ГЛАВА 1
После второй бутылки нашу маленькую компанию — меня, Захара, Егора и Анечку проперло на философские беседы.
— Мне кажется, что главное в человеке — это душа, — глубокомысленно изрек я, наблюдая за тем, как коньяк плещется на дне стакана.
Парни только переглянулись насмешливо, но ни слова не сказали, зато Анька отреагировала.
— Да ла-а-адно, — протянула она, — Где ты и где душа?
Язва. Хоть бы раз смолчала.
— В смысле, где я и где душа?
— В прямом, Волшин! Ты же знакомишься с одной целью — затащить в постель. Очень сомневаюсь, что в тот момент, когда у тебя подгорает, ты думаешь о тонкой душевной организации бедной девушки.
— Я тебе больше скажу, — ухмыльнулся Егор, — он так занят высматриванием стройных ног, что ему просто некогда обращать внимание на всякую ерунду вроде души.
— Хочешь сказать, что я только на оболочку ведусь? — возмутился я, — Что меня только внешность интересует.
— Разве нет? У тебя же что ни девка-то модель. Ноги — во, грудь — во, попа — во, — Аня выразительно изображала женские перегибы.
— Я не виноват, что мне такие попадаются! — попытался оправдаться, но попытка с треском провалилась.
— Они не попадаются. Ты сам выискиваешь их и набрасываешься, как голодный. А если они упираются, то ходишь следом, канючишь и за рукав дергаешь.
— Да не дергаю я никого!
— Угу. Помню, как ты ко мне клинья подбивал, — хитро произнесла она, а потом, по-идиотски дергая бровями, передразнила, — Хочешь, я буду твоим пирожком?
— Не было такого.
— Было. Было. Не отнекивайся. Как хвост ходил и замуж звал.
Мерз тут же глянул на меня по-волчьи выразительно. Его всегда бесило, когда об этом заходила речь.
— Это было давно и неправда, — отмахнулся я, — И вообще недолго.
— Потому что ты сдрейфил! — победно ухмыльнулась Осипова.
— С тобой попробуй не сдрейфи, — я отхлебнул коньяка и поморщился, — и вообще, я не понимаю, о чем мы говорим.
Отличный вечер в компании друзей, вот только пьяный разговор свернул куда-то не туда.
— О том, что ты неисправимый бабник, — подсказала девушка с милой улыбочкой, — я бы даже сказала беспросветный. Клейма негде ставить.
Вот зараза!
— Захар! Она меня обижает, — я обличающее ткнул пальцем в сторону его жены.
— Ничем не могу помочь. Сам разбирайся.
— То же мне друг, — просопел я обиженно, а он в ответ лишь плечами повел и усмехнулся. Смешно ему, понимаешь ли! — и вообще! Я в коне не согласен с вашими претензиями.
Троица насмешливо переглянулась между собой, явно напрашиваясь на то, чтобы быть посланными далеко и надолго.
— Хотите, я хоть завтра познакомлюсь с какой-нибудь тетушкой-бегемотихой? — раздраженно предложил я.
— А смысл? — невозмутимо отозвался Захар, — Вы с ней пару раз прогуляетесь для вида, а потом ты сбежишь, так и не дойдя до главного. Бесполезное занятие.
Да что б тебя!
— Мы все состаримся, пока он в своей погоне за длинными ногами, наконец, чью-то душу рассмотрит, — встрял Егор, — поэтому предлагаю начать с простого и более приземленного.
Мы дружно уставились на него. Я — с сомнением, а Захар и Аня — с явным интересом.
— Давайте, подгоним ему ночную бабочку плюс-сайз. Так сказать, на пробу.
Я громко выругался, а Анька щелкнула пальцами и радостно произнесла:
— Отличный вариант. Так сказать лайт-версия. На счет души тут вряд ли что проверишь, а вот с оболочкой — запросто.
— Идите вы в задницу! Все! Дружно взявшись за руки и приплясывая!
— Что ж ты так быстро отказываешься? — ухмыльнулась Оса, вызывая стойкое желание свернуть ее тонкую шейку. — Мы скинемся. Возьмем тебе самую дорогу. Чтобы и на пяти языках говорила, и Шекспира цитировала, одновременно играя на скрипке…ну или еще на чем.
