Схожий ритуал когда-то практиковали при инициации колдовских сил: только самые отважные и неистово верующие в свою счастливую звезду могли решиться на это испытание. А твоя ведьма, Эдарро, бесстрашна и во многом безумна.
-Ты ее знаешь?
-О, да, - Хорвек бросил взгляд на меня. – И маленькая Йель ее знает. А еще ее знает один художник, к которому она отправилась сразу после того, как восстала из могилы – он до сих пор помнит синяки на ее шее.
-Рыжая чародейка? – я впервые подала голос за все это время, и он прозвучал, как короткий скрип ржавых дверных петель.
-Она самая, - Хорвек все еще вертел в руках собачью голову. Эдарро смотрел на нее, как зачарованный.
-Почему здесь был этот череп? – спросил он, облизав губы, как будто разглядел в своей находке что-то чертовски аппетитное и манящее.
-Могилы неохотно отпускают тех, кто в них лежал, - демон отвечал охотно, не выказывая никакого недовольства. – Чтобы окончательно попрощаться с этой землей, ведьма должна была оставить здесь что-то взамен. Она прикончила первое попавшееся на ее пути живое существо – должно быть, бродячую собаку с кладбища, - и расплатилась ее головой с покинутой могилой.
-Но почему она дала себя убить? – я так и не дождалась этого вопроса от Эдарро, и решила задать его первой.
-Видимо, так было ею задумано, - Хорвек перевел взгляд на королевского племянника. – Когда ты ее повесил, то взял что-нибудь с тела на память?
-Нет, - покорно ответил Эдарро, губы которого тряслись а лицо искажалось, словно он собирался улыбнуться, но забыл, как это делается. – Не совсем… Перед тем… перед тем, как я вздернул ее, она умоляла о пощаде и предложила мне свое кольцо. Тогда это показалось трусливым жалким поступком, я выбросил его и рассмеялся, но когда я уходил… кольцо блеснуло в траве и я почему-то забрал его с собой. Оно до сих пор у меня, в шкатулке…
-Хитрая бестия, - Хорвек одобрительно качнул головой головой. – Она нашла уязвимое место в той броне, которая надежно оберегала ваше семейство: сила моей покойной матушки обращала злой умысел и злые чары против ваших врагов, но заклятиям, не несущим на первый взгляд вреда, вы подвластны, как и простые смертные. На кольцо были наложены чары, соблазнившие тебя его взять, а защищающая тебя сила не увидела в обычной побрякушке ровным счетом ничего опасного.
-Но тогда зачем… - я почувствовала глухое раздражение: объяснения Хорвека ничуть не помогали и только путали! Я бы привычно решила, что мне недостает ума, чтобы их понять, но на лице господина Эдарро застыло выражение такого же глупого непонимания – а уж его-то точно нельзя было назвать простаком.
-Кольцо среди вещей своего двоюродного брата должен был увидеть Лодо, - сказал Хорвек, помрачнев, словно опомнившись. – Когда кое-кто рассказал ему о судьбе пропавшей невесты, оно послужило доказательством правдивости тайного доброжелателя. И даже наш унылейший принц был обязан разгневаться и ощутить непривычное для него желание мстить. Теперь ты понимаешь, Йель, что пообещала ему ведьма?
Я понимала, что он хочет услышать, но упрямо возразила:
-Огасто… Лодо не желал мстить! Я слышала собственными ушами, что он сожалеет о своей потерянной любви, но ни разу он не говорил, будто желает чьей-то смерти!
-Значит, мстить желала госпожа чародейка, а он согласился стать ее покорным орудием, когда узнал, как обошлось королевское семейство с его суженой, - Хорвек кивнул, в кои-то веки признавая мою правоту. – В самом деле, нести бремя мести не каждому по силам, а Лодо не из тех созданий, кровь которых может воспламеняться от ненависти - ведь так, Эдарро? Ты-то знаешь в этом толк… Тобой воспользовались, чтобы пробудить жажду крови в тишайшем наследнике трона – и ты с готовностью выполнил то, что от тебя требовалось. Столько усилий приложено, чтобы разжечь подобие злой страсти в сердце никчемного принца!.. Что-то мне подсказывает, госпожа чародейка недолюбливает королевскую семью Астолано…
-Она хочет погубить их? - спросила я, вновь не дождавшись ни слова от Эдарро, выглядевшего полностью сломленным и уничтоженным.
