К народу мы вышли рука об руку, вызвав восхищённые возгласы толпы. Наш путь был усыпан розами, причём в буквальном смысле, благодаря стараниям жителей. Розы, правда, были чёрными и сухими, но в данном случае не служили эмблемой печали. Околдованная мрачной красотой и фантасмагоричностью момента, я ещё не решила, символом чего они могли стать для меня. Строгое, но роскошное чёрное облегающее платье со смело открытой спиной, оттенённое сверкающим алым кленовым листом у меня на груди и кровавым подбоем, эффектно вспыхивающим, словно пламя, при каждом шаге, было верхом совершенства. Передвигаться в нём из-за довольно сильно обтягивающей бёдра юбки и длинного шлейфа представлялось возможным только мелко семеня рядом с некромантом, словно гейша или Мортиша Аддамс. Идти подобным образом было настоящим испытанием для меня, поэтому первые минут пятнадцать в новом образе я посвятила стараниям не сбиться с ритма и не клюнуть носом в пол, наступив на край струящейся тьмы подола.
– Вы великолепно держитесь, Ваша Созидательность! – ободряюще шепнул мне Люрор де Куку, когда я, уже выбиваясь из сил, собиралась слегка ссутулиться под грузом общего всенародного восхищения.
– Давайте оставим этот жуткий официоз и в личных беседах выберем какое-то более спокойное обращение ко мне, а не это пафосное «Ваша Созидательность»! – проворчала я, мгновенно расправляя плечи.
– Хорошо, – улыбнулся некромант. – Как же вам угодно обозначить себя на этом жизненном витке?
– Называйте меня просто по имени, – сказала я. – Это возможно?
В голове предательски крутилось совершенно другое обращение ко мне, звучавшее из уст Люрора де Куку: «ма флёр». В прошлый мой приход оно казалось мне вызывающим и панибратским. Неужели сейчас мне хотелось, чтобы мой фиктивный жених продолжал называть меня так?! Этот вопрос я постоянно задавала себе, пытаясь понять, что происходит, и не могла на него ответить.
– Конечно! При условии, что вы тоже будете обращаться ко мне по имени, Эжени. Мы ведь не чужие люди! И наш прежний уговор: никогда не лгать друг другу, тоже останется в силе! – весело сказал Люрор де Куку (Хорошо, что хотя бы мои мысли не были для него открытой книгой!).
Эта его практика мгновенно выставлять свои требования в ответ на условия визави очень напоминала контратаку в поединке на шпагах. Возможно, Мария Медичи не ошибалась, упомянув фигуру «мулине» и пируэты. Мне ничего не оставалось, как только ответить:
– Авэк плезир! – что означало: «с удовольствием!», хотя, возможно, в контексте поединка уместнее звучало бы «а вотр сервисе!» («к вашим услугам!»).
Торжественное шествие завершилось, когда мы дошли до потрясающе красивого траурного экипажа, одного из тех, которые неизменно находились в тренде у некромантов, а тот, который дожидался меня и моего спутника, был просто произведением искусства, напоминая мини-дворец. Такой эффект достигался за счёт элементов декора на кузове, выполненных в виде изящных башенок и крестоцветов. Вызывали восторг и многослойные чёрные шторы с эффектными драпировками, ревниво закрывавшие окна. Люрор де Куку помог мне подняться по висячим ступенькам в неожиданно алое бархатное нутро экипажа и, войдя следом, плотно закрыл дверь.
Когда чёрный «дворец» на колёсах мягко тронулся с места, мой фиктивный жених, удобно устроившись напротив меня на алом сиденье, вкрадчиво произнёс:
– Эти годы в Мире Живых пошли вам на пользу, Эжени! Вы расцвели, набрались опыта, стали шире смотреть на вещи. Я восхищён!
От его слов, а главным образом – от пристального взгляда, мне на мгновение стало как-то не по себе, но я не подала виду, быстро справившись с волнением. Мне ли заливаться краской от знаков внимания мужчины, пусть даже такого привлекательного и опасного? Чай, не шишнадцать мне уже, а осьмнадцать, как-никак, в четвёртый раз стукнуло! Плавали, знаем!
