Самое удивительное, что я слышала, конечно, о равноправности студентов друг перед другом вне зависимости от социального положения, но раньше это были всего лишь слова. И вот смотрю по сторонам и осознаю, что попала в некую сказку. Здесь, судя по одежде, присутствуют представители всех сословий: имелись и мастеровые, и крестьяне, и отпрыски аристократических семейств. Да, сейчас последние воротили носы, а первые старались держаться немного в сторонке, но вон там идёт, весело обмениваясь впечатлениями после каникул, совершенно разношёрстная компания! Трудно представить, как эти люди сумели ужиться бок о бок? Нет, я лично никогда ни к кому предвзято не относилась, но это в глазах многих считалось слабостью и подлежало порицанию.
– Не стоит терять время. Сейчас пройдёте в те двери, – уверенно произнёс выбравшийся из кареты граф. – Чем раньше всё закончится, тем раньше сможете отдохнуть после дороги.
Стоило высунуться на улицу, и кожу опалил жар. Как же здесь душно! Захотелось вернуться обратно в прохладу кареты. Да и ноги подгибались. То ли от усталости, то ли от волнения. Страшно подумать, что будет, если я не пройду отбор.
– А вещи? – спохватилась Адриана.
– Ничего с ними не случится, – отмахнулся мужчина. – Побудут в карете. Фаам Ксеона, вы здесь не впервой, узнайте, готовы ли комнаты.
– Но… – выдохнула она и бросила весьма красноречивый взгляд в мою сторону.
– О фиете Селене я позабочусь сам, – отозвался граф. – Ещё неизвестно, на какой факультет ей удастся поступить.
Женщина недовольно сморщилась, но спорить не стала. Развернулась и вмиг затерялась в толпе.
– Пойдёмте, девушки, – наш спутник жестом указал на вход в махину административного здания.
Холл встретил нас не то что прохладой, а каким-то будоражащим воображение холодом. Такое ощущение, что очутились мы в склепе. Нет, зал был просторный, с высоченными потолками, и каждый шаг отдавался от стен многократным эхом, но всё вокруг так и сквозило монументальностью, начиная от ледяных даже с виду беловато-прозрачных плит пола и заканчивая каменными стенами. Как-то неуютно, хочется убраться отсюда прочь и поскорее.
– Чувствуете? – как-то грустно улыбнулся граф. – Значит, поступите, – обнадёжил он.
Вопрос, что именно мы ощутили, так и не сорвался с губ. Из одного из выходящих в холл коридоров вылетел какой-то парень и, увидав нашу компанию, кинулся навстречу:
– Господин ректор! Там…
Дальше я не слышала, просто стояла, в шоке взирая на нашего спутника. М-да. Грустно. Этот шикарный мужчина – ректор. Видимо, я зря столь невнимательно слушала щебет Милании. В памяти отложилась информация о том, что ректор заведения милашка, и половина студенток от него без ума, однако он женат, и у него даже дочь есть. А вот о том, что этот самый ректор никто иной как сопровождающий нас граф, она то ли не знала, то ли забыла упомянуть, то ли я прослушала столь важную информацию. И это печально, ведь в моих снах он занимал далеко не последнее место. Да что там сны? Это всего лишь бессознательные картинки, предоставленные нам фантазией, но и в мечтах он всегда был рядом… Ну вот и почему мне так не везёт?..
Как в тумане мы миновали длинные вереницы каких-то коридоров и галерей.
– Ждите здесь, – донёсся до меня ставший вмиг каким-то чужим голос графа.
Сказано – стоим. Адриана – само спокойствие, на лице, как всегда, холодная маска, да и весь облик такой, что удивительно – после путешествия на её платье нет ни единой складочки. Будто она только что переоделась. Милания переминается с ноги на ногу, нервно теребя подол юбки. Вот и чего переживает? По дороге я за ней нервозности не замечала. А вот на меня снизошёл неожиданный окой: во чтобы то ни стало поступлю, и граф будет мой! Откуда пришла эта решимость? Не знаю. Но в этот момент это казалось единственным верным решением.
