Палач из Хеймира
— Не боись, девонька, — сказал старик, вытирая кровь с ножа о голенище. — Ничего он тебе больше не сделает.
Девушка в углу испуганно закивала и начала торопливо запахивать одежду.
— Дяденька, как же так? — Асфрид потянула его за рукав, когда его забирали.
— Не беспокойся, — он расчуствованно погладил ее по плечу.
Он жил на соседней улице, и она выросла на его глазах. Поэтому, когда услышал в сарае крики, он прибежал, не смог не прибежать, а тут этот сынок градоначальника. Закон должен быть. Он это понимал и не сопротивлялся, когда за ним пришли. Старый ведь он уже, свое отжил.
На следующий день в камере.
— Подпишешь — будешь жить. — Мужчина в сером мундире протянул ему договор. — Тебе так и так плаха грозит. Выбирай, я подожду.
Мужчина встал и вышел.
Старик внимательно начал читать. Его величество король… предлагаем работу с переездом... Палачом?! Десять золотых в месяц! Достаточно подписать договор, и все его прежние преступления будут аннулированы.
Спустя два месяца.
«А жить-то можно», — Хардгер покивал головой.
Привезли его в город Хеймир. Он сразу же приступил к своим обязанностям. Осмотрел все помещения, подал заявку, чего не хватает из провианта и мебели. Выдраил камеры, постелил новые тюфяки. Когда стал ухаживать за заключенными, неожиданно начал видеть за какие преступления их сюда отправили. Вон тот мужчина с тяжелым взглядом — убийца. Обычно их держали несколько дней до выяснения всех обстоятельств, а потом уже он исполнял приговор.
Однажды, когда он возвращался с базара, нашел маленького скулящего щенка и не выдержал — подобрал. Сам кормил, ухаживал за ним. Больше всего тот любил сидеть у него за пазухой. А вот приблудного парня Агвида щенок не любил, хотя парень чего ему только не предлагал: и молока наливал, и мяса кусочек давал. Тот только пытался его цапнуть, а потом бежал к старику и прятался у него за пазухой. С Агвидом вообще было странно: он сам попросился к нему на работу. Хардгер сначала отказывался, но, учитывая, что работы было много, а сам он не справлялся, пришлось взять.
Как-то раз старик увидел, как Агвид задирал юбку одной из заключенных. Она была уродлива и горбата. Попалась на том, что продавала средства для прерывания беременности. Это было неприятно и некрасиво, но старик видел, что она добровольно на это пошла, и поэтому не вмешивался, просто отвел глаза в сторону и, тяжело ступая, вышел. Он ведь тоже видел, как заискивающе на него смотрят приговоренные, видел в их глазах надежду, но никогда не отвечал на нее. «Это просто работа — и все», — так говорил себе Хардгер.
А потом привезли ее. Он узнал Асфрид: те же большие глаза... Он смотрел на нее не мигая, потом вышел и принес свежее одеяла и еды. Поставил миску, и она тут же начала торопливо есть. На ней мигала как приговор метка «причинение вреда». Он уже хорошо изучил законы — это прямой путь на плаху.
Видя особое отношение палача к девушке, Агвид подошел как-то к нему вечером и развязно спросил:
— А может, ты сам с ней хочешь, а я после тебя, — и он сделал грубый жест рукой.
Хардгер замахнулся и ударил его так, что тот врезался в стену.
— Я тебе это еще припомню, — сказал парень, вытирая кровь с губы.
Он спал. Хардгер четко это понимал. Но вот он уже по щиколотки в снегу, а вой все ближе... Бежать! Бежать как можно быстрее!
Он проснулся в холодном поту, перевел дух и заснул крепким сном без сновидений. Наутро он ничего не помнил.
После недолгих раздумий Хардгер достал накопленные деньги и пошел в камеру.
Она посмотрела на него не мигая и ничего не сказала. Деньги не взяла. Он знал то же, что и она: метка выдаст ее. Всегда и везде. Метка преступницы. Маги короля поработали на славу. Никто не уйдет от правосудия!