-Не просто погубить, - сказал Хорвек с уверенностью. – Она хочет, чтобы король принял смерть от руки сына, которым гордился более всего на свете. И чтобы увидел своими глазами, что магическая защита, которой так гордятся потомки Виллейма, все-таки имеет изъяны.
-Так Лодо жив, - внезапно голос Эдарро прозвучал ясно и отчетливо, словно ему удалось наконец-то стряхнуть с себя оцепенение. Неловко и медленно он выбрался из ямы, и по взгляду его было понятно: он сам не знает, стоит ли ему покидать старую пустую могилу, которой вскоре суждено было стать его последним приютом.
-Если это можно назвать жизнью, - рассмеялся Хорвек недобро, и преградил путь Эдарро, не давая тому сделать шаг прочь от зловещей ямы. – Наследник трона Астолано продался колдунье и позволил ей околдовать себя, отрекшись от своего рода. Чародейке потребовалось всего лишь сказать ему правду: отец приказал убить его невесту, а кузен охотно исполнил этот приказ. Кто бы не возненавидел свою семью после таких новостей? Теперь она играет телом и душой беглого принца, как ребенок играет куклой. Ей не хочется быстрой мести – она могла бы попросту перебить вас всех руками Лодо в ту ночь, когда принц отдал себя в ее власть. Но этого госпоже ведьме недостаточно. Пророчество гласит, что Югом рано или поздно будет править чародей – и вскоре она прибудет в эти края, спрятавшись за спиной принца Лодо. А вот отчего она избрала столь извилистый путь к трону, и как догадалась, что ваш родзащищен посмертными чарами… Скажи-ка, Эдарро – ты раньше слышал что-нибудь о рыжей ведьме? Видел ее?
Эдарро покачал головой, и я отчего-то сразу поверила в то, что он не врет. Что-то тайное, глубинное бесповоротно изменилось в нем, то ли погибнув, то ли возродившись. Перед лицом этих великих перемен, произошедших за один шаг до смерти, ложь оказалась бы слишком постыдным и мелочным выбором.
-Сестра Лодо знала о ней, - услышала я свой голос и удивилась, что мне достало смелости говорить в то время, как жесточайший человек Астолано онемел. – Лауресса. Она сказала тогда… в монастыре… что рыжую чародейку прогнали из королевского дома, не подумав о том, что ведьмы всегда возвращаются…
-Лауресса тоже жива? – в голосе Эдарро что-то дрогнуло, и я впервые подумала: ведь когда-то он не был безумен, и, вполне возможно, умел испытывать обычные человеческие чувства. Лодо он ненавидел всегда – это было совершенно ясно.А вот Лауресса, маленькая кузина, милая черноглазая девочка, красота которой еще угадывалась в той измученной женщине, которую я увидела в монастыре… ее Эдарро любил – ошибиться было невозможно.
-Я не знаю, жива ли она сейчас, - честно ответила я. – Мне удалось разрушить заклятие, которое наложила на нее ведьма. Лауресса была очень слаба, у нее не достало бы сил на бегство, а рыжая чародейка знает, где ее искать. Мне не удалось расспросить госпожу Лаурессу как следует, она почти ничего не помнила о своей прежней жизни, но о ведьме, которую изгнали из Астолано, я узнала от нее.
