Судя по тому, что в этот раз бабка не стала актерствовать, она намеревалась объявить об очередной продаже.
– Что во Дворце? – спросила Модеста, искоса глянув на внука. Прозвучало грубо, но любой из Вознесенских, до крови заклеванных старой орлицей, знал, что по отношению к редкому гостю она проявляла чудеса вежливости.
– Кстати, о Дворце… – встряла двоюродная тетка, мадам Элоиза Вознесенская, не дав племяннику открыть рта. – Марк, ты не считаешь, что не к лицу нам, Вознесенским, ходить в услужении у Полоцких?
– Не считаю, – сдержано отозвался тот.
– Нет?!
– Не считаю, что хожу в услужении.
Модеста, убежденная, что единственная в семье имеет право трепать нервы горячо любимому внуку, нехорошо покосилась в сторону племянницы и рявкнула:
– Дорогая моя, тебе лучше использовать рот для того, чтобы жевать, а не изрыгать глупости, иначе заработаешь дистрофию! Насколько я понимаю, тебя вполне устраивает, что твой недоделок работает секретаршей во Дворце!
Оскар замер с набитым ртом, заморгал, но, боясь огрызаться диктаторше, только обижено покосился на матушку.
– Тетушка, зачем вы обижаете мальчика? – вступилась за сына мадам Элоиза. – Их же нельзя сравнивать! Оскар же не является наследником клана…
– Упаси Боже… – пробормотала Модеста, покосившись на внучатого племянника с оттопыренной от куска картофелины щекой. – Казанова, слышала, что твоя девица-то устроила скандал на балу? Говорила я тебе, держись от этих доморощенных Золушек подальше!
Марка умиляло, с каким энтузиазмом, явно достойным лучшего применения, старуха третировала запуганных родственников, трясущихся за посуленные куски наследства. Видимо, она затронула больную для Оскара тему, и он принялся густо краснеть, но отчего-то кровь вначале прилила к ушам и шее, распространившись на лицо только нездоровыми пятнами.
– Тетушка, не надо нападать на мальчика! – снова принялась защищать безответного сынишку Элоиза. – С виду она вполне приличной выглядела, да и сестрицу ее сам властитель амнистировал…
Даже при мимолетном упоминании Алисы, Марк подавился и поскорее запил вином застрявший в горле комок.
– Она недурна собой? – резкий вопрос Модесты к внуку заставил родственников Вознесенских замереть.
– Кто? – Он не повел и бровью, хотя прекрасно понял, о ком именно шла речь.
– Лазарева-старшая.
– Не разглядывал.
– А я слышала, что глаз не оторвать.
– Девица, как девица, ничего особенного, – с нарочитой грубоватостью отозвался Марк, вдруг почувствовав к самому себе редкую гадливость, словно плюнул в собственную тарелку. Аппетит пропал начисто.
Как в насмешку вспомнились глаза с таинственной поволокой, красивый улыбающийся рот, крошечная родинка на виске. Мелкие черточки сложились в портрет юной женщины, словно бы светившейся изнутри. Она была прекрасна.
– Я разглядел ее вблизи, – вдруг заявил Оскар, кое-как проглотив картофелину. – Она страсть как хороша, но совсем по-русски разучилась говорить. Лопочет на каком-то мирском.
– Ходят слухи, что вас двоих видели вместе после бала, – проигнорировав раздражающий лепет, сдержано вопросила старуха у Марка.
– Слухи не врут.
– Ты себя ведешь неосмотрительно, – заметила Модеста.
– Не считаешь, что я уже не в том возрасте, когда распекают за знакомства с женщинами? – спокойно отозвался внук, и в предчувствии славного скандала родственники забыли про еду.
– Она не просто хорошенькая колдунья, а амнистированная ссыльная.
– Тогда почему мы обсуждаем ее на семейном ужине?
– Если что-то не к лицу нам, Вознесенским, так это связываться с дурной кровью…
– Хуже только с человеческой! – поддакнула тетка, недвусмысленно намекая на давний скандал, и мгновенно прикусила язык, напоровшись на яростный взгляд Модесты.
– Твоего недомерка, дорогуша, это тоже касается!
