вот, пришельцы и чужаки этиухи позарились на пастбища Ширимутара, принадлежащие царскому дому Забахи. Мой государь более не намерен терпеть их нахальство, он решил выступить и воевать с ними во всеоружии.
Таурини понял, о чём пойдёт разговор.
– Всё сказанное тобой нам известно, – перебил он посланника. – Однако у нас нет границ с Этиуни, и ваша вражда с этиухами нас не касается. Передай Гуараме: пусть зря не пытается втянуть нас в войну просто так, ради добрососедства.
– Не просто так! – с жаром возразил посланник. – Предлагая тебе союз, мой государь обещает, что если поможешь ему разгромить и прогнать этиухов от пределов Забахи, он даст тебе щедрое вознаграждение: елея тридцать акарки [7]
Таурини недоверчиво внимал посланнику, который по глиняным табличкам зачитывал количество золота, меди, скота и всего прочего, что предлагалось в обмен на военную помощь...
– Каковo ваше мнение? – спросил царь старейшин, когда посланник умолк. – Что я должен ответить Гуараме?
Старейшины посовещались и решили, что союз с Гуарамой им выгоден, а поэтому надо забахам помочь.
С доброй вестью посланник поспешил назад в Узунду.
Тем временем Аррани, царь Этиуни, в своей столице Цуби собрал совет из племенных вождей и старейшин, чтобы с ними, в присутствии старшего сына, Рашуни, обсудить ситуацию на границе с Забахой.
– Разбойничьи шайки забахов, подобно волкам, нападают на наши стада и воруют коров и овец. Они действуют слаженно и более походят на обученных воинов. Таким образом, притворившись разбойниками, они своими набегами пытаются нас устрашить и прогнать с тех земель. А в последнее время Гуарама наводнил войсками край Ширимутара. Ясное дело, он вознамерился воевать против нас.
– Мы не боимся! Раз Гуарама желает войны, он получит её! – вскинув кулаки, возгласил царевич Рашуни, а вожди и старейшины единодушно поддержали его.
Аррани с наскоро собранным войском, выслав вперёд себя отряды разведчиков, двинулся к горам Шириму. Однако, достигнув подножия горной гряды, он получил от разведчиков неприятные вести:
– Правитель Забахи на перевале устроил ловушки, а на главной дороге – в обход гор Шириму – возвёл укрепления, через которые нам будет трудно прорваться. К тому же, в Ухиме, у крепости Ашу, мы обнаружили ещё одно войско: оно пришло из Игани.
Царь вызвал в свой шатёр воевод, стал совещаться с ними.
– Что скажете? Как посоветуете мне поступить? Вот, Забаха с Игани заключили союз против нас. Едва мы вступим в сражение с войском забахов, иганийцы ударят нам в спину.
– Иганийцы страшны не числом своих воинов, а грозным оружием, – подал голос один пожилой воевода. – Они при помощи гигантских пращей умеют метать огонь и камни на расстояние в три полёта стрелы. Если они нападут на нас с тыла, мы точно не устоим. Мой государь, я советую тебе отступить и отказаться от битвы, в которой заведомо понесёшь поражение.
– Отступив на глазах у врага, мы подвергнем себя осмеянию, – возразил Рашуни.
– Тогда путём переговоров добьёмся мира с забахами, – предложил воевода. – Поставим условие, что будем выплачивать дань их царю за позволение пасти наш скот на горных пастбищах Ширимутара.
– Это позор! – возмущённо воскликнул царевич.
Но Аррани подумал и принял решение:
– Это будет лишь временное перемирие. Сегодня я лучше смирю мою гордость, чем понапрасну потеряю мои земли и воинов. А как только в Забахе случится смута или бедствие засухи, или иная беда, мы сочтём это знаком небес и нападём на них внезапно, как молния, со всей силой, захватим крепости края Ширимутара и так сломим их мощь.