– Благодарю вас! – сказала я и, собравшись с духом, добавила с озорной улыбкой, – Люрор! Чем больше я узнаю вас, тем чаще думаю: какой вы удивительный человек!
Это заставило некроманта плотоядно усмехнуться. Мы словно заново знакомились друг с другом, и это было потрясающе интересно и волнующе!
– А, кстати, куда мы едем? – спросила я, пытаясь приподнять чёрный бархат занавесок, чтобы выглянуть из окна экипажа.
Но не тут-то было! Тяжёлые драпировки не сдвинулись с места, не желая нарушать конспирацию.
– В одно волшебное место, где никто не помешает нам отпраздновать нашу встречу и поговорить о самом главном, – сказал Люрор де Куку.
Мы вышли из экипажа у Музея изобразительных искусств, а затем по длинной каменной лестнице спустились вниз, прямо к Сене. Вид отсюда был просто мистический! Река казалась застывшим чёрным стеклом. По поверхности стелился тёмный туман, а горящие в сгущающихся сумерках фонари живописно отражались в не тронутых волнами водах, словно горели сразу в двух мирах – реальном и отражённом. Подойдя к самому краю берега, одетого в камень, Люрор де Куку вдруг решительно ступил на пелену тумана, словно она и воды реки превратились в твердь, и подал мне руку.
– Идёмте со мной, Эжени! – мягко сказал он, а в его зрачках тоже отражались горящие фонари. – Обещаю, вы не пожалеете!
Я медлила вовсе не из-за внезапной аквафобии. Меня вдруг охватило странное чувство, что каждый шаг, который я сделаю, ведёт меня к точке невозврата, в судьбоносное мгновение, которое необратимо повлияет на всю мою дальнейшую жизнь.
– Вы ведь ещё не забыли, что своё слово я держу? – настаивал некромант, заметив мою нерешительность.
Слово Люрора де Куку было нерушимо, обещанное всегда выполнялось, но не это повлияло на моё решение. Похоже, я хотела этих необратимых перемен и, положив руку в его ладонь, тоже шагнула на блестящую и туманную гладь Сены. Чудеса! Вместо того чтобы погрузиться в воду, я встала на твёрдую поверхность. Она выглядела, как полупрозрачная тонкая, ровная, прочная и довольно большая плавучая площадка, на краю которой и обретались я и мой фиктивный жених, будто два полярника на льдине. С набережной разглядеть её было практически невозможно, но сейчас, когда я ступила эту странную твердь, подсвеченную снизу небольшими светильниками, моему взору открылся интересный вид. На «льдине» хватало места для небольшого столика, сервированного на двоих, и танц-пола.
– Искусственный плавучий остров, – спокойно пояснил Люрор де Куку. – Я создал его накануне. Тотальная защита от чужих глаз и вторжений извне на несколько часов, которые пролетят как одно мгновение.
Я слушала его рассеянно и восхищённо, наблюдая, как лучи света, испускаемые укреплёнными снизу светильниками, словно прутья золотой клетки, сплетаются в замысловатый узел высокого над головой, образуя купол, отделявший нас от всего остального мира с его ужасными опасностями и нелепыми чаяниями.
ГЛАВА III. Рандеву, или Cон наяву
– Прошу вас! – Люрор де Куку проводил меня к столу и сам расположился напротив.
Судя по сменяющим друг друга блюдам, вечер для меня обещал закончиться диатезом и прогрессирующей эйфорией, потому что такого количества возмутительно вкусных сладостей и сухого вина, возраст которого был раза в четыре больше моего, я не позволяла себе никогда в жизни. Началось всё с небольшой дозы бланманже с шоколадом, затем последовал вишнёвый клафути, который сменил нежнейший парфе с малиной. Сладости таяли во рту, располагая к благодушной беседе о пустяках. Люрор де Куку не умолкал ни на миг, рассказывая мне разные забавные истории. В устах некроманта они обретали какой-то едва уловимый мрачно-мистический флёр, но, несмотря на это, моё внутреннее беспокойство совершенно развеялось, чего не наблюдалось уже много лет. Мне хотелось слушать его бесконечно, а все переживания и печали, казалось, остались за границами плавучего острова.
