Раньше, лет 100 назад... нет, я точно знаю, сколько лет назад, я знаю это до минуты... раньше, неспособный наказать ее, я бы спустил пару десятков шкур со слуг, и мне бы стало легче. Сейчас же я даже не разозлился. Мне почти все равно.
Наивная, она думает, это может мне помочь. Мойра не понимает - любые слова бессильны, ведь все пригодные в человеческом языке для получения прощения я уже использовал. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню ледяной взгляд Дианы, помню, будто видел его только что. Мойра не подозревает, что замерзшее от обиды сердце тронули всего два слова: 'Ты свободна'... окончательно лишившие мою бесконечную жизнь смысла.
Я подарил ей то, о чем она страстно мечтала... Нет! Я лишь вернул украденное. Но как же это было больно!..
Я не знаю, что делать.
Каждый день я начинаю с вопроса: 'А может быть?..' Будто сложная математическая задача, он требует полной концентрации моего внимания. Иногда ответ приходит почти сразу - долгожданный, желанный, искушающий. А значит, неправильный. И я снова возвращаюсь к вопросу, и смотрю на него со всех сторон, боясь упустить, не учесть, ошибиться...
К вечеру я уверен в ответе - 'Нет'.
Я в безнадежном лабиринте. Где-то снаружи есть мир, который счастлив ее присутствием. А здесь, во мраке моего отчаяния, стены полны ходов, ведущих в никуда. Я знаю, что выход есть. По крайней мере он должен быть. Но, без конца заглядывая в многочисленные ответвления решений, я натыкаюсь только на тупик. Что бы я ни сделал, что ни сказал - понимаю: это не вернет ее. Измученный безысходностью, я продолжаю искать выход наружу - к ней, снова и снова упираясь в глухую стену...
Но выход есть!
Я верю в это. Может ли не верить в чудо проснувшийся от комы длиной в тридцать лет?
Сверхщедрая судьба решила вернуть мне жизнь, отобранную раньше. И я бы ни за что не подумал, что принесет ее в ладони человек, которого я ненавидел, как никогда и никого другого.
С того дня, миллионы раз воспроизведенный моей безупречной памятью, его визит стал маяком в предрассветном океане, напоминая: надежда есть...
И выход есть.
** ** **
Он приближался, окутанный облаком ее аромата, - я чуял ее поцелуи на его губах, ее прикосновения к его рукам, ее длинные волосинки, запутавшиеся в его волосах. То, насколько все его тело пропиталось ее запахом, кричало мне в лицо, как они были близки. И хуже всего - еще утром они занимались любовью.
Я даже вспомнил, что живу. Ненависть нахлынула, окрашивая все вокруг черно-багровым. Мне вдруг безумно захотелось крови - его! Давно забытое пылающее ощущение. И я поймал себя на том, что по привычке, отточенной веками, уже проверил остроту клыков на языке, найдя ее идеальной, как и всегда. Осталось лишь атаковать...
Убить его ничего не стоило. Еще один муравей под моей ногой, способный - самое большее - куснуть.
Но как я мог лишить ее опоры? С кем она будет сгорать?
Огромным усилием воли я заставил расслабиться стальную пружину внутри себя.
Как он посмел! Зачем пришел? Что может еще от меня понадобиться тому, кто давно отобрал самое ценное?..
Он вошел, и ярость снова заслонила мир, как только их переплетенные воедино запахи ударили в меня всей мощью, и на какое-то время я был очень не уверен, что сумею удержаться от атаки. Напоминая себе в который раз: 'Ради нее!', я сфокусировался на деталях внешности непрошеного гостя, отвлекаясь от главного - жгучего желания напиться его крови.
Кайл постарел. Неизбежность изрезала его лицо глубокими морщинами, лишила блеска глаза, а тело - уверенности движений, присущей молодости.
Я усмехнулся - с чувством превосходства. Младенец... нет, зародыш по сравнению со мной, он подходил уже к закату своей жизни. А я, древнейший из древних старцев, все еще полон сил, красив и... молод! Разве не смешно?!
