Некоторое время в обоюдном суровом молчании мы дружно дожидались появление сестры милосердия. Илай изредка морщился и не замечал, как инстинктивно потирал грудь. Вряд ли он пришлепал бы в лазарет, да еще с группой поддержки, если бы нормально дышал после моей фееричной победы в поединке. Я хотела снизойти и спросить, насколько сильно у него помяты ребра, но только открыла рот, как болонка — ой! — блондинка презрительно тявкнула — боги! — фыркнула:
— На что уставилась?
Почему люди вечно на корню подрубают мои светлые порывы быть милой? Невозможно пропустить выпад и не припомнить давнюю историю с плохо закончившими подружками Форстада. В смысле, закончившими непотребной потасовкой посреди школьной столовой. Когда новое трио «возлюбленных» устроит бой посреди академии, а он случится непременно, адепты наверняка организуют тотализатор. Хотелось бы с уверенностью знать, на кого ставить. Глядишь, денег на методичку подзаработаю.
— Волосы у тебя красивые, — вздохнула я. — Скажи, очень крепкие?
Она испуганно провела ладошкой по взлохмаченной шевелюре, попыталась содрать съехавшую на ухо заколку с драгоценными камнями, но, запутав застежку, огрызнулась:
— Нормальные!
— Ну, ладно, как скажешь.
Богатый опыт работы в тетушкиной таверне доказывал, в искусстве говорить гадости самое главное вовремя остановиться и красиво раствориться в тумане или юркнуть за спину сурового вышибалы, иначе можно нарваться на драку. Но если в лазарете наколдовать туман, то недолго до конца полугодия поселиться в архиве и все свободное время расставлять в алфавитном порядке папки, а когда они закончатся, пойти на второй круг. Да и здоровяка, готового меня защитить от взбешенной болонки, в смысле, блондинки, тоже не имелось, а жертву с травмированным плечом она наверняка легко покусает. Желающие выдрать ей хвост найдутся и без меня! Не сейчас и не завтра, но позже наверняка.
В общем, в кои веки я прикусила язык и представила, что губы зашиты, но в подружке Форстада вдруг заснул инстинкт самосохранения.
— И знаешь... — в мирной тишине неожиданно выпалила она, — завидуй в сторонке молча!
— Да я в своей сторонке не завидую, а соболезную, — отпарировала больше по инерции, чем от желания поцапаться.
— Котик… — сдавленно всхлипнула девица. Божечки, столичный театр на Каменной отдыхает, а его владелец рыдает горючими слезами!
— Эден… — с многозначительной интонацией встрял в «разговор двух девочек» Илай. Согласна, глупо в первую декаду отношений, когда притяжение сильно, а лобзания горячи, позволять кому-то, особенно фальшивой бывшей, обижать новую подружку —еще пригодится для приятных глупостей.
— А? — мило улыбнулась я.
— Не будь ведьмой.
— Слушаюсь и повинуюсь, ваше высочество. — Хотела для пущего артистизма поклониться, но наконец вынесли мое освобождение и флакончик с согревающей растиркой, на пробке которого была прицеплена бумажка с указаниями по правильному использованию. Начиналась она с пункта: «Наружное средство! Запрещено к употреблению внутрь даже алхимикам!» Я не растворилась в тумане, а просто ушла из лазарета, но очень вовремя — сердитая помощница лекаря принялась чихвостить озабоченную парочку.
Когда я добралась до столовой, ужин подходил к концу и народу оставалось немного. Стойка раздачи, разоренная оравой голодных адептов, разнообразием уже не радовала. Многие емкости, сохранявшие еду теплой с помощью магии, опустели, а парочка чанов и вовсе демонстрировала выскобленные днища. Даже пригорелости отчистили рейнсверские троглодиты! Особенно умилял пяток надкусанных пирожков с неопознанной начинкой на большом медном блюде. Не знаю, кто из ребят жил по принципу «не съем, так надкусаю», но хотелось из вредности пожелать, чтобы начинка ему не пошла впрок. Нетронутой осталась рыбная похлебка, но, как показывал опыт, если кастрюля не была хотя бы ополовинена, то лучше поберечься и не снимать пробу.
