Вместо предисловия
Пожелания пойманного и припертого к стенке лауреата премии "аФФторская благодарность" были сформулированны так:
"Люблю странные вещи - например, дождь и серое небо, осень - причем всю, от красавца-сентября до хмурого и мокрого ноября, обожаю свой город, умные разговоры и юмор, вот еще - кофе и детективы!".
С осенью у меня сложные отношения. С одной стороны, народ возвращается с каникул и из отпусков, и начинается тусовка; опять же начинается оперный и вообще концертный сезон; опять же золотая осень -"в багрец и золото одетые леса"... С другой, в сентябре уже холодает, а отопление еще не включили, надо напяливать на себя все больше одежды, дни все короче, тьма египетская, когда встаешь в школу/на работу - темно, идешь с работы - опять темно..., приближается, чтобы в декабре вообще вставать не хотелось...
Вот как раз где-то в ноябре прошлого года и случился у меня приступ хандры, вылившийся в "Напрасную жертву" (https://prodaman.ru/Margarita-Travinskaya/books/Naprasnaya-zhertva). Но именно в процессе жертвоприношения и родилась идея, как можно отблагодарить читателей, которые, в свою очередь, не чураются выразить благодарность автору (когда б вы знали, из какого сора!). Так что жертва оказалась не совсем напрасной ;)
Но вернемся к нашим с осенью отношениям.
Не то чтобы в с переездом меня в Израиль они сильно поменялись. С одной стороны, осень - это праздники (почти месяц у нас) и каникулы, с другой - темнеть начинает все раньше (а белых ночей у нас нет, так что света мне еще летом не додали!). Одеваться тоже надо тщательнее - в Иерусалиме по вечерам становится все холоднее. А золотой осени у нас не то чтобы совсем нет, но она будет позже - где-то в декабре и не везде (по дороге в Цфат - ужасно красиво! И есть пара мест в Иерусалиме, которые просто родом из детства).
Но! Пока (11-12 октября) еще у нас вполне себе жить можно (забавно: в конце сентября-октябре, когда смотрю фотки друзей из Питера/Москвы, всегда надо специально переключаться и не задавать глупые вопросы: "А че вы так напехтерились?!" - это у нас еще босоножки и платица, а там - уже куртки, шарфы и ботинки на толстой подошве).
А народ в соцсетях постит картинки на тему "Золотая осень" - дразниЦЦО!
А золотая осень для меня - это в первую очередь Павловский парк.
Вот, скажем, как-то так:
(Уже позже добавились Царское село, Гатчина, Ораниенбаум и Монрепо, а вот все детские воспоминания - именно про Павловск и тамошних белок:
).
Значит, так ему и быть, - подумала я. - Будут детства моего ясные глазенки в практически розовых очках!
Без деперессивно-геморроидального, правда, не обойдемся - у нас же осень! - но самый острый приступ оставим на потом.
Саксофон и Белка, которая любила тушканчиков
На ковре из жёлтых листьев
В платьице простом,
Из подаренного ветром крепдешина,
Танцевала в подворотне осень вальс-бостон,
Отлетал тёплый день и хрипло пел саксофон.
А.Розенбаум
- Все надеешься встретить? - Филипп подцепил носком ботинка футляр для саксофона, просто по привычке положенный Олегом на дорожке в нескольких метрах впереди - по этой дорожке не так чтобы много народа ходило летом, а сейчас, в конце сентября и туристического сезона, и подавно мало кто появлялся.
Но именно на этой дорожке Олег первый и, к сожалению, в последний раз встретил ту девушку, облик которой все не хотел выветриваться из памяти.
Худенькая невысокая художница практически целиком спряталась за мольбертом. Джинсы, рубашка в красно-коричневую клетку и грива рыжих волос. Он даже толком не смог разглядеть лица, но почему-то был уверен, что глаза у нее будут темные, похожие на бусины.
А еще у нее были красивые руки - с тонкими запястьями и длинными пальцами. Удивительно даже, как она умудряется такими хрупкими руками так долго работать кистью и держать палитру! А руку он смог разглядеть в деталях, когда она кормила белок - зажравшихся павловских белок! - которые не стрекотали на нее возмущенно, что их "не тем" угощают, а благосклонно принимали подношение прямо с ладони и тут же, не убегая в пампасы, весело щелкали орешки чуть ли не у нее под ногами.
Олег не смог тогда к ней подойти. Сразу (ну, когда немного разглядел) постеснялся отрывать человека от дела, и десять раз пожалел, что встречу с ребятами из команды нельзя перенести. Но всю пару часов, что у него были потренироваться "аскать", простоял на одном месте, играя самые лиричные и романтичные мелодии, которые только мог вспомнить. Уже ближе к уходу собрался духом подойти и спросить телефон или договориться о встрече, как налетела шумная компания знакомых девушки, которые, чуть ли не стрекоча, что твои белки, окружили ее плотной толпой, мгновенно собрали вещи и вихрем умчали куда-то вдаль. И даже честно насыпали ему в футляр кучу не только мелочи. И несколько орешков. Но девушку увели за собой. А он не решился при всех с ней заговорить.
Орешки Олег все лето протаскал в кармане рубашек, которые надевал, собираясь в Павловск. Но художницы больше не встретил. Попытался даже поискать ее в других частях парка, но каждый раз возвращался именно на эту дорожку.
- Да... Нет... Не знаю... - Олег смущенно махнул рукой. - Глупо, наверное. Но почему-то очень хочется ее еще раз увидеть. Только... вряд ли - дожди уже в начале следующей неделе обещали.
Странно, с Филиппом они не то чтобы близко дружили. Но вот почему-то именно Филиппу Олег неожиданно решился объяснить, почему каждые выходные настойчиво ездит именно в Павловск. Возможно, потому, что Филипп сам последнее время выглядел не слишком счастливым.
- Ну ты Romantic Sax! - То ли восхищенно, то ли неодобрительно выдохнул Филипп. И махнул рукой. - Ладно, давай собираться. Ребята ждут.
Больше всего Филипп напоминал несколько стереотипного гнома из боевых фэнтези - чуть ниже среднего роста, коренастый, широкоплечий, боковые пряди жестких прямых волос заплетены в несколько косичек, остальные немного спутанной шапкой падают на плечи и спину, почти до лопаток. Любил в хорошей компании выпить темного пива и хорошо закусить. У него всегда водились деньги - не очень большие, судя по всему, но зато стабильные. Филипп не жмотничал, но и садиться себе на шею не давал - за всю компанию, например, никогда широким жестом не платил, хотя в "общаке" участвовал всегда и на равных. Жил он где-то под Питером (где, точно Олег не знал - Филипп никогда никого в гости к себе не приглашал), известно, что у него была куча родственников, таких же невысоких кряжистых немного диковатого вида - настоящая гномская община (то ли в бегах, то ли на заработках)! У Филиппа даже профессия была "гномская" - он учился на краснодеревщика, а в ролевой артели был помощником кузнеца. В тусовке, естественно, был известен под прозвищем Фили.
Когда они познакомились он выглядел таким уверенным в себе и мироздании крепким представителем "среднего класса". Как смеялась одна из общих знакомых - "кулак".
Но последние несколько месяцев как-то растерял оптимизм и уверенность в будущем, осунулся и даже, кажется, похудел. При этом переживания его не были связаны с финансами - он сам признавался, что денежное положение его стабильно и даже понемногу улучшается. А вот дальнейшие попытки разговоров пресекал. Отделывался общими фразами про "много работы", "не выспался", "не с той ноги встал", "бабушка / дедушка / брат / племянник... болеет / завалил ЕГЭ / в армию идет, все волнуемся..." и так далее. Но лезть в душу к себе не давал.
Олег собрал вещи, полез за чем-то в карман рубашки, наткнулся пальцами на орешки, по привычке положенные туда перед выходом из дома. Настроение скатилось под ноль.
С дерева спрыгнула на дорожку белка. Уселась, выжидательно глядя на них обоих черными бусинками глаз. Олег осторожно похлопал по карманам, где хранился запас фундука для вот этих внезапных слушателей. В карманах было пусто - пушистые уже несколько раз успели нанести визит вежливости. Белка неодобрительно стрекотнула, махнула хвостом. Но с места не сдвинулась.
Олег мысленно махнул рукой и немного отчаянным жестом вынул из нагрудного кармана один орешек. Протянул на раскрытой ладони вымогательнице.
Белка, чуть наклонив голову, внимательно осмотрела подношение. Молниеносным движением сцапала его, резко развернулась, легко царапнув острыми коготками по ладони, и в несколько прыжков исчезла среди деревьев. Откуда-то из ветвей раздался стрекот в несколько голосов, словно поджидавшие в засаде товарки то ли радовались, то ли смеялись над добытчицей.
Филипп как-то понимающе на него посмотрел, вздохнул и... ничего не сказал.
Уже практически на выходе из парка Олег, по уже тоже сложившейся традиции, направился к передвижному киоску, за которым неопределенного возраста женщина торговала орешками, семечками и сухофруктами. На тенистой дорожке прохладно было даже в самую жару. Торговка всегда сидела, завернувшись в плотную флисовую кофту, казавшуюся безразмерной. Из-под длинной, почти до земли, юбки выглядывали чуть облупленные носы даже на взгляд тяжелых туфель. На голове - чуть ли не по самые брови - повязан темно-серый платок.
- Слушай, - толкнул Филиппа в бок Олег, - это только мне продавщица Бабу-ягу напоминает? Только ступы рядом не хватает.
Филипп коротко хохотнул, а потом, бросив взгляд на продавщицу, вдруг подавился смешком, и совершенно серьезно тихо, но очень убедительно прошептал:
- Только ей об этом не говори!
- С ума сошел?! - Возмутился Олег. Во-первых, не в его привычках было хамить (и не только незнакомым) людям. А во-вторых... Во-вторых, присмотревшись к продавщице, он вдруг почувствовал, как по позвоночнику проходит холодок - какой-то слишком живой оказалась его внезапная ассоциация.
Сглотнув внезапно набежавшую слюну, Олег храбро шагнул к лотку и, по еще одной сложившейся этим летом традиции, попросил завернуть ему смесь каленых орешков на дорогу (а приходя в парк, всегда покупал стакан фундука - для белок).
Откуда-то из-за спины выскочили вдруг две белки и, перебивая друг друга, затараторили что-то, словно обращаясь к продавщице.
- На меня жалуются? - С улыбкой поинтересовался у Бабы-яги (теперь уже по-другому называть ее про себя не получалось) Олег. - Так я ж им еще пару часов назад все скормил.
- Говорят, - совершенно невозмутимо откликнулась продавщица, - что самое вкусное себе оставил.
Филипп только недоуменно глянул сначала на Бабу-ягу, а потом на Олега.
Белки согласно застрекотали еще громче. Баба-яга сверкнула из-под платка одним глазом. Олег несколько мгновений колебался, потом вздохнул и полез в карман за оставшимися орешками.
С утра в понедельник небо было затянуто низкими тяжелыми тучами, к полудню заморосил дождь, да так практически и не прекращался до пятницы. В квартире было промозгло и сыро - отопление обещали включить только через неделю. Такие вечера Олег предпочитал проводить в кафе, открытом знакомыми по тусовке. Кафе было тематическим и своего рода “элитным клубом”. Просто так с улицы попасть в него было практически нереально - нужно было знать, что не на самой центральной улице в глубине двора в полуподвальном помещении прячется довольно уютное заведение, оформленное в “деревенско-фэнтезийном” стиле. Вывесок и указателей на улице, разумеется, развешано не было.
В среду вдруг показалось, что в окне мелькнул размытый дождем странно знакомый хрупкий девичий силуэт с тяжелым мольбертом на плече. Но пока Олег успел выскочить на улицу, двор уже опустел. Если вообще в нем кто-то за это время появлялся.
Филипп пару раз делал вид, что присоединяется к компании - вроде садился рядом, но угрюмо молчал. Цедил темное пиво или крепкий черный без всяких добавок кофе. Жадно, практически с первого сигнала, отвечал на телефонные звонки. Но с каждой новой беседой только больше мрачнел.
А в пятницу к вечеру вдруг тучи разошлись, как и не было. Совершенно сумасшедшего - огненно-красного - цвета закат потом еще несколько дней обсуждали в соцсетях, публикуя и перепубликовывая фотографии, сделанные в разных концах города.
В субботу утром вернулось бабье лето - в садике рядом с домом почти все деревья и кусты как по команде окрасились в желто-багряный цвет, изредка перемежающийся вкраплениями не желающего сдаваться темно-зеленого.
Олег собирался было глянуть на прогноз. А потом махнул рукой, быстро собрался и вышел из дома, направляясь к “Московской”*, чтобы оттуда поймать маршрутку на Павловск.
* Станция метро в СПб.
Баба-яга сидела на своем месте. Несколько белок крутились поблизости от ее ларька. Группа туристов задержалась у киоска. Кто-то пытался подманить белочек. Белки суетливо и одновременно несколько расслабленно проверяли, чем их собираются угощать. Одна снизошла до угощения. Вторая сморщила и без того маленький носик, недовольно стрекотнула и, подняв хвост трубой, поскакала в сторону Олега.
- Придется подождать, дорогая, - развел он руками (чувствуя себя немного клоуном - разговаривает тут с белками на полном серьезе!), - видишь - очередь стоит.
Белка вдруг кивнула головой, словно приняла сказанное к сведению, и умчалась куда-то в глубь парка.
- Молодой человек, - окликнула его одна из туристок, - проходите без очереди. - И развернулась к что-то недовольно буркнувшему спутнику. - Не видишь - от него деву… то есть белочка убегает. Надо успеть догнать!
- Спасибо, - улыбнулся женщине Олег. - Будете по парку гулять, - обратился он ко всей группе, - приходите вон на ту, - махнул рукой, показывая направление, - дорожку. Я там играть буду.
Народа в парке было много - люди спешили поймать хорошую погоду. И даже на пустынной обычно дорожке сегодня, можно сказать, было многолюдно. Хитрые белки явно воспользовались моментом - устроили целую засаду на туристов, подходящих послушать музыку.
Из-за спины послышались веселые голоса:
- Класс! Здорово! Очень похоже! А почему у вас… - кто-то шикнул на вопрошающего, и тот не закончил фразу.
- Не! Не надо ничего говорить! Потом… Сами… Но классно же!
Небольшая компания из нескольких пар, громко смеясь, прошли мимо. Одна из девушек на ходу кинула в футляр саксофона горсть монет.
Олег уже собрался обернуться и посмотреть, что так развеселило проходящих. Как раздался громкий удивленно-возмущенный женский голос:
- Стой! Зараза! Куда…?
Прямо к футляру кинулась белка, держащая в лапках что-то вроде грецкого ореха, но неестественного белого цвета.
Она уронила добычу ровно в футляр. Что-то громко - явно неприличное! - стрекотнула в сторону кричавшей и помчалась дальше, в лес.
Олег сделал шаг вперед - посмотреть, что принесла ему рыжая похитительница. И тут из-за спины с немного виноватой интонацией прозвучало.
- Извините, пожалуйста, это - мое…
Олег резко развернулся и даже не сразу поверил своим глазам - перед ним стояла та самая художница - невысокая, худенькая, с небрежно убранной в высокий хвост копной темно-рыжих волос, часть прядей выбилась из прически и пушистым облачком обрамляла голову.
Пожелания пойманного и припертого к стенке лауреата премии "аФФторская благодарность" были сформулированны так:
"Люблю странные вещи - например, дождь и серое небо, осень - причем всю, от красавца-сентября до хмурого и мокрого ноября, обожаю свой город, умные разговоры и юмор, вот еще - кофе и детективы!".
С осенью у меня сложные отношения. С одной стороны, народ возвращается с каникул и из отпусков, и начинается тусовка; опять же начинается оперный и вообще концертный сезон; опять же золотая осень -"в багрец и золото одетые леса"... С другой, в сентябре уже холодает, а отопление еще не включили, надо напяливать на себя все больше одежды, дни все короче, тьма египетская, когда встаешь в школу/на работу - темно, идешь с работы - опять темно..., приближается, чтобы в декабре вообще вставать не хотелось...
Вот как раз где-то в ноябре прошлого года и случился у меня приступ хандры, вылившийся в "Напрасную жертву" (https://prodaman.ru/Margarita-Travinskaya/books/Naprasnaya-zhertva). Но именно в процессе жертвоприношения и родилась идея, как можно отблагодарить читателей, которые, в свою очередь, не чураются выразить благодарность автору (когда б вы знали, из какого сора!). Так что жертва оказалась не совсем напрасной ;)
Но вернемся к нашим с осенью отношениям.
Не то чтобы в с переездом меня в Израиль они сильно поменялись. С одной стороны, осень - это праздники (почти месяц у нас) и каникулы, с другой - темнеть начинает все раньше (а белых ночей у нас нет, так что света мне еще летом не додали!). Одеваться тоже надо тщательнее - в Иерусалиме по вечерам становится все холоднее. А золотой осени у нас не то чтобы совсем нет, но она будет позже - где-то в декабре и не везде (по дороге в Цфат - ужасно красиво! И есть пара мест в Иерусалиме, которые просто родом из детства).
Но! Пока (11-12 октября) еще у нас вполне себе жить можно (забавно: в конце сентября-октябре, когда смотрю фотки друзей из Питера/Москвы, всегда надо специально переключаться и не задавать глупые вопросы: "А че вы так напехтерились?!" - это у нас еще босоножки и платица, а там - уже куртки, шарфы и ботинки на толстой подошве).
А народ в соцсетях постит картинки на тему "Золотая осень" - дразниЦЦО!
А золотая осень для меня - это в первую очередь Павловский парк.
Вот, скажем, как-то так:
(Уже позже добавились Царское село, Гатчина, Ораниенбаум и Монрепо, а вот все детские воспоминания - именно про Павловск и тамошних белок:
).
Значит, так ему и быть, - подумала я. - Будут детства моего ясные глазенки в практически розовых очках!
Без деперессивно-геморроидального, правда, не обойдемся - у нас же осень! - но самый острый приступ оставим на потом.
***
Саксофон и Белка, которая любила тушканчиков
На ковре из жёлтых листьев
В платьице простом,
Из подаренного ветром крепдешина,
Танцевала в подворотне осень вальс-бостон,
Отлетал тёплый день и хрипло пел саксофон.
А.Розенбаум
- Все надеешься встретить? - Филипп подцепил носком ботинка футляр для саксофона, просто по привычке положенный Олегом на дорожке в нескольких метрах впереди - по этой дорожке не так чтобы много народа ходило летом, а сейчас, в конце сентября и туристического сезона, и подавно мало кто появлялся.
Но именно на этой дорожке Олег первый и, к сожалению, в последний раз встретил ту девушку, облик которой все не хотел выветриваться из памяти.
Худенькая невысокая художница практически целиком спряталась за мольбертом. Джинсы, рубашка в красно-коричневую клетку и грива рыжих волос. Он даже толком не смог разглядеть лица, но почему-то был уверен, что глаза у нее будут темные, похожие на бусины.
А еще у нее были красивые руки - с тонкими запястьями и длинными пальцами. Удивительно даже, как она умудряется такими хрупкими руками так долго работать кистью и держать палитру! А руку он смог разглядеть в деталях, когда она кормила белок - зажравшихся павловских белок! - которые не стрекотали на нее возмущенно, что их "не тем" угощают, а благосклонно принимали подношение прямо с ладони и тут же, не убегая в пампасы, весело щелкали орешки чуть ли не у нее под ногами.
Олег не смог тогда к ней подойти. Сразу (ну, когда немного разглядел) постеснялся отрывать человека от дела, и десять раз пожалел, что встречу с ребятами из команды нельзя перенести. Но всю пару часов, что у него были потренироваться "аскать", простоял на одном месте, играя самые лиричные и романтичные мелодии, которые только мог вспомнить. Уже ближе к уходу собрался духом подойти и спросить телефон или договориться о встрече, как налетела шумная компания знакомых девушки, которые, чуть ли не стрекоча, что твои белки, окружили ее плотной толпой, мгновенно собрали вещи и вихрем умчали куда-то вдаль. И даже честно насыпали ему в футляр кучу не только мелочи. И несколько орешков. Но девушку увели за собой. А он не решился при всех с ней заговорить.
Орешки Олег все лето протаскал в кармане рубашек, которые надевал, собираясь в Павловск. Но художницы больше не встретил. Попытался даже поискать ее в других частях парка, но каждый раз возвращался именно на эту дорожку.
- Да... Нет... Не знаю... - Олег смущенно махнул рукой. - Глупо, наверное. Но почему-то очень хочется ее еще раз увидеть. Только... вряд ли - дожди уже в начале следующей неделе обещали.
Странно, с Филиппом они не то чтобы близко дружили. Но вот почему-то именно Филиппу Олег неожиданно решился объяснить, почему каждые выходные настойчиво ездит именно в Павловск. Возможно, потому, что Филипп сам последнее время выглядел не слишком счастливым.
- Ну ты Romantic Sax! - То ли восхищенно, то ли неодобрительно выдохнул Филипп. И махнул рукой. - Ладно, давай собираться. Ребята ждут.
Больше всего Филипп напоминал несколько стереотипного гнома из боевых фэнтези - чуть ниже среднего роста, коренастый, широкоплечий, боковые пряди жестких прямых волос заплетены в несколько косичек, остальные немного спутанной шапкой падают на плечи и спину, почти до лопаток. Любил в хорошей компании выпить темного пива и хорошо закусить. У него всегда водились деньги - не очень большие, судя по всему, но зато стабильные. Филипп не жмотничал, но и садиться себе на шею не давал - за всю компанию, например, никогда широким жестом не платил, хотя в "общаке" участвовал всегда и на равных. Жил он где-то под Питером (где, точно Олег не знал - Филипп никогда никого в гости к себе не приглашал), известно, что у него была куча родственников, таких же невысоких кряжистых немного диковатого вида - настоящая гномская община (то ли в бегах, то ли на заработках)! У Филиппа даже профессия была "гномская" - он учился на краснодеревщика, а в ролевой артели был помощником кузнеца. В тусовке, естественно, был известен под прозвищем Фили.
Когда они познакомились он выглядел таким уверенным в себе и мироздании крепким представителем "среднего класса". Как смеялась одна из общих знакомых - "кулак".
Но последние несколько месяцев как-то растерял оптимизм и уверенность в будущем, осунулся и даже, кажется, похудел. При этом переживания его не были связаны с финансами - он сам признавался, что денежное положение его стабильно и даже понемногу улучшается. А вот дальнейшие попытки разговоров пресекал. Отделывался общими фразами про "много работы", "не выспался", "не с той ноги встал", "бабушка / дедушка / брат / племянник... болеет / завалил ЕГЭ / в армию идет, все волнуемся..." и так далее. Но лезть в душу к себе не давал.
Олег собрал вещи, полез за чем-то в карман рубашки, наткнулся пальцами на орешки, по привычке положенные туда перед выходом из дома. Настроение скатилось под ноль.
С дерева спрыгнула на дорожку белка. Уселась, выжидательно глядя на них обоих черными бусинками глаз. Олег осторожно похлопал по карманам, где хранился запас фундука для вот этих внезапных слушателей. В карманах было пусто - пушистые уже несколько раз успели нанести визит вежливости. Белка неодобрительно стрекотнула, махнула хвостом. Но с места не сдвинулась.
Олег мысленно махнул рукой и немного отчаянным жестом вынул из нагрудного кармана один орешек. Протянул на раскрытой ладони вымогательнице.
Белка, чуть наклонив голову, внимательно осмотрела подношение. Молниеносным движением сцапала его, резко развернулась, легко царапнув острыми коготками по ладони, и в несколько прыжков исчезла среди деревьев. Откуда-то из ветвей раздался стрекот в несколько голосов, словно поджидавшие в засаде товарки то ли радовались, то ли смеялись над добытчицей.
Филипп как-то понимающе на него посмотрел, вздохнул и... ничего не сказал.
Уже практически на выходе из парка Олег, по уже тоже сложившейся традиции, направился к передвижному киоску, за которым неопределенного возраста женщина торговала орешками, семечками и сухофруктами. На тенистой дорожке прохладно было даже в самую жару. Торговка всегда сидела, завернувшись в плотную флисовую кофту, казавшуюся безразмерной. Из-под длинной, почти до земли, юбки выглядывали чуть облупленные носы даже на взгляд тяжелых туфель. На голове - чуть ли не по самые брови - повязан темно-серый платок.
- Слушай, - толкнул Филиппа в бок Олег, - это только мне продавщица Бабу-ягу напоминает? Только ступы рядом не хватает.
Филипп коротко хохотнул, а потом, бросив взгляд на продавщицу, вдруг подавился смешком, и совершенно серьезно тихо, но очень убедительно прошептал:
- Только ей об этом не говори!
- С ума сошел?! - Возмутился Олег. Во-первых, не в его привычках было хамить (и не только незнакомым) людям. А во-вторых... Во-вторых, присмотревшись к продавщице, он вдруг почувствовал, как по позвоночнику проходит холодок - какой-то слишком живой оказалась его внезапная ассоциация.
Сглотнув внезапно набежавшую слюну, Олег храбро шагнул к лотку и, по еще одной сложившейся этим летом традиции, попросил завернуть ему смесь каленых орешков на дорогу (а приходя в парк, всегда покупал стакан фундука - для белок).
Откуда-то из-за спины выскочили вдруг две белки и, перебивая друг друга, затараторили что-то, словно обращаясь к продавщице.
- На меня жалуются? - С улыбкой поинтересовался у Бабы-яги (теперь уже по-другому называть ее про себя не получалось) Олег. - Так я ж им еще пару часов назад все скормил.
- Говорят, - совершенно невозмутимо откликнулась продавщица, - что самое вкусное себе оставил.
Филипп только недоуменно глянул сначала на Бабу-ягу, а потом на Олега.
Белки согласно застрекотали еще громче. Баба-яга сверкнула из-под платка одним глазом. Олег несколько мгновений колебался, потом вздохнул и полез в карман за оставшимися орешками.
****
С утра в понедельник небо было затянуто низкими тяжелыми тучами, к полудню заморосил дождь, да так практически и не прекращался до пятницы. В квартире было промозгло и сыро - отопление обещали включить только через неделю. Такие вечера Олег предпочитал проводить в кафе, открытом знакомыми по тусовке. Кафе было тематическим и своего рода “элитным клубом”. Просто так с улицы попасть в него было практически нереально - нужно было знать, что не на самой центральной улице в глубине двора в полуподвальном помещении прячется довольно уютное заведение, оформленное в “деревенско-фэнтезийном” стиле. Вывесок и указателей на улице, разумеется, развешано не было.
В среду вдруг показалось, что в окне мелькнул размытый дождем странно знакомый хрупкий девичий силуэт с тяжелым мольбертом на плече. Но пока Олег успел выскочить на улицу, двор уже опустел. Если вообще в нем кто-то за это время появлялся.
Филипп пару раз делал вид, что присоединяется к компании - вроде садился рядом, но угрюмо молчал. Цедил темное пиво или крепкий черный без всяких добавок кофе. Жадно, практически с первого сигнала, отвечал на телефонные звонки. Но с каждой новой беседой только больше мрачнел.
А в пятницу к вечеру вдруг тучи разошлись, как и не было. Совершенно сумасшедшего - огненно-красного - цвета закат потом еще несколько дней обсуждали в соцсетях, публикуя и перепубликовывая фотографии, сделанные в разных концах города.
В субботу утром вернулось бабье лето - в садике рядом с домом почти все деревья и кусты как по команде окрасились в желто-багряный цвет, изредка перемежающийся вкраплениями не желающего сдаваться темно-зеленого.
Олег собирался было глянуть на прогноз. А потом махнул рукой, быстро собрался и вышел из дома, направляясь к “Московской”*, чтобы оттуда поймать маршрутку на Павловск.
* Станция метро в СПб.
*****
Баба-яга сидела на своем месте. Несколько белок крутились поблизости от ее ларька. Группа туристов задержалась у киоска. Кто-то пытался подманить белочек. Белки суетливо и одновременно несколько расслабленно проверяли, чем их собираются угощать. Одна снизошла до угощения. Вторая сморщила и без того маленький носик, недовольно стрекотнула и, подняв хвост трубой, поскакала в сторону Олега.
- Придется подождать, дорогая, - развел он руками (чувствуя себя немного клоуном - разговаривает тут с белками на полном серьезе!), - видишь - очередь стоит.
Белка вдруг кивнула головой, словно приняла сказанное к сведению, и умчалась куда-то в глубь парка.
- Молодой человек, - окликнула его одна из туристок, - проходите без очереди. - И развернулась к что-то недовольно буркнувшему спутнику. - Не видишь - от него деву… то есть белочка убегает. Надо успеть догнать!
- Спасибо, - улыбнулся женщине Олег. - Будете по парку гулять, - обратился он ко всей группе, - приходите вон на ту, - махнул рукой, показывая направление, - дорожку. Я там играть буду.
Народа в парке было много - люди спешили поймать хорошую погоду. И даже на пустынной обычно дорожке сегодня, можно сказать, было многолюдно. Хитрые белки явно воспользовались моментом - устроили целую засаду на туристов, подходящих послушать музыку.
Из-за спины послышались веселые голоса:
- Класс! Здорово! Очень похоже! А почему у вас… - кто-то шикнул на вопрошающего, и тот не закончил фразу.
- Не! Не надо ничего говорить! Потом… Сами… Но классно же!
Небольшая компания из нескольких пар, громко смеясь, прошли мимо. Одна из девушек на ходу кинула в футляр саксофона горсть монет.
Олег уже собрался обернуться и посмотреть, что так развеселило проходящих. Как раздался громкий удивленно-возмущенный женский голос:
- Стой! Зараза! Куда…?
Прямо к футляру кинулась белка, держащая в лапках что-то вроде грецкого ореха, но неестественного белого цвета.
Она уронила добычу ровно в футляр. Что-то громко - явно неприличное! - стрекотнула в сторону кричавшей и помчалась дальше, в лес.
Олег сделал шаг вперед - посмотреть, что принесла ему рыжая похитительница. И тут из-за спины с немного виноватой интонацией прозвучало.
- Извините, пожалуйста, это - мое…
Олег резко развернулся и даже не сразу поверил своим глазам - перед ним стояла та самая художница - невысокая, худенькая, с небрежно убранной в высокий хвост копной темно-рыжих волос, часть прядей выбилась из прически и пушистым облачком обрамляла голову.
