В большом лесу жил Муравей. Это был обыкновенный коричневый муравей, совсем ничем не отличавшийся от своих собратьев. Каждый день он трудился, не покладая лапок: таскал травинки да былинки, защищал кладки яиц, добывал пропитание для Великой Матки – всё на благо родного муравейника. И даже не задумывался над тем, может ли, хочет ли что-то изменить, пока однажды, совсем случайно, не встретил Орхидею.
В тот день Муравей усердно тащил к муравейнику соломинку, по сравнению с ним казавшуюся бревном. И не чувствовал усталости, ведь муравьи – невероятные силачи. Он полз своей дорогой и даже не собирался смотреть по сторонам. Пока не услышал вздох. Такой слабый и печальный, что просто не смог не остановиться, не опустить вою ношу и не осмотреться.
Вот тогда Муравей и увидел цветок. Вернее, он сначала не понял, что именно он увидел, и подполз ближе. Тогда он разглядел и вялый, истощённый стебель, и круглые, опущенные листья, и понуро повисший, помятый бутон.
- Кто ты? – осторожно спросил Муравей.
- Цветок, - послышался настолько слабый, даже немощный ответ, что маленькое сердце Муравья задрожало от жалости.
- А что ты здесь делаешь? – уточнил он, потому как действительно не понимал, что делать цветку под плотным пологом леса.
- Меня бросили, - тяжело ответил тот.
На том и закончилась их короткая беседа. Муравей снова взялся за свою соломинку, но ни по пути, ни когда достиг муравейника и передал ношу строителям, он не оставил дум о странном, несчастном цветке, оставленном на верную погибель в лесу.
Таких удивительных Муравей точно никогда не видел. Даже увядание не смогло скрыть красоты и утончённости цветка, его нежности и беззащитности. Он был один такой…и сейчас он умирал. А Муравей знал это и ничего не делал.
Эта мысль не давала ему покоя даже ночью, а на утро Муравей обратился за помощью к троим своим собратьям. Он рассказал им про волшебный цветок в лесу, и про то, что нет его на свете прекрасней и несчастней.
- И что? - спросил первый собрат.
- Ты – дурак? – справился второй.
А третий, самый старший, уточнил:
- Постой, что ты предлагаешь? Оставить муравейник и рой и отправиться спасать неизвестный цветок?
Муравей кивнул.
- Но ты ведь знаешь, что это – невозможно. Поступить так – значит нарушить вековой закон и погибнуть. Муравей ничто без роя.
- Но ведь о нём совсем некому позаботиться - снова вступился за свою идею Муравей, - а нас так много…
- И что? – спросил первый.
- Спятил, - добавил второй.
А третий, самый мудрый, остановил:
- И каждый из нас обязан заботиться лишь о Великой Матке. Таков закон.
Больше Муравей не стал с ними разговаривать. Он развернулся и оставил муравейник, прекрасно понимая, что о Великой Матке найдётся кому позаботится и без него. А цветок… Он – Муравей, сделает всё, что только будет в его силах, чтобы помочь несчастному.
Несчастной, как оказалось.
- Как зовут тебя? – спросил Муравей, когда добрался до цветка.
- Орхидея, - послышался обречённый ответ.
- Скажи, что я должен сделать, чтобы помочь тебе! – взволнованно воскликнул Муравей. – Я не хочу, чтобы ты погибла.
- Мне нужна подходящая почва - вздохнула печально Орхидея, - а здесь она слишком плотная, моим корням не хватает воздуха и влаги. Там где я росла прежде, говорили про мох и кору, а ещё про листья папоротника… Но здесь ничего такого нет.
« Как это нет?» - изумился Муравей. В лесу можно было найти всё, что угодно, тем более мох, кору и папоротник.
Целый день, не жалея сил и не тратя понапрасну секунды, он таскал к Орхидее чешуйки, листочки, ворсинки, складывал их у её корней, отбрасывал бесполезную почву и заменял своей добычей.
- Как хорошо, - вздохнула счастливо Орхидея, - но мне ещё нужна вода. Но немного, иначе я могу сгнить.
Муравей отдышался. Солнце уже клонилось к закату, а ночью в лесу ему было не выжить. Но Орхидее требовалась вода…А значит, несмотря на то, что он очень устал, нужно было торопиться.