Решение было одобрено. В стан Гуарамы отправились парламентёры...
В краю Ухиме – на землях Забахи, граничивших с Этиуни, – стояли шатры иганийского войска, которое возглавлял молодой воевода по имени Бурра. Он, по уговору, ждал известия о начале сражения между забахами и этиухами, готовый выступить на помощь союзнику. Когда все обговорённые сроки прошли, в стан вернулись разведчики и доложили, что оба правителя отводят войска.
– Царь Этиуни и Гуарама решили не воевать. Они договорились о мире и даже условились о династическом браке: сын Гуарамы возьмёт в жёны дочь царя Этиуни.
Бурра вернулся с войском в Игани, предстал перед царём Таурини, поведал ему и совету старейшин о случившемся.
– Это неуважение к царскому дому Игани! – возмутились старейшины. – Государь! Гуарама в решающий час отказался от битвы и примирился с врагом, не только не посоветовавшись с тобой, но даже не сообщив тебе через посланника о переговорах, словно ты не союзник его, а слуга.
Казначей Барнуса, отец Бурры, заявил:
– Всё равно Гуарама должен нам заплатить часть обещанного вознаграждения. Мы свои обязательства выполнили. Наши воины многие дни простояли в Ухиме, готовые к битве. Я думаю, если бы царь этиухов не убоялся удара нашего войска, не стал бы искать перемирия с подлецом Гуарамой.
– Верно! Верно он говорит! – зашумело собрание. – Нужно потребовать у Гуарамы обещанное! Пусть заплатит нам!
Таурини решил отправить в столицу Забахи посланником своего сына, царевича Капурини. А Бурре с военным отрядом было приказано сопровождать его.
Первые грозы небесными водами благословили араратские земли, и весна разгулялась по горам и долинам цветами и зеленью. Леса и рощи наполнились птичьим многоголосьем. Землепашцы вернулись в поля, воспрянув силами после зимней тоски. Селяне обновили солому на кровлях; горожане сняли с окон деревянные рамы и шерстяные завесы, впустив в свои жилища тёплые ветры.
Царевна Рухи наслаждалась прогулкой по дворцовому саду, когда получила известие о возвращении Аррани в Цуби. «Отец вернулся с победой! Нужно принарядиться для встречи с ним», – подумала она и поспешила в свои покои.
Поднимаясь по узкой башенной лестнице, Рухи услышала, как наверху, у дверей её опочивальни, две служанки говорили друг с другом о ней.
– Мы должны поскорее подготовить подушки из гусиного пуха в приданое для госпожи. Кто же предполагал, что её, совсем юную, государь выдаст замуж в Забаху.
– Бедняжка! Ей всего-то шестнадцать.
– Говорят, все забахские женщины высокие и крепкотелые. А наша-то госпожа не красавица, ни телом, ни ростом не вышла. Вдруг тот царевич её не полюбит?
– Тогда на чужбине она будет несчастна вдвойне.
Служанки грустно вздохнули.
Рухи, прильнув к стене возле арки над лестницей, подслушала их разговор и пришла в замешательство.
Как только Аррани вступил во дворец, она прибежала к нему и стала в слезах выговаривать:
– Отец, я так ждала, так надеялась, что ты одержишь победу и из военной добычи привезёшь мне дары. И что же? Вместо того я узнала, что сама стану даром для сына владыки Забахи. Нет! Не хочу!
– Так нужно для блага нашего царства, – ответил Аррани, строго глядя на девушку. – Весь народ Этиуни прославит и благословит тебя, дочь моя, ибо ты – залог будущих наших побед и завоеваний. Прими твою участь без ропота и готовься к замужеству.
Слёзы, мольбы, – всё было напрасно...
В Узунду стекался народ из окрестных селений. Военный отряд иганийцев от самых ворот пробивал для царевича Капурини путь сквозь толпу; они медленно двигались по запруженной народом улице.
– Почему здесь так много людей? – спросил Капурини. – Бурра, разведай, что происходит.
