Когда на берегах Эриасха сгущаются сумерки, в долине Эриахара загораются сотни костров. У костров собираются храбрые воины; они точат мечи и на крепкие луки натягивают тетивы. Их сердца пламенеют любовью и ненавистью: любовью – к родимой земле, вековым родникам, откуда черпали силу их прадеды; ненавистью – к кровожадным врагам, силам тьмы, приходящим с оружием, приносящим страдания народу Араманьяка...
На площади Аргиштихинили собралось много народу: всем жителям города было приказано явиться туда для того, чтобы принять участие в казни преступников. На возведённом для казни помосте больше десятка истерзанных пытками людей были подвешены за руки к перекладинам между столбами, и среди них – одна женщина. Толпившиеся вокруг помоста люди бросали камни в несчастных страдальцев. Приставленные к месту казни воины внимательно следили, чтобы каждый – по воле или по принуждению – бросил свой камень в осуждённых на смерть; а те, кто не подчинится указу, будут немедленно схвачены, как соучастники их преступления.
В стороне от толпы сидел нищий старик. Это был известный в городе «слепец Шарa». Он сидел под палящим солнцем на раскалённых камнях мостовой, подоткнув под себя кое-какое тряпьё, болезненно жмурился и грязным лоскутом то и дело отирал свою плешь от горячего пота.
Что-то упало в стоявшую подле него щербатую посудинку. Старик обернулся на звук, нащупал в посудинке камень и крепко выругался, а стайка шутников-мальчишек разразилась над ним звонким хохотом.
К старику подошёл воин и сказал:
– Вижу, ты тоже взял камень. Вставай, я отведу тебя, чтобы ты исполнил приказ повелителя.
Подхватив старика под руку, воин потащил его в толпу, протолкнул к помосту и велел бросить камень в одного из преступников. Шарa трясущейся рукой с размаху швырнул камень и попал прямо в шлем стоявшему перед столбами воину. В толпе послышался короткий смех. Пострадавший с руганью накинулся на старика, поколотил его палкой, вырванной из его же руки, и прогнал.
Тем временем другой воин подошёл к девочке лет семи.
– Иди и ты поучаствуй, – предложил он, протянув ей камень.
Но девочка, сморщив личико, пронзительно заплакала. Воин смутился, а его товарищ проговорил:
– Оставь ты её. Она, наверное, потерялась.
– Вот и хорошо. Пусть громче поплачет, тогда её быстрее найдут.
Как только воины отошли, к девочке подбежал юноша, взял её за руку.
– Нарe! Что они тебе сделали?
– Ничего, – ответила девочка, сразу успокоившись.
– Пойдём отсюда.
– Нет, я хочу увидеть маму! Дядя Багиш и Хутак говорили, что она тоже будет на площади.
Юноша покрасневшими от слёз глазами посмотрел в сторону помоста – на повешенную женщину, – (она уже не дышала; длинные волосы закрывали распухшее и почерневшее от кровоподтёков лицо,) – сглотнул горький комок, поднял девочку на руки.
– Она ушла. Нам тоже надо уходить, – прошептал он и, не обращая внимания на протесты сестры, унёс её.
В далёкие дни Эриаст из потомков Араманьяка [1]
Долина Эриахара служила житницей для страны Аза, где стоял стольный город араратских царей – Армавир. Во дни царя Анушавана потомок Хорра, Аргишти [4]
Из Эребуни Аргишти нанёс удар по Эриахаре, разорил, уничтожил огнём все селения, а на месте разрушенного до основания Армавира построил город с высокими стенами, нарёк своим именем – Аргиштихинили – и сделал вторым царским городом (первым был город Тушпа) [6]
С тех пор прошло тридцать лет. Часть эриахов, удержавших свои города и селения на северо-западе Азы, то и дело пытались восставать против Тушпы. Когда владыка Парнак, родич последнего царя Азы, Анушавана, стал во главе эриахов, он начал планировать новый мятеж. Повстанцы тайно копили в подземных хранилищах медь и железо, ковали оружие, шили доспехи из прессованной кожи, запасались бобами, зерном, обучались владению разного рода клинками, стрельбе, рукопашному бою – и ждали удобного времени...