До того момента, как последний оранжевый луч заходящего солнца не скрылся за горизонтом, он приносил Орхидее в своих жвалах капельки лесной воды…
Утром она подняла голову. Лепестки налились цветом, листья и стебель окрепли, но не достаточно.
- Ах, как хорошо! – воскликнула Орхидея. – Но мне нужен свет. Много приглушённого света, а здесь такая плотная листва…
Муравей полез на деревья. Он грыз основания листов до тех пор, пока они не падали, открывая для его Орхидеи косой солнечный свет.
- Совсем другое дело, - с наслаждением произнесла она. – Вот только это необходимо делать постоянно, иначе я не буду цвести.
Муравей не стал спорить, он просто этого не хотел. Орхидея стала такой красивой, даже необыкновенной, что он безропотно был готов сделать всё, что она скажет, лишь бы цвела, жила и радовала весь лес.
Дни сменялись днями. Муравей без устали, отдыхая лишь ночами, ухаживал за своей любимой Орхидеей. Она же цвела, и полюбоваться неизвестным прекрасным цветком сбегались жители леса. Она смущалась поначалу, но затем уже охотнее и с явным удовольствием открывала их восторженным взглядам все свои достоинства. И не уставала просить у Муравья всё новые блага. То ей надоела лесная вода и понадобилась чистая дождевая. То не понравился липовый листок, прикрывающий солнце, и она потребовала заменить его кленовым. Муравей безропотно исполнял все прихоти Орхидеи, стараясь не обращать внимания на её проявившееся высокомерие и гордыню. Она была так хороша, что могла себе это позволить.
Но вот однажды, когда вечером он, усталый и измотанный прилёг отдохнуть в тени её листьев, Орхидея заявила:
- Ты слышишь? Снова кричит эта кукушка! Как же она угнетает меня своим однообразным: «Ку-Ку». Ты слышишь меня, Муравей?! Иди и прогони её! И позови лучше соловья. Мне говорили, он поёт чудесно, как раз для меня.
- Прогнать кукушку? – ужаснулся Муравей. – Как же я это сделаю – она меня и слушать не станет. Просто склюёт. А соловей… Он живёт на берегу реки, а она слишком далеко отсюда.
Орхидея молча поворотила в сторону свои лепестки. И было в этом движение столько разочарования, что Муравей мгновенно ощутил себя униженным и недооценённым. Обида кольнула его преданное сердце, но не успел он подавить это чувство, как Орхидея всё же заговорила:
- Ну, а что ты можешь? Муравьи, вроде бы, очень сильные и смелые. И привыкли работать выше предела своих возможностей. Где же твой предел, если водичка и мох - это последние достижения?
Ничего не ответил на это Муравей. В голосе Орхидеи он услышал презрение, от которого ему стало ещё обиднее. Настолько, что даже перечить или что-то доказывать не захотелось. Он просто забрался под опавший листок, сложил лапки и усики и уснул, храня под прочной бронёй, покрывающей его тельце, пустоту.
А на утро Муравей вылез, натаскал Орхидее воды и проследил, чтобы она поступала к её корням постепенно, поддерживая установленную влажность почвы. Проверил, насколько ей светло и свежо и не исчерпал ли себя заготовленный грунт.
- Ну и к чему всё это? – спросила Орхидея. – Ты что же, ничего не понял?
- Понял, - ответил Муравей, развернулся и пополз прочь.
Орхидея не окликнула его, очевидно решив, что её друг отправился за соловьём. Но Муравей бежал не к реке. Его путь лежал в неведомые дали, через лес, как можно дальше от Орхидеи, чтобы избежать желания вернуться.
Он и сам не понимал, что движет им. Обида? Досада? Очень хотел вернуться, чтобы снова быть рядом с любимой Орхидеей. Но всякий раз Муравей переступал через это желание, вспоминая, какой холодной и надменной она стала.
Он шёл три дня почти без отдыха. Когда лапки уже не могли двигаться, Муравей прятался как можно надёжнее, переводил дух, перекусывал, чем найдётся, и бежал дальше.
На четвёртый день он достиг края леса и увидел невероятное. За его брюшком осталась стена исполинских деревьев, а перед глазами развернулась огромное, без конца – без края пространство. Высокие травы играли на ветру, качали бутонами разнообразные цветы, над которыми весело жужжали жуки, пчёлы, мухи и порхали очаровательные бабочки.