-Значит, милая кузина Эсси не лгала, - промолвил Эдарро и закрыл глаза, не в силах более бороться с безмерной усталостью. – А я-то считал, что она меня поддразнивает. Как-то раз я сказал ей, что не поверю в сказки о Виллейме, пока сам не увижу колдовство… Колдовство, защищающее наш род, казалось мне странной сказкой. Лодо не раз говорил, что я оскорбляю сомнением память нашего предка, ему отчего-то не составляло труда просто жить, помня каждую минуту о том, что его защищают чары. Чары! Вдумайтесь, как нелепо это звучит – обычным детям постоянно напоминают, что колдовство – это пустая выдумка. В мире его давно уж не осталось, и рассказы о былом приукрашены глупыми простолюдинами. А нам, детям королевского дома, напротив, взрослые шепотом признавались, что магия существует, и более того – существует в каждом из нашего рода! Я до сих пор не знаю, чего бы более желал: поверить в ту историю по-настоящему или же высмеять и уничтожить саму память о ведьмоубийце… Слышишь, сын колдуньи? – он вскинул голову, - Я стою на краю своей могилы и все равно не могу до конца поверить в то, что ты – чародей, сын демона!..
-Это ничуть не помешает мне убить тебя, так что продолжай терзаться своим неверием, сколько пожелаешь, - отозвался Хорвек, открыто улыбаясь. – И что же рассказывала тебе кузина Эсси?
-Что она, спрятавшись в темном уголке королевских покоев, как-то раз увидела настоящую чародейку, - покорно отвечал Эдарро, не показав ни единым движением, что ему досаждает дерзость врага.- Я не верил ей, а она клялась, что к королю, ее отцу, приходила настоящая ведьма, ищущая покровителя, а тот насмехался над ней и затем прогнал.
-Как неразумно, - вздохнул Хорвек.
-Я думал, Эсси меня обманывает! – в отчаянии воскликнул Эдарро, и я вновь поразилась тому, как мало он думает о скорой смерти, и как много – о своем неверии. – Мне казалось, что Лодо подговорил ее выдумать эту сказку для того, чтобы в очередной раз выставить меня безумцем, непочтительным к памяти великого предка! Я неохотно ее слушал и теперь даже не вспомню толком, что именно она говорила – а ведь Эсси рассказывала историю про ведьму каждый раз, как мы оставались вдвоем. Все, что я помню – незваная гостья тайно проникла во дворец, просила места при дворе, сулила дядюшке-королю золотые горы и могущество, а он посмеялся и ответил, что получит все это и без помощи колдунов-попрошаек. Когда чародейка разгневалась, он объявил, что ни один колдун не сумеет навредить роду Виллейма. Она вскинула руки, закричала страшные слова, и на миг покои озарила яркая вспышка. Когда Эсси открыла глаза, то увидела, что чародейка лежит на полу, и лишь глухо стонет, не в силах подняться. Его Величество позвал кого-то из доверенных слуг и приказал вышвырнуть просительницу из дворца. А жалкая, поверженная ведьма в ответ поклялась, что вернется и король еще горько пожалеет о том, как обошелся с ней. Но прошло много лет... никто больше не говорил о разгневанной чародейке, желающей мстить.Жизнь при дворе шла своим чередом. Даже Эсси перестала бояться, а я только уверился в том, что она выдумала эту историю или увидела во сне.
-Что ж, - Хорвек, казалось, остался доволен услышанным. – Госпожа чародейка сдержала свое слово. Простым смертным свойственно забывать, как короток срок их жизни и как быстро летят годы. Что такое пять, десять лет для колдуньи, желающей мести? Для колдуньи, чей век исчисляется сотнями лет, а не десятками? Быть может, обойдись король с ней чуть учтивее, она бы забыла об Астолано и нашла себе иное пристанище. Но если здесь дерзнули над ней насмехаться… Конечно же, она вернулась, как только восстановила свои силы. И ее изворотливый ум нашел лазейку, через которую можно подобраться к неуязвимым потомкам ведьмоубийцы. Лодо – ваша кровь, он убьет любого из вас и станет королем. Королем, не имеющим своей воли.
-Но… - я наморщила лоб, пытаясь понять, в чем изъян рассуждений Хорвека. – Но как она могла знать, что Лодо так сильно полюбит девушку, которую повстречает на берегу? Да, она была красивой, но разве одного этого достаточно?
Тут я неожиданно для самой себя покраснела, подумав, что эти слова можно истолковать так, будто я вновь пытаюсь поставить себя выше госпожи Вейдены, красоту которой украла ведьма для своих чар, и заявить свои права на принца Лодо – а ведь об этом я давно уже не помышляла! Воспоминания о герцоге с некоторых пор не заставляли биться мое сердце быстрее – уж самой себе я в этом могла признаться честно.
