– Тогда я отправлю своего лекаря к тебе, Жак! – сказал Его Величество. – Ты болен!
Предполагаемое нездоровье советника подтверждал его голос – сиплый, а иногда даже прерывающийся лёгким покашливанием. А ещё от него исходил странный запах, в котором словно смешалось множество разных ароматов, будто он только и делал, что обливался духами и натирался благовониями, начиная с прошедшей ночи. Для человеческого обоняния такой эффект, наверное, был незаметен, но для феи всё ощущалось очень ярко. Пытался таким образом скрыть свой истинный запах, или старался произвести впечатление с помощью духов?
– Небольшое недомогание, сир, не более! – уверил Карла VII советник. – Прохладные ночи в дороге, роса и проливной дождь тому виной. Дайте мне несколько дней, и всё пройдёт само, без лекарств! Ну, а если вы сейчас почтите своим присутствием мой скромный дом, то выздоровление пойдёт ещё быстрее.
Эта идея очень понравилась королю. Карл VII повернулся ко мне и сказал:
– А не захочет ли прекрасная Аньес Сорель составить нам компанию?
Я подумала, что это путешествие вполне соответствует моим планам. Мне нужно было составить мнение об окружении короля, чтобы понять, кто его враг, мешающий Гусёнышу стать Победителем.
Пока по распоряжению Его Величества нам закладывали конный портшез, я, оставшись одна в охраняемых покоях (король выставил стражу у дверей), получила возможность обдумать случившееся. Кто-то в этом замке уже желал смерти королю, а заодно и мне. Было бы неплохо узнать, кто этот тайный недоброжелатель. Дело осложнялось широтой выбора кандидатур. Главгадом мог быть кто угодно: от снедаемого ненавистью дофина, до бывших фавориток и самой королевы; судя по всему, и епископ вряд ли одобрял поведение Карла VII.
Впрочем, всё могло складываться и куда более запутанно и сложно. Враг мог скрываться и среди мнимых друзей Его Величества. Например, с чего бы советнику так помогать мне, убеждая короля в отсутствии необходимости осмотра у лекаря? Случайное совпадение или хитрость? И ещё один важный вопрос тревожил меня в связи с попыткой отравления: что делать с сильфом-изгнанником? По правилам, я должна была донести о его появлении в замке в Облачный Предел, но мне почему-то совсем не хотелось этого делать. А может быть, это он добавил яд в бризоль, чтобы нарушить планы Фей-Силь-дерации? Но тогда зачем ему снова спасать меня?!
Мои размышления прервал тихий свист, плавно перешедший в негромкое пение с характерным грассированием и лёгким пришепётыванием, сопровождавшимся тихим звоном бубенцов.
«Фарфадет, фарфадет,
Как красиво он одет!
И в любви хорош он тоже,
Хоть и выглядит, как дед!»
Как только отзвучали последние слова песни, Лютик материализовался рядом со мной, загадочно улыбаясь и шевеля редкими вислыми усами. Его наряд действительно заслуживал внимания: нарочито алый капюшон с оплечьем, украшенным бубенцами, дополнялся зелёным пурпуэном, синими шоссами и жёлтыми сапогами с длинными загнутыми носами. Красавец, одним словом! Красавец-дед!
– Узнал что-то? – с надеждой спросила я.
– Ну, епископ всё утро молился, а потом что-то записывал, – сообщил фарфадет.
– Что именно? – уточнила я.
– «Что-что»! Я грамоте не обученный! – проворчал Лютик и обиженно сдвинул брови. – Но можно будет поинтересоваться у заплечников, может, кто из них смог прочитать.
Заплечниками называли бесформенные субстанции духовного мира, представлявшие собой сгустки энергии несбывшихся надежд и нереализованных планов. Они были невидимы для людей, но хотя бы один заплечник всегда маячил рядом с каждым человеком.
– Хотелось бы письмена эти почитать, – пробормотала я себе под нос.
– Дофина не было в его спальне, он вернулся под утро. Где был всю ночь, я не знаю, но опять же, можно справки навести! – продолжал фарфадет.