Воевода тут же выхватил из толпы одного человека, допросил его и доложил Капурини:
– Сегодня день рождения престолонаследника. Царевич Тирама по обычаю выедет к народу, чтобы явить свою милость и получить благословение подданных. Он проедет по улицам, раздавая людям медь и серебро.
– Вон туда, господин! Взгляни туда! – крикнул один из охранников.
Капурини и Бурра посмотрели в указанном направлении. Там, над морем рук и голов, в украшенном цветочными гирляндами паланкине плыл престолонаследник Забахи. На его запястьях сверкали золотые браслеты; он пригоршнями бросал медные и серебряные слитки в горланящую толпу.
Издали наблюдая пышный выезд Тирамы, иганийцы подъехали к воротам дворца. Едва посланники спешились, начальник стражи преградил им дорогу, потребовав, чтобы Бурра и воины остались снаружи или же сдали оружие, прежде чем войти во дворец. Капурини строгим взглядом пресёк возмущение воеводы, хотя и сам почувствовал себя оскорблённым.
– Мы рады видеть послов владыки Игани, которые прибыли к нам, чтобы поздравить нашего сына с двадцатилетием и поднести ему дары.
Такими словами царь Гуарама встретил царевича Капурини и Бурру, когда слуги провели их в тронный зал. Царевич слегка растерялся: ведь он не ведал о празднике и не привёз с собой никаких даров. А Бурра нахмурился и грубо ответил:
– Мы приехали не для того, о чём ты говоришь, а чтобы потребовать у тебя обещанное вознаграждение.
– Вознаграждение? Ха-ха-ха! – пренебрежительно рассмеялся Гуарама. – Тогда скажи мне, за что я должен вас вознаградить? Вы сразились с войском царя Этиуни? Вы пролили кровь ваших воинов? Вы принесли нам победу над этиухами и захватили их земли для нас? Нет, вы не сделали этого. Как же вы смеете требовать награду?
– Ты сам решил примириться с царём Этиуни, – возразил Капурини. – Но Аррани не стал бы твоим сватом и данником, если бы мы не устрашили его.
– Ещё неизвестно, вас ли он устрашился, или мощи моего войска. Возвращайся в Игани и передай Таурини, что я плачy моим подданным за заслуги, а не за надменные речи.
Гнев охватил Капурини, кровь прихлынула к вискам.
– Твоим подданным?! – вскричал он. – Разве владыка Игани – твой подданный? Он свободный правитель. И ты его умолял о союзе, как равного.
По мановению царской десницы стоявшие у трона воины подскочили к посланникам, ударили их по ногам, схватили за руки и силой поставили на колени.
– Любой, кто стоит передо мной на коленях, – мой подданный или слуга. Пойми же, чем больше ты станешь упорствовать, тем более будешь унижен, – надменно произнёс Гуарама и приказал выгнать посланников за ворота дворца.
Узунда купалась в весенних лучах.
– Слава! Слава престолонаследнику!
Обе стороны улицы колыхались разношёрстными толпами; горожане, селяне, молодые и старые, мужчины и женщины, – все громко славили царевича, величая его милостивым благодетелем, великим и щедрым владыкой, и в восхищении разглядывали его расшитую жемчугом красную мантию, массивное золотое ожерелье на груди, сверкающий рубинами венец.
Глава 1. ЗАЛОЖНИК ПО ОШИБКЕ
Неспокойные были времена...
Царский дом Арама [1]
Закрыть
утратил былое величие, славу и силу. Тогда многие из князей, подчинявшихся араратским владыкам, правившим в Азе на троне Араманьяка, откололись, сами себя провозгласили царями и по отдельности стали лёгкой добычей для жестоких правителей Биаинили и города Тушпы – царей набиравшей могущество страны Наири.Арам – основатель и первый царь Араратского царства (Урарту), правивший приблизительно в 860–846 гг. до н.э.