Но вдруг я увидел ухмылку превосходства и на его лице. Мне расхотелось потешаться над судьбой - Диана оставалась рядом с ним. По собственному выбору. И его старость не была причиной для насмешки. Ведь все они стареют.
И Диана тоже...
Не думая о том, что делаю, я стал примерять прошедшие десятилетия и на нее. И тут же поплатился - чуть не застонал от муки. Проклятье! Я должен был бы уже смириться за столько лет... Хотя что эти тридцать лет в безбрежном океане моей жизни? Капли... Но были ли другие тридцать, что ощущались, как века?
Мы обошлись без приветствий - ни один из нас не желал сопернику здоровья или хорошего дня. И лишь долго смотрели друг на друга с воскресшей ненавистью: он - ничтожный муравей и я - сильнейший в этом мире.
Странно, когда-то это слово - 'сильнейший' - вызывало во мне бурю эмоций. Я, зачарованный его волшебством, с непреодолимым напором доказывал миру и себе, что мне нет равного по силе. Что я превосхожу всех!
Но сейчас я без колебаний уступил бы это слово и все, что оно значит, Кайлу, если бы в обмен смог получить драгоценную жизнь с Дианой.
Мне хотелось расспросить о ней, узнать хоть что-нибудь: здорова ли она, все ли есть у нее, не скучно ли ей там, в глуши, живется, счастлива ли. Но унижаться я не собирался и спокойно, гордясь своей невероятной выдержкой, сказал:
- Что привело тебя в мой дом?
- Необходимость.
Конечно же! Его присутствие здесь подтверждало, что необходимость перевесила его страх передо мной. Прийти сюда, в мой дом, мимо оскалившейся охраны, и требовать со мною встречи!.. Должно быть, ему было очень нужно.
Борясь с огромным искушением одним укусом вырвать его горло и наконец-то утолить свою мучительную ревность, я жестом указал на кресло и сам сел в такое же напротив - мгновенно, заставив Кайла вздрогнуть. Я не стал скрывать злорадную ухмылку - от его отточенных рефлексов охотника мало что осталось.
Придерживаясь за подлокотники, точно оберегая больную спину, он осторожно опустился на сиденье.
'Почти старик', - подумал я с презрением, но тут же оборвал себя. Важнее другое. Что привело его сюда?
Повисла пауза. Нахмурившись, он посмотрел на меня, как обычно, раздражающе прямо, пристально, как никто другой из людей не мог, и было ясно: он решался на что-то очень тягостное.
- Видишь ли, Кристоф, дело в том, что Диана скоро останется одна.
Он болен? Странно, его запах чист - для своего возраста он в отличной форме. Но, может, речь не о болезни... Он что же, не в состоянии обеспечить ее на склоне лет? Пришел просить о помощи меня? Нет, вряд ли, его визит не выглядит униженной мольбой.
Но я, конечно, помогу ей... когда она останется одна. Вот только как мне удержаться, чтобы не помчаться к ней... когда она останется одна? Ведь будет только хуже - увидеть, как время разрушило ее, подталкивая ближе к краю жизни...
И я бессилен!
Во всем. Не то что дать ей вечность... хотя бы удержать на эти годы... хотя бы вымолить прощение... Бессилен! Я до сих пор не в состоянии смириться.
- Скажи, Кристоф, как ты живешь?
Мне показалось, я ослышался. Он выжил из ума? Решил покончить жизнь самоубийством?
Даже непроизнесенные, эти вопросы в моих глазах ясно читались, но он, игнорируя их, вдруг спросил со странной настойчивостью:
- Ответь, нашел ли ту, что смогла заменить тебе Диану?
Он издевается? Точно, старик сошел с ума! Ну, что ж, бывает...
Нашел ли я? Прошли годы, прежде чем я смог признаться даже самому себе: она была для меня всем. Обычная человеческая женщина, любовь к которой началась наваждением, а закончилась сумасшествием - манией вернуть ее во что бы то ни стало. Как вещь... Вот почему я до сих пор в руинах.