-Ты права, Йель, - согласился Хорвек, не подав и виду, что заметил мое смятение. – Госпожа чародейка, ступив на путь мести, не могла полагаться на столь непостоянное чувство, как сердечная привязанность. Думаю, она воспользовалась любовным приворотом или же какими-либо иными любовными чарами, заставляющими жертву испытывать настоящую одержимость.
-Но разве она могла? - я покосилась на безмолвного Эдарро, который жадно вслушивался в каждое наше слово. – Если потомки короля Виллейма защищены от колдовства…
-Вот потому-то я и говорю, что ум рыжей ведьмы необычайно изворотлив, - в голосе Хорвека слышалось что-то похожее на восхищение. – Она разгадала особенность этой защиты в тот миг, когда едва не погибла от чар, которыми собиралась убить короля. Вспомни, что о говорил старый разбойник о клятве Белой Ведьмы. Защитные чары отражают злую волю врагов королевского рода, и тот, кто занес нож над грудью потомка Виллейма, пронзит свое собственное сердце. Бесспорно, любовь тоже способна нанести раны, но они по большей части бескровны и невидимы, и некоторым даровано умение идти к цели, не обращая внимания на сердечную боль. Не каждый рискнет подвергнуть себя такому испытанию, но госпожа чародейка решила, что оно того стоит, и что веления ее холодного ума окажутся сильнее велений околдованного ею же самой сердца.
-Любовные чары, которые она наслала на Лодо, подействовали и на нее саму? - почему-то это откровение показалось мне едва ли не самым ужасным изо всех. – Она знала, что полюбит его, но верила, что это не сумеет ее остановить?
-Одержимость местью у таких созданий куда сильнее, чем одержимость любовью, - Хорвек задумчиво водил пальцем по лезвию своего кинжала-когтя. – Рыжая ведьма была уверена, что любовные чары не сломят ее волю и не помешают ей идти к цели. Не в первый раз ей пришлось превозмогать боль, чтобы получить желаемое. Но в Астолано колдунье пришлось нелегко… Чтобы решиться на такое, нужно уметь ненавидеть очень сильно.
Хриплый вздох Эдарро показался мне оглушительным. Затянувшееся молчание указывало на то, что и безумный племянник короля, и демон понимают: продолжать разговор больше незачем. Каждый узнал ровно столько, сколько ему полагалось.
-Нам пора, - тихо и спокойно промолвил Хорвек, подняв взгляд к бледнеющему ночному небу. – Ночь на исходе, а день – не время для пустых разговоров о прошлом. Днем нужно изменять настоящее...
Костер за нашими спинами напоследок вспыхнул и погас с шипением, словно на него выплеснули ведро воды. Я увидела, что головешка в моих руках тоже начала тускнеть, и отбросила ее в сторону, опасаясь, что с нее станется превратиться напоследок в иссохшую кость.
-Как ты убьешь меня? – спросил Эдарро, не отступив ни на шаг. – Магией?
-О нет, - Хорвек мстительно улыбнулся . – С чего бы мне быть настолько щедрым? Ты страдал всю жизнь от тщетной страсти, и с ней ты уйдешь в могилу, так и не увидев то, о чем мечтал. Разве я не справедливо рассудил?
Эдарро хотел что-то ответить, но горло его смогло издать лишь хрип, а затем он нехотя кивнул – и в тот момент я поняла, что не хочу его смерти. Этой ночью я услышала достаточно для того, чтобы понять: королевский племянник был злобным безумцем, убийцей, испытывавшим радость от человеческих мучений, худшим из порождений магии, что ходят нынче по земле – возможно, даже хуже, чем сама рыжая ведьма!.. Безумие его оказалось особого рода - оно не лишило Эдарро здравомыслия: он исхитрился обставить все так, чтобы утолять свою жажду крови открыто, не таясь. Я была уверена, что на его совести смертей больше, чем у любого другого жителя Астолано, но при этом никто не посмел бы потребовать для него справедливого наказания. Никто, кроме сына Белой Ведьмы.