И вот сын Аргишти, Сардури [7]
За стенами Аргиштихинили беспризорно лежали под небом руины города Арамаиса [9]
Брат с сестрой огляделись.
– Сюда! Сюда! – приглушённо позвал их мальчик-подросток, прятавшийся в тенистом проёме под обломками башенных стен.
– Мамбре! Где все? – спросил его юноша.
– Они ушли. Я остался, чтобы предупредить вас.
– Куда ушли?
– К руднику. Я вас провожу.
– И без тебя знаю, где это.
В бараках подле заброшенного рудника шло совещание: воевода Паргев, родной брат Парнака, с группой хмурых мужчин обсуждали события последних дней. Паргев и его верный помощник Багиш ведали тайной разведкой. Но недавно, во время облавы на одно из укрытий повстанцев, почти половина разведчиков, а с ними вместе и жена воеводы, попали в руки военного советника Сардури – Элинау...
Скрипнул подгнивший порог. Паргев взглянул на вошедших, окликнул:
– Артун, Наре! – Дети к нему подошли. – Ну, что?
– Я не успел с ней проститься, – проговорил юноша сдавленным шёпотом, и слёзы брызнули снова.
– Мы отомстим за неё, – мрачно ответил Паргев. – Уже скоро, сынок. И за каждого нашего брата, друга, соратника. За всех отомстим!
– А что про Араза? – спросил юноша.
– В тюрьме. Его сейчас пёс Зумару допрашивает.
– Хутак там с полудня, следит за воротами, – прибавил Багиш. – Мы ждём вестей.
– Понятно, – вздохнул Артун.
Погладив маленькую Наре по голове, Паргев обратился к сыну:
– Отведи сестру к женщинам, попроси, чтобы о ней позаботились.
– Я хочу к маме, – снова захныкала девочка.
Отец взял её на руки и строго произнёс:
– Твоя мама сейчас далеко. Если хочешь увидеть её, будь послушной и делай, что тебе скажет твой брат.
Артун отвёл Наре в селение на берегу реки, где жили жёны и матери многих повстанцев, а сам вернулся к отцу.
Разведчик Хутак припозднился, однако принёс товарищам добрую весть:
– Этой ночью Араза переведут в крепость Эребуни. В конвое будет пять-шесть человек. Мы можем напасть на них у переправы.
– Давайте сделаем это! – воскликнул Багиш. – Спасём Араза!
– Спасём! – откликнулись все.
Немедля вооружившись, повстанцы отправились к месту, где решено было устроить засаду.
Всё случилось, как предсказал Хутак: шестеро воинов сопровождали закованного в кандалы человека. Убить конвоиров и освободить узника оказалось довольно просто. Хутак и ещё двое повстанцев отделались лёгкими ранами. Но спасённый ими Араз еле держался на ногах: всё тело его было покрыто ожогами от раскалённых пыточных орудий и до крови иссечено плетьми. Багиш подставил Аразу свою широкую спину:
– Залезай, я понесу тебя!
– Вы возвращайтесь, – сказал им Хутак, – а я чуть отстану и выясню, не следит ли за нами кто.
Под утро повстанцы вернулись к Паргеву, поведали об успешной вылазке. Пока Артун заботливо смазывал маслом и перевязывал раны Араза, Паргев долго о чём-то размышлял про себя, потом обратился к Багишу:
– Не слишком ли просто вам удалось обделать всё это? Подозрительно как-то.
Багиш кивнул.
– Я тоже думал об этом. И ещё о другом: почему из двенадцати схваченных наших людей в живых остался только Араз? Почему-то его не казнили со всеми на площади, а решили перевести в Эребуни.
– М-да, тут что-то нечисто... – пробормотал Паргев.
– Всё чисто, – громко доложил Хутак, войдя в помещение.
Артун подбежал к нему, увидел кровь на рукаве.
– Ты тоже ранен!
– Царапина. Не стоит беспокоиться. Как там Араз?
– Храпит уже, – с улыбкой ответил юноша и махнул рукой в сторону комнаты, где разместились раненые бойцы.
Позже пришли двое снабженцев с большими коробами, полными снеди. Хлеб, сыр, зелень, лук, рыбу, копчёное мясо, – всё поровну поделили между разведчиками и простыми бойцами. Паргев ел вместе со всеми; будучи братом правителя, он никогда и ни в чём не выделял своего положения.