Неужели он думает, что я признаю это?
Понимающе кивая, как будто слыша мои тягостные мысли, Кайл вздохнул. Но тут же подался вперед и остро глянул мне в лицо.
- Просто скажи: да или нет?
- Нет, - процедил я сквозь зубы, с трудом держа себя в руках. Ради нее.
Сейчас одним рывком я сверну ему шею, а потом буду жалеть. А может, и не буду.
Он снова кивнул и полез в карман.
Это могло бы насторожить меня прежде (не то чтобы я не был в состоянии сломать его руку в любой момент, остановив ее движение), но в последнее время я часто думал о смерти, о том, что она значит для людей... и какой будет для Дианы. И потому лишь смотрел на его руку с отстраненным интересом, думая: уклониться от выстрела в упор... или нет?
Не знаю, ждал ли я оружия, но того, что он достал, не ждал определенно.
Он молча протянул мне фотографию.
Глядя на нее, я, неподвижный, слушал, как внутри моего стального, отлаженного до совершенства тела все сжимается от невыносимой боли - сильнее и сильнее, пока в целой вселенной не остались только этот снимок и моя боль.
- Не знал, что у вас... дочь, - как я ни старался, мой голос выдал муку: это была одна из тех немногих вещей, что я не мог - иметь детей.
Я не знал. Мог узнать, конечно, но понимал, что если буду пристально следить за их счастливой жизнью - сойду с ума. Поэтому я посылал своих ищеек раз в год с одним вопросом: 'Жива ли Диана?' И запрещал докладывать что-либо еще.
Прилагая неимоверные усилия, чтобы голос мой не дрогнул, я добавил:
- Она так похожа на нее.
И это ранило еще сильнее: молодая женщина на фотографии выглядела копией Дианы в те годы, когда она была со мной, - лицо, фигура, водопад волос и дерзкий, яркий взгляд. В объятиях Кайла она нежно прижимала его изрытое морщинами лицо к своему, сияющему красотой, и счастливо улыбалась прямо в объектив.
Он не только отобрал у меня любовь - бесценное сокровище, но к ней в придачу получил и мою недостижимую мечту...
Мне нестерпимо захотелось убить его в эту же секунду!
Крови! Только вкус его крови мог бы мне сейчас помочь! И хруст костей его ломающейся шеи под стальными пальцами моей руки. И его предсмертное хрипение... Как же удержаться?!.
Он, без сомнения, видел свою смерть в моих глазах, но был на удивление спокоен. Его лицо не несло и тени страха, лишь решимость и - обреченность.
- У нас с Дианой нет детей, Кристоф. Она бесплодна. - Теперь, как будто поменявшись местами со мной, он пытался и был не в состоянии скрыть свою муку.
Я не мог понять. Что за?..
- На фотографии со мной Диана.
Я вновь всмотрелся в снимок. Монтаж? Зачем?
- Нас сняли мои друзья четыре дня назад - в день нашей годовщины, - его глаза, голос и, главное, запах подтверждали это.
- Она... хорошо выглядит, - ком в горле мешал мне говорить. - Она сделала?..
Но он прервал меня на полуфразе:
- Ты никогда не задумывался, Кристоф, почему ее кровь столь целебна для вас? Она обладает огромным потенциалом к регенерации, как ты знаешь. Например, твои побои зажили без следа на Диане всего за пару недель, когда обычный человек отходил бы месяцами и остался бы калекой на всю жизнь... если бы не умер сразу, - голос Кайла стал жестче от ненависти. - Вспомни, как вы доили ее кровь литрами, а она не умирала. Ты сам говорил мне: 'Она особенная, она выдержит!' Говорил, но не понимал, насколько это было правильно! И я не понимал.
Что он имел в виду? Да, конечно же, я знал, как сильно отличается она от остальных людей. Все в ней: от запаха до крови - было особенным. Она сама была такой...
Но тут голос Кайла вмешался в тоскливые воспоминания, ломая лед моей застывшей жизни:
- Прошло почти семнадцать лет, пока я понял, что она не меняется.