-Ты ее знаешь?
-О, да, - Хорвек бросил взгляд на меня. – И маленькая Йель ее знает. А еще ее знает один художник, к которому она отправилась сразу после того, как восстала из могилы – он до сих пор помнит синяки на ее шее.
-Рыжая чародейка? – я впервые подала голос за все это время, и он прозвучал, как короткий скрип ржавых дверных петель.
-Она самая, - Хорвек все еще вертел в руках собачью голову. Эдарро смотрел на нее, как зачарованный.
-Почему здесь был этот череп? – спросил он, облизав губы, как будто разглядел в своей находке что-то чертовски аппетитное и манящее.
-Могилы неохотно отпускают тех, кто в них лежал, - демон отвечал охотно, не выказывая никакого недовольства. – Чтобы окончательно попрощаться с этой землей, ведьма должна была оставить здесь что-то взамен. Она прикончила первое попавшееся на ее пути живое существо – должно быть, бродячую собаку с кладбища, - и расплатилась ее головой с покинутой могилой.
-Но почему она дала себя убить? – я так и не дождалась этого вопроса от Эдарро, и решила задать его первой.
-Видимо, так было ею задумано, - Хорвек перевел взгляд на королевского племянника. – Когда ты ее повесил, то взял что-нибудь с тела на память?
-Нет, - покорно ответил Эдарро, губы которого тряслись а лицо искажалось, словно он собирался улыбнуться, но забыл, как это делается. – Не совсем… Перед тем… перед тем, как я вздернул ее, она умоляла о пощаде и предложила мне свое кольцо. Тогда это показалось трусливым жалким поступком, я выбросил его и рассмеялся, но когда я уходил… кольцо блеснуло в траве и я почему-то забрал его с собой. Оно до сих пор у меня, в шкатулке…
-Хитрая бестия, - Хорвек одобрительно качнул головой головой. – Она нашла уязвимое место в той броне, которая надежно оберегала ваше семейство: сила моей покойной матушки обращала злой умысел и злые чары против ваших врагов, но заклятиям, не несущим на первый взгляд вреда, вы подвластны, как и простые смертные. На кольцо были наложены чары, соблазнившие тебя его взять, а защищающая тебя сила не увидела в обычной побрякушке ровным счетом ничего опасного.
-Но тогда зачем… - я почувствовала глухое раздражение: объяснения Хорвека ничуть не помогали и только путали! Я бы привычно решила, что мне недостает ума, чтобы их понять, но на лице господина Эдарро застыло выражение такого же глупого непонимания – а уж его-то точно нельзя было назвать простаком.
-Кольцо среди вещей своего двоюродного брата должен был увидеть Лодо, - сказал Хорвек, помрачнев, словно опомнившись. – Когда кое-кто рассказал ему о судьбе пропавшей невесты, оно послужило доказательством правдивости тайного доброжелателя. И даже наш унылейший принц был обязан разгневаться и ощутить непривычное для него желание мстить. Теперь ты понимаешь, Йель, что пообещала ему ведьма?
Я понимала, что он хочет услышать, но упрямо возразила:
-Огасто… Лодо не желал мстить! Я слышала собственными ушами, что он сожалеет о своей потерянной любви, но ни разу он не говорил, будто желает чьей-то смерти!
-Значит, мстить желала госпожа чародейка, а он согласился стать ее покорным орудием, когда узнал, как обошлось королевское семейство с его суженой, - Хорвек кивнул, в кои-то веки признавая мою правоту. – В самом деле, нести бремя мести не каждому по силам, а Лодо не из тех созданий, кровь которых может воспламеняться от ненависти - ведь так, Эдарро? Ты-то знаешь в этом толк… Тобой воспользовались, чтобы пробудить жажду крови в тишайшем наследнике трона – и ты с готовностью выполнил то, что от тебя требовалось. Столько усилий приложено, чтобы разжечь подобие злой страсти в сердце никчемного принца!.. Что-то мне подсказывает, госпожа чародейка недолюбливает королевскую семью Астолано…
-Она хочет погубить их? - спросила я, вновь не дождавшись ни слова от Эдарро, выглядевшего полностью сломленным и уничтоженным.
