антураж! С ума сойти можно! У моей-то бабушки дом как у всех был, ничем от соседей не отличался, а тут такое! Хочешь не хочешь проникнешься значимостью момента, и поверишь в то, что хозяйка не обычный человек, а нечто большее.
– А вот и мой подарочек пожаловал, – раздался скрипучий старческий голос, обладательницы которого, я сколько не присматривалась, нигде не видела. – Заходь красавица, не дело через забор разговоры вести.
Страшно, но иду. В конце концов – вдруг и вправду поможет?
– Эка тебе бабка родная беду подсупонила. Эх, дурная её голова… И теперь ведь мается, покоя найти не может… – скрипела старуха.
Что она там про мою бабку говорит?
В раздумьях вваливаюсь во двор, и вижу в низеньких дверях щуплую старушку неопределённой степени дряхлости. Бог знает, сколько ж лет человеку должно быть, чтобы он ожившую мумию напоминал? Росточком дай бог мне по грудь, сухонькая настолько что свободное платьишко будто на вешалке болтается, а не на живом человеке одето. Лицо – сплошная каша из глубоких морщин, среди которых даже глаза и губы теряются. А вот седые волосы густые, волнистые с тяжёлыми крупными спиральками на концах. Красота!
– Здравствуйте, – говорю. – Мне к вам обратиться порекомендовали…
– Ты в дом-то заходи, рекомендованная моя… – ощерилась в редкозубой ухмылке старуха.
У меня аж мурашки по коже пробежали при виде этого «милого» оскала, так и подмывало сказать – «Может я тут постою?», но бабка уже внутри избушки скрылась, прежде дверь гостеприимно распахнув.
Прихожая, где только и поместились сменные бабкины калоши, да лавка с парой вёдер воды. Дальше проходная кухня: небольшой дореволюционный холодильник с ручкой как на древних москвичах, плита на две конфорки с газовый баллоном, кухонный столик, возле дальней стены русская печь-лежанка, с двух сторон от которой по двери. В одном из углов иконы, ладанка и свечи.
Пыльно, в затхлом воздух чётко ощущается смрад старости. Этакий букет пота, и ещё каких-то запахов свойственных о-о-очень пожилым людям, и даже вездесущие пучки трав не смогли перебить это амбре. Ох-хо-хо… вряд ли она мне за сегодня всё успеет сделать, да я и сама вот-вот упаду от усталости. А в деревне жилых домов считай нет. Выходит, придётся ночевать тут! Прямо напротив кладбища, окружённой забором с черепами, рядом с древним вороном, чёрной кошкой и самой настоящей ведьмой. Ужас!..
– Ты присаживайся, – проскрипела хозяйка. – Сейчас чайку тебе налью успокаивающего, через полчасика заснёшь как убитая, – говорит, а меня такая перспектива совсем не радует. Не факт, что «как» убитая, да и сны мне такие снятся, что лучше вовсе не спать. – Да поесть соберу, – продолжала приговаривать она, шустро не по-возрасту суетясь возле плиты. – Гости у меня нечасто, ты уж прости, разносолов не водится.
Передо мной уже стояла миска с квашеной капустой, тарелка с солёными огурцами, блюдце с нарезанным кусочками салом, какие-то лепёшки.
– А с чего вы взяли что моя беда как-то с бабушкой связана? – не удержалась я.
– Потому как, деточка, сила наша по женской линии, через поколение, переходит. И от тебя к внучке перейдёт.
– У вас тоже внучка есть? – ляпнула я.
– Могла бы быть, – горько вздохнула старуха и пуще прежнего ссутулилась. – Да вот только не уберегла я дочку, а без неё, откуда внучке-то взяться? Будешь моей внучкой? – как-то неожиданно очутившись возле меня и заглядывая в глаза, интересуется.
– Это как? – опешила я.
– А так, – она махнула рукой и вновь припустила к плите, где что-то бурлило в кастрюльке. – Я тебе помогу, ты мне, и мы в расчёте. Ну и наследство всё моё тебе останется.
Какое у неё может быть наследство? А судя по тому как она выделила слово «всё», оно имеется и немалое. И тут навалилась усталость: внучкой так внучкой, хоть кем, лишь бы избавили уже меня от этих проклятых снов.