– У него есть дама сердца? – спросила я, предположив, что Людовик провёл ночь с ней.
– Вряд ли. По-моему, дофин любит только себя, – со знанием дела возразил Лютик. – К тому же он скуп и сторонится увеселений.
– За ним надо организовать слежку, – сделала вывод я.
– Организуем! – кивнул фарфадет. – Сегодня с ночи к нему дежурную тень приставим.
– Хорошо. А что делали женщины? – спросила я.
– Что ж они могут делать? Конечно же, сплетничали и примеряли платья! – Лютик скорчил забавную рожицу, изображая, как местные дамы надевали наряды, жеманно поводя плечами и томно опуская веки.
– В честь чего вдруг такой повальный интерес к новым одеждам? – спросила я.
– Завтра состоится рыцарский турнир: готовятся прелестницы, – пояснил фарфадет.
Получалось, что все были заняты важными делами. Так кто же из них отравитель?
– Ну, а советник короля что делал? – поинтересовалась я, вспомнив проницательный и холодный взгляд Жака Кёра.
– Купцов принимал, – сказал Лютик. – Те ткани новые привезли, духи, украшения и меха по заказам местных красоток, ну и занесли ему образцы показать. Он, можно сказать, у людей, как главный фей по торговле! Всем заведует!
– М-да… главный фей… – усмехнулась я.
Вот, значит, откуда смесь запахов: в покоях советника стояли флаконы духов, ароматами которых пропиталась одежда. Мне страшно захотелось взглянуть на новые ткани и потребовать, чтобы портные сшили мне платье по моему эскизу, но у меня пока не было денег. Я просто не успела их добыть.
– А ты у него в долг попроси! – подсказал мне фарфадет, хитро улыбаясь.
– Только долгов мне и не хватало! – насупилась я.
Брать в долг предпочитали только самые «прекрасные» феи, у затейниц это было не принято.
– Ой-ой-ой! Что ж в этом такого? Да ему весь королевский двор должен, даже сам король, и ещё половина Франции! – усмехнулся Лютик. – Жак Кёр несметно богат! От него не убудет.
После этого разговора ещё больше растолстевший от положительных эмоций фарфадет исчез, предварительно показав мне потайной выход из моих покоев, о котором не знал даже король. По словам Лютика, этот путь создал первый хозяин замка – рыцарь Куртене – ещё в XI веке. Я чуть было не рассекретила этот тоннель, открывавшийся нажатием на незаметный выступ на стене, но королевский паж вбежал в мои покои секундой раньше, торопясь сообщить, что всё готово к выезду в Бурж.
Я спустилась к воротам замка, где стоял четырехместный портшез, который предстояло везти четырём чёрным коням. Жерди, на которых была укреплена богато украшенная крытая кабина, показались мне недостаточно прочными, а сама конструкция – грубой и непрактичной, но человеческое общество почему-то очень медленно совершенствовалось в плане внедрения передовых идей, словно его развитие кто-то специально тормозил.
Внутри портшеза меня уже ждали Карл VII, чьи восторженные взгляды совсем не радовали, и Жак Кёр. Прохладная улыбка, которой этот «главный фей» встретил мой приход, почему-то очень раздражала; впрочем, я, наконец, должна была себе признаться: раздражение возникало из-за того, что советник не проявлял ко мне никакого интереса как к женщине. «Ведь он всего лишь стареющий человек, у него в волосах уже есть серебряные пряди, а на лице – тонкие морщины вокруг глаз и в углах рта, а ещё он смертен и не идеален. Низшая раса! Значит, и думать о нём не следует!» – мысленно говорила я себе, но вопреки логике снова думала о Кёре. Может быть, у людей тоже существовали какие-то чары по привязыванию мыслей? Но я по-прежнему не заметила и следа какого-то волшебства.