Воздух со свистом ворвался в мои легкие. Я, потрясенный, по-другому взглянул на фотографию в моих руках.
Не замечая рождения сверхновой внутри меня, Кайл продолжал:
- Конечно, это не особо большой срок. Некоторые женщины с хорошей генетикой и при тщательном уходе за собой могут обмануть время на определенный промежуток. Но, Кристоф, она его не обманывала! Даже сейчас, спустя тридцать лет, она все такая же, какой я увидел ее впервые.
Он надолго замолчал. Мне так хотелось схватить его и вытрясти до капли все, что ему известно!.. Но я не решался шевельнуться, боясь спугнуть негаданное чудо, присевшее на край моей судьбы.
- Когда я впервые это понял, то возобновил исследования ее крови и тканей, засел за спецлитературу. Результаты ошеломили меня - обновление клеток Дианы проходит бесконечно, не накапливая ошибок, приводящих к появлению все более неправильных, старых клеток, как это происходит у всех людей.
Я почти задохнулся. Неужели...
- Ты хочешь сказать...
- Она не стареет, Кристоф. А если я и ошибаюсь, то происходит это не в темпе, присущем людям. Ее организм до сих пор не перешагнул черты двадцати пяти лет.
- Как такое возможно? Она же человек, - я задал вопрос безразлично, просто чтобы заглушить свое желание кричать в небо от счастья.
- Да, она человек, но человек особенный, - тут Кайл впервые улыбнулся - тепло... интимно, и я опять сражался с необходимостью порвать его на части - столько его улыбка говорила об их близости! - Конечно, мне стало интересно, были ли еще такие, как она.
- И? - сорвалось невольно с моих губ.
- Так редко, что даже древние источники считают их существование более нереальным, чем твое, Кристоф, - его взгляд кольнул насмешкой. - Но были, да. Их упоминают как 'вечноживущих'. Не бессмертных, нет. Их можно убить, как и любого человека... например, оставив тяжелораненым без надлежащей помощи, - напомнил он мне снова.
Но я не слышал его упреков, не раздражался наглостью. Только не сейчас!
- Сколько же продлится ее жизнь? Хоть приблизительно? - незаметно для себя я умолял его... смотрящего на мои руки. Проследив его взгляд, я увидел бешеную пляску пальцев - как у взволнованного старика. Но не почувствовал стыда - парадоксально, но из всех живущих он был способен понять меня сейчас, как никто другой.
- Я не знаю. Да и никто не знает, Кристоф. Века? Тысячелетия? Не знаю. Сомнений нет в одном: Диана будет жить гораздо дольше, чем обычный человек.
Я снова посмотрел на снимок, на сияющую молодостью женщину в объятиях мужчины с обреченным взглядом. Мужчины, стоящего на пороге неотвратимой дряхлости. И понял, почему Диана скоро останется одна.
Впервые я подумал о нем с уважением. Она была права, он - лучший вариант... среди людей. Хватило ли бы силы у меня на такой поступок? Решительной рукой отбросить столько счастливых лет с любимой, чтобы избавить ее от необходимости быть рядом со стариком. Переступить свою пылающую ненависть и ревность, чтобы подарить ей счастье... со своим врагом!
Из древних глубин моей человеческой памяти всплыло нечто, забытое века назад: мне захотелось сказать ему спасибо.
- Не благодари! - отрезал он, как будто слышал мои мысли, и добавил с явно ощутимой неприязнью: - Я это делаю не для тебя.
Конечно. Я понимал.
- Осталось одно. Но самое важное, Кристоф.
Это движение было бы быстрым в мире людей - то, как он придвинулся ко мне вплотную. Для меня же он плыл замедленно, неторопливо, позволяя ясно разглядеть его неловкость. Он остановился настолько близко, насколько не осмелился бы ни один живущий, и посмотрел своими уже выцветшими глазами с многочисленными морщинами вокруг прямо в мои.
- Помни. Если ты еще хоть раз причинишь ей боль - я достану тебя с того света.