– Попробуйте ещё вот это, Эжени! – тихо, чтобы не спугнуть мой сладкий сон наяву, сказал некромант, придвигая тарелку, на которой лежали сладости похожие на нежные белые лепестки сказочного цветка.
– А что это такое? – спросила я, взяв один такой лепесток и положив его в рот.
– Тоже самое спросила Жанна де Лаваль у Рене Доброго, когда в день их свадьбы королевский кондитер преподнёс ей эти сладости, – сказал Люрор де Куку. – Нуар Тун-Тун передал мне его воспоминания об этом мгновении.
– И что же ответил ей король? – рассеянно спросила я, смакуя вкус дыни и миндаля, захлёстывавший мозг ощущением потрясающего блаженства и разливающийся приятным теплом по губам и языку.
– Это поцелуи! – с улыбкой сказал Люрор де Куку, видимо, повторив ответ Рене.
– Какая красивая легенда! – невольно прошептала я, очень тронутая этой незамысловатой историей (выпитое вино, а, может быть, и особая магия острова, казалось, усиливали эмоции).
Словно подтверждая мои предположения о магии, всё вокруг заполнилось звуками. Тихая мелодия нежно и неотвратимо обволакивала сознание. Казалось, это сама ночь – праматерь светлых снов и кошмаров – играет на арфе, струны которой – лучи света, отделявшие плавучий остров от остальных миров.
– Вы ведь не откажете мне в удовольствии танцевать с вами, Эжени? – поднявшись и церемонно кланяясь мне, спросил Люрор де Куку.
Конечно, я не могла ему отказать! Я думала, что мне будет сложно поддерживать ритм из-за волнения, охватившего меня сразу же, как только ладонь Люрора де Куку легла на мою обнажённую спину чуть выше талии, но уже через мгновение мы двигались как единый организм. Мне даже казалось, что моё тело предугадывает каждый следующий шаг моего партнёра. Люрор де Куку неотрывно смотрел на меня, и я тоже не отводила от него взгляда, словно играя с ним в гляделки. Время остановилось! Ничего и никого не существовало вокруг, кроме меня и моего визави! Мы молчали, и это было красноречивее всех слов, сказанных по ту и по эту стороны. Я думала о последнем десерте, восхитительное послевкусие которого всё ещё окутывало мозг приятной сладостью, и где-то в глубине подсознания уже рождались неясные образы запретных желаний, когда волшебство ночи разорвал приглушённый вопль:
– На помощь!
Неожиданно погасший свет будто унёс с собой и музыку, но не красоту момента, где я и Люрор де Куку, не отдаляясь друг от друга, всё стояли в темноте, слушая шум воды.
– Помогите! Тону во цвете лет! – раздалось уже ближе.
Кажется, я хорошо знала этот голос, будь он неладен! В чёрных волнах Сены бултыхалось нечто круглое и оранжевое, словно оторвавшийся буёк, будто напоминая мне о том, как опасно заплывать слишком далеко.
– Выква! – недовольно пробормотала я, отойдя от Люрора де Куку к краю плавучего острова.
– А то кто же?! – воскликнули в ответ. – Спасайте скорее, а то диадема очень тяжёлая, на дно тянет!
Люрор де Куку, элегантно опустившись на одно колено, аккуратно извлёк из воды оранжевое зубастое чудо, небрежно подцепив тыкву за торчащий из воды хвостик.
– Ой! Какой вы галантный мужчина! Жаль, что мы с вами не одного поля тыквы! – радостно воскликнула спасённая, обнажая в улыбке ряды острых и редких зубов.
– Ты откуда здесь взялась?! –строго спросила я и забрала тыкву из рук смеющегося Люрора де Куку.
– Я с вами в экипаже уехала, в багажном отделении. За тобой же глаз да глаз нужен, Эжени! Ящур тоже хотел, но не поместился! – пояснила Выква. – А потом экипаж остановился, и тишина! Я ждала-ждала, ну, и искать тебя покатилась! Думала, вдруг нападёт кто-то.