— Спорим, что у него вообще не встанет, — Магницкий подлил масла в огонь. — будь у нее хоть пять высших образований и наипрекраснейшая душа.
— Да идите вы на хрен! — огрызнулся я и залпом опрокинул стопку.
— Я же говорила. Сдрейфил!
— Оса! Я не сдрейфил!
— Тогда спорим! — сучка протянула мне руку, нагло глядя прямо в глаза.
— Да без проблем! — психанул я и крепко, даже зло, сжал узкую ладошку.
Наверняка было больно, но Осипова даже бровью не повела, только ухмылка шире стала. Стальная девка. Нервы — как канаты и зубы такие, что белая акула позавидует. Помню я, как она своим появлением у нас в группе шухер навела. Обалдели все. Я в том числе. Хотя сейчас, сказать по правде, Анька мягче стала, добрее. Видать, Мерз все-таки сумел найти подход к своевольной Осе и приручить эту колючку.
— Захар, разбей-ка! — скомандовала она, и Меранов лениво рубанул по нашим сцепленным рукам.
— Хм, у меня прям дежавю, — я нервно усмехнулся, — в прошлый раз тоже спорили. Только ты был главным действующим лицом, а не я.
Как вспомнишь, что мы в студенчестве творили — так вздрогнешь.
— На результат не жалуюсь, — он по-хозяйски притянул к себе Аньку, — может, и тебе понравится.
— Влюбишься в какую-нибудь пышку… — мечтательно прикрыла глаза Анечка.
— Ты отрастишь пузо, — в тон ей продолжил Магницкий, — и будете вы жить долго и счастливо…
— Идите-ка вы все в баню, — от чистого сердца предложил своим безбашенным друзьям, еще не подозревая, насколько сильно вляпался.
***
Мы с Захаром обсуждали последние новости. Он рассказывал, как они с Осой обосновались в Питере, я — о том, как прошел летний сезон гонок, который приятель впервые за последние годы пропустил. А Егор с Анькой сидели в сторонке, ковырялись в телефоне и гаденько хихикали. Каждый их смешок — как серпом по яйцам. Аж поджималось все.
Когда Магницкий, который вообще без тормозов, о чем-то шепчется с бронебойной Анечкой — самое время бежать и прятаться. Особенно если вот так, в перерывах между смехом и рассматриванием какой-то фигни кровожадно косятся в мою сторону.
Дурные предчувствия нарастали с каждым мигом все больше и больше…
Ну точно какую-нибудь херню придумали!
— Волшин! А тебе кто больше нравятся: блондинки или брюнетки? — внезапно спросила Оса.
— Все равно.
— Так и запишем. Брюнетки.
Сучка.
— А язык тебе какой больше нравится?
— Длинный и мягкий, — огрызнулся я, — чтобы до кончика носа доставал и справлялся с веточкой от вишенки.
— Дурак! Я про иностранный язык говорю. Что тебе больше по душе: хау ду ю ду или шерше ля фам?
— Мне плевать.
— Угу. Полиглот значит…
Интересно, если я ее сейчас в окно выкину, Захар очень расстроится? Хотя, чего расстраиваться? Он мне за такой подвиг еще спасибо должен сказать!
— А музыкальный инструмент какой?
— Однозначно дудка! — засмеялся Магницкий.
Его тоже в окно. А еще лучше — жернова на шею и в озеро.
— Сам ты дудка!
— Тогда балалайка! — тут уже засмеялись все.
— Клавесин! — рявкнул я. — Все? Дурацкие вопросы закончились?
— Пока да, — кротко согласилась Осипова и снова в телефон уткнулась, а меня потряхивать начало.
Что они там смотрят? При чем тут дудки с бабалайками?!
Захар как ни в чем не бывало продолжал вести беседу, а я как дурак тормозил, потому что сидел и прислушивался, о чем эти двое в углу шушукаются.
— Сто, — шипела Анька.
— Сто двадцать, — убежденно доказывал Егор.
— Пятерка!
— Семерка!
Господи… О чем они? Чутье подсказывало, что пора валить, а дурное любопытство подмывало выхватить телефон, чтобы узнать над чем они там угорают.
Впрочем, в скором времени любопытство было удовлетворено с лихвой.