Поэтому когда пришла грамота на ее убийство, он вывел ее на помост, аккуратно и нежно отодвинул ей волосы с шеи… Короткий замах — и все кончено.
Вдалеке послышался вой волков. Здесь всегда царила зима, Хардгер старался идти быстрее, ноги по колено утопали в снегу, но он упрямо и неуклонно уходил от погони.
Еще не все… И тут он увидел молоденькую волчицу, инстинктивно замахнулся на нее, но она подняла на него взгляд, и он от неожиданности сел на землю, не чувствуя холода, а она, лизнув его щеку, доверчиво потерлась о плечо и убежала. Проснувшись в холодном поту, старик стряхнул снег с ног и пошел пить воду. Она была горькая, но он упрямо пил. Его тут же охватили судороги, и он упал. Щенок подбежал к нему и начал лизать лицо, но старик уже ничего не чувствовал. Щенок доверчиво прижался к нему боком и заснул.
Большой матерый волк бежал: догнать догнать! Он видел фигуру парня вдалеке и понимал: успеет! Волк завыл с торжеством и начал загребать лапами еще быстрее, шерсть на загривке поднялась. Еще чуть-чуть… Не уйдет!
Утром Агвида нашли с вырванным горлом в постели хеймирского палача.
***
Калека
— Боюсь сдавать экзамен, — девушка заплакала. — А вдруг я не сдам, — она начала опять высказывать все по кругу.
— Вот это проблема! — Дима не выдержал и подкатил к ней кресло.
— Ты… ты… — В ее глазах стояли слезы.
— Инвалид! — заорал парень. — Ни одна девушка не захочет быть с инвалидом… уродом, — он отъехал и замолчал.
Тина раскрывала и закрывала рот, а потом выдохнула:
— А ты разве спрашивал?.. Ты такой гордый всегда, самоуверенный. Когда на третьем курсе с тобой это произошло, ты ничего не сказал. Что тогда я чувствовала, ты не знал…
Он замялся, в его глазах стояли слезы.
— Я… я тогда хотел… Только ты встречалась с другим, а не со мной! Вот я и закрутил с этой. Если бы не ты тогда… А потом, когда ты рассталась с этим дебилом… я… я не мог… Понимаешь? — Он поднял на нее глаза. — Не мог! А потом они все подкатывали к тебе. Я их так ненавидел! Сволочи! Думаешь, я не знаю, что они говорили тебе?! И вот сейчас ты… ты предлагаешь мне такое?! — Он замолчал и обессиленно откинулся на спинку кресла.
Она подошла к нему, присела на корточки и, глядя ему прямо в глаза, сказала:
— Спроси меня, и получишь ответ.
Он благодарно сжал ее пальцы руками.
На следующий день в телефонной трубке раздался сухой ломкий голос:
— Я отправила тебе все документы.
— Это точно? — он не узнал свой голос, тихий и деловой.
— Да, Димочка, — Светлана Валерьевна устало выдохнула в трубку, и он как будто увидел ее: худую, издерганную, судорожно хватающую ртом воздух.
— Спасибо, теть Свет, — он назвал секретаршу отца так, как звал много лет назад, до всего, что случилось в их жизни, и почувствовал, как на том проводе дрогнули в улыбке губы.
Он смотрел на документы и не видел их. Вроде бы по документам все в порядке, но некоторые моменты он помнил четко и пытался понять, почему помощь не была оказана вовремя, хотя он попал в частную клинику и сразу же туда приехал отец, и все это время он был там. Зачем? Отец ведь был против его решения уйти в армию, и тут внезапно авария. Он шумно выдохнул и начал собираться. Доехал до дома отца и понял, что, оказывается, он и не замечал, какой у отца большой дом. Короткий звонок, и его впустила секретарша.
Отец был… пьян.
Дима долго собирался с мыслями, молчал.
— Это правда? — наконец спросил он.
— Что тебе эта сука сказала? — отец вскинул палец, указал на побледневшую секретаршу и начал замахиваться на нее. — Я не виноват в твоей аварии, — продолжал он, — но помощь… да! Это я настоял, иначе бы ты уехал! Если бы ты меня послушал, отказался от своей бредовой идеи, я бы дал денег на операцию, и ты бы уже бегал, но ты все всегда решал сам.
