Посвящается бабушке, ее предкам и потомкам.
Дверь с грохотом отворилась. На пороге из темноты возникла высокая фигура в длинной черной одежде. Острый конец шляпы упирается в потолок, с бортов текут ручьи, на полу остаются небольшие лужи и по щелям между досками стекают обратно на улицу.
В руке фигуры метла, длинной в полтора человеческих роста. Помело от воды распушилось, прутья торчат в стороны, словно усы рассерженной кошки.
Она стряхнула капли с плеч и постучала черенком по шляпе. С краев тут же полетели капли, и летели до тех пор, пока шляпа не стала сухой. Она поставила метлу у стены к двум другим и приподняла полы шляпы.
- Погода никудышная, - проговорила она тоном, которым приструняют непослушных малышей. – Что за срочность? Предупреждаю, если вызвали из-за пустяка, в следующий раз не полечу. Даже если небо рухнет.
Ведьма закончила отряхивать одежду, и закрыла дверь. Брызги от ливня попадают на помело, а оно и так натерпелось за время полета сквозь грозу.
Она сняла шляпу и положила на полку, где аккуратным рядком стоит шляпа с повисшим краем, по последнему слову моды. За ней притаилась шляпа вообще без бортов.
Голубые глаза строго глянули на новинку. Лицо сухое и почти без морщин. Длинный нос придает лицу устрашающий и аристократический вид. Именно такими ведьмами пугают всех детей мира.
- Носить чародейские шляпы – моветон, - презрительно проговорила ведьма. - Не верится, что в наш нерушимый Союз пробралась эта зараза.
- Не причитай, - сказала упитанная старуха за столом. – Легче отбиться от приставаний Асмодея, чем тебе угодить.
Первая подошла к печке и подставила ладони к огню. От одежды повалил пар, ткань расправилась и заблестела, как настоящий атлас.
Старуха за столом достала мундштук, в котором торчит короткая, но толстая самокрутка, и щелкнула пальцами у края. Самокрутка вспыхнула и заалела розовым пламенем. Вторая ведьма довольно откинулась на спинку стула и приподняла края мундштука.
Самокрутка быстро прогорела, пепел осыпался прямо на пол, но ведьма даже не посмотрела.
- Зачем зажигать, если не куришь? – фыркнула остроносая ведьма.
Ее платье окончательно высохло. Она подошла к столу. И чинно опустилась на деревянный табурет. Вторая ведьма покрутила сгоревшую самокрутку перед носом. Левый глаз прищурился, она всмотрелась в тлеющий огарок и проговорила, глядя в потолок:
- Курить вредно. От этого кожа портится. Зато глянь, какая я загадошная. Прям как Дона Эльза на картине.
- Дона Эльза не курила, - произнесла первая ведьма и поправила выбившуюся из пучка седую прядь. – Так что за дело? Обратно по такой погоде не полечу. Дождь прекратится только утром, придется терпеть меня всю ночь.
Из темного угла шагнула третья ведьма, совсем молодая, с огненно-рыжими волосами и глазами цвета травы. В руках небольшой пузырящийся котел. По всем законам физики он должен оставлять ужасные ожоги на нежной коже, но ведьма держит чугунок и даже бровью не ведет.
Рыжая прошлась по скрипучему полу и поставила котел на середину стола. Все трое одновременно заглянули внутрь.
Прозрачная зеленоватая жидкость пенится и плескается на столешницу. Первая ведьма потянула носом и удивленно приподняла бровь.
- Ямайский перец? – поинтересовалась она.
Губы третьей растянулись в кривой улыбке, она откинула непослушные космы, и проговорила:
- Он самый. Пришлось три дня за ним гоняться. Обычно кладу его в молодильное зелье, а тут решила в зрячий котел добавить. Для качества изображения. И знаете что?
- Что? – хором спросили ведьмы.
- Ни черта он не помогает, - сообщила рыжая.
Ведьмы сочувственно закивали, потому, что все знают – когда долго готовишь варево, а оно не срабатывает, это бьет по репутации. А репутация для ведьмы самое главное.