— Радуйся, Волшин, — Аня подсела ко мне ближе и по-приятельски потрепала по плечу, — нашли мы тебе принцессу.
— Чего? Какую еще принцессу?!
Ну точно надо было валить…
— Шикарную, — Магницкий показал большой палец, — сам бы рад такую заиметь, но тебе по-дружески отдаю. От сердца, так сказать, отрываю.
— Итак, знакомьтесь! Виолетта! — Аня улыбнулась и таинственно развела руками, — высшее образование. Между прочим, не хухры-мухры, а переводчик! Брюнетка, как ты любишь. И представляешь, какая удача, играет на тромбоне.
У меня свело зубы. А потом и всю морду целиком. И нога подрагивать начала.
— Росточка она среднего, — продолжала Аня расписывать достоинства моей потенциальное дамы сердца на одну ночь, — зато в обхвате почти столько же. Вот такие…глаза!
У меня тоже глаза были ого-го-го.
— Вы совсем сбрендили? — спросил сдавлено. — я не буду играть в такие игры.
— Ну что ты, как маленький, — ободряюще улыбнулось чудовище в юбке, — ты сам говорил, пять минут позора, и жизнь продолжается. Может, тебе понравится, еще захочешь… Новые ощущения и все такое…
— Да что там может понравится?!
— Поздно, Марк. Поздно. Ты уже поспорил. Или хочешь отказаться? Признаться в том, что ты действительно только на оболочку и ведешься?
Отказываться я не хотел. Наверное, потому что пьяный был. И, наверное, не очень умный. Дурак, одним словом.
— Хоть фото покажите!
— Еще чего! Сюрприз будет. Жди.
— Когда ждать? — спросил обреченно.
— На этой неделе. Считай, это наш коллективный подарок тебе к Новому Году, — Магницкий ухмыльнулся и, подозвав официантку, сделал еще один заказ, — надо это отпраздновать.
Да. Тот еще праздник меня поджидает…
ГЛАВА 2
Пора перед Новым Годом — самая жаркая, если не считать лета, когда сотни желающих связать себя узами брака, рыщут в поисках ведущего, фотографа и прочих атрибутов веселой свадьбы. В конце года — другая история. Люди хотели корпоративов, веселья, брызг шампанского и фотографий в куче елочной мишуры. Причем каждый извращался как мог — кто в баре, кто в бане, кто под елкой в лесу. А вот в одном из небольших офисных зданий все фирмы решили объединиться и организовать общий праздник. Все лучше, чем если каждый офис будет собираться своей тесной кучкой и уныло жевать оливье в каком-нибудь захудалом ресторанчике. А так и народу много, и весело.
Готовились они основательно. Поставили высокую елку в фойе, обмотали ее гирляндами, кто-то наделал бумажных фонариков, как в детском саду, а особо одаренный творец разрисовал окна первого этажа зубной пастой, да так густо, что мятой на пол-улицы несло.
Для полной радости им не хватало фотографа, чтобы он запечатлел весь беспредел для потомков. Так эти затейники вышли на Серафима Саянова — гламурного фотографа, а Саянов бессовестно отправил меня — свою помощницу, секретаршу, бухгалтера, менеджера и еще не пойми кого в одном флаконе — готовить плацдарм, для завтрашней вакханалии.
— Вези им нашу новую ширму! — с воодушевлением заявил мне Сима. Он лично проектировал этого монстра и очень им гордился.
Я в ужасе покосилась на огромное, розово-красное нечто, состоящее из каких-то отдельных блоков, секций, цветочков, кружочков, елочек и сердечек. Это никакая не ширма! Это конструктор для взрослых.
— Я не могу! — попробовала упереться я, и отстоять свое право на свободный вечер пятницы, — У меня свидание!
Ради такого события я даже принарядилась. Платье любимое достала — красное в белый горошек, чулки ажурной сеточкой, бельишко новое прикупила — рюшечки, бантики, и тонкая полоска стрингов между булок. Ну а что? Вдруг срастется? Тогда я при параде буду, готова к любым подвигам. А если не срастется — что ж, хоть красивая похожу, да сама на себя порадуюсь.
— Какое свидание, Ви? — он картинно закатил глаза.
— Долгожданное!
У меня уже год мужика не было! Год! Уже начала забывать, как цюцюрка выглядит!
— Вот установишь фотозону и иди на свое свидание.