Во время трапезы зашёл разговор о потерях, – о гибели госпожи и разведчиков. Багиш высказал свои подозрения:
– Я думаю, что среди нас есть предатель.
– Не может быть! – возразил ему кто-то. – Мы тщательно проверяем всех, кого принимаем в наши ряды.
– Тогда как получилось, что враг поймал стольких наших людей? – Багиш посмотрел в сторону Араза. – И почему, хотел бы я знать, казнили всех, кроме него одного?
Араз возмущённо вскочил со своего места.
– Я не предатель! Меня жестоко пытали, но я не выдал врагу никаких тайн.
– А как докажешь? Тебя поймали прежде всех остальных. Лишь ты мог выдать их место.
Араз схватил со стола нож и зарычал:
– Что?!! А ну, повтори, – и я прирежу тебя!
– Араз не предатель, – вмешался в их спор Паргев. – Я верю ему.
– И я верю, – сказал Хутак. – Такими речами и обвинениями, брат Багиш, ты только рассоришь нас. А нам сейчас следует ещё крепче сплотиться. Мы все на крови поклялись хранить верность Арамову дому [10]
– Я готов! – вскричал Араз.
– И я! И я! Клянусь! Клянёмся! – загремели голоса.
– Тихо! Уймитесь! – Паргев поднял руку. – Я принял все ваши клятвы, и всех вас знаю не только в лицо. Среди нас нет предателей. Но враг силён и коварен. Он начал действовать. Значит – медлить нельзя. Этой ночью я дам последние указания всем подразделениям. Наша главная цель – убить Сардури и захватить город. Тысяча сильнейших бойцов перекроет дорогу на Эребуни и задержит войско врага, которое двинется ему на помощь. Когда же, прорвавшись через засаду, они подступят к стенам Аргиштихинили, с Сардури уже будет покончено. К этому времени нам на помощь со своим войском придёт владыка Парнак. Если мы преуспеем в задуманном, к нам присоединится народ. Мы прогоним захватчиков из Эриахары и Азы, и бог Арама поможет нам в нашей справедливой борьбе.
В ответ поднялся гул одобрения; ярче вспыхнул огонь в глазах, устремлённых на предводителя.
– Мы воины Эриахары! Мы освободим наши земли!
– Прогоним захватчиков!
– Мы победим!
Подозвав сына, Паргев сказал ему:
– Тебе я поручаю доставить весть в Ширакан [11]
Артун тотчас собрался и тронулся в путь.
Ближе к вечеру и Паргев отправился на тайную встречу с командирами повстанческих отрядов. В бараках при руднике остались только раненые бойцы. Забота о них легла на Мамбре: подать воды, сменить на ране повязку, помочь сходить по нужде...
Ночная прохлада просачивалась внутрь сквозь щели заложенных досками окон. Хутак сидел у окна, ковыряя в зубах соломинкой, и вдруг насторожился.
– Вы тоже слышали это? – спросил он товарищей.
– Что слышали?
– Вот только что, странный звук, как от упавшего с высоты камня.
Все замолчали, прислушались... Тишина.
– Быть может, в штольне случился обвал? – предположил Мамбре.
– С чего бы? – Хутак поднялся и направился к выходу. – Пойду, подышу воздухом и осмотрюсь. Вы тут потише, пока я не вернусь.
Прошло немного времени. Хутак не возвращался. Араз начал беспокоиться; он доковылял до дверного проёма, постоял на пороге, вглядываясь в темноту. Внезапно послышался тонкий скрип натягиваемой тетивы... Араз вздрогнул... Стрела пронзила мгновение и впилась ему в грудь.
– Нападение! – прохрипел он и рухнул на землю.
Перескакивая через его тело, в барак ворвались люди с обнажёнными мечами...
Маленький Мамбре успел юркнуть в соседний барак, где хранилась какая-то рухлядь, спрятался в пустом запылённом карасе [12]
Глухо рокотали воды Ахуриани [13]
Погасли звёзды; ночь была на исходе. В пещере на выступах стен догорали светильники. Командиры полутора сотен отрядов и их помощники уже выслушали указания своего предводителя, обсудили подробный план действий. Паргев с Багишем раздали им глиняные таблички с оттиском личной печати владыки Парнака.