– Согласна, – говорю.
– Вот и чудненько, – запричитала бабка. – Вот и ладненько, внученька. Вот погостишь у меня месячок-другой, решим твою проблему, а там уж и с наследством разбираться будешь.
Э-э-э… это вот о чём она сейчас? Ну бог с ним пару месяцев я погощу, коль так надо, но почему наследство-то сразу? Она что помирать собралась?
Тут перед моим носом очутилась тарелка с отварной картошкой. Желудок радостно взвыл, совершив невероятный кульбит, едва не выскочил из горла, и заставил схватиться за вилку. А потом был странный травяной чай, и да – я заснула, впервые за неполных семь месяцев я просто спала – не мучаясь от кошмаров.
Проснулась спустя почти сутки – на рассвете. Как-то непривычно даже – никакого неутолимого плотского желания не ощущаю. Лежу и наслаждаюсь окутавшей тело и разум лёгкостью. Сказка! Солнышко в окошко светит, где-то птички поют. Жизнь прекрасна! Кто не страдал на протяжении более чем полугода хроническим недосыпанием, тот не поймёт, какое это блаженство! За одно это, я готова горы свернуть для этой бабульки. Может она просто-напросто снабдит меня необходимыми травками для чудодейственного чайка?
Настроение настолько повысилось, что царящие в помещении запахи уже не казались столь раздражающими. Спала я в одной из комнатушек, на брошенном прямо на пол матраце. Как ещё вчера выяснилось в доме только одна кровать, остальные, оставшиеся со старых времён, давным-давно перетащены на чердак.
Я поднялась, с наслаждением потянулась и оглядела хозяйскую спальню: шкаф, комод, железная кровать и столик со стулом возле окна. Ну и конечно же всё это в паутине и пыли. Глядя на них, руки аж зачесались добраться до веника и тряпки. Очень уж хотелось хоть чем-то отблагодарить старушку.
Вышла из спаленки, оглядела «светлицу»: всё по местам разложено, но повсюду пыль и паутина по углам, окна тоже грязные. На столе тарелка тряпичной салфеткой накрытая, и рядом лист бумаги. Подхожу – записка.
«Пошла за травами. Попей чаю с пирогами, отдохни. Приду поговорим».
Подписи нет, но и так ясно кто автор послания. Ну пироги, так пироги. Чайник оказался ещё горячим, видать не так давно Агрипина ушла. Благ цивилизации тут не так и много, спасибо хоть электричество есть. Отопление печное, вода из колодца, газ в баллоне. Раковина имеется, но конструкция крана такая, каких я даже в деревне живя всего пару раз видела: этакий полый цилиндр с крышечкой, внизу отверстие, из которого штырёк торчит – давишь на него, он приподнимается, и вода течёт. Неудобно. То ли дело у моих родителей здоровенная на полтора ведра ёмкость с краником и автоподогревом.
Вот только свежего воздуха катастрофически не хватает. Попыталась открыть окно. Хм… Не мудрено, что тут дышать нечем – первая рама, видимо зимняя, не открывается, а только вынимается, что я и сделала на всех окнах. Выходящие на улицу рамы двустворчатые, без форточек, но хотя бы открываются. Вот чаю попью, найду ведро, тряпку и окна вымою. Хотя нет, сначала надо пыль и паутину смести, да с полами разобраться, иначе вся эта пакость обратно на окна осядет.
Наскоро умылась. Налила в одну из кружек чай. Сижу, жизни радуюсь, вспоминая тот неловкий случай в гипермаркете. Видимо, правду говорят: нет худа без добра. Не спалила бы меня та тётка в туалете, и не знала бы я ничегошеньки про Агрипину. А теперь, у меня нет и доли сомнения, что она поможет. Вот только реченьки о наследстве неприятный осадок в душе оставили.
Пирожки оказались с земляникой. Вкусню-ю-ющие-е-е… Я бы все слопала, но неудобно стало старушку объедать. И так, свалилась ей на голову даже о продуктах заранее не подумав, а магазинов-то поблизости нет. Интересно откуда она всё берёт? Неужто сама, в столь почтенном возрасте до ближайшей «живой» деревни ходит?