Бабка ненавидела, когда кто-то упоминал о тех временах, когда в неполные восемнадцать лет Марк женился на человеческой девчонке.
– Ты наследник Вознесенских, и когда-нибудь займешь мое место, – продолжила она отчитывать внука.
– Хочешь, чтобы я переехал в родовой особняк? – пригубив вина, с иронией уточнил Марк.
– Я хочу, чтобы ты женился летом. Ты уже не мальчик, весной тебе исполнится двадцать девять, а я не собираюсь жить вечно…
– Милая Модеста Эрнестофна, фы порожифете еще сто лет, – прохрюкал поверенный.
– Типун тебе на язык, болван! – разозлилась та. – Помру как миленькая! Не желаю видеть, как на похороны этих упырей будут уходить мои денежки!
Она обвела стол вилкой с насаженным кусочком мяса, и Вознесенские, живущие за счет старой ведьмы, быстро потупились, боясь с ней встречаться взглядом, как с бешеной собакой.
– Что скажешь, Марк?
– Хорошо, я женюсь.
Семья, не ожидавшая подобной покладистости от непокорного упрямца, изумленно раскрыла рты. Они не знали, что брак с подходящей колдуньей являлась частью сделки, заключенной Марком и бабкой десять лет назад.
– Я присмотрела несколько кандидатур.
– Пришли анкеты моему секретарю, – сухо предложил Марк, чувствуя внутри холодную пустоту. – Теперь ты все сказала, что хотела?
– На днях меня навещал Виктор Полоцкий, – с нарочито небрежным видом сообщила бабка.
Внук замер с бокалом в руках, а семья притихла, боясь даже пошевелиться. Ни для кого не было секретом, что наследники двух конкурирующих кланов, мягко сказать, друг друга недолюбливали.
– Не знал, что вы друзья.
– Он приезжает ко мне чаще родного внука, – заметила Модеста, явно торжествуя, что сумела задеть непрошибаемого гордеца.
– У Виктора всегда было много свободного времени для визитов вежливости. – Стараясь сохранить самообладание, Марк с излишней осторожностью отставил бокал. – Предполагается, что я должен поинтересоваться, о чем вы говорили?
– Он хочет выехать из гостиницы, и я предложила ему занять свободную комнату в твоем доме.
Мужчина приказал себе не злиться, но все равно голосом выдал внутреннее раздражение:
– Что же делать? Я уже сдал единственную свободную комнату.
– Когда?
Яростные взгляды родственников скрестились.
– Недавно.
– Посели Виктора. Ты должен знать слабые стороны врагов, когда вступишь в борьбу за трон. Только уничтожив всех конкурентов, ты сможешь выиграть. Впервые в истории города у властителя нет наследников мужского пола, мы не имеем права упустить такой шанс…
Выдержка покинула Марка. Он с такой силой отшвырнул вилку, что зазвенела посуда. Бабка замолкла, а притихшие Вознесенские испуганно съежились.
– Ты еще не отказалась от этой идеи?
Она не желала мириться с тем, что неудачная женитьба на человеческой девушке лишила внука шанса когда-нибудь занять властительский трон. Однако десять лет назад Марк осознанно рискнул своим блестящим положением, и пусть он проиграл, но не жалел о сделанном выборе. По крайней мере, старался не жалеть.
– Если ты не поселишь Виктора, то я продам дом, – пригрозила Модеста.
– Тогда готовь документы, я сам куплю его.
Спорщики замолкли. Казалось, что от сгустившегося напряжения вот-вот затрещит воздух. Урони кто-нибудь неосторожное слово, как весь особняк взлетит к ночному небу, словно от мощного энергетического заклятья.
– Мне надо на воздух, – буркнул Марк, шумно отодвигая стул.
– Откуда у тебя деньги на дом? – прикрикнула Модеста в спину внуку, когда тот пересекал столовую. – Смотри, все продам!
Тишина старого особняка, где он воспитывался после смерти родителей, вызывала нехорошее чувство. Дом умер вместе с великим кланом, бездарно разбазарившим колдовской дар. В Марке единственном текла древняя кровь, но мог ли он ею гордиться? Не осталось ничего: ни человечности, ни достоинства, ни благородной магии – только деньги.