Они еще немного покорчили скорбные лица, потом сделали вид, что обо всем забыли, и уставились в середину котла. То, что ямайский перец не улучшил качество изображения, вовсе не значит, что его нет.
Рыжая что-то пошеплата, покрошила в бурлящую жидкость оранжевый порошок. Затем хлопнула в ладоши и смачно плюнула в варево. Жидкость зашипела и пошла мелкими белыми пузырями, какое бывает на убегающем молоке. Пена быстро пошла вверх, когда достигла краев – едва не перелилась. Ведьмы хором рявкнули и пена осела.
В середине пузырьки разошлись и открыли чистую зеленую воду. Через секунду проявились картинки, замелькали дома, машины. На отдельных участках видно светофоры и крошечных человечков, которые бегут через выкрашенную полосками дорогу.
Потом картинка сместилась и на поверхности появилось молодое женское лицо с белыми волосами. Голубые глаза смотрят прямо на них, девушка сжимает губы, словно размазывает помаду. Потом она покачала головой, взгляд переместился куда-то вперед.
- Эт где она? – спросила пухлая ведьма и наклонилась пониже, чтобы рассмотреть.
Рыжая подняла палец и произнесла значительно:
- В машине.
Первая ведьма сосредоточенно смотрела, как блондинка крутит руль, что-то тыкает справа от себя. Потом картинка переместилась на другую улицу, где на бешеной скорости несется другая машина – большая и черная.
- Кто это? – спросила ведьма строго.
Вторая довольно закряхтела.
- А то ты не догадалась.
- Догадалась, - сказала она и поднялась с табуретки. – Высылайте ворона. И охрану. Срочно.
Ветер колышет волосы и щекочет кожу. В динамиках машины орет рок-группа. Названия не помню, но знаю слова. Выставлять локоть в окно не безопасно, но так делают все. Ощущение полета и свободы может дать только скорость. И вообще, на свете не найдется человека, который в тайне не мечтал бы летать.
Я блаженно вздохнула и потянулась, переключив канал на приемнике. Потом заглянула в зеркало заднего вида, которое поставила так, чтоб можно было на себя любоваться. Оттуда выглянуло аккуратное личико с серо-голубыми глазами, обрамленное длинными соломенными локонами. Мне двадцать пять, я молода и прекрасна. Хоть и разведена.
Взгляд скользнул по фотографии на панели. Все никак не решусь убрать. Несмотря на горькую обиду, злиться на него не могу. А вот на его курицу…
Улыбнувшись для поднятия настроения, я сжала губы, как если бы размазывала помаду. На секунду показалось, что в отражении какие-то бабки и рыжая девка. Я тряхнула головой. Наверное пересмотрела вчера сериалов, к тому же не выспалась. Теперь мерещится всякое. Я сделала глубокий вдох и вернулась к дороге.
Проспект чистый, светофоры горят зеленым. Говорят, попала в «зеленый коридор». Раньше такого не случалось и я, довольная удачей, несусь по солнечной улице.
Весна в этом году запоздала. Уже апрель, а тепло пришло только на этой неделе. Но почки на деревьях успели набухнуть и посветлеть. Кое-где даже вылезли травинки. Правда, народ не спешит снимать теплые пальто. Мне повезло, потому, что есть машина.
Зеленый коридор кончился, пришлось нажать на тормоз. Толпа людей поползла по переходу, словно не знают, что светофор скоро переключится.
Я нервно забарабанила пальцами по рулю – терпеть не могу остановки. Машина гудит, а ехать нельзя.
В подставке для стаканов зазвонил мобильник, на экране высветилось лицо Наташи. Разговаривать с ней не хочется, потому, что потом не знаешь, как отделаться. Но телефон звонит, а стоять еще долго.
Чтобы не отвлекаться, я нажала на прием вызова и включила громкую связь.
- Слушаю, - произнесла я.
- Барби, привет! – взвизгнуло в трубке. – Чего так долго не отвечала? Я думала, случилось что-то. Не случилось? Ты если что говори, поможем, чем сможем. Вон у нас в прошлом году…
- Ты по делу звонишь? – прервала я ее.