Благодарность - я вспомнил это слово! - исчезла без следа, испепеленная неудержимой лавиной ненависти. И с наслаждением выпуская на волю зверя внутри себя, я заревел ему в лицо:
Наивная, она думает, это может мне помочь. Мойра не понимает - любые слова бессильны, ведь все пригодные в человеческом языке для получения прощения я уже использовал. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню ледяной взгляд Дианы, помню, будто видел его только что. Мойра не подозревает, что замерзшее от обиды сердце тронули всего два слова: 'Ты свободна'... окончательно лишившие мою бесконечную жизнь смысла.
Я подарил ей то, о чем она страстно мечтала... Нет! Я лишь вернул украденное. Но как же это было больно!..
Я не знаю, что делать.
Каждый день я начинаю с вопроса: 'А может быть?..' Будто сложная математическая задача, он требует полной концентрации моего внимания. Иногда ответ приходит почти сразу - долгожданный, желанный, искушающий. А значит, неправильный. И я снова возвращаюсь к вопросу, и смотрю на него со всех сторон, боясь упустить, не учесть, ошибиться...
К вечеру я уверен в ответе - 'Нет'.
Я в безнадежном лабиринте. Где-то снаружи есть мир, который счастлив ее присутствием. А здесь, во мраке моего отчаяния, стены полны ходов, ведущих в никуда. Я знаю, что выход есть. По крайней мере он должен быть. Но, без конца заглядывая в многочисленные ответвления решений, я натыкаюсь только на тупик. Что бы я ни сделал, что ни сказал - понимаю: это не вернет ее. Измученный безысходностью, я продолжаю искать выход наружу - к ней, снова и снова упираясь в глухую стену...
Но выход есть!
Я верю в это. Может ли не верить в чудо проснувшийся от комы длиной в тридцать лет?
Сверхщедрая судьба решила вернуть мне жизнь, отобранную раньше. И я бы ни за что не подумал, что принесет ее в ладони человек, которого я ненавидел, как никогда и никого другого.
С того дня, миллионы раз воспроизведенный моей безупречной памятью, его визит стал маяком в предрассветном океане, напоминая: надежда есть...
И выход есть.
** ** **
Он приближался, окутанный облаком ее аромата, - я чуял ее поцелуи на его губах, ее прикосновения к его рукам, ее длинные волосинки, запутавшиеся в его волосах. То, насколько все его тело пропиталось ее запахом, кричало мне в лицо, как они были близки. И хуже всего - еще утром они занимались любовью.
Я даже вспомнил, что живу. Ненависть нахлынула, окрашивая все вокруг черно-багровым. Мне вдруг безумно захотелось крови - его! Давно забытое пылающее ощущение. И я поймал себя на том, что по привычке, отточенной веками, уже проверил остроту клыков на языке, найдя ее идеальной, как и всегда. Осталось лишь атаковать...
Убить его ничего не стоило. Еще один муравей под моей ногой, способный - самое большее - куснуть.
Но как я мог лишить ее опоры? С кем она будет сгорать?
Огромным усилием воли я заставил расслабиться стальную пружину внутри себя.
Как он посмел! Зачем пришел? Что может еще от меня понадобиться тому, кто давно отобрал самое ценное?..
Он вошел, и ярость снова заслонила мир, как только их переплетенные воедино запахи ударили в меня всей мощью, и на какое-то время я был очень не уверен, что сумею удержаться от атаки. Напоминая себе в который раз: 'Ради нее!', я сфокусировался на деталях внешности непрошеного гостя, отвлекаясь от главного - жгучего желания напиться его крови.
Кайл постарел. Неизбежность изрезала его лицо глубокими морщинами, лишила блеска глаза, а тело - уверенности движений, присущей молодости.
Я усмехнулся - с чувством превосходства. Младенец... нет, зародыш по сравнению со мной, он подходил уже к закату своей жизни. А я, древнейший из древних старцев, все еще полон сил, красив и... молод! Разве не смешно?!
Но вдруг я увидел ухмылку превосходства и на его лице. Мне расхотелось потешаться над судьбой - Диана оставалась рядом с ним. По собственному выбору. И его старость не была причиной для насмешки. Ведь все они стареют.