— Я не успею! Мне этот тетрис три часа собирать придется!
— Премию не дам, — монотонно ответил он, рассматривая свой маникюр.
Премия мне была нужна. Просто необходима. У меня ремонт, кредит и сапоги порвались. Поэтому заткнулась, зубами скрипнула и начала таскать коробки в свою ласточку — вишневую девятку. Саянов мне помогать не стал, ибо не царское это дело холопам жизнь облегчать.
Машину я забила до отказа. И в багажник, так что едва смогла его захлопнуть, и на заднее сиденье, и рядом с собой.
— Аккуратнее там, — напоследок Серафим строго погрозил пальцем, — береги реквизит!
Конечно, буду беречь! Грудью прикрывать от желающих полюбоваться на это великолепие.
В общем, ворча и, нервно посматривая на часы, я рванула к офисам, все еще надеясь успеть на свидание. А за окном неторопливо кружил снег…
На крыльце меня встретил румяный охранник с сигареткой в зубах.
— К кому спешит прекрасная леди?
— Прекрасную леди прислал Саянов, чтобы она подготовила вам на завтра волшебство.
— Волшебство — это здорово, — ухмыльнулся мужик и, откинув окурок в сторону, пошел следом за мной к машине. Я нагрузила его коробками, сама парочку прихватила и, мы пошли к дверям.
— Это что такое? — истерично завопила какая-то цаца, когда мы ворвались внутрь, а следом за нами ветер закинул целый ворох пушистого снега.
— Реквизит. Для фотосессии, — бойко произнесла я, поправляя шапку, съехавшую на глаза. — Куда ставить?
— Ой, только не здесь! — она замахала руками, — завтра с утра у нас проверка! Пожарные, черти, решили порадовать перед праздниками. Давай, сюда.
Она ринулась по коридору куда-то вглубь здания, и мы поплелись следом. Поворот, еще поворот, один лестничный пролет наверх, снова коридор, и вот перед нами неказистая дверь, с надписью «только для персонала».
Цаца распахнула перед нами дверь, щелкнула по выключателю, и я увидела вполне себе приличную комнату. С диваном, столом, холодильником и маленьким телевизором на стене.
— Можете тут все подготовить, а завтра мы попросим мужчин, — она кокетливо улыбнулась охраннику, — и они вынесут все в холл, к елке.
— Без проблем, — согласилась я и, зайдя внутрь, тут же расстегнула дубленку. Жара стояла просто невыносимая.
— Вам помощь нужна?
Я покосилась на коробки, представила объем работы и отказалась. Тот случай, когда самой все проще сделать, чем объяснять, что, куда и зачем.
— Нет. Спасибо.
— Как скажете, — немного разочарованно протянул охранник, и они ушли, оставив меня наедине с чудо-конструктором.
Я по-деловому потерла руки, хлопнула себя по бокам и произнесла:
— Ну что ж, приступим!
***
Через три минуты я взмокла. Поэтому дубленка отправилась на вешалку, которая в углу притаилась, в ту же сторону отлетели зимнее сапоги. А я по рабоче-крестьянски, по-простому, босиком начала сновать между коробками, выгружая составные части головоломки.
Главное не мельтешить, не суетиться, делать все четко-ровно и с первого раза, тогда все получится, и я все успею.
Инсталляция для фотозоны была выполнена из толстого крепкого пластика и представляла собой жуткий сплав не пойми чего. Снизу какие-то выдвижные то ли полочки, то ли ступеньки, на которые в случае чего можно было сесть, лечь, и вообще забраться с ногами. Цвета у этой штуки — просто вырви глаз. Гламурная бирюзовая елка плавно переходила в зимние голубоватые холмы, которые потом заканчивались розовыми завитками. На этих завитках вразнобой нарисованы ярко-красные шары, а в самом центре, на уровне груди красовалось большое пухлое сердце — полметра в диаметре, не меньше. Его можно было вынимать, брать в руки, фотографироваться с ним. Можно было фотографироваться и через отверстие, которое после него оставалось…
В общем, извращённый дизайнерский ум Саянова родил этого монстра, воплотил его в жизнь, а мне теперь расхлебывай.
Ладно, общее полотно я быстро составила — детали крепились друг в друга, намертво защелкиваясь.