В трубке на секунду повисла пауза, словно Наташа действительно забыла, что хотела, затем послышалось неуверенное бормотание:
- М… Да, по делу. Тут вот что. В авиакомпании распродажа, билеты в Италию по бросовым ценам. В Италию! Представляешь?
Я хмыкнула - Наташа в своем репертуаре.
- А от меня ты что хочешь?
- Займи тысяч пятьдесят? – прямо спросила она.
У меня даже рот открылся, я проговорила:
- А не много ли на билеты?
- Ну, там не только на билеты, - сказала она запинаясь. – Проживание, питание, плюс я тебе вещей и косметики привезу. Настоящей, итальянской.
Наконец зажегся желтый. Я чуть не вознесла молитву светофору. Моторы машин рядом радостно взревели.
- Слушай, мне сейчас некогда. Давай потом, - проговорила я.
Наташа стала еще что-то говорить, но я уже нажала на «отбой». Она из тех подруг, которые любят брать в долг, а отдавать не спешат, потому, что нечем. Но это не мешает разъезжать по курортам и ходить в хорошие магазины. Не за свой счет, правда. Нет, она не плохая, просто жуткая транжира. И Наташа единственная, кто находился рядом, когда ушел муж. Черт, второй раз за сегодня о нем вспоминаю. Не к добру.
Нога выжала сцепление, ладонь дернула рычаг коробки передач. Мотор взревел, машина понеслась вперед. Когда купила механику, друзья смеялись и не понимали, зачем блондинке сложности с переключением скоростей. Мол, взяла бы автомат и не мучилась в пробках. Но я только отмалчивалась. Ездить научил отец, а он не признает никаких автоматов.
Машины, которые стартовали первыми, быстро остались позади. Еще бы! Моя старенькая «Хонда» и не такое может. На новую денег не хватило. Да и на эту пришлось собирать целый год, еще и у друзей одалживать. До сих пор не расплатилась.
Мимо с жужжанием пронесся спортбайк. Я с завистью проводила его взглядом и перестроилась в правый ряд. Больше машин люблю только мотоциклы, но такой агрегат покупать запретили. Когда пыталась стоять на своем – пригрозили заморозить счета в банке.
Порыв ветра ворвался в окно и принес запах мимозы. Наверное, бабушки у метро торгуют.
Я снова переключила музыку и повернула направо.
В бок с грохотом влетело что-то тяжелое и большое. Скрежет металла резанул по ушам, я в ужасе скривилась, пытаясь вывернуть руль. Мир закрутился, машину дернуло в сторону и боком понесло на клумбы. Если бы не ремень безопасности, моя голова торчала бы в боковом стекле.
Вцепившись в руль, я слушала скрип колес и рев двигателя. А в голове лишь одно: «Только что поменяла капот».
Когда вертеть перестало, вылетела подушка безопасности и больно ударила в нос. Из него потекло теплое, попало на губы, и сползло на подбородок. На подушке безопасности отпечаталось красное пятно. Я облизнула соленое, и замерла.
В голове звенит, сердце колотится, как у бешенной мыши. В динамике все еще играет песня, кажется что-то про дорогу и любовь.
Медленно повернув голову, увидела черный «хаммер» с поцарапанным носом. Этой бандуре моя машинка на один зуб, удивительно – как вообще не переехал. «Хаммер» чуть развернуло от удара, и он наполовину загораживает соседнюю полосу.
В кресле водителя молодой брюнет, глаза круглые, пальцы вцепились в руль. Мы встретились взглядами, и меня охватило бешенство.
- Дурак! – заорала я, пытаясь вылезти.
Подушка никак не хочет отодвигаться я копошусь, как перевернутый на спину жук. Пока ковырялась и сыпала проклятия, мотор «хаммера» взревел и брюнет умчался в неизвестном направлении. Урод! Машину, небось, богатый папочка подарил, или богатая покровительница. Это сейчас модно. В любом случае, чинить не тебе. А моя «хондочка»…
Вокруг быстро собралась толпа, остановились машины. Мужики вылезли и смотрят, один даже телефон достал. Снимает, гад. Хоть бы кто-нибудь помог!