Девчонки дожидались меня за нашим обычным столом и неожиданно выяснилось, что они набрали мне полный поднос еды.
— Решили позаботиться об умирающей подруге? — удивилась я, присаживаясь.
— Для умирающей у тебя слишком довольный вид. — Тильда строго сощурилась сквозь стеклышки круглых очков: — Признавайся, тебе дали освобождение от боевой магии?
— На половину декады, — помахала я свитком и предусмотрительно умолчала о встрече с белобрысым придурком и его болонкой.
— Как же тебе повезло! — совершенно искренне восхитилась она.
— У меня плечо вообще-то болит.
— Что такое плечо по сравнению с освобождением от физкультурного чистилища? Лучше бы Качок мне что-нибудь вывернул, а не устраивал личную тренировку. Он, конечно, горячий, но такой нудный!
— Тогда почему вы решили меня от души накормить всем… — я осмотрела угощения, — чем сегодня кормили Дартмурт?
На тарелке жареная рыба лежала вместе с мясной отбивной, пирожок купался в соусе от овощного гарнира, а в плошке покрылся плотной пленкой кисель их подозрительных ягод.
— Мы идем к пифии, — объявила Матильда, — так что жуй шустрее. Пирожки не ешь — гадость страшная. И еще я подогревала отбивную.
— Три раза, — многозначительно добавила Марлис тихим голосом. Она вообще всегда говорила так, словно опасалась, что ее действительно кто-нибудь услышит.
Я как раз насадила на вилку кусочек мяса, по жесткости хуже сапожной подошвы, и немедленно сковырнула обратно, решив ограничиться гарниром. С практической магией у нашей очкастой подружки имелись некоторые проблемы и не факт, что после заботливого подогрева отбивная оставалась съедобной.
— И где вы отрыли пифию? — полюбопытствовала я.
— Она живет в соседней комнате, — быстро объяснила Тильда.
Оказалось, что прошлой зимой во время экзаменационной декады будущая пифия заснула прямо на ходу и кубарем скатилась с главной лестницы в холл. Шею не свернула, но два дня провалялась без сознания в лазарете, а, очнувшись, неожиданно прозрела. Перво-наперво она напророчила Дартмурту обвал крыши. Сначала все решили, будто у самой бедняжки полностью обвалилась «крыша», но той же ночью рухнули перекрытия в архиве на чердаке хозяйственной башни и некоторые особенно впечатлительные нешуточно уверовали.
— За полсорима она выдаст нам по предсказанию на любую тему! Вообще просила за троих две трети сорима, но я выбила скидку за кучность, — быстро проговорила Тильда, как-то очень подозрительно заглядывая мне в глаза. — Тебе неинтересно, с кем ты попадешь?
Она имела в виду распределение. В последний день декады должен был пройти первый проверочный квест. Мы все страшно нервничали и с напряжением ждали, когда прогремит «судный» день и вывесят списки команд. Никому не хотелось оказаться до конца года в одной шестерке с отстающими или слабыми адептами.
— Надеюсь, что как раз не попаду, а окажусь в нормальной команде, где нет Форстада, — поправила я и добавила: — И я не верю в предсказания. В таверну иногда заглядывал местный прорицатель. После темного эля чего только не пророчил! Слава богам, ни разу не сбылось.
Пожалуй, сбылся только пожар, но он сам его устроил на хмельную голову. После этого Надин повесила на дверь таверны перечеркнутый жирным крестом портрет этой бородатой «пифии» и дала вышибале строгий наказ ни под каким предлогом не пускать сумасшедшего дядьку. Даже если он явится вернуть долг за бесплатно выпитые пинты пива в те дни, когда он предсказывал «доброй» хозяйке счастливую и бурную личную жизнь. К слову, тоже не угадал. Бурная случалась, а счастливая — ни разу.
— Без тебя мы все равно не пойдем, — твердо заявила Тильда.
— Идите! Обещаю, что не обижусь.