Со злостью толкнув задребезжавшие стеклянные двери, он вышел на балкон. Осенняя ночь окутала его холодом и влажным запахом перегнивших листьев. Прикурив, он с наслаждением затянулся сигаретным дымом, царапнувшим горло, и ослабил узел галстука.
«Наслаждайся, сигареты – отличный способ заработать рак легких» – прозвучал в голове насмешливый женский голос.
Курильщик сделал глубокую затяжку и выпустил струйку сизого дыма.
Просто тогда Алиса еще не догадывалась, что древняя колдовская кровь затухшего клана защищала его от человеческих болезней. Марк усмехнулся. Со дня злополучного бала его преследовало странное ощущение, что он впервые расстался с девушкой еще до того, как у них что-то началось.
В кармане пиджака завибрировал мобильный телефон, и необъяснимым образом Марк догадался, что звонила она. Вытащив аппарат, колдун нажал на экране кнопку вызова и приложил к уху трубку.
– Марк? Это Алиса, – произнесла она по-русски.
Ему вдруг припомнился переданный охранником пакет, где лежал аккуратно сложенный пиджак, неуловимо пахнущий нежными духами. В тайне Марк надеялся, что Алиса все-таки спрятала в кармане записку с номером телефона, но она не допустила двусмысленностей, а две недели спустя вдруг позвонила...
– Алло?
– Я тебя слушаю, Алиса. – Он отчего-то улыбнулся темноте, неожиданно обрадованный звонком, ставшим единственным приятным событием в кошмарном вечере.
– На самом деле, «Алиса» и «алло» – это единственное, что я пока научилась произносить на русском, – призналась девушка, переходя на английский. – Не понимаю, почему я не могу перебороть языковой барьер. Ты меня слышишь?
– Да.
Во время телефонных разговоров переводчик не действовал. Когда дело касалось электронных или электрических приборов, колдовство переставало работать. Техника приравнивала колдунов к обычным людям. Можно было передвинуть телевизор с помощью заклинания, но включить – только нажав кнопку на пульте.
– Честно сказать, я звоню потому, что мне нужна помощь, а ты мой единственный знакомый в этом городе… Ты еще здесь?
– Да.
– Я ищу жилье на пару месяцев, но снять отдельный дом мне не по карману, а комнату – не выходит. Стоит хозяевам услышать фамилию Лазарева, как все в ужасе разбегаются. Если бы ты согласился поручиться за меня…
– Что случится через два месяца? – тихо спросил Марк.
– Что?
– Ты сказала, что ищешь комнату только на два месяца. Что собираешься делать потом?
– Вернусь в Гонконг.
Марк никогда не жалел о прошлом, ни о ранней женитьбе на милой обычной девочке, ни о разводе по обоюдному согласию через два года, ни о заклинании, стершем бывшей возлюбленной большую часть их общих воспоминаний. Он отучил себя жалеть, а просто досадовал за потерянный шанс на простое счастье. Алиса была именно тем человеком, каким он когда-то хотел стать – свободным от теневого мира, права наследования, давления клана.
– Извини, ты прав. Мне не стоило тебя беспокоить… – сдалась она, неверно истолковав его долгое молчание.
– Если тебя не смутят два соседа, то свободная комната есть.
– Всего два соседа на целый дом? – оживилась собеседница. – Бог мой, о чем ты? Я жила в университетском кампусе, меня теперь вообще ничего не смущает! Когда я смогу посмотреть комнату?
Дом выглядел буднично и неказисто. Остроконечной крышей он высовывался из-за железного забора, и со стороны могло показаться, будто в нем живут обычные люди. Однако, когда Элис вошла во двор, служивший хозяевам парковкой для авто и, судя по кольцу с сеткой, баскетбольной площадкой, почувствовала насыщенный соломенный аромат, чуждый поздней осени, но характерный для хозяйственной магии. Не оставалось сомнений, что жилье принадлежало колдунам.