– Эти таблички обеспечат вам доступ в наши тайные склады, – пояснил Паргев. – Вы можете взять там оружие для ваших бойцов – кому что надобно, а также нагрудники, шлемы, лечебные мази для ран, провиант.
Глава 1. КОСТРЫ ЭРИАХАРЫ
На площади Аргиштихинили собралось много народу: всем жителям города было приказано явиться туда для того, чтобы принять участие в казни преступников. На возведённом для казни помосте больше десятка истерзанных пытками людей были подвешены за руки к перекладинам между столбами, и среди них – одна женщина. Толпившиеся вокруг помоста люди бросали камни в несчастных страдальцев. Приставленные к месту казни воины внимательно следили, чтобы каждый – по воле или по принуждению – бросил свой камень в осуждённых на смерть; а те, кто не подчинится указу, будут немедленно схвачены, как соучастники их преступления.
В стороне от толпы сидел нищий старик. Это был известный в городе «слепец Шарa». Он сидел под палящим солнцем на раскалённых камнях мостовой, подоткнув под себя кое-какое тряпьё, болезненно жмурился и грязным лоскутом то и дело отирал свою плешь от горячего пота.
Что-то упало в стоявшую подле него щербатую посудинку. Старик обернулся на звук, нащупал в посудинке камень и крепко выругался, а стайка шутников-мальчишек разразилась над ним звонким хохотом.К старику подошёл воин и сказал:
– Вижу, ты тоже взял камень. Вставай, я отведу тебя, чтобы ты исполнил приказ повелителя.
Подхватив старика под руку, воин потащил его в толпу, протолкнул к помосту и велел бросить камень в одного из преступников. Шарa трясущейся рукой с размаху швырнул камень и попал прямо в шлем стоявшему перед столбами воину. В толпе послышался короткий смех. Пострадавший с руганью накинулся на старика, поколотил его палкой, вырванной из его же руки, и прогнал.
Тем временем другой воин подошёл к девочке лет семи.
– Иди и ты поучаствуй, – предложил он, протянув ей камень.
Но девочка, сморщив личико, пронзительно заплакала. Воин смутился, а его товарищ проговорил:
– Оставь ты её. Она, наверное, потерялась.
– Вот и хорошо. Пусть громче поплачет, тогда её быстрее найдут.
Как только воины отошли, к девочке подбежал юноша, взял её за руку.
– Нарe! Что они тебе сделали?
– Ничего, – ответила девочка, сразу успокоившись.
– Пойдём отсюда.
– Нет, я хочу увидеть маму! Дядя Багиш и Хутак говорили, что она тоже будет на площади.
Юноша покрасневшими от слёз глазами посмотрел в сторону помоста – на повешенную женщину, – (она уже не дышала; длинные волосы закрывали распухшее и почерневшее от кровоподтёков лицо,) – сглотнул горький комок, поднял девочку на руки.
– Она ушла. Нам тоже надо уходить, – прошептал он и, не обращая внимания на протесты сестры, унёс её.
В далёкие дни Эриаст из потомков Араманьяка [1]
Закрыть
, став правителем араратских земель, назвал великую реку по своему имени – Эриасхом
[2]
Араманьяк – первый сын родоначальника армян Айка. Вторым сыном Айка был Хорр, родоначальник хурритов.
Закрыть
, а плодородные земли на её берегах – долиной Эриахара
[3]
Река Аракс.
Закрыть
. От него произошли племена эриахов.Араратская долина.
Долина Эриахара служила житницей для страны Аза, где стоял стольный город араратских царей – Армавир. Во дни царя Анушавана потомок Хорра, Аргишти [4]
Закрыть
, перешёл Эриасх с большим войском и вторгся в Азу. На захваченных землях он воздвигнул могучую крепость, назвав её Эребуни, в знак могущества Биаинили, – страны, откуда пришёл он. В эту крепость Аргишти вселил тысячи воинов вместе с их семьями, большей частью из хеттов, побеждённых им в прошлой войне. Ради хеттов Ибарша
[5]
Аргишти I – царь Арарата (Урарту) в 786–764 гг. до н. э. При нём Араратское царство достигло пика своего могущества.