Веник, ведро и тряпки нашлись в прихожей. Дело спорилось, что и не удивительно, ведь так хорошо я себя о-о-очень давно не чувствовала. Надеюсь, так теперь и будет впредь.
– Ты ж моя хозяюшка, – послышалось от дверей, а я от неожиданности аж подпрыгнула, едва ведро с водой не перевернув. – Умаялась, поди? А я пока травы искала земляники чутка насобирала. Возьми вот, покушай. Вам молодым от неё польза большая.
И на столе очутился небольшой алюминиевый… некогда видимо ковшик, ныне потерявший ручку, доверху наполненный спелыми ароматными ягодами.
Ну что сказать? Устоять перед таким соблазном я не в силах. Землянику с детства обожаю. Налетела на ягоды как воронье голодное на свежий посев. А Агрипина молча села на лавку, локотки на стол поставила, сухонькими ручками голову подпёрла и наблюдает за мной с улыбкой.
– Полегчало? – спрашивает.
– Ой, бабушка, не то слово! Уж и забыла, как это – чувствовать себя нормальным человеком, – улыбнулась я.
– Вчера, возле ворот глянула на тебя и поняла: без передышки долго не протянешь, – говорит, а у меня от этих слов аж очередная ягода попрёк горла встала.
– Как без передышки? – откашлявшись, переспросила я.
– А ты думала так всё просто? Чаёк хлебай и горя не знай? Нет, девонька, он раз другой поможет, и всё, – вздохнула бабка. – Ты не первая кто на это попался, думаю и не последняя. Кто-то ворожбой до срока побаловал, кто-то честь не уберёг. А расплата всем одна.
– Что же делать?
– Расскажу, всё расскажу. Тяжко будет и небыстро, но зато вновь человеком сделаешься, – молвила старуха и задумалась о чём-то.
Сижу, помалкиваю, а сама вспоминаю всё что мне бабушка перед смертью сказать успела. А собственно ничего акрами того чтоб до брака честь блюла, да до рождения дочери ворожить не пыталась.
– А если я побыстрому дочь рожу, поможет?
– Не родишь, – отмахнулась Агрипина.
– Почему это?
– Потому что честь не убережёшь. Это намного хуже, нежели ворожба преждевременная, – говорит, а я вот ничегошеньки не понимаю.
– В смысле? Вы же сами сказали – наказание всем едино.
– Едино, но от этого наказания не всякий избавиться сможет. Если девственность потеряешь до срока, то либо совсем родить не сможешь, либо только мальца. Да и не протянешь ты долго в этом случае – сгоришь от желания. Ибо сильнее оно станет в разы.
«Куда уж сильнее-то?!» – вылупилась я, но это всё мысли, а голова работает ищет иные способы решения проблемы.
– Э-эм… Ну, а если побыстренькому замуж выскочу? – говорю, прикидывая как бы это на практике осуществить?
– Экая ты шустрая. Побыстрому захотела. Ныне век не тот. Легко ль мужчину в храм привести к телу до того не допустив?
– В храм? – вылупилась я на старуху, вспомная: говорила ль моя бабушка о венчании в церкви?
– А ты как думала – кляксу в паспорт поставишь и готово? Нет! Вам пред ликом господним мужем и женой стать надобно. И ещё один момент – в церкви теперь венчают только после заключения брака в ЗАГСе. Как думаешь, дождётся муженёк? Сложно им это понять, ведь жена есть, а секса нет, – говорит, а меня аж коробит от подобных речей из уст древней старухи.
– Как всё сложно…
– Кто бы спорил, – Агрипина беспомощно развела в стороны сухонькие ручки. – Потому-то нас, истинных, и мало. Вырождаемся, – вздохнула она.
У меня всё внутри аж опустилось от таких новостей. Так ведь и не выйдешь никогда замуж. Где ж такого индивида понимающего и терпеливого найти? Ох и удружила мне бабуля…
– На бабку почём зря не гневись, – угадала мои мысли хозяйка. – От принятия её силы ничего не изменилось. У тебя своя от роду уже имелась. Так что, каплей меньше, каплей больше…
– Угу, – буркнула я, и всё равно в голове мелькнула мысль: «Вот же, послал бог родственничков!» – Так и что же мне теперь делать?