Город Бурж произвёл на меня впечатление несколько мрачного, но довольно приятного места. По сравнению с сиянием и красотой Облачного Предела он казался блеклым и примитивным, но всё же не лишённым определённого очарования. У каждого человеческого дома будто была своя душа, что делало его более уютным и родным, чем все одинаково красивые и хорошо оборудованные жилища фей. Особняк Кёра в Бурже оказался одним из самых больших и богатых. Он был построен на краю города. Половину его площади занимали жилые помещения, а вторую половину – сад. Пятиугольная форма, сочетание древнеримского и готического стилей, величие и изысканность каждого элемента, делали этот дворец похожим на крепость, исполненную строгой красоты и продуманности деталей внутреннего и внешнего убранства. Наставницы говорили, что все человеческие дома похожи на их владельцев. Особняк Жака Кёра был тому ярким подтверждением.
– Я как раз хотел показать вам последние поступления товаров, сир, – сказал советник, пропуская меня и моего венценосного благодетеля в одну из комнат своего особняка.
Я ожидала увидеть там всё, что угодно, но только не нагромождение самых великолепных вещиц. Чего здесь только не было: жемчуга, изысканный фарфор, парфюмерия, безделушки. Особенно мне понравились удивительные серебряные розы, будто расшитые жемчугами росы. Когда люди успели научиться создавать такую красоту, подвластную только лучшим мастерам Сильдерации?! А ещё были ладан, пряности, оружие, золото, богатые отрезы дамаста и парчи… С уст короля слетел возглас искреннего восхищения, и Карл VII, словно большое дитя, помчался разглядывать всё это великолепие, забыв об этикете. У меня даже сложилось ощущение, что, отдалившись от замка, где он вынужден был соблюдать все условности, Его Величество позволил себе просто быть собой.
– Это образцы того, что доставил мой торговый флот, – пояснил тем временем Жак Кёр, обращаясь ко мне.
По пути в Бурж советник так увлекательно рассказывал о стычках с пиратами и торговле в Дамаске, что ни одна наставница не сравнилась бы с ним по умению привлечь внимание и вызвать интерес аудитории. Мой взгляд остановился на красиво оформленной вывеске, украшавшей противоположную стену:
«ОТВАЖНОМУ СЕРДЦУ НЕТ ПРЕГРАД!»
– Девиз дома Кёров, – с улыбкой сказал советник, заметив мой интерес.
Изящно придумано: ведь фамилия Кёр в переводе с французского означала «сердце»! Эта фраза запала мне в душу, как и тот, кому она была посвящена. В это время Карл VII гляделся в большое зеркало, сжимая в руке красивый и хорошо сбалансированный клинок. Победитель дремал в нём, придавленный толщей испытаний и неудач, оставалось только достучаться до него и помочь проснуться.
– Мне иногда кажется, что Его Величество нуждается скорее в любящей матери, чем в ветреной очаровательнице, – тоже глядя на него, сказал Жак Кёр. – Ему нужно, в первую очередь, искреннее понимание и участие – то, чего он так и не нашёл ни в одной женщине своего двора.
Это что же, совет мне? Я усмехнулась, сделав вид, что не услышала его слов, увлёкшись разглядыванием вещей, хотя на самом деле завуалированный совет произвёл на меня сильное впечатление. Возможно, Жак Кёр был прав, и все остальные феи проиграли пари, именно потому что не могли дать королю то, что нужно, действуя шаблонно и прямолинейно. Проблема была в том, что ни одна из воспитанниц Облачного Предела, в том числе и я, не знала материнской любви в её человеческом понимании. Новорожденных фей сразу отдавали матриям и наставницам, а со своими родителями они встречались только после прохождения всех циклов обучения и выигрыша пари, будучи исполненными чувства долга, но не любви. Как одарить короля тем, чего сама я никогда не ощущала?