Пока цари Наири воевали на юге с Ашшурией [2]
Закрыть
, укрепляя своё положение в землях, отнятых у ашшурийских царей, на западе расширяло свои границы царство Диауэхи, а на востоке образовалось ещё одно сильное царство – Этиуни, могучий союз, порождённый смешением араманийских и асканазийских
[3]
Ашшурия, или царство Ашшура, – Ассирия.
Закрыть
племён. В их полках конных воинов было вчетверо больше, чем пеших, и по этой причине они выступали в походы на новые земли в весеннее время, когда дожди и подземные воды питали горы и долы, и в изобилии произрастала трава.Араманийцы – потомки Араманьяка, первого сына Айка, родоначальника армян. Асканазийцы – потомки Асканаза, который был братом Торгома, отца Айка.
Многочисленные племена этиухов, кочуя с востока, от Тусских [4]
Закрыть
холмов дошли до гор Шириму
[5]
Тусские холмы – гористая область Тавуш а Армении.
Закрыть
и осели на землях, граничивших с Азой на юге и с Забахой на западе. Скоро между забахами и этиухами начались стычки за пастбища горного края Ширимутара. Их вражда растянулась на многие годы.
Горы Шириму (Сириму, Сиримутара) – Джавахетский хребет.
По приказу царя Гуарамы в столицу Забахи – Узунду – прибыл правитель города Узинабитарна. Представ перед царём, он небрежно согнул в поклоне дородное тело, надменно вскинул лысую голову и произнёс:
– Будь здрав, владыка! Я, Дзубиада, явился на твой зов.
Гуарама гневно обратился к нему:
– Ещё смеешь смотреть мне в глаза! Я назначил тебя наместником Ширимутара, дал право командовать тысячным войском. Так почему, объясни мне, в землях, которыми ты управляешь, пропадают купеческие караваны? А на днях я узнал от моих доносителей, что разбойники снова расхитили поезд с данью, направлявшийся из Ухиме в Узунду. Что, станешь опять отрицать, что виновен?
– Владыка, меня ли винишь за бездействие? Этиухи уже захватили обширные пастбища в горах Шириму. Осмелев, они всё чаще проникают в Забаху перевалом Ширимутара и учиняют разбой на дорогах. От охоты на них мало пользы. Если позволишь, владыка, я переведу моё войско через горы и, напав на становища этиухов, перебью их всех разом.
– Но тогда между мной и царём этиухов непременно начнётся война, – возразил Гуарама.
– Война неизбежна, – заявил наместник. – Нельзя оставить этих разбойников без наказания.
Царь нахмурился, в сомнении покачал головой.
– Наши силы с царём этиухов примерно равны. Трудно предугадать, кто из этой войны выйдет победителем.
– А ты используй союз с Таурини, владыкой Игани, – посоветовал Дзубиада.
Гуарама подумал – и решил обратиться за помощью к царю соседней страны.
Страна Игани покоилась в богатой водами горной долине с сетью извилистых широких и узких дорог. Дороги соединяли между собой до полусотни селений и семь городов, в числе которых был Макалтуни – большой царский город. Его высокие стены служили защитой для нескольких тысяч домов, над которыми округлыми башнями величественно возвышался дворец. С северной башни дворца открывался дивный вид на озеро Ига [6]
Закрыть
. Из озера вытекала река; её воды наполняли глубокий ров вокруг стен Макалтуни.Озеро Ига – древнее название о. Юсисакан (арм.); ныне Чилдыр (тур.).
Соседями иганийцев на севере были забахи, на юге – аштухи, на западе – ардаракихи, облюбовавшие речной край Ардахани, а на востоке Игани граничила с землями Эриахары, страной Эриахи.
По слякоти талого снега приехал в Игани посланник царя Гуарамы. От границы Забахи до дворца в Макалтуни его сопровождали холодные тучи, моросившие мелким дождём.