Закрыть
, их бог, был причислен к богам Арарата, – так же, как и все боги покорённых народов. Но главными среди араратских богов считались боги хурритов – Халди, Тейшеба, Шивини. Огромные изображения этих богов, попирающих головы львов и быков, были высечены на массивных воротах и стенах Эребуни.Ибарша, или Иварша (арм. Баршамин) – божество Баэл-Шамем, почитаемое хеттами и древними народами Северной Сирии.
Из Эребуни Аргишти нанёс удар по Эриахаре, разорил, уничтожил огнём все селения, а на месте разрушенного до основания Армавира построил город с высокими стенами, нарёк своим именем – Аргиштихинили – и сделал вторым царским городом (первым был город Тушпа) [6]
Закрыть
. Долину завоеватель назвал Куарлини, горам и рекам дал новые имена.Эребуни и Аргиштихинили были построены в 782 и 776 гг. до н. э. соответственно, а Тушпа – в 840-х гг. до н. э.
С тех пор прошло тридцать лет. Часть эриахов, удержавших свои города и селения на северо-западе Азы, то и дело пытались восставать против Тушпы. Когда владыка Парнак, родич последнего царя Азы, Анушавана, стал во главе эриахов, он начал планировать новый мятеж. Повстанцы тайно копили в подземных хранилищах медь и железо, ковали оружие, шили доспехи из прессованной кожи, запасались бобами, зерном, обучались владению разного рода клинками, стрельбе, рукопашному бою – и ждали удобного времени...
И вот сын Аргишти, Сардури [7]
Закрыть
, на шестнадцатый год по воцарении над Араратом, пошёл походом на Кулху
[8]
Сардури II – царь Арарата (Урарту) в 764–735 гг. до н. э. При нём государство на севере доходило до Черного моря, на востоке до Каспийского моря, на западе – до центральной части Малой Азии, на юге – через Вавилон до Персидского залива и Средиземного моря; влияние Урарту распространилось до самого Дамаска.
Закрыть
. После быстрой победы он не возвратился домой в Биаинили, но привёл своё войско в Азу, разместил его в крепости Эребуни, а сам более месяца жил в Аргиштихинили и отсюда готовил поход против северных стран.Кулха – древнее царство Колхида на восточном побережье Чёрного моря.
За стенами Аргиштихинили беспризорно лежали под небом руины города Арамаиса [9]
Закрыть
; практичные местные жители по камням растащили их большую часть для строительства собственных изгородей и домов. Там, среди руин, в тростниковых лачугах ютились калеки и нищие. Там же, одевшись в лохмотья, встречались повстанцы, обменивались добытыми сведеньями, предводители передавали приказы отрядам.Арамаис – прямой потомок Араманьяка. Город Арамаиса – древнейший Армавир. Средневековый Армавир был впоследствии отстроен приблизительно на том же месте.
Брат с сестрой огляделись.
– Сюда! Сюда! – приглушённо позвал их мальчик-подросток, прятавшийся в тенистом проёме под обломками башенных стен.
– Мамбре! Где все? – спросил его юноша.
– Они ушли. Я остался, чтобы предупредить вас.
– Куда ушли?
– К руднику. Я вас провожу.
– И без тебя знаю, где это.
В бараках подле заброшенного рудника шло совещание: воевода Паргев, родной брат Парнака, с группой хмурых мужчин обсуждали события последних дней. Паргев и его верный помощник Багиш ведали тайной разведкой. Но недавно, во время облавы на одно из укрытий повстанцев, почти половина разведчиков, а с ними вместе и жена воеводы, попали в руки военного советника Сардури – Элинау...
Скрипнул подгнивший порог. Паргев взглянул на вошедших, окликнул:
– Артун, Наре! – Дети к нему подошли. – Ну, что?
– Я не успел с ней проститься, – проговорил юноша сдавленным шёпотом, и слёзы брызнули снова.
– Мы отомстим за неё, – мрачно ответил Паргев. – Уже скоро, сынок. И за каждого нашего брата, друга, соратника. За всех отомстим!
– А что про Араза? – спросил юноша.
– В тюрьме. Его сейчас пёс Зумару допрашивает.
– Хутак там с полудня, следит за воротами, – прибавил Багиш. – Мы ждём вестей.
– Понятно, – вздохнул Артун.