— Ты не поняла. У нас денег нет.
Кашлянув, я отложила вилку и окинула девчонок вопросительным взглядом.
— Исправьте меня, если ошибусь. Одна — дочь мясного магната, другая — дочь бывшего дипломата, и вы предлагаете стипендиатке за вас заплатить. Я ничего не перепутала?
— Конец месяца, — объяснила очкастая дочь мясного магната ветер в кошелях, — а ты самая экономная.
— Если бы ты сказала «прижимистая», то точно не попала бы к своей предсказательнице, — сдалась я, хотя абсолютно все внутри противилось идиотской трате.
Комната пифии оказалась захламленной и пропахшей пряными курениями. От густого запаха у меня немедленно потек нос и захотелось расчихаться. С тоской я посмотрела на стакан с дымящейся соломинкой на подоконнике. Интересно, хозяйка оскорбится, если попросить вонючую палочку залить водичкой и начадить уже после нашего ухода?
— Аромат помогает мне связываться со вселенной, — немедленно объяснила самопровозглашенная прорицательница, худая девица с бледным лицом и взлохмаченными распущенными волосами. Она была одета в мешковатое светлое платье, неуловимо напоминающее саван. Учитывая, что живое тепло еще не пробудили, в общаге царил почти могильный холод, наверняка в «рабочем» одеянии пифия коченела.
— Размещайтесь, — указала она на застеленный домотканой дорожкой каменный пол. Исправлюсь: коченела сама и хотела заморить клиентов, по собственной воле приносящих свои кровные за предсказания.
Девушка притушила магический светильник. Комнатка погрузилась в полутьму и по стенам растянулись длинные неровные тени. Тильда плюхнулась на половик, настойчиво дернула за руку Марлис, заставив ту усесться рядышком, а потом шикнула на меня. Я кивнула, мол, чего надо? Подруга скосила глаза, намекая, что надо приткнуться на тонкую подстилку, уложенную поверх ледяных каменных плит.
— Постою, — моментально отказалась я усаживаться. Не хватало еще простудиться. Сама-то пифия подложила под зад подушку!
— Сядь! — строго указала пальцем в коврик Тильда, и я недовольно пристроилась, поджав под себя одну ногу.
Наконец мы образовали тесный кружок. Взлохмаченная прорицательница расправила платье, сверкнув толстыми полосатыми чулками, и тихо произнесла:
— Правило первое: никто не должен знать, что вы были в моей комнате. Правило второе: никто и никогда не должен знать, что вы заходили в мою комнату!
Ну-ну, для глухих два раза не повторяю! Слышите? Два раза не повторяю! Видимо, платные предсказания как раз являлись той единственной страшной провинностью, за которую выставляли с факультета общей магии.
— Правило третье…
— Никому не говорить, что мы сюда поднимались? — не удержалась я и получила чувствительный тычок локтем от Тильды.
— Деньги вперед, — терпеливо поправила пифия.
На некоторое время в комнате повисла выжидательная пауза. Подружка снова ткнула меня под ребра.
— Что?
— Деньги, — цыкнула она.
— А… Ну да… — Я полезла в напоясный кошель за пятью чеканными монетами и протянула прорицательнице, но что-то внутри не позволяло высыпать деньги в ее раскрытую ладонь.
Клянусь, меня жаба до смерти задушит! Даже навскидку можно было легко придумать тьму полезных вещей за половину сорима: две стирки в прачечной, курс витаминных настоек для бодрости, пачка писчей бумаги с большим флаконом чернил для заправки самописных перьев, пара шерстяных чулок, не очень красивых, но зато теплых, не хуже, чем у самой пифии, которой явно не грозило отморозить зад, сидя на ледяном полу перед очередными одураченными первогодками.
Матильда быстро сообразила, что я готова соскочить и сбежать с деньгами. Она как-то ловко хлопнула меня по руке, и монетки, звякнув, сами собой ссыпались в ладонь прорицательницы.
— Как договаривались.