И Диана тоже...
Не думая о том, что делаю, я стал примерять прошедшие десятилетия и на нее. И тут же поплатился - чуть не застонал от муки. Проклятье! Я должен был бы уже смириться за столько лет... Хотя что эти тридцать лет в безбрежном океане моей жизни? Капли... Но были ли другие тридцать, что ощущались, как века?
Мы обошлись без приветствий - ни один из нас не желал сопернику здоровья или хорошего дня. И лишь долго смотрели друг на друга с воскресшей ненавистью: он - ничтожный муравей и я - сильнейший в этом мире.
Странно, когда-то это слово - 'сильнейший' - вызывало во мне бурю эмоций. Я, зачарованный его волшебством, с непреодолимым напором доказывал миру и себе, что мне нет равного по силе. Что я превосхожу всех!
Но сейчас я без колебаний уступил бы это слово и все, что оно значит, Кайлу, если бы в обмен смог получить драгоценную жизнь с Дианой.
Мне хотелось расспросить о ней, узнать хоть что-нибудь: здорова ли она, все ли есть у нее, не скучно ли ей там, в глуши, живется, счастлива ли. Но унижаться я не собирался и спокойно, гордясь своей невероятной выдержкой, сказал:
- Что привело тебя в мой дом?
- Необходимость.
Конечно же! Его присутствие здесь подтверждало, что необходимость перевесила его страх передо мной. Прийти сюда, в мой дом, мимо оскалившейся охраны, и требовать со мною встречи!.. Должно быть, ему было очень нужно.
Борясь с огромным искушением одним укусом вырвать его горло и наконец-то утолить свою мучительную ревность, я жестом указал на кресло и сам сел в такое же напротив - мгновенно, заставив Кайла вздрогнуть. Я не стал скрывать злорадную ухмылку - от его отточенных рефлексов охотника мало что осталось.
Придерживаясь за подлокотники, точно оберегая больную спину, он осторожно опустился на сиденье.
'Почти старик', - подумал я с презрением, но тут же оборвал себя. Важнее другое. Что привело его сюда?
Повисла пауза. Нахмурившись, он посмотрел на меня, как обычно, раздражающе прямо, пристально, как никто другой из людей не мог, и было ясно: он решался на что-то очень тягостное.
- Видишь ли, Кристоф, дело в том, что Диана скоро останется одна.
Он болен? Странно, его запах чист - для своего возраста он в отличной форме. Но, может, речь не о болезни... Он что же, не в состоянии обеспечить ее на склоне лет? Пришел просить о помощи меня? Нет, вряд ли, его визит не выглядит униженной мольбой.
Но я, конечно, помогу ей... когда она останется одна. Вот только как мне удержаться, чтобы не помчаться к ней... когда она останется одна? Ведь будет только хуже - увидеть, как время разрушило ее, подталкивая ближе к краю жизни...
И я бессилен!
Во всем. Не то что дать ей вечность... хотя бы удержать на эти годы... хотя бы вымолить прощение... Бессилен! Я до сих пор не в состоянии смириться.
- Скажи, Кристоф, как ты живешь?
Мне показалось, я ослышался. Он выжил из ума? Решил покончить жизнь самоубийством?
Даже непроизнесенные, эти вопросы в моих глазах ясно читались, но он, игнорируя их, вдруг спросил со странной настойчивостью:
- Ответь, нашел ли ту, что смогла заменить тебе Диану?
Он издевается? Точно, старик сошел с ума! Ну, что ж, бывает...
Нашел ли я? Прошли годы, прежде чем я смог признаться даже самому себе: она была для меня всем. Обычная человеческая женщина, любовь к которой началась наваждением, а закончилась сумасшествием - манией вернуть ее во что бы то ни стало. Как вещь... Вот почему я до сих пор в руинах.
Неужели он думает, что я признаю это?
Понимающе кивая, как будто слыша мои тягостные мысли, Кайл вздохнул. Но тут же подался вперед и остро глянул мне в лицо.