Погладив маленькую Наре по голове, Паргев обратился к сыну:
– Отведи сестру к женщинам, попроси, чтобы о ней позаботились.
– Я хочу к маме, – снова захныкала девочка.
Отец взял её на руки и строго произнёс:
– Твоя мама сейчас далеко. Если хочешь увидеть её, будь послушной и делай, что тебе скажет твой брат.
Артун отвёл Наре в селение на берегу реки, где жили жёны и матери многих повстанцев, а сам вернулся к отцу.
Разведчик Хутак припозднился, однако принёс товарищам добрую весть:
– Этой ночью Араза переведут в крепость Эребуни. В конвое будет пять-шесть человек. Мы можем напасть на них у переправы.
– Давайте сделаем это! – воскликнул Багиш. – Спасём Араза!
– Спасём! – откликнулись все.
Немедля вооружившись, повстанцы отправились к месту, где решено было устроить засаду.
Всё случилось, как предсказал Хутак: шестеро воинов сопровождали закованного в кандалы человека. Убить конвоиров и освободить узника оказалось довольно просто. Хутак и ещё двое повстанцев отделались лёгкими ранами. Но спасённый ими Араз еле держался на ногах: всё тело его было покрыто ожогами от раскалённых пыточных орудий и до крови иссечено плетьми. Багиш подставил Аразу свою широкую спину:
– Залезай, я понесу тебя!
– Вы возвращайтесь, – сказал им Хутак, – а я чуть отстану и выясню, не следит ли за нами кто.
Под утро повстанцы вернулись к Паргеву, поведали об успешной вылазке. Пока Артун заботливо смазывал маслом и перевязывал раны Араза, Паргев долго о чём-то размышлял про себя, потом обратился к Багишу:
– Не слишком ли просто вам удалось обделать всё это? Подозрительно как-то.
Багиш кивнул.
– Я тоже думал об этом. И ещё о другом: почему из двенадцати схваченных наших людей в живых остался только Араз? Почему-то его не казнили со всеми на площади, а решили перевести в Эребуни.
– М-да, тут что-то нечисто... – пробормотал Паргев.
– Всё чисто, – громко доложил Хутак, войдя в помещение.
Артун подбежал к нему, увидел кровь на рукаве.
– Ты тоже ранен!
– Царапина. Не стоит беспокоиться. Как там Араз?
– Храпит уже, – с улыбкой ответил юноша и махнул рукой в сторону комнаты, где разместились раненые бойцы.
Позже пришли двое снабженцев с большими коробами, полными снеди. Хлеб, сыр, зелень, лук, рыбу, копчёное мясо, – всё поровну поделили между разведчиками и простыми бойцами. Паргев ел вместе со всеми; будучи братом правителя, он никогда и ни в чём не выделял своего положения.
Во время трапезы зашёл разговор о потерях, – о гибели госпожи и разведчиков. Багиш высказал свои подозрения:
– Я думаю, что среди нас есть предатель.
– Не может быть! – возразил ему кто-то. – Мы тщательно проверяем всех, кого принимаем в наши ряды.
– Тогда как получилось, что враг поймал стольких наших людей? – Багиш посмотрел в сторону Араза. – И почему, хотел бы я знать, казнили всех, кроме него одного?
Араз возмущённо вскочил со своего места.
– Я не предатель! Меня жестоко пытали, но я не выдал врагу никаких тайн.
– А как докажешь? Тебя поймали прежде всех остальных. Лишь ты мог выдать их место.
Араз схватил со стола нож и зарычал:
– Что?!! А ну, повтори, – и я прирежу тебя!
– Араз не предатель, – вмешался в их спор Паргев. – Я верю ему.
– И я верю, – сказал Хутак. – Такими речами и обвинениями, брат Багиш, ты только рассоришь нас. А нам сейчас следует ещё крепче сплотиться. Мы все на крови поклялись хранить верность Арамову дому [10]
Закрыть
. И можем снова поклясться.Арам – основатель Арарата-Урарту из ветви Араманьяка (ок. 860–845 годы до н. э.).
– Я готов! – вскричал Араз.
– И я! И я! Клянусь! Клянёмся! – загремели голоса.