– Потерпи, всё узнаешь. Скажи только, ты во снах уже того… или ещё девица?
– Не того, – смущённо отвечаю, заливаясь краской.
Одно дело, когда ты это наедине с собой переживаешь, и другое вот так подноготную перед посторнними раскрывать. Я даже подругам тогда сказала просто, что сны эротические и никаких подробностей не рассказывала. Агрипина же, как ни крути, малознакомый человек. Ну и возраст её смущает – да.
– А как тем, что честь потерял от проклятья избавляться? – интересуюсь, понимая, что на мой вопрос ответа прямо сейчас не дождусь.
– Неужто обманула ты меня, и ты уже… – вскинулась старуха, сверля меня взглядом серовато-прозрачных, будто выцветших глаз.
– Нет-нет, – помотала я головой. – Вот появится у меня внучка, должна же я ей объяснить, что да как. Какие опасности подстерегают, и что делать коль… Ну всякое бывает. Насильники, например.
– А-а-а… – протянула явно успокоенная этими словами Агрипина. – Тогда надобно сначала сделать тоже что и ворожеям, но о том позже расскажу. Но это полдела. Ещё придётся разыскать наяву того, кто во снах являлся, да оженить на себе. От такого союза обязательно девка родится. Вот тогда проклятие и снимется. Но легко ль это – найти одного единственного человека? Да ещё чтобы полюбилась… – на этом бабка только рукой махнула, и опять умолкла, погрузившись в свои мысли.
– Чёрте что… – пробурчала я.
Посидела ещё немного наблюдая за хозяйкой, но та даже и не думала о продолжении разговора. Ну что поделать? Только ждать. Обещала, что расскажет, значит, наверное, не время ещё, или слов подходящих не находит?
Смысл у человека над душой сидеть? Прихватила ведро с грязной водой, вышла во двор. Вот кажется ничего же не изменилось вокруг? Ан нет. Теперь и солнышко не так ласково греет, и птичий гомон раздражает. И черепа на заборе, и кресты что через дорогу стоят, теперь зловеще смотрятся. Да что уж там? Руки опускаются от мысли, что возможно не удастся избавиться от одолевающего меня проклятия. И сегодняшнее состояние не более чем передышка. За что всё это на мою голову свалилось?
– Да не печалься ты так, – донеслось из-за окна. – Чует моё сердце – справишься ты.
Нечего сказать – утешила. Сердце её чует, а моё вот помалкивает что-то.
Села я на лавку. Пригорюнилась. Всплакнула даже о своей доле невесёлой. Ночка прибежала (так оказывается встреченную мною накануне кошку звали). Ластится, будто утешить пытается, чувствуя моё состояние.
Бабка до обеда меня не трогала. Чем-то бряцала в доме, но на улицу не выходила. И лишь спустя «Н»-ное количество часов высунулась в окошко:
– Иди есть. Заодно поведаешь как вышло, что ты завета посмертного ослушалась.
Ну и рассказала я ей всё. О том, как бабуля умирала, что я малой тогда была и всерьёз те слова не восприняла. О глупости той, когда за цацку повелась на слабо и приворот сотворила. Ну и о снах в общих чертах. Не забыла упомянуть и о давешней встрече с мужчиной из видений.
– Двухсотая ночь говоришь? Плохо дело, – покачала головой Агрипина. – Долго ж ты помощи искала. Теперь труднее будет. Тут парой месяцев не обойтись будет.
Я чуть не взвыла представив, что мне ещё мучиться и мучиться.
И поведала она о методах избавления от проклятия. Вот только я, услыхав о них, подумала, что проще сразу в петлю – и не мучиться.
А суть заключалась в следующем: нужно научиться управлять снами и сделать так, чтобы «кукловод» не сдержался и стал моим первым мужчиной – там, во сне. То, что мне придётся и дальше терпеть все эти изматывающие видения, не радовало. Да и сроки, в пару месяцев при удачном раскладе, не впечатляют.
– Легко сказать – управлять! Как? – не выдерживаю. – Я ж там безропотный исполнитель, даже голоса ни разу не подала, сколько помню.