- Просто скажи: да или нет?
- Нет, - процедил я сквозь зубы, с трудом держа себя в руках. Ради нее.
Сейчас одним рывком я сверну ему шею, а потом буду жалеть. А может, и не буду.
Он снова кивнул и полез в карман.
Это могло бы насторожить меня прежде (не то чтобы я не был в состоянии сломать его руку в любой момент, остановив ее движение), но в последнее время я часто думал о смерти, о том, что она значит для людей... и какой будет для Дианы. И потому лишь смотрел на его руку с отстраненным интересом, думая: уклониться от выстрела в упор... или нет?
Не знаю, ждал ли я оружия, но того, что он достал, не ждал определенно.
Он молча протянул мне фотографию.
Глядя на нее, я, неподвижный, слушал, как внутри моего стального, отлаженного до совершенства тела все сжимается от невыносимой боли - сильнее и сильнее, пока в целой вселенной не остались только этот снимок и моя боль.
- Не знал, что у вас... дочь, - как я ни старался, мой голос выдал муку: это была одна из тех немногих вещей, что я не мог - иметь детей.
Я не знал. Мог узнать, конечно, но понимал, что если буду пристально следить за их счастливой жизнью - сойду с ума. Поэтому я посылал своих ищеек раз в год с одним вопросом: 'Жива ли Диана?' И запрещал докладывать что-либо еще.
Прилагая неимоверные усилия, чтобы голос мой не дрогнул, я добавил:
- Она так похожа на нее.
И это ранило еще сильнее: молодая женщина на фотографии выглядела копией Дианы в те годы, когда она была со мной, - лицо, фигура, водопад волос и дерзкий, яркий взгляд. В объятиях Кайла она нежно прижимала его изрытое морщинами лицо к своему, сияющему красотой, и счастливо улыбалась прямо в объектив.
Он не только отобрал у меня любовь - бесценное сокровище, но к ней в придачу получил и мою недостижимую мечту...
Мне нестерпимо захотелось убить его в эту же секунду!
Крови! Только вкус его крови мог бы мне сейчас помочь! И хруст костей его ломающейся шеи под стальными пальцами моей руки. И его предсмертное хрипение... Как же удержаться?!.
Он, без сомнения, видел свою смерть в моих глазах, но был на удивление спокоен. Его лицо не несло и тени страха, лишь решимость и - обреченность.
- У нас с Дианой нет детей, Кристоф. Она бесплодна. - Теперь, как будто поменявшись местами со мной, он пытался и был не в состоянии скрыть свою муку.
Я не мог понять. Что за?..
- На фотографии со мной Диана.
Я вновь всмотрелся в снимок. Монтаж? Зачем?
- Нас сняли мои друзья четыре дня назад - в день нашей годовщины, - его глаза, голос и, главное, запах подтверждали это.
- Она... хорошо выглядит, - ком в горле мешал мне говорить. - Она сделала?..
Но он прервал меня на полуфразе:
- Ты никогда не задумывался, Кристоф, почему ее кровь столь целебна для вас? Она обладает огромным потенциалом к регенерации, как ты знаешь. Например, твои побои зажили без следа на Диане всего за пару недель, когда обычный человек отходил бы месяцами и остался бы калекой на всю жизнь... если бы не умер сразу, - голос Кайла стал жестче от ненависти. - Вспомни, как вы доили ее кровь литрами, а она не умирала. Ты сам говорил мне: 'Она особенная, она выдержит!' Говорил, но не понимал, насколько это было правильно! И я не понимал.
Что он имел в виду? Да, конечно же, я знал, как сильно отличается она от остальных людей. Все в ней: от запаха до крови - было особенным. Она сама была такой...
Но тут голос Кайла вмешался в тоскливые воспоминания, ломая лед моей застывшей жизни:
- Прошло почти семнадцать лет, пока я понял, что она не меняется.
Воздух со свистом ворвался в мои легкие. Я, потрясенный, по-другому взглянул на фотографию в моих руках.