-Не просто погубить, - сказал Хорвек с уверенностью. – Она хочет, чтобы король принял смерть от руки сына, которым гордился более всего на свете. И чтобы увидел своими глазами, что магическая защита, которой так гордятся потомки Виллейма, все-таки имеет изъяны.
Прода -19-
-Так Лодо жив, - внезапно голос Эдарро прозвучал ясно и отчетливо, словно ему удалось наконец-то стряхнуть с себя оцепенение. Неловко и медленно он выбрался из ямы, и по взгляду его было понятно: он сам не знает, стоит ли ему покидать старую пустую могилу, которой вскоре суждено было стать его последним приютом.
-Если это можно назвать жизнью, - рассмеялся Хорвек недобро, и преградил путь Эдарро, не давая тому сделать шаг прочь от зловещей ямы. – Наследник трона Астолано продался колдунье и позволил ей околдовать себя, отрекшись от своего рода. Чародейке потребовалось всего лишь сказать ему правду: отец приказал убить его невесту, а кузен охотно исполнил этот приказ. Кто бы не возненавидел свою семью после таких новостей? Теперь она играет телом и душой беглого принца, как ребенок играет куклой. Ей не хочется быстрой мести – она могла бы попросту перебить вас всех руками Лодо в ту ночь, когда принц отдал себя в ее власть. Но этого госпоже ведьме недостаточно. Пророчество гласит, что Югом рано или поздно будет править чародей – и вскоре она прибудет в эти края, спрятавшись за спиной принца Лодо. А вот отчего она избрала столь извилистый путь к трону, и как догадалась, что ваш родзащищен посмертными чарами… Скажи-ка, Эдарро – ты раньше слышал что-нибудь о рыжей ведьме? Видел ее?
Эдарро покачал головой, и я отчего-то сразу поверила в то, что он не врет. Что-то тайное, глубинное бесповоротно изменилось в нем, то ли погибнув, то ли возродившись. Перед лицом этих великих перемен, произошедших за один шаг до смерти, ложь оказалась бы слишком постыдным и мелочным выбором.
-Сестра Лодо знала о ней, - услышала я свой голос и удивилась, что мне достало смелости говорить в то время, как жесточайший человек Астолано онемел. – Лауресса. Она сказала тогда… в монастыре… что рыжую чародейку прогнали из королевского дома, не подумав о том, что ведьмы всегда возвращаются…
-Лауресса тоже жива? – в голосе Эдарро что-то дрогнуло, и я впервые подумала: ведь когда-то он не был безумен, и, вполне возможно, умел испытывать обычные человеческие чувства. Лодо он ненавидел всегда – это было совершенно ясно.А вот Лауресса, маленькая кузина, милая черноглазая девочка, красота которой еще угадывалась в той измученной женщине, которую я увидела в монастыре… ее Эдарро любил – ошибиться было невозможно.
-Я не знаю, жива ли она сейчас, - честно ответила я. – Мне удалось разрушить заклятие, которое наложила на нее ведьма. Лауресса была очень слаба, у нее не достало бы сил на бегство, а рыжая чародейка знает, где ее искать. Мне не удалось расспросить госпожу Лаурессу как следует, она почти ничего не помнила о своей прежней жизни, но о ведьме, которую изгнали из Астолано, я узнала от нее.
-Значит, милая кузина Эсси не лгала, - промолвил Эдарро и закрыл глаза, не в силах более бороться с безмерной усталостью. – А я-то считал, что она меня поддразнивает. Как-то раз я сказал ей, что не поверю в сказки о Виллейме, пока сам не увижу колдовство… Колдовство, защищающее наш род, казалось мне странной сказкой. Лодо не раз говорил, что я оскорбляю сомнением память нашего предка, ему отчего-то не составляло труда просто жить, помня каждую минуту о том, что его защищают чары. Чары! Вдумайтесь, как нелепо это звучит – обычным детям постоянно напоминают, что колдовство – это пустая выдумка. В мире его давно уж не осталось, и рассказы о былом приукрашены глупыми простолюдинами. А нам, детям королевского дома, напротив, взрослые шепотом признавались, что магия существует, и более того – существует в каждом из нашего рода! Я до сих пор не знаю, чего бы более желал: поверить в ту историю по-настоящему или же высмеять и уничтожить саму память о ведьмоубийце… Слышишь, сын колдуньи? – он вскинул голову, - Я стою на краю своей могилы и все равно не могу до конца поверить в то, что ты – чародей, сын демона!..