– Для начала, вспомнишь ВСЕ свои сны. Проанализируешь мельчайшие подробности.
– А вот и мой подарочек пожаловал, – раздался скрипучий старческий голос, обладательницы которого, я сколько не присматривалась, нигде не видела. – Заходь красавица, не дело через забор разговоры вести.
Страшно, но иду. В конце концов – вдруг и вправду поможет?
– Эка тебе бабка родная беду подсупонила. Эх, дурная её голова… И теперь ведь мается, покоя найти не может… – скрипела старуха.
Что она там про мою бабку говорит?
В раздумьях вваливаюсь во двор, и вижу в низеньких дверях щуплую старушку неопределённой степени дряхлости. Бог знает, сколько ж лет человеку должно быть, чтобы он ожившую мумию напоминал? Росточком дай бог мне по грудь, сухонькая настолько что свободное платьишко будто на вешалке болтается, а не на живом человеке одето. Лицо – сплошная каша из глубоких морщин, среди которых даже глаза и губы теряются. А вот седые волосы густые, волнистые с тяжёлыми крупными спиральками на концах. Красота!
– Здравствуйте, – говорю. – Мне к вам обратиться порекомендовали…
– Ты в дом-то заходи, рекомендованная моя… – ощерилась в редкозубой ухмылке старуха.
У меня аж мурашки по коже пробежали при виде этого «милого» оскала, так и подмывало сказать – «Может я тут постою?», но бабка уже внутри избушки скрылась, прежде дверь гостеприимно распахнув.
Прихожая, где только и поместились сменные бабкины калоши, да лавка с парой вёдер воды. Дальше проходная кухня: небольшой дореволюционный холодильник с ручкой как на древних москвичах, плита на две конфорки с газовый баллоном, кухонный столик, возле дальней стены русская печь-лежанка, с двух сторон от которой по двери. В одном из углов иконы, ладанка и свечи.
Пыльно, в затхлом воздух чётко ощущается смрад старости. Этакий букет пота, и ещё каких-то запахов свойственных о-о-очень пожилым людям, и даже вездесущие пучки трав не смогли перебить это амбре. Ох-хо-хо… вряд ли она мне за сегодня всё успеет сделать, да я и сама вот-вот упаду от усталости. А в деревне жилых домов считай нет. Выходит, придётся ночевать тут! Прямо напротив кладбища, окружённой забором с черепами, рядом с древним вороном, чёрной кошкой и самой настоящей ведьмой. Ужас!..
– Ты присаживайся, – проскрипела хозяйка. – Сейчас чайку тебе налью успокаивающего, через полчасика заснёшь как убитая, – говорит, а меня такая перспектива совсем не радует. Не факт, что «как» убитая, да и сны мне такие снятся, что лучше вовсе не спать. – Да поесть соберу, – продолжала приговаривать она, шустро не по-возрасту суетясь возле плиты. – Гости у меня нечасто, ты уж прости, разносолов не водится.
Передо мной уже стояла миска с квашеной капустой, тарелка с солёными огурцами, блюдце с нарезанным кусочками салом, какие-то лепёшки.
– А с чего вы взяли что моя беда как-то с бабушкой связана? – не удержалась я.
– Потому как, деточка, сила наша по женской линии, через поколение, переходит. И от тебя к внучке перейдёт.
– У вас тоже внучка есть? – ляпнула я.
– Могла бы быть, – горько вздохнула старуха и пуще прежнего ссутулилась. – Да вот только не уберегла я дочку, а без неё, откуда внучке-то взяться? Будешь моей внучкой? – как-то неожиданно очутившись возле меня и заглядывая в глаза, интересуется.
– Это как? – опешила я.
– А так, – она махнула рукой и вновь припустила к плите, где что-то бурлило в кастрюльке. – Я тебе помогу, ты мне, и мы в расчёте. Ну и наследство всё моё тебе останется.
Какое у неё может быть наследство? А судя по тому как она выделила слово «всё», оно имеется и немалое. И тут навалилась усталость: внучкой так внучкой, хоть кем, лишь бы избавили уже меня от этих проклятых снов.
– Согласна, – говорю.
– Вот и чудненько, – запричитала бабка. – Вот и ладненько, внученька. Вот погостишь у меня месячок-другой, решим твою проблему, а там уж и с наследством разбираться будешь.
Э-э-э… это вот о чём она сейчас? Ну бог с ним пару месяцев я погощу, коль так надо, но почему наследство-то сразу? Она что помирать собралась?
Тут перед моим носом очутилась тарелка с отварной картошкой. Желудок радостно взвыл, совершив невероятный кульбит, едва не выскочил из горла, и заставил схватиться за вилку. А потом был странный травяной чай, и да – я заснула, впервые за неполных семь месяцев я просто спала – не мучаясь от кошмаров.
Глава 4 Знание сила
Проснулась спустя почти сутки – на рассвете. Как-то непривычно даже – никакого неутолимого плотского желания не ощущаю. Лежу и наслаждаюсь окутавшей тело и разум лёгкостью. Сказка! Солнышко в окошко светит, где-то птички поют. Жизнь прекрасна! Кто не страдал на протяжении более чем полугода хроническим недосыпанием, тот не поймёт, какое это блаженство! За одно это, я готова горы свернуть для этой бабульки. Может она просто-напросто снабдит меня необходимыми травками для чудодейственного чайка?
Настроение настолько повысилось, что царящие в помещении запахи уже не казались столь раздражающими. Спала я в одной из комнатушек, на брошенном прямо на пол матраце. Как ещё вчера выяснилось в доме только одна кровать, остальные, оставшиеся со старых времён, давным-давно перетащены на чердак.
Я поднялась, с наслаждением потянулась и оглядела хозяйскую спальню: шкаф, комод, железная кровать и столик со стулом возле окна. Ну и конечно же всё это в паутине и пыли. Глядя на них, руки аж зачесались добраться до веника и тряпки. Очень уж хотелось хоть чем-то отблагодарить старушку.
Вышла из спаленки, оглядела «светлицу»: всё по местам разложено, но повсюду пыль и паутина по углам, окна тоже грязные. На столе тарелка тряпичной салфеткой накрытая, и рядом лист бумаги. Подхожу – записка.
«Пошла за травами. Попей чаю с пирогами, отдохни. Приду поговорим».
Подписи нет, но и так ясно кто автор послания. Ну пироги, так пироги. Чайник оказался ещё горячим, видать не так давно Агрипина ушла. Благ цивилизации тут не так и много, спасибо хоть электричество есть. Отопление печное, вода из колодца, газ в баллоне. Раковина имеется, но конструкция крана такая, каких я даже в деревне живя всего пару раз видела: этакий полый цилиндр с крышечкой, внизу отверстие, из которого штырёк торчит – давишь на него, он приподнимается, и вода течёт. Неудобно. То ли дело у моих родителей здоровенная на полтора ведра ёмкость с краником и автоподогревом.
Вот только свежего воздуха катастрофически не хватает. Попыталась открыть окно. Хм… Не мудрено, что тут дышать нечем – первая рама, видимо зимняя, не открывается, а только вынимается, что я и сделала на всех окнах. Выходящие на улицу рамы двустворчатые, без форточек, но хотя бы открываются. Вот чаю попью, найду ведро, тряпку и окна вымою. Хотя нет, сначала надо пыль и паутину смести, да с полами разобраться, иначе вся эта пакость обратно на окна осядет.
Наскоро умылась. Налила в одну из кружек чай. Сижу, жизни радуюсь, вспоминая тот неловкий случай в гипермаркете. Видимо, правду говорят: нет худа без добра. Не спалила бы меня та тётка в туалете, и не знала бы я ничегошеньки про Агрипину. А теперь, у меня нет и доли сомнения, что она поможет. Вот только реченьки о наследстве неприятный осадок в душе оставили.
Пирожки оказались с земляникой. Вкусню-ю-ющие-е-е… Я бы все слопала, но неудобно стало старушку объедать. И так, свалилась ей на голову даже о продуктах заранее не подумав, а магазинов-то поблизости нет. Интересно откуда она всё берёт? Неужто сама, в столь почтенном возрасте до ближайшей «живой» деревни ходит?
Веник, ведро и тряпки нашлись в прихожей. Дело спорилось, что и не удивительно, ведь так хорошо я себя о-о-очень давно не чувствовала. Надеюсь, так теперь и будет впредь.
– Ты ж моя хозяюшка, – послышалось от дверей, а я от неожиданности аж подпрыгнула, едва ведро с водой не перевернув. – Умаялась, поди? А я пока травы искала земляники чутка насобирала. Возьми вот, покушай. Вам молодым от неё польза большая.
И на столе очутился небольшой алюминиевый… некогда видимо ковшик, ныне потерявший ручку, доверху наполненный спелыми ароматными ягодами.
Ну что сказать? Устоять перед таким соблазном я не в силах. Землянику с детства обожаю. Налетела на ягоды как воронье голодное на свежий посев. А Агрипина молча села на лавку, локотки на стол поставила, сухонькими ручками голову подпёрла и наблюдает за мной с улыбкой.
– Полегчало? – спрашивает.
– Ой, бабушка, не то слово! Уж и забыла, как это – чувствовать себя нормальным человеком, – улыбнулась я.
– Вчера, возле ворот глянула на тебя и поняла: без передышки долго не протянешь, – говорит, а у меня от этих слов аж очередная ягода попрёк горла встала.
– Как без передышки? – откашлявшись, переспросила я.
– А ты думала так всё просто? Чаёк хлебай и горя не знай? Нет, девонька, он раз другой поможет, и всё, – вздохнула бабка. – Ты не первая кто на это попался, думаю и не последняя. Кто-то ворожбой до срока побаловал, кто-то честь не уберёг. А расплата всем одна.
– Что же делать?
– Расскажу, всё расскажу. Тяжко будет и небыстро, но зато вновь человеком сделаешься, – молвила старуха и задумалась о чём-то.
Сижу, помалкиваю, а сама вспоминаю всё что мне бабушка перед смертью сказать успела. А собственно ничего акрами того чтоб до брака честь блюла, да до рождения дочери ворожить не пыталась.
– А если я побыстрому дочь рожу, поможет?
– Не родишь, – отмахнулась Агрипина.
– Почему это?
– Потому что честь не убережёшь. Это намного хуже, нежели ворожба преждевременная, – говорит, а я вот ничегошеньки не понимаю.
– В смысле? Вы же сами сказали – наказание всем едино.
– Едино, но от этого наказания не всякий избавиться сможет. Если девственность потеряешь до срока, то либо совсем родить не сможешь, либо только мальца. Да и не протянешь ты долго в этом случае – сгоришь от желания. Ибо сильнее оно станет в разы.
«Куда уж сильнее-то?!» – вылупилась я, но это всё мысли, а голова работает ищет иные способы решения проблемы.
– Э-эм… Ну, а если побыстренькому замуж выскочу? – говорю, прикидывая как бы это на практике осуществить?
– Экая ты шустрая. Побыстрому захотела. Ныне век не тот. Легко ль мужчину в храм привести к телу до того не допустив?
– В храм? – вылупилась я на старуху, вспомная: говорила ль моя бабушка о венчании в церкви?
– А ты как думала – кляксу в паспорт поставишь и готово? Нет! Вам пред ликом господним мужем и женой стать надобно. И ещё один момент – в церкви теперь венчают только после заключения брака в ЗАГСе. Как думаешь, дождётся муженёк? Сложно им это понять, ведь жена есть, а секса нет, – говорит, а меня аж коробит от подобных речей из уст древней старухи.
– Как всё сложно…
– Кто бы спорил, – Агрипина беспомощно развела в стороны сухонькие ручки. – Потому-то нас, истинных, и мало. Вырождаемся, – вздохнула она.
У меня всё внутри аж опустилось от таких новостей. Так ведь и не выйдешь никогда замуж. Где ж такого индивида понимающего и терпеливого найти? Ох и удружила мне бабуля…
– На бабку почём зря не гневись, – угадала мои мысли хозяйка. – От принятия её силы ничего не изменилось. У тебя своя от роду уже имелась. Так что, каплей меньше, каплей больше…
– Угу, – буркнула я, и всё равно в голове мелькнула мысль: «Вот же, послал бог родственничков!» – Так и что же мне теперь делать?
– Потерпи, всё узнаешь. Скажи только, ты во снах уже того… или ещё девица?
– Не того, – смущённо отвечаю, заливаясь краской.
Одно дело, когда ты это наедине с собой переживаешь, и другое вот так подноготную перед посторнними раскрывать. Я даже подругам тогда сказала просто, что сны эротические и никаких подробностей не рассказывала. Агрипина же, как ни крути, малознакомый человек. Ну и возраст её смущает – да.
– А как тем, что честь потерял от проклятья избавляться? – интересуюсь, понимая, что на мой вопрос ответа прямо сейчас не дождусь.
– Неужто обманула ты меня, и ты уже… – вскинулась старуха, сверля меня взглядом серовато-прозрачных, будто выцветших глаз.
– Нет-нет, – помотала я головой. – Вот появится у меня внучка, должна же я ей объяснить, что да как. Какие опасности подстерегают, и что делать коль… Ну всякое бывает. Насильники, например.
– А-а-а… – протянула явно успокоенная этими словами Агрипина. – Тогда надобно сначала сделать тоже что и ворожеям, но о том позже расскажу. Но это полдела. Ещё придётся разыскать наяву того, кто во снах являлся, да оженить на себе. От такого союза обязательно девка родится. Вот тогда проклятие и снимется. Но легко ль это – найти одного единственного человека? Да ещё чтобы полюбилась… – на этом бабка только рукой махнула, и опять умолкла, погрузившись в свои мысли.
– Чёрте что… – пробурчала я.
Посидела ещё немного наблюдая за хозяйкой, но та даже и не думала о продолжении разговора. Ну что поделать? Только ждать. Обещала, что расскажет, значит, наверное, не время ещё, или слов подходящих не находит?
Смысл у человека над душой сидеть? Прихватила ведро с грязной водой, вышла во двор. Вот кажется ничего же не изменилось вокруг? Ан нет. Теперь и солнышко не так ласково греет, и птичий гомон раздражает. И черепа на заборе, и кресты что через дорогу стоят, теперь зловеще смотрятся. Да что уж там? Руки опускаются от мысли, что возможно не удастся избавиться от одолевающего меня проклятия. И сегодняшнее состояние не более чем передышка. За что всё это на мою голову свалилось?
– Да не печалься ты так, – донеслось из-за окна. – Чует моё сердце – справишься ты.
Нечего сказать – утешила. Сердце её чует, а моё вот помалкивает что-то.
Села я на лавку. Пригорюнилась. Всплакнула даже о своей доле невесёлой. Ночка прибежала (так оказывается встреченную мною накануне кошку звали). Ластится, будто утешить пытается, чувствуя моё состояние.
Бабка до обеда меня не трогала. Чем-то бряцала в доме, но на улицу не выходила. И лишь спустя «Н»-ное количество часов высунулась в окошко:
– Иди есть. Заодно поведаешь как вышло, что ты завета посмертного ослушалась.
Ну и рассказала я ей всё. О том, как бабуля умирала, что я малой тогда была и всерьёз те слова не восприняла. О глупости той, когда за цацку повелась на слабо и приворот сотворила. Ну и о снах в общих чертах. Не забыла упомянуть и о давешней встрече с мужчиной из видений.
– Двухсотая ночь говоришь? Плохо дело, – покачала головой Агрипина. – Долго ж ты помощи искала. Теперь труднее будет. Тут парой месяцев не обойтись будет.
Я чуть не взвыла представив, что мне ещё мучиться и мучиться.
И поведала она о методах избавления от проклятия. Вот только я, услыхав о них, подумала, что проще сразу в петлю – и не мучиться.
А суть заключалась в следующем: нужно научиться управлять снами и сделать так, чтобы «кукловод» не сдержался и стал моим первым мужчиной – там, во сне. То, что мне придётся и дальше терпеть все эти изматывающие видения, не радовало. Да и сроки, в пару месяцев при удачном раскладе, не впечатляют.
– Легко сказать – управлять! Как? – не выдерживаю. – Я ж там безропотный исполнитель, даже голоса ни разу не подала, сколько помню.
– Для начала, вспомнишь ВСЕ свои сны. Проанализируешь мельчайшие подробности.