«А как же любовь?» – кричала часть меня. «Я уже полюбила…» – отвечала вторая часть. «О каких чувствах в этой ситуации может идти речь?» – возмущался разум. От этих внутренних дебатов становилось страшно. Наверное, именно так люди начинают сходить с ума. Но почему-то я не могла даже мысли допустить о том, что где-то там, в далёком будущем, рядом со мной будет кто-то другой – не он! Может потому, что никого более благородного я ещё не встречала? Не исключаю, что те молодые люди, с которыми я познакомилась на балу, так же могли привлечь моё внимание, но, увы, их я так и не узнала. А вот графа…
«Женат… женат…» – словно набат звучали в голове слова. И с каждым новым повторением мир всё больше терял краски, и наваливалась неведомая до этого апатия. А стоит ли поступать и оставаться здесь? Да, я решу вопрос жилья, еды… Но это насущное… Необходимые для существования мелочи. Каково мне будет всё время видеть его и знать, что он не со мной? Что мы никогда не сможем быть вместе?
Эти мысли отравляли всё моё существо, вынуждая бежать прочь без оглядки.
Милания, словно заметив неладное, взяла меня за руку и сжала ладошку. Нехитрое действие, кажется, придало мне сил и уверенности. Будь что будет. Может, я ошиблась. Может, это шутка, и Дортанс никакой не ректор? Или ослышалась, и он вовсе не женат? А может… может, это всё просто переутомление, и отдохнув после долгой дороги и минувших потрясений, я совсем другими глазами взгляну на графа?
Первой в кабинет вошла Адриана. Девица была неимоверно уверена в себе, и закрывая дверь, не преминула бросить в мою сторону высокомерный взгляд. М-да уж, если я пройду отбор и останусь здесь, явно надо быть поосторожнее с этой змеёй.
Время ожидания тянулось мучительно долго. В коридоре, в отличие от улицы, было пусто, но порой мимо нас проходили то педагоги, облачённые в мантии, то студенты. Одни едва ли не пританцовывали, другие понуро плелись прочь – видимо, завалили экзамен. Интересно, что ждёт меня?
– Не знаешь, как проходит экзамен? – шёпотом обращаюсь к подруге, но та явно волнуется и, вопреки обыкновению, в ответ лишь плечиками пожала.
Ну что ж, не хочет говорить, её право. Хотя за болтовнёй время быстрее бы пролетело. Наконец-то дверь в кабинет распахнулась, и на порог сверкая улыбкой, с грацией королевы выплыла Адриана. Ясно – поступила.
– Баронесса Милания Штурц, – послышался голос из-за двери.
– Фух! – громко выдохнула подруга, пожала мне на прощание руку и прошмыгнула внутрь.
Адриана тем временем не ушла. Встала у окна, полуотвернулась и таинственно улыбается. Нервирует, но стараюсь делать вид, что меня это ни чуточки не задевает. Вот и спрашивается, откуда в этой девице столько высокомерности? Что она из себя возомнила? Спросить об этом у Милании возможности не было, но когда-нибудь мы окажемся наедине, и я обязательно расспрошу подругу.
Теперь, после ухода подруги, время вообще будто остановилось. Даже не знаю, за кого в этот момент я волновалась больше: за себя ли, или за неё? Ещё мгновение назад нервировавший меня взгляд Адрианы будто пропал. То ли девица потеряла ко мне интерес, то ли я уже привыкла?
Стою. Смотрю на дверь и стену рядом с ней, а в голове роятся странные образы. Откуда-то приходит граничащая со знанием уверенность, что там совсем небольшая комнатка метров на десять квадратных, из мебели только стол и четыре стула. Один, наверное, предназначен для испытуемого, на остальных кто-то сидит. Я не вижу фигур, лиц, цветов, просто знаю, что это такой-то предмет, а этот человек – женщина. Кстати, единственная из присутствующих троих, помимо Милании.