Муравей догадался, что это – поле. Слышал рассказы о нём от всё той же Кукушки, которую просила прогнать Орхидея. Вот только и представить себе не мог, что оно такое бесконечное, соприкасающееся с нежно-голубыми небесами.
И пополз дальше, хотя уже и сильно устал.
- Привет! – услышал он сверху, когда остановился, понимая, что больше не в силах сделать хотя бы шаг. – Ты откуда? На местного, вроде, не похож.
Муравей поднял глаза и увидел простой, незамысловатый, но обаятельный цветок с жёлтой сердцевиной и белыми лепестками.
- Я пришёл издалека, - ответил он. – Я – Муравей, а ты кто?
- Я?! – звонко и весело рассмеялся цветок. – Какой ты странный? Я – Ромашка. Неужто не узнал?
- Нет, - пробурчал Муравей, - у нас в лесу только орхидеи растут.
Ромашка, видимо, не поняла его ответа, потому что уточнила не сразу, раздумывая с секунду.
- А что такое - орхидеи?
И тут же спохватилась.
- Ой, да ты же еле стоишь от усталости. Сможешь взобраться на меня? Пчёлы тут ещё не пролетали сегодня, поэтому и нектара у меня достаточно. Перекусишь, отдохнёшь, а заодно и расскажешь.
- Но я не ем нектар, - сомневаясь, пробормотал Муравей.
- А ты попробуй. Не понравится – придумаем ещё что-нибудь. Забирайся, на моих лепестках даже безопаснее, чем внизу.
Муравей собрался с силами и пополз, благо цепляться за пушистые метёлки листьев Ромашки оказалось очень удобно.
Предложенный нектар оказался очень сытным, сладким и вкусным. Муравей наелся очень быстро. Вот только рассказывать про Орхидею ему не слишком хотелось – тяжело это было. Но ведь он, вроде как пообещал доброй Ромашке, а свои обещания надо выполнять всегда. Поэтому он распластался на шёлковом белоснежном лепестке и, пригреваемый солнышком, поведал свою историю. Ромашка слушала внимательно, не перебивая и, даже когда Муравей закончил, не поспешила высказаться.
- Я поступил неправильно, что ушёл? – спросил Муравей печально, потому что должен был спросить.
Он целых три дня ни с кем не разговаривал и нуждался хоть в чьём-нибудь мнении.
- Ты сделал так, как сделал, - спокойно ответила Ромашка. – А правильно или нет… Мне кажется, если бы ты остался, то Орхидея окончательно бы зазналась. А так у неё будет возможность подумать над своим поведением и словами. Хочешь, оставайся с нами. Поживёшь здесь, в моих лепестках. Еды здесь достаточно. А подруг моих вокруг сколько – посмотри. Здесь тебе каждый будет рад. Поживёшь в своё удовольствие, сколько захочешь, а когда поймёшь, что пора – вернёшься к своей Орхидее.
Муравей неуверенно огляделся. Вокруг действительно было много Ромашек. Одинаковых с виду, примитивных даже. И они так не походили на его Орхидею – единственную и неповторимую.
- Я не знаю – удобно ли и правильно ли это, - честно ответил он.
- А чего здесь неудобного, - удивилась Ромашка, - я же сама тебе предлагаю. И мне это совсем не в тягость. А на счёт правильности? Что ты сделаешь, если откажешься? Поползёшь дальше? Допустим, но так ты только будешь отдаляться от своей Орхидеи, и шансов вернуться к ней будет всё меньше. Да и опасно там, я должна тебе честно сказать. А повернёшь назад? Тоже выход, но мне кажется, он тебе сейчас не близок.
Ромашка оказалась права – возвращаться Муравей, как бы не влекло его к Орхидее, пока не был готов. И ползти дальше выглядело глупо. Поэтому, раз сама Ромашка была не против, да и общаться с ней было приятно и легко, он принял её предложение.
Так прошёл месяц. Муравей, как и было предложено, жил в Ромашке. Ночи он проводил под надёжной защитой ей закрытого бутона, а утро, день и вечер до заката – в округе. Он подружился с местными насекомыми и даже помогал им, когда мог. Ромашки познакомили его и с птицами. Многие, как он предполагал, подумывали над тем, чтобы клюнуть Муравья, однако рекомендации Ромашек отговорили их от этого. Так Муравей стал первым из своего рода, заведшим дружбу с пернатыми. Чуть позже он даже рискнул попросить Жаворонка поднять его в небо и оттуда посмотреть на восход. И это было чудесно.