Оставалось с грустью проследить, как деньги исчезли в кармане светлого одеяния, да тяжело вздохнуть.
— Что вы хотите узнать? — деловито уточнила девица.
— Можно же предсказание на любой вопрос? — быстро уточнила Тильда.
— На один любой вопрос каждой, — спокойным голосом напомнила она.
— Они там дозированно, что ли, выдают? — ткнула я пальцем по направлению потолка, намекая на жадные высшие силы, и немедленно услышала недовольное цыканье от обеих подружек.
— Знаете, что главное в предсказаниях? — изогнула аккуратные брови пифия и тут же сама ответила, не дав мне выпалить очередную скабрезность: — Вера!
— Святое знамение, что мы верим! — Очкастая осенила себя святым кругом. — Давайте начинать! Я хочу знать, в какую команду попаду.
Пифия сложила руки на коленях, прикрыла глаза и некоторое время сидела неподвижно. Не удержавшись, я громко шмыгнула носом и прозаичный звук словно пробудил нашу девицу. В молчании она начала раскачиваться. Туда-сюда, тик-так, вправо-влево, как маятник. Со стороны выглядело жутковато. Помнится, прорицатель из таверны, якобы входя в транс, выкрикивал ругательства и обязательно бил посуду. Под закрытие «лавочки» тетка велела давать ему медную кружку. Посудина падала на пол с глухим стуком, обязательно корежилась, а потом вышибала выравнивал стенки маленькими молоточком. И так каждый вечер.
Неожиданно предсказательница выпрямилась, открыла глаза и ровным голосом объявила:
— Вселенная говорит, что ты попадешь в команду победителей.
— Победителей по жизни, — не удержалась я, но моментально прикусила язык, когда со стороны Тильды раздалось недовольное шипение.
Пифия сощурилась и быстро объявила:
— Ответ на второй вопрос…
— Мы его еще не задали, — напомнила я.
— Не задали, но кто-то подумал, — заупрямилась она. — Высшие силы говорят, что скоро случится поцелуй со всей академией. И он будет жарким!
Мы с девчонками недоуменно переглянулись. Какое… оригинальное предсказание! Слов нет.
— А пояснить нельзя? — спросила Тильда.
— Я всего лишь проводник, а не переводчик, — возмутились в ответ.
— Хотя бы кто целоваться-то будет? — прошептала я.
— Одна из вас точно будет, — кивнула пифия. — И еще передали послание Ведьме.
— Мне? — Я вдруг почувствовала, что по спине побежали мурашки.
— Ты ведьма? — уточнила она.
— Ну я так, конечно, не считаю…
— Зато носишь это имя с гордостью, — не преминула заметить Матильда.
— Они требуют не забывать, зачем ты здесь, — не обратила внимания пифия на беззлобную перепалку.
Под нашим озадаченным взглядом она поднялась. С возрастающим недоумением я задрала голову, следя за тем, как хозяйка комнаты спокойненько оправляет платье. Разговор с высшими силами прошел столь стремительно и бестолково, что ноги не успели затечь!
— Ведьма безусловно в восторге, что вселенная напомнила об учебе, но… — Я замялась и развела руками: — И что?
— И все, — объявила она. — Сеанс окончен. Три предсказания сказаны. Хотите больше, то…
— Нет! — моментально отказалась я доплачивать за весьма спорное развлечение.
— Не жмись, мы тебе отдадим в следующем месяце все до последней монетки, — громким шепотом пообещала Матильда.
— Не впадай в крайности, — одернула я транжиру чужих денег.
— Ладно, в качестве подарка, — остановила нас в дверях пифия. — Они еще сказали, что кустик ни в коем случае нельзя поить согревающей растиркой. Потом не отобьетесь.
— Какой кустик? — моргнула Тильда. О том, какая именно растирка, вопрос не возник. Флакон уже стоял на полочке стенного шкафа в моей комнате. Божечки, а если этот кустик — я?! Натрусь и озверею, начну на подруг накидываться…
— Кустик — это не человек? — на всякий случай осторожно уточнила я.