Видение это странное. Всё как-то размыто, и ощущается некими свечениями в пространстве. Неужто те самые галлюцинации, о которых рассказывал наш замковый доктор? Помнится, он говорил, что бывает так: при некоторых видах отравлений или значительном истощении организма возникают в сознании людей странные картинки. Может, и при переутомлении то же самое? Или я съела что-то не то?
И вдруг видится мне, что та, кто в моих фантазиях может оказаться Миланией – вспыхивает каким-то особым сиянием, встаёт и направляется будто прямо в мою сторону. Останавливается на мгновение возле самых дверей, будто ждёт чего-то или слушает последние наставления, и…
Дверь из кабинета распахивается, и на пороге появляется сверкающая улыбкой во всем тридцать два зуба Милания.
– Приняли! – прикрыв за собой дверь, приглушённо восклицает она, кидаясь ко мне на шею, но тут же отстраняется и подталкивает меня, мол, иди. – Удачи, – доносится вслед.
Ну что делать? Я ещё от шока из-за совпадения моего видения с реальностью не отошла, но вхожу. И замираю с открытым ртом. Всё именно так, как я себе и представляла: небольшая комнатушка, стол, четыре стула. Двое мужчин на вид лет тридцати пяти – сорока, одна седоволосая пожилая женщина. Так это что, не галлюцинации?!
– Вы проходите, проходите, – произнёс более высокий из мужчин. – Давайте ваши документы, – говорит, и я послушно протягиваю заранее приготовленные бумаги, которые чудом не забыла прихватить во время побега. – Хм… Селена Вигентонская. Ваш род хорошо мне знаком. Приятно осознавать, что несмотря на жизненные трудности, ваши родные предпочли придерживаться былых традиций.
Так и подмывало спросить – это какие такие ещё традиции? Но вовремя прикусила язычок и лишь смущённо улыбнулась в ответ. Ну не рассказывать же о том, что я просто-напросто сбежала из дома?
– Ну что ж, привилегий вам это не даёт, но буду рада, если представительница столь знатного некогда семейства почтит своим присутствием стены нашего заведения, – как-то заученно молвила женщина, сделав явный акцент на слове «некогда». – Тяните по одному билету из каждой кучки, – она взглядом указала на лежащие перед ней листочки. – У вас два часа на подготовку. Списывать не рекомендую.
О каком списывании речь, если я каких-то пару недель назад даже понятия не имела о предстоящем поступлении и не готовилась. Но это всего лишь мысли. Две кучки – два вопроса. Молча вытянула билеты и села за стол.
Один билетик отложила в сторону, даже не заглянув, второй прочла. С вопросом по письменности мне повезло. «Расскажите в свободной письменной форме, как вы представляете себе процесс обучения в нашем Университете» – гласило задание. Ну, это легко! Уж Милания мне на целый роман историй нарассказывала! Вот я и накатала целых пять листов, но стоило попросить ещё один лист и меня остановили.
– Хватит, вы не одна, понимаем, что написать вы можете много, но нам это ещё и проверить надо, – остановила меня женщина.
Отдала своё так и не завершённое творение, беру второй листок с заданием, а сама кошусь на преподов. Когда строчила, старалась выбрать то, что должно прийтись по нраву как студентам, так и педагогам. Допустить ошибок я не боялась. Меня всегда хвалили за грамотность. Но придётся ли им по вкусу содержание?
– Вы пишите, пишите ответ на второй вопрос, – подал голос молчавший до сих пор мужчина.
Второй вопрос оказался по истории «Какое значение для приграничных районов Элансии имело Каргонское соглашение?» В принципе, ответ на этот вопрос я тоже знала, благо отец в своё время пытался объяснить мне значимость экономических вопросов не только на примере ведения дел в замке, но и руководствуясь ссылками на исторические события. Как же сложно сосредоточиться, когда напротив тебя сидят и проверяют первую работу. Глаза нет-нет да косят на вчитывающихся в мою писанину преподов. Собрав всю волю в кулак, сижу пишу. Чувствую, как от усердия перо по бумаге скрипит, но стараюсь не отвлекаться, чтобы не упустить чего-то особо важного. Вот вроде и всё. Перечитала. С моей точки зрения дополнить здесь нечего.