Да, ему хорошо было с Ромашкой. Но всё же ни дня не проходило, чтобы не оборачивал Муравей свой взгляд к лесу, задумываясь об Орхидее.
И вот однажды, выслушав поток трескучих сорочьих историй, он обратился к чёрно-белой птице с просьбой. Не смогла бы она отнести его в лес, к Орхидее.
- Ты думаешь, что пора? – спросила Ромашка, услышав это. – Что ж, если так – удачного тебе пути. Но помни, что тебе здесь всегда рады.
Сорока посадила его на свою белую спинку и отнесла Муравья в лес, в указанное место.
- Если что, буду здесь, - застрекотала она, - у местных сорок столько всего интересного. Позови, если что-что-что.
И улетела на соседнюю ветку. А Муравей, вздохнув поглубже, пополз к Орхидее.
И что же он увидел? Орхидея стояла на прежнем месте, разросшаяся, цветущая. Красавица, да и только. Она гордо поднимала свои бутоны и покачивала листьями. И, не замечая своего старого друга, которому была обязана всем тем, что имела, разговаривала с радужным майским жуком.
- Вы представляете, как он поступил со мной? – жаловалась она. – И вот скажите, разве я заслужила подобное? Конечно, ведь бросить так легко, а заботится сложно. Жаль, что не все такие порядочные, как вы. Вот скажите, вы бы так поступили?
- Никогдаааа, - растягивая слоги и важно поглаживая толстое брюшко, отозвался Майский Жук.
Муравей не захотел приближаться – так ему снова стало горько и обидно. Но в то же время…глядя на Орхидею он ощутил, что не осталось в нём к ней ничего. Вообще. Да, она была красива, но прежнего восхищения, обожествления, преклонения он не испытывал. Потому что увидел, наконец-то, что именно скрывалось за её прекрасным цветком.
И только он собрался уползти прочь, так и оставшись незамеченным, как Жук обернулся в его сторону. Это заинтересованно сделала и Орхидея. Муравей взглянул на неё. И увидел страх. Даже ужас, природу которого сразу понял. «А вдруг он сейчас всё расскажет этому важному господину Жуку и тот уползёт прочь?»
- Извините, - вежливо поклонился Муравей, - я не хотел вам мешать.
И поспешил, не оборачиваясь туда, где трещала с подругами его знакомая сорока.
Больше он об Орхидее не думал и не вспоминал. Муравей вернулся к Ромашке и был там принят с радостью. До самого конца лета прожил он вместе с ней и её милой семьёй.
Но ближе к осени цветы начали увядать. Один за другим уронила на землю свои лепестки и Ромашка. Муравей не на шутку обеспокоился и, как прежде, начал искать способы, чтобы помочь Ромашке прожить дольше.
- Не надо, - ласково улыбнулась она его попыткам, - не стоит переживать. Ложись спать, мой добрый и заботливый Муравей, впереди зима. Но после неё я обязательно вернусь к тебе. Расцвету прямо на этом месте. Поэтому не будем прощаться. Просто: «До свидания».
Муравей послушался её доброго совета, спрятался в маленькой норке под покровом опавшей листвы и уснул на долгие месяцы, а когда проснулся, солнце уже пригревало землю. Он выполз из своего убежища, осмотрелся: вокруг только начинала пробиваться молодая трава. Ромашек, как и других цветов, ещё не было.
Зато было время. И Муравей решил навестить пока что свой лес, взглянуть на свой муравейник, быть может поболтать со своими старыми друзьями. Рассказать им, что иногда и судьбу можно обойти стороной.
В тот день Муравей усердно тащил к муравейнику соломинку, по сравнению с ним казавшуюся бревном. И не чувствовал усталости, ведь муравьи – невероятные силачи. Он полз своей дорогой и даже не собирался смотреть по сторонам. Пока не услышал вздох. Такой слабый и печальный, что просто не смог не остановиться, не опустить вою ношу и не осмотреться.
Вот тогда Муравей и увидел цветок. Вернее, он сначала не понял, что именно он увидел, и подполз ближе. Тогда он разглядел и вялый, истощённый стебель, и круглые, опущенные листья, и понуро повисший, помятый бутон.