— А… мама? — не выдержал Дмитрий. — Мама тоже несчастный случай? Случайно упала с балкона вся в синяках? Врач сказал: был выкидыш перед этим.
Отец побагровел и начал кричать:
— Вон отсюда! Во-о-он!
— Я провожу, — сказала Светлана Валерьевна.
— Нет, ты останешься! — уперся отец.
— Пойдем, — потянул ее за собой парень и начал доставать оружие из кармана.
— Не надо. — Она положила свою тонкую руку ему на плечо. — Он того не стоит, — и, покачав головой, продолжила: — я сама.
Ну, это ни в какие ворота не лезет! Дмитрий волновался. Тина сказала, ей нужно побыть одной и подумать. Открылась входная дверь, и послышалось привычное: «Я вернулась!» Она задержалась возле шкафа, а он в это время пытался успокоиться.
— Что случилось? — Она присела рядом.
— Сегодня мамина годовщина, — он сглотнул,— а этот урод еще жив.
Тут раздался телефонный звонок. Подняв трубку, он услышал тусклый голос:
— Я не знала про Ларису. Я думала, это несчастный случай. — Она вздохнула. — Прости, я тогда не поняла ее. Она так плакала накануне. Прости, я обещала тебе беречь. Мы ведь дружили.
— Вы не виноваты. Из-за него вы потеряли ребенка? — неожиданно спросил он.
— Ты помнишь? — Светлана Валерьевна судорожно выдохнула. — Моя девочка, моя бедная девочка! Потом я уже не хотела детей. Не хотела, чтобы они закончили, как она. У нее ведь даже имени не было. Солнышко мое!
Они долго молчали
— Теть Свет, помощь нужна? — наконец спросил он.
— Не надо, Димочка, не вмешивайся, — и отключилась.
Он молча положил трубку. По лицу его текли слезы.
— Ты написал, что не хочешь никого видеть. Мы никуда не пойдем, хорошо? — встревоженно спросила его Тина тихим голосом.
Он молча продолжал плакать, только судорожно обхватил ее руками.
— Я не хочу… ничего не хочу.
Она погладила его по плечу.
— Хорошо. Я сейчас, — и вышла. Вернулась через полчала с конфетами, тортом и бутылкой вина.
— Сейчас ее помянем, вспомним...
— Ненавижу! — взорвался он, его руки сжались в кулаки. — Ненавижу вино! — Он схватил бутылку и швырнул ее об пол. — Ненавижу отца! Все он! — Дима закричал яростно, гневно, а затем обессиленно откинулся на спинку кресла.
Она молчала. Молча перетащила его на кровать и так же молча присела рядом.
— Я не рассказывала… Тебя не удивляло, что я ни с кем долго не встречаюсь? Мне было три, когда ушел отец. Потом в десять у меня был отчим, ему нравилось меня гладить, он потом давал мне конфеты и просил, чтобы я не говорила об этом маме. — Она сглотнула, на ее глазах выступили слезы. — Однажды, когда от его «объятий» остались синяки… мама не поверила. Думаю, она не хотела верить, ей нужен был мужчина рядом, но не я. — Она встала. — Я понимаю, что теперь ты не захочешь меня больше видеть.
— Стой, — сказал он шепотом и дотронулся до нее рукой. — Я не сделаю тебе больно. Иди сюда.
Она доверчиво прижалась к нему.
— А почему ты говоришь шепотом? — тихо уточнила она уже позже.
— Горло сорвал, — ответил он ей сипло.
— Вот зачем ты уходила?.. Тебе плохо со мной?.. — вечером шепотом выговаривал он ей. — Если тебе нужно отдохнуть, давай съездим куда-нибудь. — Он не выдержал: — Только… не бросай меня, — Он сконфуженно выдохнул и попытался отвернуться, но она не дала.
— Мне нужно было кое-что купить. А потом, ты помнишь что было… — она вздохнула. — Я не успела отдать.