– Тихо! Уймитесь! – Паргев поднял руку. – Я принял все ваши клятвы, и всех вас знаю не только в лицо. Среди нас нет предателей. Но враг силён и коварен. Он начал действовать. Значит – медлить нельзя. Этой ночью я дам последние указания всем подразделениям. Наша главная цель – убить Сардури и захватить город. Тысяча сильнейших бойцов перекроет дорогу на Эребуни и задержит войско врага, которое двинется ему на помощь. Когда же, прорвавшись через засаду, они подступят к стенам Аргиштихинили, с Сардури уже будет покончено. К этому времени нам на помощь со своим войском придёт владыка Парнак. Если мы преуспеем в задуманном, к нам присоединится народ. Мы прогоним захватчиков из Эриахары и Азы, и бог Арама поможет нам в нашей справедливой борьбе.
В ответ поднялся гул одобрения; ярче вспыхнул огонь в глазах, устремлённых на предводителя.
– Мы воины Эриахары! Мы освободим наши земли!
– Прогоним захватчиков!
– Мы победим!
Подозвав сына, Паргев сказал ему:
– Тебе я поручаю доставить весть в Ширакан [11]
Закрыть
. Пусть мой брат подготовится и выступит послезавтра с рассветом. Тогда он достигнет Аргиштихинили в нужный срок.Ширакан (Ширакская равнина) – страна Эриахи, упоминаемая в надписях араратских царей.
Артун тотчас собрался и тронулся в путь.
Ближе к вечеру и Паргев отправился на тайную встречу с командирами повстанческих отрядов. В бараках при руднике остались только раненые бойцы. Забота о них легла на Мамбре: подать воды, сменить на ране повязку, помочь сходить по нужде...
Ночная прохлада просачивалась внутрь сквозь щели заложенных досками окон. Хутак сидел у окна, ковыряя в зубах соломинкой, и вдруг насторожился.
– Вы тоже слышали это? – спросил он товарищей.
– Что слышали?
– Вот только что, странный звук, как от упавшего с высоты камня.
Все замолчали, прислушались... Тишина.
– Быть может, в штольне случился обвал? – предположил Мамбре.
– С чего бы? – Хутак поднялся и направился к выходу. – Пойду, подышу воздухом и осмотрюсь. Вы тут потише, пока я не вернусь.
Прошло немного времени. Хутак не возвращался. Араз начал беспокоиться; он доковылял до дверного проёма, постоял на пороге, вглядываясь в темноту. Внезапно послышался тонкий скрип натягиваемой тетивы... Араз вздрогнул... Стрела пронзила мгновение и впилась ему в грудь.
– Нападение! – прохрипел он и рухнул на землю.
Перескакивая через его тело, в барак ворвались люди с обнажёнными мечами...
Маленький Мамбре успел юркнуть в соседний барак, где хранилась какая-то рухлядь, спрятался в пустом запылённом карасе [12]
Закрыть
и прикрыл нос краем рубахи, чтобы случайно не чихнуть. Гулко билось его сердечко. Снаружи донеслись голоса: «Обыскать тут всё! – Да, господин!» Топот ног взад-вперёд, грохот, лязг, крики «Пусто!» и «Тут нет никого!» Потом всё стихло. А мальчик ещё долго сидел в карасе, боясь пошевелиться и высунуть голову...Карас – глиняный сосуд больших размеров для хранения вина.
Глухо рокотали воды Ахуриани [13]
Закрыть
в глубоком ущелье с почти отвесными скалистыми склонами. Кое-где в скалах мрачно зияли широкие трещины, служившие входом в пещеры и гроты, облюбованные повстанцами для тайных собраний. Только сами повстанцы да редкие жители этого края знали узкие тропы, по которым можно было спуститься к реке.Ахуриани – река Ахурян, приток Аракса.
Погасли звёзды; ночь была на исходе. В пещере на выступах стен догорали светильники. Командиры полутора сотен отрядов и их помощники уже выслушали указания своего предводителя, обсудили подробный план действий. Паргев с Багишем раздали им глиняные таблички с оттиском личной печати владыки Парнака.
– Эти таблички обеспечат вам доступ в наши тайные склады, – пояснил Паргев. – Вы можете взять там оружие для ваших бойцов – кому что надобно, а также нагрудники, шлемы, лечебные мази для ран, провиант.