Наконец, мне удалось выковырять себя из власти подушки. С шипением открыла дверь и вывалилась на асфальт. Стоя на четвереньках, я заглянула под локоть и сердце мое упало.
Вместо передней части из машины торчат проводки и с тихим треском искрятся. Откуда-то капает то ли масло, то ли еще что-то. Надеюсь, не загорится, как в голливудских фильмах.
Повертев головой, обнаружила бампер, капот, и основные внутренности автомобиля, разбросанные по проспекту метров на двадцать. Из живота поднялась новая волна злости. Кто пустил этого барана за руль?!
В толпе послышались крики. Такие бывают в очереди, когда кто-то ломится вперед и распихивает локтями. Через секунду, отодвинув толстого мужика, на дорогу выбрался паренек, совсем юный. Лицо бледное, губы трясутся, он вытер лицо рукавом и подбежал.
- Вы в порядке? – спросил он тревожным голосом, подбегая. – Вы меня видите, слышите?
Меня качнуло. Из носа все еще капает, и на асфальте остаются темно-бордовые пятна. Ветер дует сбоку и пихает волосы в рот. Стою тут на четвереньках, как какой-то алкаш.
Я попыталась подняться, но мир снова закружился. Локти подкосились, а в желудке заворочался завтрак.
- Не шевелитесь, - выпалил он и снял с себя куртку. – У вас может быть сотрясение. Говорят, подушки сильно бьют. Не беспокойтесь, я врач.
Скользнув взглядом по щуплой фигуре, я скривилась. Как же, врач. Ты себя видел? Максимум – студент первого курса мед колледжа.
На языке завертелся колкий ответ, но тошнота заставила сцепить зубы. Парень обхватил меня за плечи и помог перевернуться. Заем уложил на пальто и вытащил из кармана мобильник.
- Алло, скорая?
Я попыталась его остановить.
- Не надо. Все в порядке.
Волосы парня всклочились от ветра, он вытаращился на меня, как на умалишенную. В угольных глазах сочувствие и, одновременно, облегчение. Видимо рад, что не на моем месте.
- Вы что? – выдохнула он. – Это чудо, что остались живы. Машину разворотило, ее уже не починить. Проще на свалку вывезти или продать на запчасти.
- Замолчи, - простонала я и попыталась встать, но он повелительно прижал к асфальту.
- Лежи, - приказал он. - Автомобили это ерунда. Главное, что жива осталась. Точно в рубашке родилась.
Я сдалась и откинула голову. В затылке отозвалась легкая боль. Кожа пошла мурашками, меня затрясло - лежу в одних джинсах и блузке. Она вообще шелковая, и быстро остывает. Над головой голубое весеннее небо, птички щебечут, а моя машина превратилась в консервную банку. Двоим все еще должна за нее. Кошмар какой.
Сквозь шум в ушах слышно, как переговаривается толпа. Забавно, что среди такого количества народа, помочь вызвался лишь один, и то потому, что врачом назвался. Наверное, клятву Гиппократа давал. Хотя он точно не врач. Не похож.
Этот урод на «хаммере» свое получит. Надо же, скрылся с места преступления. Где камеры? Кто-то же сфотографировал номера? Должен был сфотографировать. Они же все с мобильниками стоят.
Не поднимая головы, я глянула на столбы и заграждения. Камер, как назло, не оказалось. Народ поубирал телефоны и стал постепенно расходиться. Ну конечно, как же. Получили хлеб и зрелища – можно идти по своим делам.
Один, особо нахальный, мирно попивал кофе, пока я валялась в полубреду и делал фотографии с разных ракурсов. Но когда повернул камеру к себе для кадра на фоне меня, терпению пришел конец.
- Да чтоб тебе....
«Кофе твой дурацкий на себя вывернуть!» - закончила я про себя.
Со спины на него налетел парень на скейте, и кофе оказался на белом замшевом пальто.
В другой ситуации я, возможно, удивилась бы, но сейчас нет сил.
На месте аварии остались только щуплый паренек, который врач, и несколько мужиков.