– Вот, – подойдя к столу, протягиваю исчирканный мелким почерком листочек.
Преподаватели удивлённо переглянулись, видимо, мало кто столь быстро отвечал.
– Ну, коль вы столь быстро справились, – отложив в сторонку мою прежнюю писанину, произнёс тот из мужчин, что был пониже. – То может, освободите нас от необходимости читать, и поведаете о своих умозаключениях вслух?
Ух! Если меня допускают к ответу, значит, проверенная работа не так уж и плоха?
– В результате заключённой договорённости население районов, граничащих с Каргоном, обрело льготы на ведение торговых операций, что сказалось на социально-экономическом…
Сначала я сбивалась, но постепенно разговорилась и дальше вещала уже более чем уверенно. Приводила аналогии с системой управления замка. Никто не перебивал, не засыпал дополнительными вопросами. Мой ответ слегка затянулся и, если бы не стук в дверь, я бы так и продолжала.
– Ждите вызова, – крикнул высокий и умолк, а я сбилась с мысли и запаниковала.
В кабинете повисла гнетущая тишина, и я уже начала бояться – не сболтнула ли лишнего? Или наоборот: наговорила много, а самое главное, ключевое – упустила?
– Спасибо, – произнёс наконец-то высокий. – Это лучший ответ из всех, что я слышал.
От этих слов у меня даже уши вспыхнули. И я с замиранием сердца ожидала вынесения вердикта по первому билету. Хотя последнее не столь и опасно. В университете пять факультетов: боевой магии, лекарского искусства, бытовой магии, ментальной магии, целительский.
Первый и четвёртый из них испокон веков считаются чисто мужскими, и женщинам там делать нечего. На третий я не хотела бы попасть – не позволяла врождённая или привитая с годами аристократическая гордость. Второй, по словам Милании, был очень востребованным, и шанс быть зачисленной именно туда невелик, но при наличии магии – это возможно. Если повезёт, попаду именно туда. А вот если завалю проверку на наличие магии, то моим спасением станет последний – знахарский, то есть лекарского искусства. Туда зачисляли практически всех прошедших конкурс, но не обладающих магией. Там обучали искусству зельеварения. Этакий травник-алхимик на выходе получался, способный кровь остановить, вывих вправить и роды принять. Я не гордая, можно и туда, лишь бы не выгнали взашей.
– Сядьте поудобнее, – жестом указывая на свободный стул, произнёс высокий. – Закройте глаза и постарайтесь увидеть, что я сейчас буду делать.
Выполняю всё сказанное, гадая, что ж я должна увидеть-то? Неужто будет нечто похожее на то, что я испытала там – в коридоре? Но, как назло, сколько ни тужусь, ничего, кроме пробивающегося сквозь веки солнечного света, не вижу.
– Можно, спиной к окну сяду? – так и не открывая глаз, спрашиваю. – Солнце в глаза бьёт, – поясняю.
– Если вам будет удобнее, – ответила кто-то из мужчин.
Пришлось открыть глаза и перенести стул на другое место. Села. Да, так однозначно лучше. Попыталась максимально расслабиться и одновременно сосредоточиться на происходящем, возрождая в себе те ощущения, что испытывала совсем недавно. И вдруг увидела синевато-зелёное размытое пятно, как раз там, где сидел высокий. Свечение было каким-то холодным. Хм… Холодное… Почему с этим словом у меня всегда ассоциировалось железо?
– Какой-то металлический предмет, – говорю.
Послышалось удивлённое хмыканье.
– А форму можете назвать?