Он успокоился:
— И что же это было такое?..
Когда она достала из шкафа, он не поверил — костыли.
— Доктор сказал: уже можно. Я выбрала с мягкой подкладкой. Так как?
Он сидел и молчал, а потом неловко вытер глаза рукой.
А отец угорел — случайно конфорку забыл выключить. Бывает же такое! На его похоронах никого из близких не было.
Светлана Валерьевна через полгода уехала на острова.
— Слышь ты, убогий, еще раз сунешься к Тине, зашибу, не посмотрю, кто твой отец. — К нему подошел парень с их потока.
— Да я и без него с тобой разберусь, — спокойно ответил Дима, доставая пистолет. — Здесь кучность маленькая, но я попаду, как-никак был лучшим стрелком в свое время. Какая жалость, ты не знал?
— Да что ты можешь ей дать, калека?!
Дима проснулся в холодном поту, сел и попытался унять сердцебиение.
— Что случилось? — Тина повернулась к нему и погладила по спине.
Он порывисто обнял ее и сказал:
— Моя, никому не отдам.
Она счастливо засмеялась.
— Давай спать.
— Боюсь, я уже не смогу, — и он поцеловал ее сначала за ушком, а потом и в шейку.
А еще через год…
— Не ешь мой палец! Он невкусный! — говорил Дима, укачивая ребенка.
Сын согласно угукал и начинал пускать пузыри.
— Мальчики мои, я вернулась! — Пришла Тина с пакетами в руках и поцеловала сначала Диму, а потом сына.
— Ну зачем ты таскала тяжести? — проворчал Дмитрий. — Я бы сам все купил.
Она начала дразниться:
— Булочки с маком ты бы не купил!
Тина достала их из пакета и показала ему. Выпечка пахла восхитительно.
— Будешь?
— Буду. — Он с благодарностью и любовью посмотрел на нее.
— Ты чего? — Она смущенно зарделась.
— Я рад, что мы есть друг у друга.
Тина счастливо заулыбалась и начала доставать остальные продукты.
«Жизнь продолжается, — подумал он, — и это прекрасно!»
***
Зеркало
Селестина Д`Адальбер смотрела в зеркало и, поправляя локоны, внимательно разглядывала свое лицо. Она блистала красотой. Ей было всего девятнадцать лет. Старшую сестру, Шарлотту, выдали замуж несколько лет назад, и она по ней очень скучала, в отличие от Камиллы, младшей сестры, той еще замарашки! То, что Камилла так выглядела на фоне блистательной красоты старших сестер, девочку не сильно волновало. До совершеннолетия все были писаными красавицами, а после двадцати одного года — жуткими уродинами. Впрочем, от старшей сестры давно не было вестей, а недавно пришло сообщение, что она скончалась. При родах — так сказали всем, но только родственники знали: из-за проклятия! Подробностями с нею не делились, но Селестина и не спрашивала. Наслаждалась своей неотразимостью, тем более что сегодня ее помолвка! С одним из древних родов Империи, родом Де Перпетуа: согласно завещанию предков, в каждом поколении хоть один, но должен сочетаться законным браком перед Богами! Отсталая древность! Она пренебрежительно фыркнула!
А в это время на заднем дворе за густыми кустами шиповника плакала Камилла. По ее лицу текли слезы, но даже в таком состоянии она была прелестна. Сюда редко заглядывали садовники, поэтому она, не стесняясь, размазывала слезы по щекам и всецело отдавалась своему горю: ее снова наказали! Лишили пирожных! Да, она разбила вазу, но случайно! Вот Селестина три разбила в истерике, что ей не купили на два платья больше, и ей ничего! Она зарыдала еще сильнее, но тихо, так как, если донесут матери, что она ревела, ее накажут еще хуже, могут отобрать даже Тигра! Селестина так ей и сказала. Она невольно задумалась, хорошо ли спрятала его под кроватью. Игрушка была потертой, но очень ей нравилась.
Вдруг раздался осторожный шорох и шепот:
— Ты чего плачешь?
— Не боись, девонька, — сказал старик, вытирая кровь с ножа о голенище. — Ничего он тебе больше не сделает.
Девушка в углу испуганно закивала и начала торопливо запахивать одежду.
— Дяденька, как же так? — Асфрид потянула его за рукав, когда его забирали.
— Не беспокойся, — он расчуствованно погладил ее по плечу.
Он жил на соседней улице, и она выросла на его глазах. Поэтому, когда услышал в сарае крики, он прибежал, не смог не прибежать, а тут этот сынок градоначальника. Закон должен быть. Он это понимал и не сопротивлялся, когда за ним пришли. Старый ведь он уже, свое отжил.
На следующий день в камере.
— Подпишешь — будешь жить. — Мужчина в сером мундире протянул ему договор. — Тебе так и так плаха грозит. Выбирай, я подожду.
Мужчина встал и вышел.
Старик внимательно начал читать. Его величество король… предлагаем работу с переездом... Палачом?! Десять золотых в месяц! Достаточно подписать договор, и все его прежние преступления будут аннулированы.
Спустя два месяца.
«А жить-то можно», — Хардгер покивал головой.
Привезли его в город Хеймир. Он сразу же приступил к своим обязанностям. Осмотрел все помещения, подал заявку, чего не хватает из провианта и мебели. Выдраил камеры, постелил новые тюфяки. Когда стал ухаживать за заключенными, неожиданно начал видеть за какие преступления их сюда отправили. Вон тот мужчина с тяжелым взглядом — убийца. Обычно их держали несколько дней до выяснения всех обстоятельств, а потом уже он исполнял приговор.
Однажды, когда он возвращался с базара, нашел маленького скулящего щенка и не выдержал — подобрал. Сам кормил, ухаживал за ним. Больше всего тот любил сидеть у него за пазухой. А вот приблудного парня Агвида щенок не любил, хотя парень чего ему только не предлагал: и молока наливал, и мяса кусочек давал. Тот только пытался его цапнуть, а потом бежал к старику и прятался у него за пазухой. С Агвидом вообще было странно: он сам попросился к нему на работу. Хардгер сначала отказывался, но, учитывая, что работы было много, а сам он не справлялся, пришлось взять.
Как-то раз старик увидел, как Агвид задирал юбку одной из заключенных. Она была уродлива и горбата. Попалась на том, что продавала средства для прерывания беременности. Это было неприятно и некрасиво, но старик видел, что она добровольно на это пошла, и поэтому не вмешивался, просто отвел глаза в сторону и, тяжело ступая, вышел. Он ведь тоже видел, как заискивающе на него смотрят приговоренные, видел в их глазах надежду, но никогда не отвечал на нее. «Это просто работа — и все», — так говорил себе Хардгер.
А потом привезли ее. Он узнал Асфрид: те же большие глаза... Он смотрел на нее не мигая, потом вышел и принес свежее одеяла и еды. Поставил миску, и она тут же начала торопливо есть. На ней мигала как приговор метка «причинение вреда». Он уже хорошо изучил законы — это прямой путь на плаху.
Видя особое отношение палача к девушке, Агвид подошел как-то к нему вечером и развязно спросил:
— А может, ты сам с ней хочешь, а я после тебя, — и он сделал грубый жест рукой.
Хардгер замахнулся и ударил его так, что тот врезался в стену.
— Я тебе это еще припомню, — сказал парень, вытирая кровь с губы.
Он спал. Хардгер четко это понимал. Но вот он уже по щиколотки в снегу, а вой все ближе... Бежать! Бежать как можно быстрее!
Он проснулся в холодном поту, перевел дух и заснул крепким сном без сновидений. Наутро он ничего не помнил.
После недолгих раздумий Хардгер достал накопленные деньги и пошел в камеру.
Она посмотрела на него не мигая и ничего не сказала. Деньги не взяла. Он знал то же, что и она: метка выдаст ее. Всегда и везде. Метка преступницы. Маги короля поработали на славу. Никто не уйдет от правосудия!
Поэтому когда пришла грамота на ее убийство, он вывел ее на помост, аккуратно и нежно отодвинул ей волосы с шеи… Короткий замах — и все кончено.
Вдалеке послышался вой волков. Здесь всегда царила зима, Хардгер старался идти быстрее, ноги по колено утопали в снегу, но он упрямо и неуклонно уходил от погони.
Еще не все… И тут он увидел молоденькую волчицу, инстинктивно замахнулся на нее, но она подняла на него взгляд, и он от неожиданности сел на землю, не чувствуя холода, а она, лизнув его щеку, доверчиво потерлась о плечо и убежала. Проснувшись в холодном поту, старик стряхнул снег с ног и пошел пить воду. Она была горькая, но он упрямо пил. Его тут же охватили судороги, и он упал. Щенок подбежал к нему и начал лизать лицо, но старик уже ничего не чувствовал. Щенок доверчиво прижался к нему боком и заснул.
Большой матерый волк бежал: догнать догнать! Он видел фигуру парня вдалеке и понимал: успеет! Волк завыл с торжеством и начал загребать лапами еще быстрее, шерсть на загривке поднялась. Еще чуть-чуть… Не уйдет!
Утром Агвида нашли с вырванным горлом в постели хеймирского палача.
***
Калека
— Боюсь сдавать экзамен, — девушка заплакала. — А вдруг я не сдам, — она начала опять высказывать все по кругу.
— Вот это проблема! — Дима не выдержал и подкатил к ней кресло.
— Ты… ты… — В ее глазах стояли слезы.
— Инвалид! — заорал парень. — Ни одна девушка не захочет быть с инвалидом… уродом, — он отъехал и замолчал.
Тина раскрывала и закрывала рот, а потом выдохнула:
— А ты разве спрашивал?.. Ты такой гордый всегда, самоуверенный. Когда на третьем курсе с тобой это произошло, ты ничего не сказал. Что тогда я чувствовала, ты не знал…
Он замялся, в его глазах стояли слезы.
— Я… я тогда хотел… Только ты встречалась с другим, а не со мной! Вот я и закрутил с этой. Если бы не ты тогда… А потом, когда ты рассталась с этим дебилом… я… я не мог… Понимаешь? — Он поднял на нее глаза. — Не мог! А потом они все подкатывали к тебе. Я их так ненавидел! Сволочи! Думаешь, я не знаю, что они говорили тебе?! И вот сейчас ты… ты предлагаешь мне такое?! — Он замолчал и обессиленно откинулся на спинку кресла.
Она подошла к нему, присела на корточки и, глядя ему прямо в глаза, сказала:
— Спроси меня, и получишь ответ.
Он благодарно сжал ее пальцы руками.
На следующий день в телефонной трубке раздался сухой ломкий голос:
— Я отправила тебе все документы.
— Это точно? — он не узнал свой голос, тихий и деловой.
— Да, Димочка, — Светлана Валерьевна устало выдохнула в трубку, и он как будто увидел ее: худую, издерганную, судорожно хватающую ртом воздух.
— Спасибо, теть Свет, — он назвал секретаршу отца так, как звал много лет назад, до всего, что случилось в их жизни, и почувствовал, как на том проводе дрогнули в улыбке губы.
Он смотрел на документы и не видел их. Вроде бы по документам все в порядке, но некоторые моменты он помнил четко и пытался понять, почему помощь не была оказана вовремя, хотя он попал в частную клинику и сразу же туда приехал отец, и все это время он был там. Зачем? Отец ведь был против его решения уйти в армию, и тут внезапно авария. Он шумно выдохнул и начал собираться. Доехал до дома отца и понял, что, оказывается, он и не замечал, какой у отца большой дом. Короткий звонок, и его впустила секретарша.
Отец был… пьян.
Дима долго собирался с мыслями, молчал.
— Это правда? — наконец спросил он.
— Что тебе эта сука сказала? — отец вскинул палец, указал на побледневшую секретаршу и начал замахиваться на нее. — Я не виноват в твоей аварии, — продолжал он, — но помощь… да! Это я настоял, иначе бы ты уехал! Если бы ты меня послушал, отказался от своей бредовой идеи, я бы дал денег на операцию, и ты бы уже бегал, но ты все всегда решал сам.
— А… мама? — не выдержал Дмитрий. — Мама тоже несчастный случай? Случайно упала с балкона вся в синяках? Врач сказал: был выкидыш перед этим.
Отец побагровел и начал кричать:
— Вон отсюда! Во-о-он!
— Я провожу, — сказала Светлана Валерьевна.
— Нет, ты останешься! — уперся отец.
— Пойдем, — потянул ее за собой парень и начал доставать оружие из кармана.
— Не надо. — Она положила свою тонкую руку ему на плечо. — Он того не стоит, — и, покачав головой, продолжила: — я сама.
Ну, это ни в какие ворота не лезет! Дмитрий волновался. Тина сказала, ей нужно побыть одной и подумать. Открылась входная дверь, и послышалось привычное: «Я вернулась!» Она задержалась возле шкафа, а он в это время пытался успокоиться.
— Что случилось? — Она присела рядом.
— Сегодня мамина годовщина, — он сглотнул,— а этот урод еще жив.
Тут раздался телефонный звонок. Подняв трубку, он услышал тусклый голос:
— Я не знала про Ларису. Я думала, это несчастный случай. — Она вздохнула. — Прости, я тогда не поняла ее. Она так плакала накануне. Прости, я обещала тебе беречь. Мы ведь дружили.
— Вы не виноваты. Из-за него вы потеряли ребенка? — неожиданно спросил он.
— Ты помнишь? — Светлана Валерьевна судорожно выдохнула. — Моя девочка, моя бедная девочка! Потом я уже не хотела детей. Не хотела, чтобы они закончили, как она. У нее ведь даже имени не было. Солнышко мое!
Они долго молчали
— Теть Свет, помощь нужна? — наконец спросил он.
— Не надо, Димочка, не вмешивайся, — и отключилась.
Он молча положил трубку. По лицу его текли слезы.
— Ты написал, что не хочешь никого видеть. Мы никуда не пойдем, хорошо? — встревоженно спросила его Тина тихим голосом.
Он молча продолжал плакать, только судорожно обхватил ее руками.
— Я не хочу… ничего не хочу.
Она погладила его по плечу.
— Хорошо. Я сейчас, — и вышла. Вернулась через полчала с конфетами, тортом и бутылкой вина.
— Сейчас ее помянем, вспомним...
— Ненавижу! — взорвался он, его руки сжались в кулаки. — Ненавижу вино! — Он схватил бутылку и швырнул ее об пол. — Ненавижу отца! Все он! — Дима закричал яростно, гневно, а затем обессиленно откинулся на спинку кресла.
Она молчала. Молча перетащила его на кровать и так же молча присела рядом.
— Я не рассказывала… Тебя не удивляло, что я ни с кем долго не встречаюсь? Мне было три, когда ушел отец. Потом в десять у меня был отчим, ему нравилось меня гладить, он потом давал мне конфеты и просил, чтобы я не говорила об этом маме. — Она сглотнула, на ее глазах выступили слезы. — Однажды, когда от его «объятий» остались синяки… мама не поверила. Думаю, она не хотела верить, ей нужен был мужчина рядом, но не я. — Она встала. — Я понимаю, что теперь ты не захочешь меня больше видеть.
— Стой, — сказал он шепотом и дотронулся до нее рукой. — Я не сделаю тебе больно. Иди сюда.
Она доверчиво прижалась к нему.
— А почему ты говоришь шепотом? — тихо уточнила она уже позже.
— Горло сорвал, — ответил он ей сипло.
— Вот зачем ты уходила?.. Тебе плохо со мной?.. — вечером шепотом выговаривал он ей. — Если тебе нужно отдохнуть, давай съездим куда-нибудь. — Он не выдержал: — Только… не бросай меня, — Он сконфуженно выдохнул и попытался отвернуться, но она не дала.
— Мне нужно было кое-что купить. А потом, ты помнишь что было… — она вздохнула. — Я не успела отдать.
Он успокоился:
— И что же это было такое?..
Когда она достала из шкафа, он не поверил — костыли.
— Доктор сказал: уже можно. Я выбрала с мягкой подкладкой. Так как?
Он сидел и молчал, а потом неловко вытер глаза рукой.
А отец угорел — случайно конфорку забыл выключить. Бывает же такое! На его похоронах никого из близких не было.
Светлана Валерьевна через полгода уехала на острова.
— Слышь ты, убогий, еще раз сунешься к Тине, зашибу, не посмотрю, кто твой отец. — К нему подошел парень с их потока.
— Да я и без него с тобой разберусь, — спокойно ответил Дима, доставая пистолет. — Здесь кучность маленькая, но я попаду, как-никак был лучшим стрелком в свое время. Какая жалость, ты не знал?
— Да что ты можешь ей дать, калека?!
Дима проснулся в холодном поту, сел и попытался унять сердцебиение.
— Что случилось? — Тина повернулась к нему и погладила по спине.
Он порывисто обнял ее и сказал:
— Моя, никому не отдам.
Она счастливо засмеялась.
— Давай спать.
— Боюсь, я уже не смогу, — и он поцеловал ее сначала за ушком, а потом и в шейку.
А еще через год…
— Не ешь мой палец! Он невкусный! — говорил Дима, укачивая ребенка.
Сын согласно угукал и начинал пускать пузыри.
— Мальчики мои, я вернулась! — Пришла Тина с пакетами в руках и поцеловала сначала Диму, а потом сына.
— Ну зачем ты таскала тяжести? — проворчал Дмитрий. — Я бы сам все купил.
Она начала дразниться:
— Булочки с маком ты бы не купил!
Тина достала их из пакета и показала ему. Выпечка пахла восхитительно.
— Будешь?
— Буду. — Он с благодарностью и любовью посмотрел на нее.
— Ты чего? — Она смущенно зарделась.
— Я рад, что мы есть друг у друга.
Тина счастливо заулыбалась и начала доставать остальные продукты.
«Жизнь продолжается, — подумал он, — и это прекрасно!»
***
Зеркало
Селестина Д`Адальбер смотрела в зеркало и, поправляя локоны, внимательно разглядывала свое лицо. Она блистала красотой. Ей было всего девятнадцать лет. Старшую сестру, Шарлотту, выдали замуж несколько лет назад, и она по ней очень скучала, в отличие от Камиллы, младшей сестры, той еще замарашки! То, что Камилла так выглядела на фоне блистательной красоты старших сестер, девочку не сильно волновало. До совершеннолетия все были писаными красавицами, а после двадцати одного года — жуткими уродинами. Впрочем, от старшей сестры давно не было вестей, а недавно пришло сообщение, что она скончалась. При родах — так сказали всем, но только родственники знали: из-за проклятия! Подробностями с нею не делились, но Селестина и не спрашивала. Наслаждалась своей неотразимостью, тем более что сегодня ее помолвка! С одним из древних родов Империи, родом Де Перпетуа: согласно завещанию предков, в каждом поколении хоть один, но должен сочетаться законным браком перед Богами! Отсталая древность! Она пренебрежительно фыркнула!
А в это время на заднем дворе за густыми кустами шиповника плакала Камилла. По ее лицу текли слезы, но даже в таком состоянии она была прелестна. Сюда редко заглядывали садовники, поэтому она, не стесняясь, размазывала слезы по щекам и всецело отдавалась своему горю: ее снова наказали! Лишили пирожных! Да, она разбила вазу, но случайно! Вот Селестина три разбила в истерике, что ей не купили на два платья больше, и ей ничего! Она зарыдала еще сильнее, но тихо, так как, если донесут матери, что она ревела, ее накажут еще хуже, могут отобрать даже Тигра! Селестина так ей и сказала. Она невольно задумалась, хорошо ли спрятала его под кроватью. Игрушка была потертой, но очень ей нравилась.
Вдруг раздался осторожный шорох и шепот:
— Ты чего плачешь?