— Откуда мне знать, что за флору вы разводите у себя в комнатах, — отрезала та.
Мы тихо закрыли дверь и замерли, задумчиво переглядываясь. Подозреваю, что знающие люди в комнату к самопровозглашенной пифии не совались и точно не давали ей денег.
— На что уставилась?
Почему люди вечно на корню подрубают мои светлые порывы быть милой? Невозможно пропустить выпад и не припомнить давнюю историю с плохо закончившими подружками Форстада. В смысле, закончившими непотребной потасовкой посреди школьной столовой. Когда новое трио «возлюбленных» устроит бой посреди академии, а он случится непременно, адепты наверняка организуют тотализатор. Хотелось бы с уверенностью знать, на кого ставить. Глядишь, денег на методичку подзаработаю.
— Волосы у тебя красивые, — вздохнула я. — Скажи, очень крепкие?
Она испуганно провела ладошкой по взлохмаченной шевелюре, попыталась содрать съехавшую на ухо заколку с драгоценными камнями, но, запутав застежку, огрызнулась:
— Нормальные!
— Ну, ладно, как скажешь.
Богатый опыт работы в тетушкиной таверне доказывал, в искусстве говорить гадости самое главное вовремя остановиться и красиво раствориться в тумане или юркнуть за спину сурового вышибалы, иначе можно нарваться на драку. Но если в лазарете наколдовать туман, то недолго до конца полугодия поселиться в архиве и все свободное время расставлять в алфавитном порядке папки, а когда они закончатся, пойти на второй круг. Да и здоровяка, готового меня защитить от взбешенной болонки, в смысле, блондинки, тоже не имелось, а жертву с травмированным плечом она наверняка легко покусает. Желающие выдрать ей хвост найдутся и без меня! Не сейчас и не завтра, но позже наверняка.
В общем, в кои веки я прикусила язык и представила, что губы зашиты, но в подружке Форстада вдруг заснул инстинкт самосохранения.
— И знаешь... — в мирной тишине неожиданно выпалила она, — завидуй в сторонке молча!
— Да я в своей сторонке не завидую, а соболезную, — отпарировала больше по инерции, чем от желания поцапаться.
— Котик… — сдавленно всхлипнула девица. Божечки, столичный театр на Каменной отдыхает, а его владелец рыдает горючими слезами!
— Эден… — с многозначительной интонацией встрял в «разговор двух девочек» Илай. Согласна, глупо в первую декаду отношений, когда притяжение сильно, а лобзания горячи, позволять кому-то, особенно фальшивой бывшей, обижать новую подружку —еще пригодится для приятных глупостей.
— А? — мило улыбнулась я.
— Не будь ведьмой.
— Слушаюсь и повинуюсь, ваше высочество. — Хотела для пущего артистизма поклониться, но наконец вынесли мое освобождение и флакончик с согревающей растиркой, на пробке которого была прицеплена бумажка с указаниями по правильному использованию. Начиналась она с пункта: «Наружное средство! Запрещено к употреблению внутрь даже алхимикам!» Я не растворилась в тумане, а просто ушла из лазарета, но очень вовремя — сердитая помощница лекаря принялась чихвостить озабоченную парочку.
Когда я добралась до столовой, ужин подходил к концу и народу оставалось немного. Стойка раздачи, разоренная оравой голодных адептов, разнообразием уже не радовала. Многие емкости, сохранявшие еду теплой с помощью магии, опустели, а парочка чанов и вовсе демонстрировала выскобленные днища. Даже пригорелости отчистили рейнсверские троглодиты! Особенно умилял пяток надкусанных пирожков с неопознанной начинкой на большом медном блюде. Не знаю, кто из ребят жил по принципу «не съем, так надкусаю», но хотелось из вредности пожелать, чтобы начинка ему не пошла впрок. Нетронутой осталась рыбная похлебка, но, как показывал опыт, если кастрюля не была хотя бы ополовинена, то лучше поберечься и не снимать пробу.
Девчонки дожидались меня за нашим обычным столом и неожиданно выяснилось, что они набрали мне полный поднос еды.
— Решили позаботиться об умирающей подруге? — удивилась я, присаживаясь.
— Для умирающей у тебя слишком довольный вид. — Тильда строго сощурилась сквозь стеклышки круглых очков: — Признавайся, тебе дали освобождение от боевой магии?
— На половину декады, — помахала я свитком и предусмотрительно умолчала о встрече с белобрысым придурком и его болонкой.
— Как же тебе повезло! — совершенно искренне восхитилась она.
— У меня плечо вообще-то болит.
— Что такое плечо по сравнению с освобождением от физкультурного чистилища? Лучше бы Качок мне что-нибудь вывернул, а не устраивал личную тренировку. Он, конечно, горячий, но такой нудный!
— Тогда почему вы решили меня от души накормить всем… — я осмотрела угощения, — чем сегодня кормили Дартмурт?
На тарелке жареная рыба лежала вместе с мясной отбивной, пирожок купался в соусе от овощного гарнира, а в плошке покрылся плотной пленкой кисель их подозрительных ягод.
— Мы идем к пифии, — объявила Матильда, — так что жуй шустрее. Пирожки не ешь — гадость страшная. И еще я подогревала отбивную.
— Три раза, — многозначительно добавила Марлис тихим голосом. Она вообще всегда говорила так, словно опасалась, что ее действительно кто-нибудь услышит.
Я как раз насадила на вилку кусочек мяса, по жесткости хуже сапожной подошвы, и немедленно сковырнула обратно, решив ограничиться гарниром. С практической магией у нашей очкастой подружки имелись некоторые проблемы и не факт, что после заботливого подогрева отбивная оставалась съедобной.
— И где вы отрыли пифию? — полюбопытствовала я.
— Она живет в соседней комнате, — быстро объяснила Тильда.
Оказалось, что прошлой зимой во время экзаменационной декады будущая пифия заснула прямо на ходу и кубарем скатилась с главной лестницы в холл. Шею не свернула, но два дня провалялась без сознания в лазарете, а, очнувшись, неожиданно прозрела. Перво-наперво она напророчила Дартмурту обвал крыши. Сначала все решили, будто у самой бедняжки полностью обвалилась «крыша», но той же ночью рухнули перекрытия в архиве на чердаке хозяйственной башни и некоторые особенно впечатлительные нешуточно уверовали.
— За полсорима она выдаст нам по предсказанию на любую тему! Вообще просила за троих две трети сорима, но я выбила скидку за кучность, — быстро проговорила Тильда, как-то очень подозрительно заглядывая мне в глаза. — Тебе неинтересно, с кем ты попадешь?
Она имела в виду распределение. В последний день декады должен был пройти первый проверочный квест. Мы все страшно нервничали и с напряжением ждали, когда прогремит «судный» день и вывесят списки команд. Никому не хотелось оказаться до конца года в одной шестерке с отстающими или слабыми адептами.
— Надеюсь, что как раз не попаду, а окажусь в нормальной команде, где нет Форстада, — поправила я и добавила: — И я не верю в предсказания. В таверну иногда заглядывал местный прорицатель. После темного эля чего только не пророчил! Слава богам, ни разу не сбылось.
Пожалуй, сбылся только пожар, но он сам его устроил на хмельную голову. После этого Надин повесила на дверь таверны перечеркнутый жирным крестом портрет этой бородатой «пифии» и дала вышибале строгий наказ ни под каким предлогом не пускать сумасшедшего дядьку. Даже если он явится вернуть долг за бесплатно выпитые пинты пива в те дни, когда он предсказывал «доброй» хозяйке счастливую и бурную личную жизнь. К слову, тоже не угадал. Бурная случалась, а счастливая — ни разу.
— Без тебя мы все равно не пойдем, — твердо заявила Тильда.
— Идите! Обещаю, что не обижусь.
— Ты не поняла. У нас денег нет.
Кашлянув, я отложила вилку и окинула девчонок вопросительным взглядом.
— Исправьте меня, если ошибусь. Одна — дочь мясного магната, другая — дочь бывшего дипломата, и вы предлагаете стипендиатке за вас заплатить. Я ничего не перепутала?
— Конец месяца, — объяснила очкастая дочь мясного магната ветер в кошелях, — а ты самая экономная.
— Если бы ты сказала «прижимистая», то точно не попала бы к своей предсказательнице, — сдалась я, хотя абсолютно все внутри противилось идиотской трате.
Комната пифии оказалась захламленной и пропахшей пряными курениями. От густого запаха у меня немедленно потек нос и захотелось расчихаться. С тоской я посмотрела на стакан с дымящейся соломинкой на подоконнике. Интересно, хозяйка оскорбится, если попросить вонючую палочку залить водичкой и начадить уже после нашего ухода?
— Аромат помогает мне связываться со вселенной, — немедленно объяснила самопровозглашенная прорицательница, худая девица с бледным лицом и взлохмаченными распущенными волосами. Она была одета в мешковатое светлое платье, неуловимо напоминающее саван. Учитывая, что живое тепло еще не пробудили, в общаге царил почти могильный холод, наверняка в «рабочем» одеянии пифия коченела.
— Размещайтесь, — указала она на застеленный домотканой дорожкой каменный пол. Исправлюсь: коченела сама и хотела заморить клиентов, по собственной воле приносящих свои кровные за предсказания.
Девушка притушила магический светильник. Комнатка погрузилась в полутьму и по стенам растянулись длинные неровные тени. Тильда плюхнулась на половик, настойчиво дернула за руку Марлис, заставив ту усесться рядышком, а потом шикнула на меня. Я кивнула, мол, чего надо? Подруга скосила глаза, намекая, что надо приткнуться на тонкую подстилку, уложенную поверх ледяных каменных плит.
— Постою, — моментально отказалась я усаживаться. Не хватало еще простудиться. Сама-то пифия подложила под зад подушку!
— Сядь! — строго указала пальцем в коврик Тильда, и я недовольно пристроилась, поджав под себя одну ногу.
Наконец мы образовали тесный кружок. Взлохмаченная прорицательница расправила платье, сверкнув толстыми полосатыми чулками, и тихо произнесла:
— Правило первое: никто не должен знать, что вы были в моей комнате. Правило второе: никто и никогда не должен знать, что вы заходили в мою комнату!
Ну-ну, для глухих два раза не повторяю! Слышите? Два раза не повторяю! Видимо, платные предсказания как раз являлись той единственной страшной провинностью, за которую выставляли с факультета общей магии.
— Правило третье…
— Никому не говорить, что мы сюда поднимались? — не удержалась я и получила чувствительный тычок локтем от Тильды.
— Деньги вперед, — терпеливо поправила пифия.
На некоторое время в комнате повисла выжидательная пауза. Подружка снова ткнула меня под ребра.
— Что?
— Деньги, — цыкнула она.
— А… Ну да… — Я полезла в напоясный кошель за пятью чеканными монетами и протянула прорицательнице, но что-то внутри не позволяло высыпать деньги в ее раскрытую ладонь.
Клянусь, меня жаба до смерти задушит! Даже навскидку можно было легко придумать тьму полезных вещей за половину сорима: две стирки в прачечной, курс витаминных настоек для бодрости, пачка писчей бумаги с большим флаконом чернил для заправки самописных перьев, пара шерстяных чулок, не очень красивых, но зато теплых, не хуже, чем у самой пифии, которой явно не грозило отморозить зад, сидя на ледяном полу перед очередными одураченными первогодками.
Матильда быстро сообразила, что я готова соскочить и сбежать с деньгами. Она как-то ловко хлопнула меня по руке, и монетки, звякнув, сами собой ссыпались в ладонь прорицательницы.
— Как договаривались.
Оставалось с грустью проследить, как деньги исчезли в кармане светлого одеяния, да тяжело вздохнуть.
— Что вы хотите узнать? — деловито уточнила девица.
— Можно же предсказание на любой вопрос? — быстро уточнила Тильда.
— На один любой вопрос каждой, — спокойным голосом напомнила она.