Царь Таурини принял посланника в присутствии воевод и старейшин. После краткой приветственной речи тот перешёл сразу к делу.
– С тех пор, как великий Арам, араратский владыка, завоевал наши земли и склонил всех правителей к повиновению, наши народы сроднились. Сотню лет мы, забахи, жили с вами, иганийцами, в мире, и не было между нами вражды. Наши законы, обычаи и наречия схожи. Но вот, пришельцы и чужаки этиухи позарились на пастбища Ширимутара, принадлежащие царскому дому Забахи. Мой государь более не намерен терпеть их нахальство, он решил выступить и воевать с ними во всеоружии.
Таурини понял, о чём пойдёт разговор.
– Всё сказанное тобой нам известно, – перебил он посланника. – Однако у нас нет границ с Этиуни, и ваша вражда с этиухами нас не касается. Передай Гуараме: пусть зря не пытается втянуть нас в войну просто так, ради добрососедства.
– Не просто так! – с жаром возразил посланник. – Предлагая тебе союз, мой государь обещает, что если поможешь ему разгромить и прогнать этиухов от пределов Забахи, он даст тебе щедрое вознаграждение: елея тридцать акарки [7]
Закрыть
, вина триста акарки, ячменя, эммера и чечевицы пять тысяч тюков...Акарки – мера объёма в древнем Урарту, равная 240 л.
Таурини недоверчиво внимал посланнику, который по глиняным табличкам зачитывал количество золота, меди, скота и всего прочего, что предлагалось в обмен на военную помощь...
– Каковo ваше мнение? – спросил царь старейшин, когда посланник умолк. – Что я должен ответить Гуараме?
Старейшины посовещались и решили, что союз с Гуарамой им выгоден, а поэтому надо забахам помочь.
С доброй вестью посланник поспешил назад в Узунду.
Тем временем Аррани, царь Этиуни, в своей столице Цуби собрал совет из племенных вождей и старейшин, чтобы с ними, в присутствии старшего сына, Рашуни, обсудить ситуацию на границе с Забахой.
– Разбойничьи шайки забахов, подобно волкам, нападают на наши стада и воруют коров и овец. Они действуют слаженно и более походят на обученных воинов. Таким образом, притворившись разбойниками, они своими набегами пытаются нас устрашить и прогнать с тех земель. А в последнее время Гуарама наводнил войсками край Ширимутара. Ясное дело, он вознамерился воевать против нас.
– Мы не боимся! Раз Гуарама желает войны, он получит её! – вскинув кулаки, возгласил царевич Рашуни, а вожди и старейшины единодушно поддержали его.
Аррани с наскоро собранным войском, выслав вперёд себя отряды разведчиков, двинулся к горам Шириму. Однако, достигнув подножия горной гряды, он получил от разведчиков неприятные вести:
– Правитель Забахи на перевале устроил ловушки, а на главной дороге – в обход гор Шириму – возвёл укрепления, через которые нам будет трудно прорваться. К тому же, в Ухиме, у крепости Ашу, мы обнаружили ещё одно войско: оно пришло из Игани.
Царь вызвал в свой шатёр воевод, стал совещаться с ними.
– Что скажете? Как посоветуете мне поступить? Вот, Забаха с Игани заключили союз против нас. Едва мы вступим в сражение с войском забахов, иганийцы ударят нам в спину.
– Иганийцы страшны не числом своих воинов, а грозным оружием, – подал голос один пожилой воевода. – Они при помощи гигантских пращей умеют метать огонь и камни на расстояние в три полёта стрелы. Если они нападут на нас с тыла, мы точно не устоим. Мой государь, я советую тебе отступить и отказаться от битвы, в которой заведомо понесёшь поражение.
– Отступив на глазах у врага, мы подвергнем себя осмеянию, – возразил Рашуни.
– Тогда путём переговоров добьёмся мира с забахами, – предложил воевода. – Поставим условие, что будем выплачивать дань их царю за позволение пасти наш скот на горных пастбищах Ширимутара.