– А ты ему по тыкве! – пробормотала я.
Таким образом, вечер, начинавшийся так волшебно, получил неожиданное прозаически-овощное завершение, так и не расставив всех точек над «i» в сложившейся ситуации. Обратно мы ехали втроём, что никоим образом не способствовало продолжению беседы, начатой на плавучем острове. Я поймала себя на мысли, что меня буквально раздирает от желания снова вернуться под защиту сияющих лучей и возобновить прерванный танец.
– Я тут познакомилась с одной, тоже тыквой, но из Индии, – лопотала в это время Выква, не сводившая влюблённых глаз с Люрора де Куку, отчего по экипажу метались слепящие лучи. – Мы с той тыквой вместе росли. Она мне и говорит, что оранжевый цвет открывает чакру Свадхиштхана, которая отвечает за любовь, а у меня-то как раз цвет ярко-оранжевый! Представляете?!
– Полагаю, что чакры и цвета в этом вопросе не главное, – сказал некромант, внимательно наблюдая за мной.
И он, и я с лёгкостью могли бы заставить тыкву замолчать, а то и вовсе временно иссушить её намертво, но не сделали этого: я – чтобы не демонстрировать так явно свои истинные стремления, а Люрор де Куку… Я не знала, что он затевает, поэтому сейчас тоже внимательно наблюдала за ним и чувствовала, что настоящая беседа, и не только она, ещё впереди.
– А что главное?! – простодушно спросила тыква.
– Родство душ, взаимное притяжение, может быть, судьба, –задумчиво отозвался Люрор де Куку, а потом добавил, с улыбкой обращаясь ко мне:
– Я думаю, что вы не будете против остановиться у меня, Эжени?
– Мы – «за»! – ответила Выква, толкнув меня под локоть своим округлым оранжево-любвеобильным боком.
В особняке, отзеркаленной копией которого был мой дом в Париже, Люрор де Куку проводил меня до дверей в те самые комнаты, где я жила в прошлый мой приход в потусторонний мир. Затем, церемонно пожелав мне приятных снов, он удалился, оставив меня с тыквой в руках и множеством противоречивых мыслей в голове, сгорающую от нетерпения в ожидании «продолжения банкета». В комнатах уже громко сопели Ящур, каким-то образом добравшийся по нужному адресу, и Ту-Киник, доставленный с ручной кладью. Выква уснула мгновенно, как только я осторожно положила её на диванную «думочку», а вот мне опять не спалось. Сладкий вкус лепестков изысканного лакомства, овеянного романтическими легендами, по-прежнему ощущался у меня на губах и во рту, словно, и правда, был вкусом поцелуев. Мы на пороге сражения со сверхнормным некромантом, а тут вдруг такая неожиданная потусторонняя романтика на меня напала! К чему бы это? И чем, кстати, сейчас занят мой фиктивный жених, из-за которого я тут мучаюсь бессонницей?
Я дохнула на тёмную поверхность огромного зеркала на стене, решив наладить некросвязь. Раньше она работала безотказно. Конечно, подглядывать было не совсем честно и не по возрасту, но я не могла справиться с искушением. Люрор де Куку, с царственной небрежностью облачённый в роскошную одежду для сна, сидел у камина и листал какие-то книги, которыми был завален его стол, а временами даже записывал что-то в свой гримуар. Читает, значит, книголюб некромантский?! Конспектирует даже! Я попробовала аккуратно приблизить изображение, чтобы разглядеть, что именно так занимало Люрора де Куку. Мой взор выхватил край листа, испещрённый какими-то записями, среди которых красовалось три портрета, один был мой, другой – автопортрет некроманта, а третий представлял собою какой-то неясный набросок, силуэт без лица!
Это напоминало зарисовки А.С. Пушкина, иллюстрирующие стихи, только катрены заменяли алхимические формулы и несколько слов, которые, возможно, служили пояснениями. У меня буквально глаза вылезли на лоб от удивления! Что это за алхимию он тут развёл?!