-Это ничуть не помешает мне убить тебя, так что продолжай терзаться своим неверием, сколько пожелаешь, - отозвался Хорвек, открыто улыбаясь. – И что же рассказывала тебе кузина Эсси?
-Что она, спрятавшись в темном уголке королевских покоев, как-то раз увидела настоящую чародейку, - покорно отвечал Эдарро, не показав ни единым движением, что ему досаждает дерзость врага.- Я не верил ей, а она клялась, что к королю, ее отцу, приходила настоящая ведьма, ищущая покровителя, а тот насмехался над ней и затем прогнал.
-Как неразумно, - вздохнул Хорвек.
-Я думал, Эсси меня обманывает! – в отчаянии воскликнул Эдарро, и я вновь поразилась тому, как мало он думает о скорой смерти, и как много – о своем неверии. – Мне казалось, что Лодо подговорил ее выдумать эту сказку для того, чтобы в очередной раз выставить меня безумцем, непочтительным к памяти великого предка! Я неохотно ее слушал и теперь даже не вспомню толком, что именно она говорила – а ведь Эсси рассказывала историю про ведьму каждый раз, как мы оставались вдвоем. Все, что я помню – незваная гостья тайно проникла во дворец, просила места при дворе, сулила дядюшке-королю золотые горы и могущество, а он посмеялся и ответил, что получит все это и без помощи колдунов-попрошаек. Когда чародейка разгневалась, он объявил, что ни один колдун не сумеет навредить роду Виллейма. Она вскинула руки, закричала страшные слова, и на миг покои озарила яркая вспышка. Когда Эсси открыла глаза, то увидела, что чародейка лежит на полу, и лишь глухо стонет, не в силах подняться. Его Величество позвал кого-то из доверенных слуг и приказал вышвырнуть просительницу из дворца. А жалкая, поверженная ведьма в ответ поклялась, что вернется и король еще горько пожалеет о том, как обошелся с ней. Но прошло много лет... никто больше не говорил о разгневанной чародейке, желающей мстить.Жизнь при дворе шла своим чередом. Даже Эсси перестала бояться, а я только уверился в том, что она выдумала эту историю или увидела во сне.
-Что ж, - Хорвек, казалось, остался доволен услышанным. – Госпожа чародейка сдержала свое слово. Простым смертным свойственно забывать, как короток срок их жизни и как быстро летят годы. Что такое пять, десять лет для колдуньи, желающей мести? Для колдуньи, чей век исчисляется сотнями лет, а не десятками? Быть может, обойдись король с ней чуть учтивее, она бы забыла об Астолано и нашла себе иное пристанище. Но если здесь дерзнули над ней насмехаться… Конечно же, она вернулась, как только восстановила свои силы. И ее изворотливый ум нашел лазейку, через которую можно подобраться к неуязвимым потомкам ведьмоубийцы. Лодо – ваша кровь, он убьет любого из вас и станет королем. Королем, не имеющим своей воли.
-Но… - я наморщила лоб, пытаясь понять, в чем изъян рассуждений Хорвека. – Но как она могла знать, что Лодо так сильно полюбит девушку, которую повстречает на берегу? Да, она была красивой, но разве одного этого достаточно?
Тут я неожиданно для самой себя покраснела, подумав, что эти слова можно истолковать так, будто я вновь пытаюсь поставить себя выше госпожи Вейдены, красоту которой украла ведьма для своих чар, и заявить свои права на принца Лодо – а ведь об этом я давно уже не помышляла! Воспоминания о герцоге с некоторых пор не заставляли биться мое сердце быстрее – уж самой себе я в этом могла признаться честно.