— Они там дозированно, что ли, выдают? — ткнула я пальцем по направлению потолка, намекая на жадные высшие силы, и немедленно услышала недовольное цыканье от обеих подружек.
— Знаете, что главное в предсказаниях? — изогнула аккуратные брови пифия и тут же сама ответила, не дав мне выпалить очередную скабрезность: — Вера!
— Святое знамение, что мы верим! — Очкастая осенила себя святым кругом. — Давайте начинать! Я хочу знать, в какую команду попаду.
Пифия сложила руки на коленях, прикрыла глаза и некоторое время сидела неподвижно. Не удержавшись, я громко шмыгнула носом и прозаичный звук словно пробудил нашу девицу. В молчании она начала раскачиваться. Туда-сюда, тик-так, вправо-влево, как маятник. Со стороны выглядело жутковато. Помнится, прорицатель из таверны, якобы входя в транс, выкрикивал ругательства и обязательно бил посуду. Под закрытие «лавочки» тетка велела давать ему медную кружку. Посудина падала на пол с глухим стуком, обязательно корежилась, а потом вышибала выравнивал стенки маленькими молоточком. И так каждый вечер.
Неожиданно предсказательница выпрямилась, открыла глаза и ровным голосом объявила:
— Вселенная говорит, что ты попадешь в команду победителей.
— Победителей по жизни, — не удержалась я, но моментально прикусила язык, когда со стороны Тильды раздалось недовольное шипение.
Пифия сощурилась и быстро объявила:
— Ответ на второй вопрос…
— Мы его еще не задали, — напомнила я.
— Не задали, но кто-то подумал, — заупрямилась она. — Высшие силы говорят, что скоро случится поцелуй со всей академией. И он будет жарким!
Мы с девчонками недоуменно переглянулись. Какое… оригинальное предсказание! Слов нет.
— А пояснить нельзя? — спросила Тильда.
— Я всего лишь проводник, а не переводчик, — возмутились в ответ.
— Хотя бы кто целоваться-то будет? — прошептала я.
— Одна из вас точно будет, — кивнула пифия. — И еще передали послание Ведьме.
— Мне? — Я вдруг почувствовала, что по спине побежали мурашки.
— Ты ведьма? — уточнила она.
— Ну я так, конечно, не считаю…
— Зато носишь это имя с гордостью, — не преминула заметить Матильда.
— Они требуют не забывать, зачем ты здесь, — не обратила внимания пифия на беззлобную перепалку.
Под нашим озадаченным взглядом она поднялась. С возрастающим недоумением я задрала голову, следя за тем, как хозяйка комнаты спокойненько оправляет платье. Разговор с высшими силами прошел столь стремительно и бестолково, что ноги не успели затечь!
— Ведьма безусловно в восторге, что вселенная напомнила об учебе, но… — Я замялась и развела руками: — И что?
— И все, — объявила она. — Сеанс окончен. Три предсказания сказаны. Хотите больше, то…
— Нет! — моментально отказалась я доплачивать за весьма спорное развлечение.
— Не жмись, мы тебе отдадим в следующем месяце все до последней монетки, — громким шепотом пообещала Матильда.
— Не впадай в крайности, — одернула я транжиру чужих денег.
— Ладно, в качестве подарка, — остановила нас в дверях пифия. — Они еще сказали, что кустик ни в коем случае нельзя поить согревающей растиркой. Потом не отобьетесь.
— Какой кустик? — моргнула Тильда. О том, какая именно растирка, вопрос не возник. Флакон уже стоял на полочке стенного шкафа в моей комнате. Божечки, а если этот кустик — я?! Натрусь и озверею, начну на подруг накидываться…
— Кустик — это не человек? — на всякий случай осторожно уточнила я.
— Откуда мне знать, что за флору вы разводите у себя в комнатах, — отрезала та.
Мы тихо закрыли дверь и замерли, задумчиво переглядываясь. Подозреваю, что знающие люди в комнату к самопровозглашенной пифии не совались и точно не давали ей денег.