– Эм… – растерялась я и попыталась всмотреться более внимательно, но картинка тут же поплыла и пришлось опять частично рассеять внимание. Края свечения мягкие… – Округлый или овальный, – неуверенно произношу.
– Размер?
– Небольшое…
– Насколько небольшое? – уточняет, судя по голосу высокий.
– С серебряник, – отвечаю с неведомо откуда взявшейся уверенностью.
– Не стоит терять время. Сейчас пройдёте в те двери, – уверенно произнёс выбравшийся из кареты граф. – Чем раньше всё закончится, тем раньше сможете отдохнуть после дороги.
Стоило высунуться на улицу, и кожу опалил жар. Как же здесь душно! Захотелось вернуться обратно в прохладу кареты. Да и ноги подгибались. То ли от усталости, то ли от волнения. Страшно подумать, что будет, если я не пройду отбор.
– А вещи? – спохватилась Адриана.
– Ничего с ними не случится, – отмахнулся мужчина. – Побудут в карете. Фаам Ксеона, вы здесь не впервой, узнайте, готовы ли комнаты.
– Но… – выдохнула она и бросила весьма красноречивый взгляд в мою сторону.
– О фиете Селене я позабочусь сам, – отозвался граф. – Ещё неизвестно, на какой факультет ей удастся поступить.
Женщина недовольно сморщилась, но спорить не стала. Развернулась и вмиг затерялась в толпе.
– Пойдёмте, девушки, – наш спутник жестом указал на вход в махину административного здания.
Холл встретил нас не то что прохладой, а каким-то будоражащим воображение холодом. Такое ощущение, что очутились мы в склепе. Нет, зал был просторный, с высоченными потолками, и каждый шаг отдавался от стен многократным эхом, но всё вокруг так и сквозило монументальностью, начиная от ледяных даже с виду беловато-прозрачных плит пола и заканчивая каменными стенами. Как-то неуютно, хочется убраться отсюда прочь и поскорее.
– Чувствуете? – как-то грустно улыбнулся граф. – Значит, поступите, – обнадёжил он.
Вопрос, что именно мы ощутили, так и не сорвался с губ. Из одного из выходящих в холл коридоров вылетел какой-то парень и, увидав нашу компанию, кинулся навстречу:
– Господин ректор! Там…
Дальше я не слышала, просто стояла, в шоке взирая на нашего спутника. М-да. Грустно. Этот шикарный мужчина – ректор. Видимо, я зря столь невнимательно слушала щебет Милании. В памяти отложилась информация о том, что ректор заведения милашка, и половина студенток от него без ума, однако он женат, и у него даже дочь есть. А вот о том, что этот самый ректор никто иной как сопровождающий нас граф, она то ли не знала, то ли забыла упомянуть, то ли я прослушала столь важную информацию. И это печально, ведь в моих снах он занимал далеко не последнее место. Да что там сны? Это всего лишь бессознательные картинки, предоставленные нам фантазией, но и в мечтах он всегда был рядом… Ну вот и почему мне так не везёт?..
Как в тумане мы миновали длинные вереницы каких-то коридоров и галерей.
– Ждите здесь, – донёсся до меня ставший вмиг каким-то чужим голос графа.
Сказано – стоим. Адриана – само спокойствие, на лице, как всегда, холодная маска, да и весь облик такой, что удивительно – после путешествия на её платье нет ни единой складочки. Будто она только что переоделась. Милания переминается с ноги на ногу, нервно теребя подол юбки. Вот и чего переживает? По дороге я за ней нервозности не замечала. А вот на меня снизошёл неожиданный окой: во чтобы то ни стало поступлю, и граф будет мой! Откуда пришла эта решимость? Не знаю. Но в этот момент это казалось единственным верным решением.
«А как же любовь?» – кричала часть меня. «Я уже полюбила…» – отвечала вторая часть. «О каких чувствах в этой ситуации может идти речь?» – возмущался разум. От этих внутренних дебатов становилось страшно. Наверное, именно так люди начинают сходить с ума. Но почему-то я не могла даже мысли допустить о том, что где-то там, в далёком будущем, рядом со мной будет кто-то другой – не он! Может потому, что никого более благородного я ещё не встречала? Не исключаю, что те молодые люди, с которыми я познакомилась на балу, так же могли привлечь моё внимание, но, увы, их я так и не узнала. А вот графа…
«Женат… женат…» – словно набат звучали в голове слова. И с каждым новым повторением мир всё больше терял краски, и наваливалась неведомая до этого апатия. А стоит ли поступать и оставаться здесь? Да, я решу вопрос жилья, еды… Но это насущное… Необходимые для существования мелочи. Каково мне будет всё время видеть его и знать, что он не со мной? Что мы никогда не сможем быть вместе?
Эти мысли отравляли всё моё существо, вынуждая бежать прочь без оглядки.
Милания, словно заметив неладное, взяла меня за руку и сжала ладошку. Нехитрое действие, кажется, придало мне сил и уверенности. Будь что будет. Может, я ошиблась. Может, это шутка, и Дортанс никакой не ректор? Или ослышалась, и он вовсе не женат? А может… может, это всё просто переутомление, и отдохнув после долгой дороги и минувших потрясений, я совсем другими глазами взгляну на графа?
Первой в кабинет вошла Адриана. Девица была неимоверно уверена в себе, и закрывая дверь, не преминула бросить в мою сторону высокомерный взгляд. М-да уж, если я пройду отбор и останусь здесь, явно надо быть поосторожнее с этой змеёй.
Время ожидания тянулось мучительно долго. В коридоре, в отличие от улицы, было пусто, но порой мимо нас проходили то педагоги, облачённые в мантии, то студенты. Одни едва ли не пританцовывали, другие понуро плелись прочь – видимо, завалили экзамен. Интересно, что ждёт меня?
– Не знаешь, как проходит экзамен? – шёпотом обращаюсь к подруге, но та явно волнуется и, вопреки обыкновению, в ответ лишь плечиками пожала.
Ну что ж, не хочет говорить, её право. Хотя за болтовнёй время быстрее бы пролетело. Наконец-то дверь в кабинет распахнулась, и на порог сверкая улыбкой, с грацией королевы выплыла Адриана. Ясно – поступила.
– Баронесса Милания Штурц, – послышался голос из-за двери.
– Фух! – громко выдохнула подруга, пожала мне на прощание руку и прошмыгнула внутрь.
Адриана тем временем не ушла. Встала у окна, полуотвернулась и таинственно улыбается. Нервирует, но стараюсь делать вид, что меня это ни чуточки не задевает. Вот и спрашивается, откуда в этой девице столько высокомерности? Что она из себя возомнила? Спросить об этом у Милании возможности не было, но когда-нибудь мы окажемся наедине, и я обязательно расспрошу подругу.
Теперь, после ухода подруги, время вообще будто остановилось. Даже не знаю, за кого в этот момент я волновалась больше: за себя ли, или за неё? Ещё мгновение назад нервировавший меня взгляд Адрианы будто пропал. То ли девица потеряла ко мне интерес, то ли я уже привыкла?
Стою. Смотрю на дверь и стену рядом с ней, а в голове роятся странные образы. Откуда-то приходит граничащая со знанием уверенность, что там совсем небольшая комнатка метров на десять квадратных, из мебели только стол и четыре стула. Один, наверное, предназначен для испытуемого, на остальных кто-то сидит. Я не вижу фигур, лиц, цветов, просто знаю, что это такой-то предмет, а этот человек – женщина. Кстати, единственная из присутствующих троих, помимо Милании.
Видение это странное. Всё как-то размыто, и ощущается некими свечениями в пространстве. Неужто те самые галлюцинации, о которых рассказывал наш замковый доктор? Помнится, он говорил, что бывает так: при некоторых видах отравлений или значительном истощении организма возникают в сознании людей странные картинки. Может, и при переутомлении то же самое? Или я съела что-то не то?
И вдруг видится мне, что та, кто в моих фантазиях может оказаться Миланией – вспыхивает каким-то особым сиянием, встаёт и направляется будто прямо в мою сторону. Останавливается на мгновение возле самых дверей, будто ждёт чего-то или слушает последние наставления, и…
Дверь из кабинета распахивается, и на пороге появляется сверкающая улыбкой во всем тридцать два зуба Милания.
– Приняли! – прикрыв за собой дверь, приглушённо восклицает она, кидаясь ко мне на шею, но тут же отстраняется и подталкивает меня, мол, иди. – Удачи, – доносится вслед.
Ну что делать? Я ещё от шока из-за совпадения моего видения с реальностью не отошла, но вхожу. И замираю с открытым ртом. Всё именно так, как я себе и представляла: небольшая комнатушка, стол, четыре стула. Двое мужчин на вид лет тридцати пяти – сорока, одна седоволосая пожилая женщина. Так это что, не галлюцинации?!
– Вы проходите, проходите, – произнёс более высокий из мужчин. – Давайте ваши документы, – говорит, и я послушно протягиваю заранее приготовленные бумаги, которые чудом не забыла прихватить во время побега. – Хм… Селена Вигентонская. Ваш род хорошо мне знаком. Приятно осознавать, что несмотря на жизненные трудности, ваши родные предпочли придерживаться былых традиций.
Так и подмывало спросить – это какие такие ещё традиции? Но вовремя прикусила язычок и лишь смущённо улыбнулась в ответ. Ну не рассказывать же о том, что я просто-напросто сбежала из дома?
– Ну что ж, привилегий вам это не даёт, но буду рада, если представительница столь знатного некогда семейства почтит своим присутствием стены нашего заведения, – как-то заученно молвила женщина, сделав явный акцент на слове «некогда». – Тяните по одному билету из каждой кучки, – она взглядом указала на лежащие перед ней листочки. – У вас два часа на подготовку. Списывать не рекомендую.
О каком списывании речь, если я каких-то пару недель назад даже понятия не имела о предстоящем поступлении и не готовилась. Но это всего лишь мысли. Две кучки – два вопроса. Молча вытянула билеты и села за стол.
Один билетик отложила в сторону, даже не заглянув, второй прочла. С вопросом по письменности мне повезло. «Расскажите в свободной письменной форме, как вы представляете себе процесс обучения в нашем Университете» – гласило задание. Ну, это легко! Уж Милания мне на целый роман историй нарассказывала! Вот я и накатала целых пять листов, но стоило попросить ещё один лист и меня остановили.
– Хватит, вы не одна, понимаем, что написать вы можете много, но нам это ещё и проверить надо, – остановила меня женщина.
Отдала своё так и не завершённое творение, беру второй листок с заданием, а сама кошусь на преподов. Когда строчила, старалась выбрать то, что должно прийтись по нраву как студентам, так и педагогам. Допустить ошибок я не боялась. Меня всегда хвалили за грамотность. Но придётся ли им по вкусу содержание?
– Вы пишите, пишите ответ на второй вопрос, – подал голос молчавший до сих пор мужчина.
Второй вопрос оказался по истории «Какое значение для приграничных районов Элансии имело Каргонское соглашение?» В принципе, ответ на этот вопрос я тоже знала, благо отец в своё время пытался объяснить мне значимость экономических вопросов не только на примере ведения дел в замке, но и руководствуясь ссылками на исторические события. Как же сложно сосредоточиться, когда напротив тебя сидят и проверяют первую работу. Глаза нет-нет да косят на вчитывающихся в мою писанину преподов. Собрав всю волю в кулак, сижу пишу. Чувствую, как от усердия перо по бумаге скрипит, но стараюсь не отвлекаться, чтобы не упустить чего-то особо важного. Вот вроде и всё. Перечитала. С моей точки зрения дополнить здесь нечего.
– Вот, – подойдя к столу, протягиваю исчирканный мелким почерком листочек.
Преподаватели удивлённо переглянулись, видимо, мало кто столь быстро отвечал.
– Ну, коль вы столь быстро справились, – отложив в сторонку мою прежнюю писанину, произнёс тот из мужчин, что был пониже. – То может, освободите нас от необходимости читать, и поведаете о своих умозаключениях вслух?
Ух! Если меня допускают к ответу, значит, проверенная работа не так уж и плоха?
– В результате заключённой договорённости население районов, граничащих с Каргоном, обрело льготы на ведение торговых операций, что сказалось на социально-экономическом…
Сначала я сбивалась, но постепенно разговорилась и дальше вещала уже более чем уверенно. Приводила аналогии с системой управления замка. Никто не перебивал, не засыпал дополнительными вопросами. Мой ответ слегка затянулся и, если бы не стук в дверь, я бы так и продолжала.
– Ждите вызова, – крикнул высокий и умолк, а я сбилась с мысли и запаниковала.
В кабинете повисла гнетущая тишина, и я уже начала бояться – не сболтнула ли лишнего? Или наоборот: наговорила много, а самое главное, ключевое – упустила?
– Спасибо, – произнёс наконец-то высокий. – Это лучший ответ из всех, что я слышал.
От этих слов у меня даже уши вспыхнули. И я с замиранием сердца ожидала вынесения вердикта по первому билету. Хотя последнее не столь и опасно. В университете пять факультетов: боевой магии, лекарского искусства, бытовой магии, ментальной магии, целительский.
Первый и четвёртый из них испокон веков считаются чисто мужскими, и женщинам там делать нечего. На третий я не хотела бы попасть – не позволяла врождённая или привитая с годами аристократическая гордость. Второй, по словам Милании, был очень востребованным, и шанс быть зачисленной именно туда невелик, но при наличии магии – это возможно. Если повезёт, попаду именно туда. А вот если завалю проверку на наличие магии, то моим спасением станет последний – знахарский, то есть лекарского искусства. Туда зачисляли практически всех прошедших конкурс, но не обладающих магией. Там обучали искусству зельеварения. Этакий травник-алхимик на выходе получался, способный кровь остановить, вывих вправить и роды принять. Я не гордая, можно и туда, лишь бы не выгнали взашей.
– Сядьте поудобнее, – жестом указывая на свободный стул, произнёс высокий. – Закройте глаза и постарайтесь увидеть, что я сейчас буду делать.
Выполняю всё сказанное, гадая, что ж я должна увидеть-то? Неужто будет нечто похожее на то, что я испытала там – в коридоре? Но, как назло, сколько ни тужусь, ничего, кроме пробивающегося сквозь веки солнечного света, не вижу.
– Можно, спиной к окну сяду? – так и не открывая глаз, спрашиваю. – Солнце в глаза бьёт, – поясняю.
– Если вам будет удобнее, – ответила кто-то из мужчин.
Пришлось открыть глаза и перенести стул на другое место. Села. Да, так однозначно лучше. Попыталась максимально расслабиться и одновременно сосредоточиться на происходящем, возрождая в себе те ощущения, что испытывала совсем недавно. И вдруг увидела синевато-зелёное размытое пятно, как раз там, где сидел высокий. Свечение было каким-то холодным. Хм… Холодное… Почему с этим словом у меня всегда ассоциировалось железо?
– Какой-то металлический предмет, – говорю.
Послышалось удивлённое хмыканье.
– А форму можете назвать?
– Эм… – растерялась я и попыталась всмотреться более внимательно, но картинка тут же поплыла и пришлось опять частично рассеять внимание. Края свечения мягкие… – Округлый или овальный, – неуверенно произношу.
– Размер?
– Небольшое…
– Насколько небольшое? – уточняет, судя по голосу высокий.
– С серебряник, – отвечаю с неведомо откуда взявшейся уверенностью.