Думая об этом, я продолжала рассматривать невероятное скопление восхитительных вещей и вдруг заметила странный блеск, исходивший от украшения, лежавшего на бархатной подушке среди других. Сначала я не поверила своим глазам, но нет, ошибки быть не могло! Среди украшений притаился концентратор силы, который использовали феи и сильфы, чтобы консервировать магическую энергию и применять её в таких местах, где фон силы Высших Небес становился слишком слабым. Этот артефакт был выполнен в виде броши в форме золотой бабочки с жемчужным крылом. Откуда здесь появилась эта вещь?! Может быть, какая-нибудь фея обронила, а кто-то из торговцев нашёл и продал купцам Кёра? Вот бы мне заполучить её, пока никто не догадался об истинной ценности этого волшебного предмета!
– Демуазель! – обратился ко мне Карл VII, помешав приблизиться к броши. – Скоро состоится рыцарский турнир. Я хотел бы, чтобы вы посетили его!
– Это честь для меня, Ваше Величество! – сказала я, склонив голову и застывая в глубоком реверансе.
– И ещё я хотел бы сделать вам подарок! – С этими словами король преподнёс мне ожерелье из драгоценных камней удивительной красоты.
Он дрожащими от волнения руками застегнул его у меня на шее, слегка коснувшись при этом моей кожи. Получилось это одновременно нежно и жадно – так, что у меня слегка перехватило дух. По восторженному взгляду короля я поняла: Карл готов подарить мне не только какое-то украшение, а весь мир. И это было так трогательно, что моё левое сердце как-то странно дрогнуло в ответ. Дело в том, что у фей и сильфов было два сердца. Это делало их выносливее и сильнее людей.
Вдоволь насмотревшись на великолепные вещицы, мы отправились обратно в Мэюн-сюр-Йевр. Из особняка Кёра король вышел первым, а я немного замешкалась, зацепившись шлейфом за какой-то выступ на лестнице. Как это получилось, было непонятно, ведь свой наряд я создала из фейского волшебства, а не из ткани. Возможно, в особняке советника находился какой-то природный источник магических сил, искажавший мои чары, или так безобразничали местные фарфадеты, любившие хватать фей за подолы. Пока я пыталась понять причину, Жак Кёр подошёл ко мне как раз в тот момент, когда моё платье каким-то образом само освободилось из неожиданного плена, и произнёс:
– Демуазель Сорель! У меня тоже есть подарок для вас, который я хочу преподнести вам в залог нашей будущей дружбы!
Я, как во сне, приняла из его рук брошь-концентратор силы, не веря, что всё это происходит в реальности. Почему он преподнёс мне именно это украшение и так настойчиво предлагал дружбу? Откуда он узнал, что мои силы иссякают?! Впрочем, что может узнать человек, даже если он очень умён? Но всё-таки какое странное совпадение! Что-то тут не так!
– Я заметил, что эта вещица понравилась вам, и не мог отказать себе в удовольствии доставить радость прекрасной даме, – поспешил объяснить мне свои действия Жак Кёр, словно прочитав мои мысли. – Ну, а то, что любому новому человеку, находящемуся подле короля, не повредит союзник при дворе – прописная истина, и я готов им стать.
Как просто! Всё понятно: советник был очень наблюдательным человеком, а я неосторожно продемонстрировала эмоции, что, конечно, недостойно настоящей феи.
– Я принимаю ваше предложение и ваш дар, месье Кёр! – сказала я, незаметно сняв с одежд советника седой волос, выпавший из его пышной шевелюры.
Он был нужен для волшебства чтения мыслей. Сегодня же вечером я собиралась сотворить такие чары. Фарфадет обещал раздобыть по волосу у дофина и епископа. Скоро я узнаю, что замышляет каждый из этих троих! С этой мыслью я ждала вечера, изнывая на нудных мессах и приёмах и, когда сумерки начали спускаться на Мэюн-сюр-Йевр, поспешила в свои покои, надеясь ускользнуть от назойливого внимания короля, что, конечно, мне не удалось. Его Величество преградил мне путь, и в его взгляде была такая мольба и страх моего возможного отказа, что у меня болезненно сжалось сердце.
– Демуазель Сорель! – обратился он ко мне дрожащим от волнения голосом. – Может быть, вы соблаговолите подарить мне ваш платок, чтобы он согревал моё сердце, оберегая его от холода и зла этого мира?