– Это позор! – возмущённо воскликнул царевич.
Но Аррани подумал и принял решение:
– Это будет лишь временное перемирие. Сегодня я лучше смирю мою гордость, чем понапрасну потеряю мои земли и воинов. А как только в Забахе случится смута или бедствие засухи, или иная беда, мы сочтём это знаком небес и нападём на них внезапно, как молния, со всей силой, захватим крепости края Ширимутара и так сломим их мощь.
Решение было одобрено. В стан Гуарамы отправились парламентёры...
В краю Ухиме – на землях Забахи, граничивших с Этиуни, – стояли шатры иганийского войска, которое возглавлял молодой воевода по имени Бурра. Он, по уговору, ждал известия о начале сражения между забахами и этиухами, готовый выступить на помощь союзнику. Когда все обговорённые сроки прошли, в стан вернулись разведчики и доложили, что оба правителя отводят войска.
– Царь Этиуни и Гуарама решили не воевать. Они договорились о мире и даже условились о династическом браке: сын Гуарамы возьмёт в жёны дочь царя Этиуни.
Бурра вернулся с войском в Игани, предстал перед царём Таурини, поведал ему и совету старейшин о случившемся.
– Это неуважение к царскому дому Игани! – возмутились старейшины. – Государь! Гуарама в решающий час отказался от битвы и примирился с врагом, не только не посоветовавшись с тобой, но даже не сообщив тебе через посланника о переговорах, словно ты не союзник его, а слуга.
Казначей Барнуса, отец Бурры, заявил:
– Всё равно Гуарама должен нам заплатить часть обещанного вознаграждения. Мы свои обязательства выполнили. Наши воины многие дни простояли в Ухиме, готовые к битве. Я думаю, если бы царь этиухов не убоялся удара нашего войска, не стал бы искать перемирия с подлецом Гуарамой.
– Верно! Верно он говорит! – зашумело собрание. – Нужно потребовать у Гуарамы обещанное! Пусть заплатит нам!
Таурини решил отправить в столицу Забахи посланником своего сына, царевича Капурини. А Бурре с военным отрядом было приказано сопровождать его.
Первые грозы небесными водами благословили араратские земли, и весна разгулялась по горам и долинам цветами и зеленью. Леса и рощи наполнились птичьим многоголосьем. Землепашцы вернулись в поля, воспрянув силами после зимней тоски. Селяне обновили солому на кровлях; горожане сняли с окон деревянные рамы и шерстяные завесы, впустив в свои жилища тёплые ветры.
Царевна Рухи наслаждалась прогулкой по дворцовому саду, когда получила известие о возвращении Аррани в Цуби. «Отец вернулся с победой! Нужно принарядиться для встречи с ним», – подумала она и поспешила в свои покои.
Поднимаясь по узкой башенной лестнице, Рухи услышала, как наверху, у дверей её опочивальни, две служанки говорили друг с другом о ней.
– Мы должны поскорее подготовить подушки из гусиного пуха в приданое для госпожи. Кто же предполагал, что её, совсем юную, государь выдаст замуж в Забаху.
– Бедняжка! Ей всего-то шестнадцать.
– Говорят, все забахские женщины высокие и крепкотелые. А наша-то госпожа не красавица, ни телом, ни ростом не вышла. Вдруг тот царевич её не полюбит?
– Тогда на чужбине она будет несчастна вдвойне.
Служанки грустно вздохнули.
Рухи, прильнув к стене возле арки над лестницей, подслушала их разговор и пришла в замешательство.
Как только Аррани вступил во дворец, она прибежала к нему и стала в слезах выговаривать:– Отец, я так ждала, так надеялась, что ты одержишь победу и из военной добычи привезёшь мне дары. И что же? Вместо того я узнала, что сама стану даром для сына владыки Забахи. Нет! Не хочу!