Девушка поднялась на деревянное крыльцо и нажала на кнопку старого звонка. Спустя некоторое время, когда гостья решила, будто звонок не работает, на веранду кто-то вышел. Входная дверь отворилась, и перед Элис появился растрепанный, небритый Марк в линялых джинсах и простом джемпере.
– Это твой дом, – после нескольких секунд ошарашенного молчания резюмировала гостья, забыв поздороваться.
– Моей бабки, – поправил Марк. – Я его арендую.
– Угу. – Элис для чего–то посмотрела на два представительских седана во дворе и пробормотала: – Боюсь спросить, кто будет вторым соседом…
– Проходишь?
Хозяин пропустил гостью на веранду, где зимовали велосипеды и стояла металлическая полка с мужскими кроссовками. В самом доме было холодно, а прихожая оказалась тесной.
Элис разулась, но пройти в гостиную с деревянными полами отчего-то не решалась. Вокруг царила идеальная чистота, только комната выглядела обезличенной и пустой: ни фотографий, ни приятных глазу мелочей, как в гостиничном номере.
Марк оглянулся:
– Почему стоишь на пороге?
– Ладно... – Элис хотела снять пальто, но потом передумала.
В гостиной их встречал кореец, подвозивший ее из аэропорта. Он стоял, сунув руки в карманы спортивных штанов, и выглядел так по-домашнему, что не оставалось сомнений, кто именно являлся вторым соседом Марка. Азиат не показал виду, но у Элис сложилась впечатление, что появление девушки для него оказалось полным сюрпризом.
– Привет? – Она улыбнулась, безуспешно пытаясь выудить из памяти его имя.
– Привет. – Голос у корейца был особенный, мягкий и вкрадчивый, но все равно пронизанный холодом.
Возникла неловкая пауза. Внимательный взгляд просканировал гостью от макушки до пяток.
– Нравится? – не удержалась она, внутренне противясь пристальному разглядыванию.
– Нравится, – спокойно согласился кореец, и впервые за долгое время Элис по-настоящему смутилась. Стало стыдно и за нелепые полосатые носки с разноцветными пальчиками, и за дырку на коленке джинсов, и даже за глубокий вырез на майке.
– Вы двое ведь знакомы? – уточнил Марк.
Девушка кивнула и для чего-то призналась, глядя в глаза корейцу:
– Я забыла, как тебя зовут.
Он едва подавил улыбку.
– Ким Чжун.
– Элис.
– Я помню.
Некоторое время троица молчала и только странно переглядывалась, похоже, ощущая единодушное недоумение, почему они, в сущности, взрослые люди, вели себя неуклюже, как подростки.
– Я бы посмотрела комнату… – намекнула Элис на то, что пора закругляться с неловкостями.
– Конечно. – С явным облегчением Марк указал на деревянную лестницу на второй этаж. – Свободная спальня наверху.
Комната со скошенным потолком оказалась небольшой и выстуженной. На окне вместо занавесок висели бамбуковые жалюзи. Стены были оббиты деревом, а обстановка отличалась скромностью, не сказать аскетизмом. Из роскошества – у стены стояла антикварная двуспальная кровать с резными стойками. Элис не отпускало ощущение, будто она попала в огромный скворечник.
– Отсюда видно озеро, – пропуская девушку внутрь, заявил Марк. – Если хочешь, мы можем поставить зеркало. Оно стоит в чулане.
Элис открыла жалюзи. Вид из окна действительно радовал глаз, а маленькое озеро выглядело безмятежным и умиротворенным.
– Здесь очень тихо… – заметила она.
– Тишина позволяет сосредоточиться.
– Иногда хочется убежать от своих мыслей, а не сосредотачиваться на них.
На мгновение Элис встретилась с Марком глазами, и, обнаружив в них понимание, отвернулась. Она ненавидела, когда люди думали, будто знали ее, как ненавидела тихие места. Шум отпугивал тяжелые воспоминания, неизменно возвращавшиеся, когда мир вокруг замолкал.
– Мне кажется или тебя что-то беспокоит? – тонко уловив настроение потенциальной соседки, уточнил хозяин.
– Вы арендуете дом вдвоем?
– Если ты переживаешь из-за хозяйства, то дома мы почти не едим, и раз в неделю к нам приезжает помощница.
– Что во Дворце? – спросила Модеста, искоса глянув на внука. Прозвучало грубо, но любой из Вознесенских, до крови заклеванных старой орлицей, знал, что по отношению к редкому гостю она проявляла чудеса вежливости.
– Кстати, о Дворце… – встряла двоюродная тетка, мадам Элоиза Вознесенская, не дав племяннику открыть рта. – Марк, ты не считаешь, что не к лицу нам, Вознесенским, ходить в услужении у Полоцких?
– Не считаю, – сдержано отозвался тот.
– Нет?!
– Не считаю, что хожу в услужении.
Модеста, убежденная, что единственная в семье имеет право трепать нервы горячо любимому внуку, нехорошо покосилась в сторону племянницы и рявкнула:
– Дорогая моя, тебе лучше использовать рот для того, чтобы жевать, а не изрыгать глупости, иначе заработаешь дистрофию! Насколько я понимаю, тебя вполне устраивает, что твой недоделок работает секретаршей во Дворце!
Оскар замер с набитым ртом, заморгал, но, боясь огрызаться диктаторше, только обижено покосился на матушку.
– Тетушка, зачем вы обижаете мальчика? – вступилась за сына мадам Элоиза. – Их же нельзя сравнивать! Оскар же не является наследником клана…
– Упаси Боже… – пробормотала Модеста, покосившись на внучатого племянника с оттопыренной от куска картофелины щекой. – Казанова, слышала, что твоя девица-то устроила скандал на балу? Говорила я тебе, держись от этих доморощенных Золушек подальше!
Марка умиляло, с каким энтузиазмом, явно достойным лучшего применения, старуха третировала запуганных родственников, трясущихся за посуленные куски наследства. Видимо, она затронула больную для Оскара тему, и он принялся густо краснеть, но отчего-то кровь вначале прилила к ушам и шее, распространившись на лицо только нездоровыми пятнами.
– Тетушка, не надо нападать на мальчика! – снова принялась защищать безответного сынишку Элоиза. – С виду она вполне приличной выглядела, да и сестрицу ее сам властитель амнистировал…
Даже при мимолетном упоминании Алисы, Марк подавился и поскорее запил вином застрявший в горле комок.
– Она недурна собой? – резкий вопрос Модесты к внуку заставил родственников Вознесенских замереть.
– Кто? – Он не повел и бровью, хотя прекрасно понял, о ком именно шла речь.
– Лазарева-старшая.
– Не разглядывал.
– А я слышала, что глаз не оторвать.
– Девица, как девица, ничего особенного, – с нарочитой грубоватостью отозвался Марк, вдруг почувствовав к самому себе редкую гадливость, словно плюнул в собственную тарелку. Аппетит пропал начисто.
Как в насмешку вспомнились глаза с таинственной поволокой, красивый улыбающийся рот, крошечная родинка на виске. Мелкие черточки сложились в портрет юной женщины, словно бы светившейся изнутри. Она была прекрасна.
– Я разглядел ее вблизи, – вдруг заявил Оскар, кое-как проглотив картофелину. – Она страсть как хороша, но совсем по-русски разучилась говорить. Лопочет на каком-то мирском.
– Ходят слухи, что вас двоих видели вместе после бала, – проигнорировав раздражающий лепет, сдержано вопросила старуха у Марка.
– Слухи не врут.
– Ты себя ведешь неосмотрительно, – заметила Модеста.
– Не считаешь, что я уже не в том возрасте, когда распекают за знакомства с женщинами? – спокойно отозвался внук, и в предчувствии славного скандала родственники забыли про еду.
– Она не просто хорошенькая колдунья, а амнистированная ссыльная.
– Тогда почему мы обсуждаем ее на семейном ужине?
– Если что-то не к лицу нам, Вознесенским, так это связываться с дурной кровью…
– Хуже только с человеческой! – поддакнула тетка, недвусмысленно намекая на давний скандал, и мгновенно прикусила язык, напоровшись на яростный взгляд Модесты.
– Твоего недомерка, дорогуша, это тоже касается!
Бабка ненавидела, когда кто-то упоминал о тех временах, когда в неполные восемнадцать лет Марк женился на человеческой девчонке.
– Ты наследник Вознесенских, и когда-нибудь займешь мое место, – продолжила она отчитывать внука.
– Хочешь, чтобы я переехал в родовой особняк? – пригубив вина, с иронией уточнил Марк.
– Я хочу, чтобы ты женился летом. Ты уже не мальчик, весной тебе исполнится двадцать девять, а я не собираюсь жить вечно…
– Милая Модеста Эрнестофна, фы порожифете еще сто лет, – прохрюкал поверенный.
– Типун тебе на язык, болван! – разозлилась та. – Помру как миленькая! Не желаю видеть, как на похороны этих упырей будут уходить мои денежки!
Она обвела стол вилкой с насаженным кусочком мяса, и Вознесенские, живущие за счет старой ведьмы, быстро потупились, боясь с ней встречаться взглядом, как с бешеной собакой.
– Что скажешь, Марк?
– Хорошо, я женюсь.
Семья, не ожидавшая подобной покладистости от непокорного упрямца, изумленно раскрыла рты. Они не знали, что брак с подходящей колдуньей являлась частью сделки, заключенной Марком и бабкой десять лет назад.
– Я присмотрела несколько кандидатур.
– Пришли анкеты моему секретарю, – сухо предложил Марк, чувствуя внутри холодную пустоту. – Теперь ты все сказала, что хотела?
– На днях меня навещал Виктор Полоцкий, – с нарочито небрежным видом сообщила бабка.
Внук замер с бокалом в руках, а семья притихла, боясь даже пошевелиться. Ни для кого не было секретом, что наследники двух конкурирующих кланов, мягко сказать, друг друга недолюбливали.
– Не знал, что вы друзья.
– Он приезжает ко мне чаще родного внука, – заметила Модеста, явно торжествуя, что сумела задеть непрошибаемого гордеца.
– У Виктора всегда было много свободного времени для визитов вежливости. – Стараясь сохранить самообладание, Марк с излишней осторожностью отставил бокал. – Предполагается, что я должен поинтересоваться, о чем вы говорили?
– Он хочет выехать из гостиницы, и я предложила ему занять свободную комнату в твоем доме.
Мужчина приказал себе не злиться, но все равно голосом выдал внутреннее раздражение:
– Что же делать? Я уже сдал единственную свободную комнату.
– Когда?
Яростные взгляды родственников скрестились.
– Недавно.
– Посели Виктора. Ты должен знать слабые стороны врагов, когда вступишь в борьбу за трон. Только уничтожив всех конкурентов, ты сможешь выиграть. Впервые в истории города у властителя нет наследников мужского пола, мы не имеем права упустить такой шанс…
Выдержка покинула Марка. Он с такой силой отшвырнул вилку, что зазвенела посуда. Бабка замолкла, а притихшие Вознесенские испуганно съежились.
– Ты еще не отказалась от этой идеи?
Она не желала мириться с тем, что неудачная женитьба на человеческой девушке лишила внука шанса когда-нибудь занять властительский трон. Однако десять лет назад Марк осознанно рискнул своим блестящим положением, и пусть он проиграл, но не жалел о сделанном выборе. По крайней мере, старался не жалеть.
– Если ты не поселишь Виктора, то я продам дом, – пригрозила Модеста.
– Тогда готовь документы, я сам куплю его.
Спорщики замолкли. Казалось, что от сгустившегося напряжения вот-вот затрещит воздух. Урони кто-нибудь неосторожное слово, как весь особняк взлетит к ночному небу, словно от мощного энергетического заклятья.
– Мне надо на воздух, – буркнул Марк, шумно отодвигая стул.
– Откуда у тебя деньги на дом? – прикрикнула Модеста в спину внуку, когда тот пересекал столовую. – Смотри, все продам!
Тишина старого особняка, где он воспитывался после смерти родителей, вызывала нехорошее чувство. Дом умер вместе с великим кланом, бездарно разбазарившим колдовской дар. В Марке единственном текла древняя кровь, но мог ли он ею гордиться? Не осталось ничего: ни человечности, ни достоинства, ни благородной магии – только деньги.
Со злостью толкнув задребезжавшие стеклянные двери, он вышел на балкон. Осенняя ночь окутала его холодом и влажным запахом перегнивших листьев. Прикурив, он с наслаждением затянулся сигаретным дымом, царапнувшим горло, и ослабил узел галстука.
«Наслаждайся, сигареты – отличный способ заработать рак легких» – прозвучал в голове насмешливый женский голос.
Курильщик сделал глубокую затяжку и выпустил струйку сизого дыма.
Просто тогда Алиса еще не догадывалась, что древняя колдовская кровь затухшего клана защищала его от человеческих болезней. Марк усмехнулся. Со дня злополучного бала его преследовало странное ощущение, что он впервые расстался с девушкой еще до того, как у них что-то началось.
В кармане пиджака завибрировал мобильный телефон, и необъяснимым образом Марк догадался, что звонила она. Вытащив аппарат, колдун нажал на экране кнопку вызова и приложил к уху трубку.
– Марк? Это Алиса, – произнесла она по-русски.
Ему вдруг припомнился переданный охранником пакет, где лежал аккуратно сложенный пиджак, неуловимо пахнущий нежными духами. В тайне Марк надеялся, что Алиса все-таки спрятала в кармане записку с номером телефона, но она не допустила двусмысленностей, а две недели спустя вдруг позвонила...
– Алло?
– Я тебя слушаю, Алиса. – Он отчего-то улыбнулся темноте, неожиданно обрадованный звонком, ставшим единственным приятным событием в кошмарном вечере.
– На самом деле, «Алиса» и «алло» – это единственное, что я пока научилась произносить на русском, – призналась девушка, переходя на английский. – Не понимаю, почему я не могу перебороть языковой барьер. Ты меня слышишь?
– Да.
Во время телефонных разговоров переводчик не действовал. Когда дело касалось электронных или электрических приборов, колдовство переставало работать. Техника приравнивала колдунов к обычным людям. Можно было передвинуть телевизор с помощью заклинания, но включить – только нажав кнопку на пульте.
– Честно сказать, я звоню потому, что мне нужна помощь, а ты мой единственный знакомый в этом городе… Ты еще здесь?
– Да.
– Я ищу жилье на пару месяцев, но снять отдельный дом мне не по карману, а комнату – не выходит. Стоит хозяевам услышать фамилию Лазарева, как все в ужасе разбегаются. Если бы ты согласился поручиться за меня…
– Что случится через два месяца? – тихо спросил Марк.
– Что?
– Ты сказала, что ищешь комнату только на два месяца. Что собираешься делать потом?
– Вернусь в Гонконг.
Марк никогда не жалел о прошлом, ни о ранней женитьбе на милой обычной девочке, ни о разводе по обоюдному согласию через два года, ни о заклинании, стершем бывшей возлюбленной большую часть их общих воспоминаний. Он отучил себя жалеть, а просто досадовал за потерянный шанс на простое счастье. Алиса была именно тем человеком, каким он когда-то хотел стать – свободным от теневого мира, права наследования, давления клана.
– Извини, ты прав. Мне не стоило тебя беспокоить… – сдалась она, неверно истолковав его долгое молчание.
– Если тебя не смутят два соседа, то свободная комната есть.
– Всего два соседа на целый дом? – оживилась собеседница. – Бог мой, о чем ты? Я жила в университетском кампусе, меня теперь вообще ничего не смущает! Когда я смогу посмотреть комнату?
***
Дом выглядел буднично и неказисто. Остроконечной крышей он высовывался из-за железного забора, и со стороны могло показаться, будто в нем живут обычные люди. Однако, когда Элис вошла во двор, служивший хозяевам парковкой для авто и, судя по кольцу с сеткой, баскетбольной площадкой, почувствовала насыщенный соломенный аромат, чуждый поздней осени, но характерный для хозяйственной магии. Не оставалось сомнений, что жилье принадлежало колдунам.
Девушка поднялась на деревянное крыльцо и нажала на кнопку старого звонка. Спустя некоторое время, когда гостья решила, будто звонок не работает, на веранду кто-то вышел. Входная дверь отворилась, и перед Элис появился растрепанный, небритый Марк в линялых джинсах и простом джемпере.
– Это твой дом, – после нескольких секунд ошарашенного молчания резюмировала гостья, забыв поздороваться.
– Моей бабки, – поправил Марк. – Я его арендую.
– Угу. – Элис для чего–то посмотрела на два представительских седана во дворе и пробормотала: – Боюсь спросить, кто будет вторым соседом…
– Проходишь?
Хозяин пропустил гостью на веранду, где зимовали велосипеды и стояла металлическая полка с мужскими кроссовками. В самом доме было холодно, а прихожая оказалась тесной.
Элис разулась, но пройти в гостиную с деревянными полами отчего-то не решалась. Вокруг царила идеальная чистота, только комната выглядела обезличенной и пустой: ни фотографий, ни приятных глазу мелочей, как в гостиничном номере.
Марк оглянулся:
– Почему стоишь на пороге?
– Ладно... – Элис хотела снять пальто, но потом передумала.
В гостиной их встречал кореец, подвозивший ее из аэропорта. Он стоял, сунув руки в карманы спортивных штанов, и выглядел так по-домашнему, что не оставалось сомнений, кто именно являлся вторым соседом Марка. Азиат не показал виду, но у Элис сложилась впечатление, что появление девушки для него оказалось полным сюрпризом.
– Привет? – Она улыбнулась, безуспешно пытаясь выудить из памяти его имя.
– Привет. – Голос у корейца был особенный, мягкий и вкрадчивый, но все равно пронизанный холодом.
Возникла неловкая пауза. Внимательный взгляд просканировал гостью от макушки до пяток.
– Нравится? – не удержалась она, внутренне противясь пристальному разглядыванию.
– Нравится, – спокойно согласился кореец, и впервые за долгое время Элис по-настоящему смутилась. Стало стыдно и за нелепые полосатые носки с разноцветными пальчиками, и за дырку на коленке джинсов, и даже за глубокий вырез на майке.
– Вы двое ведь знакомы? – уточнил Марк.
Девушка кивнула и для чего-то призналась, глядя в глаза корейцу:
– Я забыла, как тебя зовут.
Он едва подавил улыбку.
– Ким Чжун.
– Элис.
– Я помню.
Некоторое время троица молчала и только странно переглядывалась, похоже, ощущая единодушное недоумение, почему они, в сущности, взрослые люди, вели себя неуклюже, как подростки.
– Я бы посмотрела комнату… – намекнула Элис на то, что пора закругляться с неловкостями.
– Конечно. – С явным облегчением Марк указал на деревянную лестницу на второй этаж. – Свободная спальня наверху.
Комната со скошенным потолком оказалась небольшой и выстуженной. На окне вместо занавесок висели бамбуковые жалюзи. Стены были оббиты деревом, а обстановка отличалась скромностью, не сказать аскетизмом. Из роскошества – у стены стояла антикварная двуспальная кровать с резными стойками. Элис не отпускало ощущение, будто она попала в огромный скворечник.
– Отсюда видно озеро, – пропуская девушку внутрь, заявил Марк. – Если хочешь, мы можем поставить зеркало. Оно стоит в чулане.
Элис открыла жалюзи. Вид из окна действительно радовал глаз, а маленькое озеро выглядело безмятежным и умиротворенным.
– Здесь очень тихо… – заметила она.
– Тишина позволяет сосредоточиться.
– Иногда хочется убежать от своих мыслей, а не сосредотачиваться на них.
На мгновение Элис встретилась с Марком глазами, и, обнаружив в них понимание, отвернулась. Она ненавидела, когда люди думали, будто знали ее, как ненавидела тихие места. Шум отпугивал тяжелые воспоминания, неизменно возвращавшиеся, когда мир вокруг замолкал.
– Мне кажется или тебя что-то беспокоит? – тонко уловив настроение потенциальной соседки, уточнил хозяин.
– Вы арендуете дом вдвоем?
– Если ты переживаешь из-за хозяйства, то дома мы почти не едим, и раз в неделю к нам приезжает помощница.