Не замечая рождения сверхновой внутри меня, Кайл продолжал:
- Конечно, это не особо большой срок. Некоторые женщины с хорошей генетикой и при тщательном уходе за собой могут обмануть время на определенный промежуток. Но, Кристоф, она его не обманывала! Даже сейчас, спустя тридцать лет, она все такая же, какой я увидел ее впервые.
Он надолго замолчал. Мне так хотелось схватить его и вытрясти до капли все, что ему известно!.. Но я не решался шевельнуться, боясь спугнуть негаданное чудо, присевшее на край моей судьбы.
- Когда я впервые это понял, то возобновил исследования ее крови и тканей, засел за спецлитературу. Результаты ошеломили меня - обновление клеток Дианы проходит бесконечно, не накапливая ошибок, приводящих к появлению все более неправильных, старых клеток, как это происходит у всех людей.
Я почти задохнулся. Неужели...
- Ты хочешь сказать...
- Она не стареет, Кристоф. А если я и ошибаюсь, то происходит это не в темпе, присущем людям. Ее организм до сих пор не перешагнул черты двадцати пяти лет.
- Как такое возможно? Она же человек, - я задал вопрос безразлично, просто чтобы заглушить свое желание кричать в небо от счастья.
- Да, она человек, но человек особенный, - тут Кайл впервые улыбнулся - тепло... интимно, и я опять сражался с необходимостью порвать его на части - столько его улыбка говорила об их близости! - Конечно, мне стало интересно, были ли еще такие, как она.
- И? - сорвалось невольно с моих губ.
- Так редко, что даже древние источники считают их существование более нереальным, чем твое, Кристоф, - его взгляд кольнул насмешкой. - Но были, да. Их упоминают как 'вечноживущих'. Не бессмертных, нет. Их можно убить, как и любого человека... например, оставив тяжелораненым без надлежащей помощи, - напомнил он мне снова.
Но я не слышал его упреков, не раздражался наглостью. Только не сейчас!
- Сколько же продлится ее жизнь? Хоть приблизительно? - незаметно для себя я умолял его... смотрящего на мои руки. Проследив его взгляд, я увидел бешеную пляску пальцев - как у взволнованного старика. Но не почувствовал стыда - парадоксально, но из всех живущих он был способен понять меня сейчас, как никто другой.
- Я не знаю. Да и никто не знает, Кристоф. Века? Тысячелетия? Не знаю. Сомнений нет в одном: Диана будет жить гораздо дольше, чем обычный человек.
Я снова посмотрел на снимок, на сияющую молодостью женщину в объятиях мужчины с обреченным взглядом. Мужчины, стоящего на пороге неотвратимой дряхлости. И понял, почему Диана скоро останется одна.
Впервые я подумал о нем с уважением. Она была права, он - лучший вариант... среди людей. Хватило ли бы силы у меня на такой поступок? Решительной рукой отбросить столько счастливых лет с любимой, чтобы избавить ее от необходимости быть рядом со стариком. Переступить свою пылающую ненависть и ревность, чтобы подарить ей счастье... со своим врагом!
Из древних глубин моей человеческой памяти всплыло нечто, забытое века назад: мне захотелось сказать ему спасибо.
- Не благодари! - отрезал он, как будто слышал мои мысли, и добавил с явно ощутимой неприязнью: - Я это делаю не для тебя.
Конечно. Я понимал.
- Осталось одно. Но самое важное, Кристоф.
Это движение было бы быстрым в мире людей - то, как он придвинулся ко мне вплотную. Для меня же он плыл замедленно, неторопливо, позволяя ясно разглядеть его неловкость. Он остановился настолько близко, насколько не осмелился бы ни один живущий, и посмотрел своими уже выцветшими глазами с многочисленными морщинами вокруг прямо в мои.
- Помни. Если ты еще хоть раз причинишь ей боль - я достану тебя с того света.
Благодарность - я вспомнил это слово! - исчезла без следа, испепеленная неудержимой лавиной ненависти. И с наслаждением выпуская на волю зверя внутри себя, я заревел ему в лицо:
