Старый король наверняка точно так же ни разу в жизни своей не болел простудой или же ветрянкой, однако его подданные не находили в том ничего достойного их внимания. Известное дело, красота очаровывает не хуже заклятий, и в юном Лодо окружающие видели истинное чудо – разумеется, ниспосланное добрыми богами, а не мерзким колдовством.
Южане верили, что именно молодой принц станет величайшим королем из тех, кто занимал трон Астолано со времен Виллейма-Ведьмоубийцы. Король не чаял души в сыне и повторял, что достойнее наследника не сыскать ни в одном другом королевстве. Но надеждам этим не суждено было сбыться. Лодо влюбился в беспамятную красавицу, которую повстречал на берегу моря. Говорили, что она чудом спаслась во время шторма – волны после того долго выбрасывали на берег обломки корабля и золотые монеты.
Незнакомка не могла назвать своего имени, не могла вспомнить, откуда и куда шел по морю тот корабль, груженый золотом и драгоценностями, но принцу было достаточно того, что красивее девушки в Астолано еще не видали. Наконец-то Лодо нашел равную себе. Он пожелал жениться на девушке, кем бы она ни была.
Разумеется, король не одобрил решение своего сына. Но упрямый принц объявил, что скорее откажется от трона, чем от своей невесты.
Неизвестно, чем бы закончилось это противостояние, но девушка так же таинственно исчезла, как и появилась. Однако это ничуть не пошло на пользу государственным делам: от горя принц принялся чахнуть, тоска изводила его все сильнее день ото дня. Как-то ночью, когда берег сотрясался от ударов волн, Лодо, ведомый безумием разбитого сердца, сел в лодку и отправился в открытое море. Больше его никто не видел, бедный принц погиб в шторме.
-…С ним же утонула и его сестра, - прибавил Антормо, лоб которого то и дело морщился от тягостных воспоминаний, заглушаемых старым заклятием. – Она была очень привязана к его высочеству и после того, как принц заболел, не отходила от его ни на шаг. В ту ночь они вместе ушли из дворца и больше их никто не видел.
Как ни старалась я помалкивать, чтобы не сболтнуть лишнего, на этом самом месте рассказа все мои усилия пошли прахом.
-Черти б меня поколотили! – вскричала я, вскочив на ноги. – Как это – их никто не видел?! Я видела их, своими глазами, разрази меня гром!..
Господин Антормо смолк и выпучил глаза, посчитав, что ни с того, ни с сего рехнулась. Но я видела перед собой только прекрасное лицо герцога Огасто, слышала голос его околдованной сестры, погибающей в лесном монастыре – это были они, они!
-Йель, - предостерегающе произнес Хорвек, и его тихого оклика хватило, чтобы я смолкла, задыхаясь от слов, которые рвались из груди.
Лихорадочные видения проносились у меня перед глазами: Огасто, протягивающий руки к картине, где была изображена не Вейдена, нет – сгинувшая без вести невеста принца Лодо, ради которой его высочество был готов отказаться от трона. Его сестра, знавшая, что картина – единственное, что он сберег из прошлой жизни. Вот почему рыжая ведьма хотела уничтожить холст!.. Господин Эдарро, пребывавший в тени своего кузена, а затем получивший то, на что и рассчитывать не смел – трон Астолано. Конечно же, он до сих пор боролся с призраками, пытаясь хоть в чем-то превзойти само совершенство – прекрасного мертвого принца. Но ведьма… рыжая ведьма… Где же она была во всей этой истории? Лауресса говорила, что колдунья ждала их на берегу моря, что обещала вернуть счастье ее брату. Вернуть пропавшую невесту?
Но ведь Огасто и вправду получил жену – точную копию девушки с портрета! Я вдруг поняла, что губы мои шевелятся – я беззвучно проговаривала свои мысли, которым было тесно в голове. Вейдена была как две капли воды похожа на невесту Огасто-Лодо. Неужели именно это пообещала ведьма? Но ведь… Я заскрипела зубами, не в силах осознать то, что поняла намного позже: красота сама по себе ничего не значит, вовсе не лицо полюбил принц Лодо. Но тогда ему показалось, будто красоты достаточно для того, чтобы залечить глубочайшую сердечную рану…
-Тихо, Йель, тихо, - Хорвек сжал мои трясущиеся плечи. – Вот ты и узнала тайну своего прекрасного герцога. Как по мне - гордиться ему нечем.
-Да, - прошептала я потерянно. – Он разрешил себя околдовать взамен на девушку, столь же красивую, как его пропавшая невеста…
-И лишился посмертного волшебства Белой Ведьмы, защищавшего его от чужой злой воли, - Хорвек рассеянно поглаживал мои волосы. – Твой герцог-принц гораздо глупее, чем я думал. Подумать только! Получить величайший дар и отказаться от него!..
-Но он любил ту девушку… - несмело произнесла я, почувствовав, как что-то неприятно царапнуло мою душу. Я не должна была позволять демону говорить такое о человеке, которого любила больше жизни. Разве не ради Огасто я проделала весь этот путь? Терпела боль, холод и голод? Загубила судьбы своих близких?..
Однако ноющая боль не уходила из-под сердца.
-Тот, кто любил по-настоящему, знает, что любимое существо нельзя заменить никем другим, - ответил Хорвек, взгляд которого стал далеким и пустым. – А наш принц Лодо просто хотел заказать у ведьмы копию своей самой красивой игрушки, но прогадал с ценой.
Я хотела возразить, что принц просто был слишком молод для того, чтобы понять, какую ошибку совершает, но смолчала. Что-то подсказывало мне – Хорвек не проявит снисхождения. У демона имелось множество недостатков, но жалость к самому себе была совершенно точно ему не присуща – а Лодо, как ни крути, продался ведьме, чтобы облегчить свою душевную боль, вместо того, чтобы честно принять свое горе.
-Я ответил на все ваши вопросы, - несмело, но с очевидной неприязнью промолвил господин Антормо, упорно косившийся в сторону двери с той самой поры, как мы с Хорвеком заговорили между собой и перестали уделять должное внимание своему пленнику. – Отпустите меня.
Я схватила демона за руку, вспомнив о Харле, чья жизнь зависела от костей Белой ведьмы. Я не желала зла художнику, но и отпускать его не следовало!.. Хорвек опередил меня, не дав сказать ни слова.
-Отпустить тебя? – переспросил он, одарив проклятого взглядом, полным насмешливого недоброго любопытства. – С костями Белой Ведьмы, я полагаю?
-Д-да, - запинаясь, ответил господин Антормо, и его истерзанная рука дернулась к груди, невольно указав, где спрятано сокровище, спасающее его жизнь.
-Что ж, умом ты недалек, раз не понимаешь, что на твою долю и так выпало чрезмерно много везения, - вздохнул Хорвек.
-На меня дважды наложили смертельное проклятие! – возмутился господин Антормо, ненадолго позабыв о страхе. – Где же тут везение? Я самый несчастный человек в Астолано, если не во всем мире!
-Ты остался жив, - ответил на это Хорвек. – А это настоящее чудо. Даже я такого еще не видел, а мне довелось повидать немало удивительного… Пришло время расплачиваться.
-Что?.. – поперхнулся художник и вновь посерел.
-Сейчас ты пойдешь наверх, в спальню, - спокойно продолжал демон. – Там, в постели, увидишь мальчика. Если он все еще жив - возьми его за руку, и не отпускай до самого утра.
-А что будет утром?.. – пискнул изрядно встревоженный Антормо.
-Утром сюда придет старый разбойник, с которым ты когда-то встречался. Он будет очень зол. Ограбить его было неразумной затеей, ты и сам это знаешь. Если сделаешь все, как я говорю, и спасешь ребенка – возможно, сможешь вымолить у разбойника прощение. Если он разрешит тебе остаться при мальчике и делить с ним магию останков – будешь жить. Если сбежишь – разбойник придет за тобой и прикончит безо всякой жалости, ведь он любит мальчишку как сына, а ты, вор костей, в его глазах будешь дважды убийцей. Жить трусливым подлецом – не такое уж благо. У тебя есть возможность искупить свою вину и изменить свою жизнь. Подобный дар выпадает немногим, снова тебе чертовски везет, художник…
Господин Антормо открыл было рот, чтобы оспорить приказ Хорвека, но, подумав, не издал ни звука. Сгорбившийся, испуганный, он принялся подниматься по лестнице, держа в дрожащей руке догорающую свечу. Ожидай его в спальне чудовищное создание тьмы, глодающее человеческие кости, он страшился бы его не столь сильно, как мальчика, которого ему нужно было спасти сегодня ночью – я видела это по его безумным от испуга глазам.
-Постой! – окликнул его Хорвек. – Ты не сказал ни слова о той девушке с портрета. Но ведь ты рисовал ее, видел, и, наверняка, говорил. Что ты помнишь о ней?
Лицо господина Антормо безобразно исказилось, как это было, когда он вспоминал историю принца Лодо. Магия все еще сковывала его память.
-Она была… красива, - выдавил он. – До того я ни разу не рисовал настолько совершенных людей, и мне все время казалось, будто я недостаточно хорошо передал сияние ее глаз и белизну кожи…
-Я спрашивал не об этом, - оборвал его неуверенную речь Хорвек. – Как ее звали? Что она говорила о себе? О принце? Чего боялась?
Последнее слово заметно не понравилось господину Антормо, заставив того задрожать всем телом, и, стало быть, в нем крылась истина: таинственная девушка жила в страхе.
-Я не помню… Не знаю… - забормотал он.– Все как в тумане. Она не хотела, чтобы с нее писали портрет, но его высочество не слушал ее. И она боялась, да… Я не знаю, кто это сказал – все путается в голове. Может, она сама, а может кто-то другой… Или я сам это придумал, глядя на нее?..
-Чего она боялась? – с нажимом повторил Хорвек, подходя ближе.
-Королевской семьи, - выпалил художник, зажмурившись то ли от страха, то ли от дурноты. – Отчего-то мне казалось тогда - она боится, будто ее убьют, чтобы освободить принца от дурного влияния.
-Что ж, этого следовало ожидать, - задумчиво промолвил демон, а затем небрежно махнул рукой. – Иди, и делай то, что я сказал. Утром твоя судьба решится.
-Откуда тебе знать? – прошептала я, глядя на демона с надеждой и испугом. – Разве мастер Глаас в самом деле придет сюда завтра? Кто его освободит?
-Видишь ли, Йель, - задумчиво ответил Хорвек. – Эта ночь будет долгой и нелегкой для всех нас. Ты говорила, что я не могу знать будущее, и я признаю, что этот упрек справедлив. Но сейчас для того, чтобы заглянуть в завтрашний день, не обязательно быть ясновидцем. На рассвете либо мастер Глаас переступит порог этого дома, либо господин Эдарро. И если это будет господин королевский племянник – мы к тому времени будем мертвы, а мертвецам не о чем волноваться.
-Мы…
-Мы уходим, Йель, - оборвал меня Хорвек и указал на мой грязный плащ, небрежно брошенный возле камина. Как ни была я растеряна и испугана, но заметила, что на руках демона больше нет перчаток. Видимо, прошло то время, когда он считал нужным прятать от посторонних глаз преступления чужого прошлого.
-Нас увидят и донесут Эдарро! – воскликнула я, окончательно сбитая с толку. – Он придет за нами.
-О, это будет замечательно, - безо всякой тревоги ответил Хорвек, набрасывая на плечи бархатную куртку. – Нам непременно нужно встретиться с господином Эдарро до наступления рассвета. Но не в стенах этого дома.
Мне почудилось что-то странное в его голосе и я пригляделась к демону: разговор с господином Антормо переменил его гораздо больше, чем мне показалось. Вначале я решила, что к нему вернулась прежняя покорность недоброй судьбе, но я ошиблась - его лицо, обычно бледное и безжизненно-спокойное, пылало лихорадочным румянцем, а губы, и без того покрытые запекшейся кровью, искусаны от нетерпения.
Мы вышли из дому, и Хорвек, сделав пару шагов к одинокому уличному фонарю, замер, прислушиваясь к звуку тихих шагов. Сразу с нескольких сторон к нам приближались: соглядатаи Эдарро выскальзывали из темноты, преграждая нам путь и, одновременно с тем, отрезая путь к отступлению. Бесстрастные серые лица, темные плащи и злые глаза цепных псов.
-Ни шагу далее, именем короля, - сказал один из них, неотличимый от прочих. – До утра вам запрещено покидать этот дом, сударь.
-Что же будет, если я нарушу этот запрет? – Хорвек, словно не расслышав приказ оставаться на месте, мягко и плавно двинулся навстречу говорившему. – Неужели господин Эдарро приказал убить меня? О, не обманывайте меня, он не мог оказать такую честь даже самому доверенному из своих слуг…
-Он приказал остановить вас, и этот приказ будет исполнен,- коротко ответил человек с серым лицом. У самой шеи Хорвека блеснуло лезвие кинжала. Отблески света заиграли на обнаженных шпагах, бесшумно извлеченных из ножен: люди Эдарро не нуждались в приказах, чтобы действовать слаженно и молниеносно, да и суеверного страха по отношению к Господину-В-Перчатках не испытывали. Мне подумалось, что они вряд ли вообще боялись хоть чего-то – с эдакими-то пустыми глазами и одинаковыми каменными лицами.
Мы были окружены. Я сжалась за спиной демона, окончательно разуверившись в здравости его рассудка – все указывало, что живыми из Астолано нам не уйти, да и на быструю милосердную смерть рассчитывать не приходилось: предвкушение жестоких забав читалось в глазах людей с серыми лицами. Возможно, господин Эдарро и не одарил их разрешением отнять наши жизни, оставив это удовольствие на свою долю, но наверняка обещал, что до того разрешит повеселиться вдоволь.
-Славные верные слуги своего господина, - негромко промолвил Хорвек, опустив голову так, что волосы почти полностью скрыли его лицо. – Должно быть, вы многое повидали, и видом крови вас не испугать.
Эти слова, которые можно было истолковать как слабую угрозу, показались настолько смешными серым людям, что губы некоторых из них искривились в подобии улыбки – что-то подсказывало мне, такое случалось нечасто.
-Кровь! – с негромким смешком произнес главный из них, все еще державший у шеи Хорвека свой кинжал. – С чего бы нам бояться ее? Иной раз пустить кому-то кровь – лучшая из забав.
-Я и сам так думаю, - согласился Хорвек, поднимая голову. – Что ж, пусть голодная темная ночь станет сытой и щедрой… для нас.
Я не успела увидеть резкое движение – лишь почувствовала, как качнулся воздух, а затем несколько бесконечных долгих секунд пыталась понять, что происходит перед моими глазами: свет все еще отражался в дрожащем лезвии кинжала, который серый человек продолжал сжимать в руке – вот только рука эта безвольно упала вдоль тела, а лицо его запрокинулось к небу, точно соглядатаю внезапно в голову пришла блажь полюбоваться звездами. Черное хищное существо вцепилось в него, вгрызаясь в горло, и я не сразу сообразила, что то был Хорвек. Только когда он оглянулся, показав испачканные красным зубы, мне пришлось поверить в происходящее. Тело его жертвы с разорванным горлом медленно оседало на землю, и мостовую заливала кровь, кажущаяся черной в неярком свете догорающего фонаря.
Остальные стояли на месте, как зачарованные, и я увидела, что губы Хорвека шевелятся – он беззвучно произносил слова какого-то заклинания, сковывавшего людей Эдарро по рукам и ногам.
-Сегодня ночью будет пир для тех, кто жаден до чужих смертей, - наконец произнес он, вскинув голову и обводя взглядом круг людей, в центре которого мы оказались. – Я, господин этого богатого стола, приглашаю разделить со мной трапезу.
По тому, как затряслись соглядатаи, роняя свое оружие, как захрипели их легкие, я поняла, что слова эти – часть колдовства, начавшегося в миг убийства. У одного за другим подламывались колени, и я видела, что ноздри обезумевших жадно раздуваются. Только двое изо всех попятились, в ужасе жмурясь и зажимая рты.
Южане верили, что именно молодой принц станет величайшим королем из тех, кто занимал трон Астолано со времен Виллейма-Ведьмоубийцы. Король не чаял души в сыне и повторял, что достойнее наследника не сыскать ни в одном другом королевстве. Но надеждам этим не суждено было сбыться. Лодо влюбился в беспамятную красавицу, которую повстречал на берегу моря. Говорили, что она чудом спаслась во время шторма – волны после того долго выбрасывали на берег обломки корабля и золотые монеты.
Незнакомка не могла назвать своего имени, не могла вспомнить, откуда и куда шел по морю тот корабль, груженый золотом и драгоценностями, но принцу было достаточно того, что красивее девушки в Астолано еще не видали. Наконец-то Лодо нашел равную себе. Он пожелал жениться на девушке, кем бы она ни была.
Разумеется, король не одобрил решение своего сына. Но упрямый принц объявил, что скорее откажется от трона, чем от своей невесты.
Неизвестно, чем бы закончилось это противостояние, но девушка так же таинственно исчезла, как и появилась. Однако это ничуть не пошло на пользу государственным делам: от горя принц принялся чахнуть, тоска изводила его все сильнее день ото дня. Как-то ночью, когда берег сотрясался от ударов волн, Лодо, ведомый безумием разбитого сердца, сел в лодку и отправился в открытое море. Больше его никто не видел, бедный принц погиб в шторме.
-…С ним же утонула и его сестра, - прибавил Антормо, лоб которого то и дело морщился от тягостных воспоминаний, заглушаемых старым заклятием. – Она была очень привязана к его высочеству и после того, как принц заболел, не отходила от его ни на шаг. В ту ночь они вместе ушли из дворца и больше их никто не видел.
Как ни старалась я помалкивать, чтобы не сболтнуть лишнего, на этом самом месте рассказа все мои усилия пошли прахом.
-Черти б меня поколотили! – вскричала я, вскочив на ноги. – Как это – их никто не видел?! Я видела их, своими глазами, разрази меня гром!..
Господин Антормо смолк и выпучил глаза, посчитав, что ни с того, ни с сего рехнулась. Но я видела перед собой только прекрасное лицо герцога Огасто, слышала голос его околдованной сестры, погибающей в лесном монастыре – это были они, они!
-Йель, - предостерегающе произнес Хорвек, и его тихого оклика хватило, чтобы я смолкла, задыхаясь от слов, которые рвались из груди.
Лихорадочные видения проносились у меня перед глазами: Огасто, протягивающий руки к картине, где была изображена не Вейдена, нет – сгинувшая без вести невеста принца Лодо, ради которой его высочество был готов отказаться от трона. Его сестра, знавшая, что картина – единственное, что он сберег из прошлой жизни. Вот почему рыжая ведьма хотела уничтожить холст!.. Господин Эдарро, пребывавший в тени своего кузена, а затем получивший то, на что и рассчитывать не смел – трон Астолано. Конечно же, он до сих пор боролся с призраками, пытаясь хоть в чем-то превзойти само совершенство – прекрасного мертвого принца. Но ведьма… рыжая ведьма… Где же она была во всей этой истории? Лауресса говорила, что колдунья ждала их на берегу моря, что обещала вернуть счастье ее брату. Вернуть пропавшую невесту?
Но ведь Огасто и вправду получил жену – точную копию девушки с портрета! Я вдруг поняла, что губы мои шевелятся – я беззвучно проговаривала свои мысли, которым было тесно в голове. Вейдена была как две капли воды похожа на невесту Огасто-Лодо. Неужели именно это пообещала ведьма? Но ведь… Я заскрипела зубами, не в силах осознать то, что поняла намного позже: красота сама по себе ничего не значит, вовсе не лицо полюбил принц Лодо. Но тогда ему показалось, будто красоты достаточно для того, чтобы залечить глубочайшую сердечную рану…
-Тихо, Йель, тихо, - Хорвек сжал мои трясущиеся плечи. – Вот ты и узнала тайну своего прекрасного герцога. Как по мне - гордиться ему нечем.
-Да, - прошептала я потерянно. – Он разрешил себя околдовать взамен на девушку, столь же красивую, как его пропавшая невеста…
-И лишился посмертного волшебства Белой Ведьмы, защищавшего его от чужой злой воли, - Хорвек рассеянно поглаживал мои волосы. – Твой герцог-принц гораздо глупее, чем я думал. Подумать только! Получить величайший дар и отказаться от него!..
-Но он любил ту девушку… - несмело произнесла я, почувствовав, как что-то неприятно царапнуло мою душу. Я не должна была позволять демону говорить такое о человеке, которого любила больше жизни. Разве не ради Огасто я проделала весь этот путь? Терпела боль, холод и голод? Загубила судьбы своих близких?..
Однако ноющая боль не уходила из-под сердца.
-Тот, кто любил по-настоящему, знает, что любимое существо нельзя заменить никем другим, - ответил Хорвек, взгляд которого стал далеким и пустым. – А наш принц Лодо просто хотел заказать у ведьмы копию своей самой красивой игрушки, но прогадал с ценой.
Прода -14.1-
Я хотела возразить, что принц просто был слишком молод для того, чтобы понять, какую ошибку совершает, но смолчала. Что-то подсказывало мне – Хорвек не проявит снисхождения. У демона имелось множество недостатков, но жалость к самому себе была совершенно точно ему не присуща – а Лодо, как ни крути, продался ведьме, чтобы облегчить свою душевную боль, вместо того, чтобы честно принять свое горе.
-Я ответил на все ваши вопросы, - несмело, но с очевидной неприязнью промолвил господин Антормо, упорно косившийся в сторону двери с той самой поры, как мы с Хорвеком заговорили между собой и перестали уделять должное внимание своему пленнику. – Отпустите меня.
Я схватила демона за руку, вспомнив о Харле, чья жизнь зависела от костей Белой ведьмы. Я не желала зла художнику, но и отпускать его не следовало!.. Хорвек опередил меня, не дав сказать ни слова.
-Отпустить тебя? – переспросил он, одарив проклятого взглядом, полным насмешливого недоброго любопытства. – С костями Белой Ведьмы, я полагаю?
-Д-да, - запинаясь, ответил господин Антормо, и его истерзанная рука дернулась к груди, невольно указав, где спрятано сокровище, спасающее его жизнь.
-Что ж, умом ты недалек, раз не понимаешь, что на твою долю и так выпало чрезмерно много везения, - вздохнул Хорвек.
-На меня дважды наложили смертельное проклятие! – возмутился господин Антормо, ненадолго позабыв о страхе. – Где же тут везение? Я самый несчастный человек в Астолано, если не во всем мире!
-Ты остался жив, - ответил на это Хорвек. – А это настоящее чудо. Даже я такого еще не видел, а мне довелось повидать немало удивительного… Пришло время расплачиваться.
-Что?.. – поперхнулся художник и вновь посерел.
-Сейчас ты пойдешь наверх, в спальню, - спокойно продолжал демон. – Там, в постели, увидишь мальчика. Если он все еще жив - возьми его за руку, и не отпускай до самого утра.
-А что будет утром?.. – пискнул изрядно встревоженный Антормо.
-Утром сюда придет старый разбойник, с которым ты когда-то встречался. Он будет очень зол. Ограбить его было неразумной затеей, ты и сам это знаешь. Если сделаешь все, как я говорю, и спасешь ребенка – возможно, сможешь вымолить у разбойника прощение. Если он разрешит тебе остаться при мальчике и делить с ним магию останков – будешь жить. Если сбежишь – разбойник придет за тобой и прикончит безо всякой жалости, ведь он любит мальчишку как сына, а ты, вор костей, в его глазах будешь дважды убийцей. Жить трусливым подлецом – не такое уж благо. У тебя есть возможность искупить свою вину и изменить свою жизнь. Подобный дар выпадает немногим, снова тебе чертовски везет, художник…
Господин Антормо открыл было рот, чтобы оспорить приказ Хорвека, но, подумав, не издал ни звука. Сгорбившийся, испуганный, он принялся подниматься по лестнице, держа в дрожащей руке догорающую свечу. Ожидай его в спальне чудовищное создание тьмы, глодающее человеческие кости, он страшился бы его не столь сильно, как мальчика, которого ему нужно было спасти сегодня ночью – я видела это по его безумным от испуга глазам.
-Постой! – окликнул его Хорвек. – Ты не сказал ни слова о той девушке с портрета. Но ведь ты рисовал ее, видел, и, наверняка, говорил. Что ты помнишь о ней?
Лицо господина Антормо безобразно исказилось, как это было, когда он вспоминал историю принца Лодо. Магия все еще сковывала его память.
-Она была… красива, - выдавил он. – До того я ни разу не рисовал настолько совершенных людей, и мне все время казалось, будто я недостаточно хорошо передал сияние ее глаз и белизну кожи…
-Я спрашивал не об этом, - оборвал его неуверенную речь Хорвек. – Как ее звали? Что она говорила о себе? О принце? Чего боялась?
Последнее слово заметно не понравилось господину Антормо, заставив того задрожать всем телом, и, стало быть, в нем крылась истина: таинственная девушка жила в страхе.
-Я не помню… Не знаю… - забормотал он.– Все как в тумане. Она не хотела, чтобы с нее писали портрет, но его высочество не слушал ее. И она боялась, да… Я не знаю, кто это сказал – все путается в голове. Может, она сама, а может кто-то другой… Или я сам это придумал, глядя на нее?..
-Чего она боялась? – с нажимом повторил Хорвек, подходя ближе.
-Королевской семьи, - выпалил художник, зажмурившись то ли от страха, то ли от дурноты. – Отчего-то мне казалось тогда - она боится, будто ее убьют, чтобы освободить принца от дурного влияния.
-Что ж, этого следовало ожидать, - задумчиво промолвил демон, а затем небрежно махнул рукой. – Иди, и делай то, что я сказал. Утром твоя судьба решится.
-Откуда тебе знать? – прошептала я, глядя на демона с надеждой и испугом. – Разве мастер Глаас в самом деле придет сюда завтра? Кто его освободит?
-Видишь ли, Йель, - задумчиво ответил Хорвек. – Эта ночь будет долгой и нелегкой для всех нас. Ты говорила, что я не могу знать будущее, и я признаю, что этот упрек справедлив. Но сейчас для того, чтобы заглянуть в завтрашний день, не обязательно быть ясновидцем. На рассвете либо мастер Глаас переступит порог этого дома, либо господин Эдарро. И если это будет господин королевский племянник – мы к тому времени будем мертвы, а мертвецам не о чем волноваться.
Прода -15-
-Мы…
-Мы уходим, Йель, - оборвал меня Хорвек и указал на мой грязный плащ, небрежно брошенный возле камина. Как ни была я растеряна и испугана, но заметила, что на руках демона больше нет перчаток. Видимо, прошло то время, когда он считал нужным прятать от посторонних глаз преступления чужого прошлого.
-Нас увидят и донесут Эдарро! – воскликнула я, окончательно сбитая с толку. – Он придет за нами.
-О, это будет замечательно, - безо всякой тревоги ответил Хорвек, набрасывая на плечи бархатную куртку. – Нам непременно нужно встретиться с господином Эдарро до наступления рассвета. Но не в стенах этого дома.
Мне почудилось что-то странное в его голосе и я пригляделась к демону: разговор с господином Антормо переменил его гораздо больше, чем мне показалось. Вначале я решила, что к нему вернулась прежняя покорность недоброй судьбе, но я ошиблась - его лицо, обычно бледное и безжизненно-спокойное, пылало лихорадочным румянцем, а губы, и без того покрытые запекшейся кровью, искусаны от нетерпения.
Мы вышли из дому, и Хорвек, сделав пару шагов к одинокому уличному фонарю, замер, прислушиваясь к звуку тихих шагов. Сразу с нескольких сторон к нам приближались: соглядатаи Эдарро выскальзывали из темноты, преграждая нам путь и, одновременно с тем, отрезая путь к отступлению. Бесстрастные серые лица, темные плащи и злые глаза цепных псов.
-Ни шагу далее, именем короля, - сказал один из них, неотличимый от прочих. – До утра вам запрещено покидать этот дом, сударь.
-Что же будет, если я нарушу этот запрет? – Хорвек, словно не расслышав приказ оставаться на месте, мягко и плавно двинулся навстречу говорившему. – Неужели господин Эдарро приказал убить меня? О, не обманывайте меня, он не мог оказать такую честь даже самому доверенному из своих слуг…
-Он приказал остановить вас, и этот приказ будет исполнен,- коротко ответил человек с серым лицом. У самой шеи Хорвека блеснуло лезвие кинжала. Отблески света заиграли на обнаженных шпагах, бесшумно извлеченных из ножен: люди Эдарро не нуждались в приказах, чтобы действовать слаженно и молниеносно, да и суеверного страха по отношению к Господину-В-Перчатках не испытывали. Мне подумалось, что они вряд ли вообще боялись хоть чего-то – с эдакими-то пустыми глазами и одинаковыми каменными лицами.
Мы были окружены. Я сжалась за спиной демона, окончательно разуверившись в здравости его рассудка – все указывало, что живыми из Астолано нам не уйти, да и на быструю милосердную смерть рассчитывать не приходилось: предвкушение жестоких забав читалось в глазах людей с серыми лицами. Возможно, господин Эдарро и не одарил их разрешением отнять наши жизни, оставив это удовольствие на свою долю, но наверняка обещал, что до того разрешит повеселиться вдоволь.
-Славные верные слуги своего господина, - негромко промолвил Хорвек, опустив голову так, что волосы почти полностью скрыли его лицо. – Должно быть, вы многое повидали, и видом крови вас не испугать.
Эти слова, которые можно было истолковать как слабую угрозу, показались настолько смешными серым людям, что губы некоторых из них искривились в подобии улыбки – что-то подсказывало мне, такое случалось нечасто.
-Кровь! – с негромким смешком произнес главный из них, все еще державший у шеи Хорвека свой кинжал. – С чего бы нам бояться ее? Иной раз пустить кому-то кровь – лучшая из забав.
-Я и сам так думаю, - согласился Хорвек, поднимая голову. – Что ж, пусть голодная темная ночь станет сытой и щедрой… для нас.
Я не успела увидеть резкое движение – лишь почувствовала, как качнулся воздух, а затем несколько бесконечных долгих секунд пыталась понять, что происходит перед моими глазами: свет все еще отражался в дрожащем лезвии кинжала, который серый человек продолжал сжимать в руке – вот только рука эта безвольно упала вдоль тела, а лицо его запрокинулось к небу, точно соглядатаю внезапно в голову пришла блажь полюбоваться звездами. Черное хищное существо вцепилось в него, вгрызаясь в горло, и я не сразу сообразила, что то был Хорвек. Только когда он оглянулся, показав испачканные красным зубы, мне пришлось поверить в происходящее. Тело его жертвы с разорванным горлом медленно оседало на землю, и мостовую заливала кровь, кажущаяся черной в неярком свете догорающего фонаря.
Остальные стояли на месте, как зачарованные, и я увидела, что губы Хорвека шевелятся – он беззвучно произносил слова какого-то заклинания, сковывавшего людей Эдарро по рукам и ногам.
-Сегодня ночью будет пир для тех, кто жаден до чужих смертей, - наконец произнес он, вскинув голову и обводя взглядом круг людей, в центре которого мы оказались. – Я, господин этого богатого стола, приглашаю разделить со мной трапезу.
По тому, как затряслись соглядатаи, роняя свое оружие, как захрипели их легкие, я поняла, что слова эти – часть колдовства, начавшегося в миг убийства. У одного за другим подламывались колени, и я видела, что ноздри обезумевших жадно раздуваются. Только двое изо всех попятились, в ужасе жмурясь и зажимая рты.