-Ты права, Йель, - согласился Хорвек, не подав и виду, что заметил мое смятение. – Госпожа чародейка, ступив на путь мести, не могла полагаться на столь непостоянное чувство, как сердечная привязанность. Думаю, она воспользовалась любовным приворотом или же какими-либо иными любовными чарами, заставляющими жертву испытывать настоящую одержимость.
-Но разве она могла? - я покосилась на безмолвного Эдарро, который жадно вслушивался в каждое наше слово. – Если потомки короля Виллейма защищены от колдовства…
-Вот потому-то я и говорю, что ум рыжей ведьмы необычайно изворотлив, - в голосе Хорвека слышалось что-то похожее на восхищение. – Она разгадала особенность этой защиты в тот миг, когда едва не погибла от чар, которыми собиралась убить короля. Вспомни, что о говорил старый разбойник о клятве Белой Ведьмы. Защитные чары отражают злую волю врагов королевского рода, и тот, кто занес нож над грудью потомка Виллейма, пронзит свое собственное сердце. Бесспорно, любовь тоже способна нанести раны, но они по большей части бескровны и невидимы, и некоторым даровано умение идти к цели, не обращая внимания на сердечную боль. Не каждый рискнет подвергнуть себя такому испытанию, но госпожа чародейка решила, что оно того стоит, и что веления ее холодного ума окажутся сильнее велений околдованного ею же самой сердца.
-Любовные чары, которые она наслала на Лодо, подействовали и на нее саму? - почему-то это откровение показалось мне едва ли не самым ужасным изо всех. – Она знала, что полюбит его, но верила, что это не сумеет ее остановить?
-Одержимость местью у таких созданий куда сильнее, чем одержимость любовью, - Хорвек задумчиво водил пальцем по лезвию своего кинжала-когтя. – Рыжая ведьма была уверена, что любовные чары не сломят ее волю и не помешают ей идти к цели. Не в первый раз ей пришлось превозмогать боль, чтобы получить желаемое. Но в Астолано колдунье пришлось нелегко… Чтобы решиться на такое, нужно уметь ненавидеть очень сильно.
Прода -20-
Хриплый вздох Эдарро показался мне оглушительным. Затянувшееся молчание указывало на то, что и безумный племянник короля, и демон понимают: продолжать разговор больше незачем. Каждый узнал ровно столько, сколько ему полагалось.
-Нам пора, - тихо и спокойно промолвил Хорвек, подняв взгляд к бледнеющему ночному небу. – Ночь на исходе, а день – не время для пустых разговоров о прошлом. Днем нужно изменять настоящее...
Костер за нашими спинами напоследок вспыхнул и погас с шипением, словно на него выплеснули ведро воды. Я увидела, что головешка в моих руках тоже начала тускнеть, и отбросила ее в сторону, опасаясь, что с нее станется превратиться напоследок в иссохшую кость.
-Как ты убьешь меня? – спросил Эдарро, не отступив ни на шаг. – Магией?
-О нет, - Хорвек мстительно улыбнулся . – С чего бы мне быть настолько щедрым? Ты страдал всю жизнь от тщетной страсти, и с ней ты уйдешь в могилу, так и не увидев то, о чем мечтал. Разве я не справедливо рассудил?
Эдарро хотел что-то ответить, но горло его смогло издать лишь хрип, а затем он нехотя кивнул – и в тот момент я поняла, что не хочу его смерти. Этой ночью я услышала достаточно для того, чтобы понять: королевский племянник был злобным безумцем, убийцей, испытывавшим радость от человеческих мучений, худшим из порождений магии, что ходят нынче по земле – возможно, даже хуже, чем сама рыжая ведьма!.. Безумие его оказалось особого рода - оно не лишило Эдарро здравомыслия: он исхитрился обставить все так, чтобы утолять свою жажду крови открыто, не таясь. Я была уверена, что на его совести смертей больше, чем у любого другого жителя Астолано, но при этом никто не посмел бы потребовать для него справедливого наказания. Никто, кроме сына Белой Ведьмы.