– Так нужно для блага нашего царства, – ответил Аррани, строго глядя на девушку. – Весь народ Этиуни прославит и благословит тебя, дочь моя, ибо ты – залог будущих наших побед и завоеваний. Прими твою участь без ропота и готовься к замужеству.
Слёзы, мольбы, – всё было напрасно...
В Узунду стекался народ из окрестных селений. Военный отряд иганийцев от самых ворот пробивал для царевича Капурини путь сквозь толпу; они медленно двигались по запруженной народом улице.
– Почему здесь так много людей? – спросил Капурини. – Бурра, разведай, что происходит.
Воевода тут же выхватил из толпы одного человека, допросил его и доложил Капурини:
– Сегодня день рождения престолонаследника. Царевич Тирама по обычаю выедет к народу, чтобы явить свою милость и получить благословение подданных. Он проедет по улицам, раздавая людям медь и серебро.
– Вон туда, господин! Взгляни туда! – крикнул один из охранников.
Капурини и Бурра посмотрели в указанном направлении. Там, над морем рук и голов, в украшенном цветочными гирляндами паланкине плыл престолонаследник Забахи. На его запястьях сверкали золотые браслеты; он пригоршнями бросал медные и серебряные слитки в горланящую толпу.
Издали наблюдая пышный выезд Тирамы, иганийцы подъехали к воротам дворца. Едва посланники спешились, начальник стражи преградил им дорогу, потребовав, чтобы Бурра и воины остались снаружи или же сдали оружие, прежде чем войти во дворец. Капурини строгим взглядом пресёк возмущение воеводы, хотя и сам почувствовал себя оскорблённым.
– Мы рады видеть послов владыки Игани, которые прибыли к нам, чтобы поздравить нашего сына с двадцатилетием и поднести ему дары.
Такими словами царь Гуарама встретил царевича Капурини и Бурру, когда слуги провели их в тронный зал. Царевич слегка растерялся: ведь он не ведал о празднике и не привёз с собой никаких даров. А Бурра нахмурился и грубо ответил:
– Мы приехали не для того, о чём ты говоришь, а чтобы потребовать у тебя обещанное вознаграждение.
– Вознаграждение? Ха-ха-ха! – пренебрежительно рассмеялся Гуарама. – Тогда скажи мне, за что я должен вас вознаградить? Вы сразились с войском царя Этиуни? Вы пролили кровь ваших воинов? Вы принесли нам победу над этиухами и захватили их земли для нас? Нет, вы не сделали этого. Как же вы смеете требовать награду?
– Ты сам решил примириться с царём Этиуни, – возразил Капурини. – Но Аррани не стал бы твоим сватом и данником, если бы мы не устрашили его.
– Ещё неизвестно, вас ли он устрашился, или мощи моего войска. Возвращайся в Игани и передай Таурини, что я плачy моим подданным за заслуги, а не за надменные речи.
Гнев охватил Капурини, кровь прихлынула к вискам.
– Твоим подданным?! – вскричал он. – Разве владыка Игани – твой подданный? Он свободный правитель. И ты его умолял о союзе, как равного.
По мановению царской десницы стоявшие у трона воины подскочили к посланникам, ударили их по ногам, схватили за руки и силой поставили на колени.
– Любой, кто стоит передо мной на коленях, – мой подданный или слуга. Пойми же, чем больше ты станешь упорствовать, тем более будешь унижен, – надменно произнёс Гуарама и приказал выгнать посланников за ворота дворца.
Узунда купалась в весенних лучах.
– Слава! Слава престолонаследнику!
Обе стороны улицы колыхались разношёрстными толпами; горожане, селяне, молодые и старые, мужчины и женщины, – все громко славили царевича, величая его милостивым благодетелем, великим и щедрым владыкой, и в восхищении разглядывали его расшитую жемчугом красную мантию, массивное золотое ожерелье на груди, сверкающий рубинами венец.