Пролог
Дверь с грохотом отворилась. На пороге из темноты возникла высокая фигура в длинной черной одежде. Острый конец шляпы упирается в потолок, с бортов текут ручьи, на полу остаются небольшие лужи и по щелям между досками стекают обратно на улицу.
В руке фигуры метла, длинной в полтора человеческих роста. Помело от воды распушилось, прутья торчат в стороны, словно усы рассерженной кошки.
Она стряхнула капли с плеч и постучала черенком по шляпе. С краев тут же полетели капли, и летели до тех пор, пока шляпа не стала сухой. Она поставила метлу у стены к двум другим и приподняла полы шляпы.
- Погода никудышная, - проговорила она тоном, которым приструняют непослушных малышей. – Что за срочность? Предупреждаю, если вызвали из-за пустяка, в следующий раз не полечу. Даже если небо рухнет.
Ведьма закончила отряхивать одежду, и закрыла дверь. Брызги от ливня попадают на помело, а оно и так натерпелось за время полета сквозь грозу.
Она сняла шляпу и положила на полку, где аккуратным рядком стоит шляпа с повисшим краем, по последнему слову моды. За ней притаилась шляпа вообще без бортов.
Голубые глаза строго глянули на новинку. Лицо сухое и почти без морщин. Длинный нос придает лицу устрашающий и аристократический вид. Именно такими ведьмами пугают всех детей мира.
- Носить чародейские шляпы – моветон, - презрительно проговорила ведьма. - Не верится, что в наш нерушимый Союз пробралась эта зараза.
- Не причитай, - сказала упитанная старуха за столом. – Легче отбиться от приставаний Асмодея, чем тебе угодить.
Первая подошла к печке и подставила ладони к огню. От одежды повалил пар, ткань расправилась и заблестела, как настоящий атлас.
Старуха за столом достала мундштук, в котором торчит короткая, но толстая самокрутка, и щелкнула пальцами у края. Самокрутка вспыхнула и заалела розовым пламенем. Вторая ведьма довольно откинулась на спинку стула и приподняла края мундштука.
Самокрутка быстро прогорела, пепел осыпался прямо на пол, но ведьма даже не посмотрела.
- Зачем зажигать, если не куришь? – фыркнула остроносая ведьма.
Ее платье окончательно высохло. Она подошла к столу. И чинно опустилась на деревянный табурет. Вторая ведьма покрутила сгоревшую самокрутку перед носом. Левый глаз прищурился, она всмотрелась в тлеющий огарок и проговорила, глядя в потолок:
- Курить вредно. От этого кожа портится. Зато глянь, какая я загадошная. Прям как Дона Эльза на картине.
- Дона Эльза не курила, - произнесла первая ведьма и поправила выбившуюся из пучка седую прядь. – Так что за дело? Обратно по такой погоде не полечу. Дождь прекратится только утром, придется терпеть меня всю ночь.
Из темного угла шагнула третья ведьма, совсем молодая, с огненно-рыжими волосами и глазами цвета травы. В руках небольшой пузырящийся котел. По всем законам физики он должен оставлять ужасные ожоги на нежной коже, но ведьма держит чугунок и даже бровью не ведет.
Рыжая прошлась по скрипучему полу и поставила котел на середину стола. Все трое одновременно заглянули внутрь.
Прозрачная зеленоватая жидкость пенится и плескается на столешницу. Первая ведьма потянула носом и удивленно приподняла бровь.
- Ямайский перец? – поинтересовалась она.
Губы третьей растянулись в кривой улыбке, она откинула непослушные космы, и проговорила:
- Он самый. Пришлось три дня за ним гоняться. Обычно кладу его в молодильное зелье, а тут решила в зрячий котел добавить. Для качества изображения. И знаете что?
- Что? – хором спросили ведьмы.
- Ни черта он не помогает, - сообщила рыжая.
Ведьмы сочувственно закивали, потому, что все знают – когда долго готовишь варево, а оно не срабатывает, это бьет по репутации. А репутация для ведьмы самое главное.
Они еще немного покорчили скорбные лица, потом сделали вид, что обо всем забыли, и уставились в середину котла. То, что ямайский перец не улучшил качество изображения, вовсе не значит, что его нет.
Рыжая что-то пошеплата, покрошила в бурлящую жидкость оранжевый порошок. Затем хлопнула в ладоши и смачно плюнула в варево. Жидкость зашипела и пошла мелкими белыми пузырями, какое бывает на убегающем молоке. Пена быстро пошла вверх, когда достигла краев – едва не перелилась. Ведьмы хором рявкнули и пена осела.
В середине пузырьки разошлись и открыли чистую зеленую воду. Через секунду проявились картинки, замелькали дома, машины. На отдельных участках видно светофоры и крошечных человечков, которые бегут через выкрашенную полосками дорогу.
Потом картинка сместилась и на поверхности появилось молодое женское лицо с белыми волосами. Голубые глаза смотрят прямо на них, девушка сжимает губы, словно размазывает помаду. Потом она покачала головой, взгляд переместился куда-то вперед.
- Эт где она? – спросила пухлая ведьма и наклонилась пониже, чтобы рассмотреть.
Рыжая подняла палец и произнесла значительно:
- В машине.
Первая ведьма сосредоточенно смотрела, как блондинка крутит руль, что-то тыкает справа от себя. Потом картинка переместилась на другую улицу, где на бешеной скорости несется другая машина – большая и черная.
- Кто это? – спросила ведьма строго.
Вторая довольно закряхтела.
- А то ты не догадалась.
- Догадалась, - сказала она и поднялась с табуретки. – Высылайте ворона. И охрану. Срочно.
Глава 1
Ветер колышет волосы и щекочет кожу. В динамиках машины орет рок-группа. Названия не помню, но знаю слова. Выставлять локоть в окно не безопасно, но так делают все. Ощущение полета и свободы может дать только скорость. И вообще, на свете не найдется человека, который в тайне не мечтал бы летать.
Я блаженно вздохнула и потянулась, переключив канал на приемнике. Потом заглянула в зеркало заднего вида, которое поставила так, чтоб можно было на себя любоваться. Оттуда выглянуло аккуратное личико с серо-голубыми глазами, обрамленное длинными соломенными локонами. Мне двадцать пять, я молода и прекрасна. Хоть и разведена.
Взгляд скользнул по фотографии на панели. Все никак не решусь убрать. Несмотря на горькую обиду, злиться на него не могу. А вот на его курицу…
Улыбнувшись для поднятия настроения, я сжала губы, как если бы размазывала помаду. На секунду показалось, что в отражении какие-то бабки и рыжая девка. Я тряхнула головой. Наверное пересмотрела вчера сериалов, к тому же не выспалась. Теперь мерещится всякое. Я сделала глубокий вдох и вернулась к дороге.
Проспект чистый, светофоры горят зеленым. Говорят, попала в «зеленый коридор». Раньше такого не случалось и я, довольная удачей, несусь по солнечной улице.
Весна в этом году запоздала. Уже апрель, а тепло пришло только на этой неделе. Но почки на деревьях успели набухнуть и посветлеть. Кое-где даже вылезли травинки. Правда, народ не спешит снимать теплые пальто. Мне повезло, потому, что есть машина.
Зеленый коридор кончился, пришлось нажать на тормоз. Толпа людей поползла по переходу, словно не знают, что светофор скоро переключится.
Я нервно забарабанила пальцами по рулю – терпеть не могу остановки. Машина гудит, а ехать нельзя.
В подставке для стаканов зазвонил мобильник, на экране высветилось лицо Наташи. Разговаривать с ней не хочется, потому, что потом не знаешь, как отделаться. Но телефон звонит, а стоять еще долго.
Чтобы не отвлекаться, я нажала на прием вызова и включила громкую связь.
- Слушаю, - произнесла я.
- Барби, привет! – взвизгнуло в трубке. – Чего так долго не отвечала? Я думала, случилось что-то. Не случилось? Ты если что говори, поможем, чем сможем. Вон у нас в прошлом году…
- Ты по делу звонишь? – прервала я ее.
В трубке на секунду повисла пауза, словно Наташа действительно забыла, что хотела, затем послышалось неуверенное бормотание:
- М… Да, по делу. Тут вот что. В авиакомпании распродажа, билеты в Италию по бросовым ценам. В Италию! Представляешь?
Я хмыкнула - Наташа в своем репертуаре.
- А от меня ты что хочешь?
- Займи тысяч пятьдесят? – прямо спросила она.
У меня даже рот открылся, я проговорила:
- А не много ли на билеты?
- Ну, там не только на билеты, - сказала она запинаясь. – Проживание, питание, плюс я тебе вещей и косметики привезу. Настоящей, итальянской.
Наконец зажегся желтый. Я чуть не вознесла молитву светофору. Моторы машин рядом радостно взревели.
- Слушай, мне сейчас некогда. Давай потом, - проговорила я.
Наташа стала еще что-то говорить, но я уже нажала на «отбой». Она из тех подруг, которые любят брать в долг, а отдавать не спешат, потому, что нечем. Но это не мешает разъезжать по курортам и ходить в хорошие магазины. Не за свой счет, правда. Нет, она не плохая, просто жуткая транжира. И Наташа единственная, кто находился рядом, когда ушел муж. Черт, второй раз за сегодня о нем вспоминаю. Не к добру.
Нога выжала сцепление, ладонь дернула рычаг коробки передач. Мотор взревел, машина понеслась вперед. Когда купила механику, друзья смеялись и не понимали, зачем блондинке сложности с переключением скоростей. Мол, взяла бы автомат и не мучилась в пробках. Но я только отмалчивалась. Ездить научил отец, а он не признает никаких автоматов.
Машины, которые стартовали первыми, быстро остались позади. Еще бы! Моя старенькая «Хонда» и не такое может. На новую денег не хватило. Да и на эту пришлось собирать целый год, еще и у друзей одалживать. До сих пор не расплатилась.
Мимо с жужжанием пронесся спортбайк. Я с завистью проводила его взглядом и перестроилась в правый ряд. Больше машин люблю только мотоциклы, но такой агрегат покупать запретили. Когда пыталась стоять на своем – пригрозили заморозить счета в банке.
Порыв ветра ворвался в окно и принес запах мимозы. Наверное, бабушки у метро торгуют.
Я снова переключила музыку и повернула направо.
В бок с грохотом влетело что-то тяжелое и большое. Скрежет металла резанул по ушам, я в ужасе скривилась, пытаясь вывернуть руль. Мир закрутился, машину дернуло в сторону и боком понесло на клумбы. Если бы не ремень безопасности, моя голова торчала бы в боковом стекле.
Вцепившись в руль, я слушала скрип колес и рев двигателя. А в голове лишь одно: «Только что поменяла капот».
Когда вертеть перестало, вылетела подушка безопасности и больно ударила в нос. Из него потекло теплое, попало на губы, и сползло на подбородок. На подушке безопасности отпечаталось красное пятно. Я облизнула соленое, и замерла.
В голове звенит, сердце колотится, как у бешенной мыши. В динамике все еще играет песня, кажется что-то про дорогу и любовь.
Медленно повернув голову, увидела черный «хаммер» с поцарапанным носом. Этой бандуре моя машинка на один зуб, удивительно – как вообще не переехал. «Хаммер» чуть развернуло от удара, и он наполовину загораживает соседнюю полосу.
В кресле водителя молодой брюнет, глаза круглые, пальцы вцепились в руль. Мы встретились взглядами, и меня охватило бешенство.
- Дурак! – заорала я, пытаясь вылезти.
Подушка никак не хочет отодвигаться я копошусь, как перевернутый на спину жук. Пока ковырялась и сыпала проклятия, мотор «хаммера» взревел и брюнет умчался в неизвестном направлении. Урод! Машину, небось, богатый папочка подарил, или богатая покровительница. Это сейчас модно. В любом случае, чинить не тебе. А моя «хондочка»…
Вокруг быстро собралась толпа, остановились машины. Мужики вылезли и смотрят, один даже телефон достал. Снимает, гад. Хоть бы кто-нибудь помог!
Наконец, мне удалось выковырять себя из власти подушки. С шипением открыла дверь и вывалилась на асфальт. Стоя на четвереньках, я заглянула под локоть и сердце мое упало.
Вместо передней части из машины торчат проводки и с тихим треском искрятся. Откуда-то капает то ли масло, то ли еще что-то. Надеюсь, не загорится, как в голливудских фильмах.
Повертев головой, обнаружила бампер, капот, и основные внутренности автомобиля, разбросанные по проспекту метров на двадцать. Из живота поднялась новая волна злости. Кто пустил этого барана за руль?!
В толпе послышались крики. Такие бывают в очереди, когда кто-то ломится вперед и распихивает локтями. Через секунду, отодвинув толстого мужика, на дорогу выбрался паренек, совсем юный. Лицо бледное, губы трясутся, он вытер лицо рукавом и подбежал.
- Вы в порядке? – спросил он тревожным голосом, подбегая. – Вы меня видите, слышите?
Меня качнуло. Из носа все еще капает, и на асфальте остаются темно-бордовые пятна. Ветер дует сбоку и пихает волосы в рот. Стою тут на четвереньках, как какой-то алкаш.
Я попыталась подняться, но мир снова закружился. Локти подкосились, а в желудке заворочался завтрак.
- Не шевелитесь, - выпалил он и снял с себя куртку. – У вас может быть сотрясение. Говорят, подушки сильно бьют. Не беспокойтесь, я врач.
Скользнув взглядом по щуплой фигуре, я скривилась. Как же, врач. Ты себя видел? Максимум – студент первого курса мед колледжа.
На языке завертелся колкий ответ, но тошнота заставила сцепить зубы. Парень обхватил меня за плечи и помог перевернуться. Заем уложил на пальто и вытащил из кармана мобильник.
- Алло, скорая?
Я попыталась его остановить.
- Не надо. Все в порядке.
Волосы парня всклочились от ветра, он вытаращился на меня, как на умалишенную. В угольных глазах сочувствие и, одновременно, облегчение. Видимо рад, что не на моем месте.
- Вы что? – выдохнула он. – Это чудо, что остались живы. Машину разворотило, ее уже не починить. Проще на свалку вывезти или продать на запчасти.
- Замолчи, - простонала я и попыталась встать, но он повелительно прижал к асфальту.
- Лежи, - приказал он. - Автомобили это ерунда. Главное, что жива осталась. Точно в рубашке родилась.
Я сдалась и откинула голову. В затылке отозвалась легкая боль. Кожа пошла мурашками, меня затрясло - лежу в одних джинсах и блузке. Она вообще шелковая, и быстро остывает. Над головой голубое весеннее небо, птички щебечут, а моя машина превратилась в консервную банку. Двоим все еще должна за нее. Кошмар какой.
Сквозь шум в ушах слышно, как переговаривается толпа. Забавно, что среди такого количества народа, помочь вызвался лишь один, и то потому, что врачом назвался. Наверное, клятву Гиппократа давал. Хотя он точно не врач. Не похож.
Этот урод на «хаммере» свое получит. Надо же, скрылся с места преступления. Где камеры? Кто-то же сфотографировал номера? Должен был сфотографировать. Они же все с мобильниками стоят.
Не поднимая головы, я глянула на столбы и заграждения. Камер, как назло, не оказалось. Народ поубирал телефоны и стал постепенно расходиться. Ну конечно, как же. Получили хлеб и зрелища – можно идти по своим делам.
Один, особо нахальный, мирно попивал кофе, пока я валялась в полубреду и делал фотографии с разных ракурсов. Но когда повернул камеру к себе для кадра на фоне меня, терпению пришел конец.
- Да чтоб тебе....
«Кофе твой дурацкий на себя вывернуть!» - закончила я про себя.
Со спины на него налетел парень на скейте, и кофе оказался на белом замшевом пальто.
В другой ситуации я, возможно, удивилась бы, но сейчас нет сил.
На месте аварии остались только щуплый паренек, который врач, и несколько мужиков.