- Кто ты? – осторожно спросил Муравей.
- Цветок, - послышался настолько слабый, даже немощный ответ, что маленькое сердце Муравья задрожало от жалости.
- А что ты здесь делаешь? – уточнил он, потому как действительно не понимал, что делать цветку под плотным пологом леса.
- Меня бросили, - тяжело ответил тот.
На том и закончилась их короткая беседа. Муравей снова взялся за свою соломинку, но ни по пути, ни когда достиг муравейника и передал ношу строителям, он не оставил дум о странном, несчастном цветке, оставленном на верную погибель в лесу.
Таких удивительных Муравей точно никогда не видел. Даже увядание не смогло скрыть красоты и утончённости цветка, его нежности и беззащитности. Он был один такой…и сейчас он умирал. А Муравей знал это и ничего не делал.
Эта мысль не давала ему покоя даже ночью, а на утро Муравей обратился за помощью к троим своим собратьям. Он рассказал им про волшебный цветок в лесу, и про то, что нет его на свете прекрасней и несчастней.
- И что? - спросил первый собрат.
- Ты – дурак? – справился второй.
А третий, самый старший, уточнил:
- Постой, что ты предлагаешь? Оставить муравейник и рой и отправиться спасать неизвестный цветок?
Муравей кивнул.
- Но ты ведь знаешь, что это – невозможно. Поступить так – значит нарушить вековой закон и погибнуть. Муравей ничто без роя.
- Но ведь о нём совсем некому позаботиться - снова вступился за свою идею Муравей, - а нас так много…
- И что? – спросил первый.
- Спятил, - добавил второй.
А третий, самый мудрый, остановил:
- И каждый из нас обязан заботиться лишь о Великой Матке. Таков закон.
Больше Муравей не стал с ними разговаривать. Он развернулся и оставил муравейник, прекрасно понимая, что о Великой Матке найдётся кому позаботится и без него. А цветок… Он – Муравей, сделает всё, что только будет в его силах, чтобы помочь несчастному.
Несчастной, как оказалось.
- Как зовут тебя? – спросил Муравей, когда добрался до цветка.
- Орхидея, - послышался обречённый ответ.
- Скажи, что я должен сделать, чтобы помочь тебе! – взволнованно воскликнул Муравей. – Я не хочу, чтобы ты погибла.
- Мне нужна подходящая почва - вздохнула печально Орхидея, - а здесь она слишком плотная, моим корням не хватает воздуха и влаги. Там где я росла прежде, говорили про мох и кору, а ещё про листья папоротника… Но здесь ничего такого нет.
« Как это нет?» - изумился Муравей. В лесу можно было найти всё, что угодно, тем более мох, кору и папоротник.
Целый день, не жалея сил и не тратя понапрасну секунды, он таскал к Орхидее чешуйки, листочки, ворсинки, складывал их у её корней, отбрасывал бесполезную почву и заменял своей добычей.
- Как хорошо, - вздохнула счастливо Орхидея, - но мне ещё нужна вода. Но немного, иначе я могу сгнить.
Муравей отдышался. Солнце уже клонилось к закату, а ночью в лесу ему было не выжить. Но Орхидее требовалась вода…А значит, несмотря на то, что он очень устал, нужно было торопиться.
До того момента, как последний оранжевый луч заходящего солнца не скрылся за горизонтом, он приносил Орхидее в своих жвалах капельки лесной воды…
Утром она подняла голову. Лепестки налились цветом, листья и стебель окрепли, но не достаточно.
- Ах, как хорошо! – воскликнула Орхидея. – Но мне нужен свет. Много приглушённого света, а здесь такая плотная листва…
Муравей полез на деревья. Он грыз основания листов до тех пор, пока они не падали, открывая для его Орхидеи косой солнечный свет.
- Совсем другое дело, - с наслаждением произнесла она. – Вот только это необходимо делать постоянно, иначе я не буду цвести.
Муравей не стал спорить, он просто этого не хотел. Орхидея стала такой красивой, даже необыкновенной, что он безропотно был готов сделать всё, что она скажет, лишь бы цвела, жила и радовала весь лес.
Дни сменялись днями. Муравей без устали, отдыхая лишь ночами, ухаживал за своей любимой Орхидеей. Она же цвела, и полюбоваться неизвестным прекрасным цветком сбегались жители леса. Она смущалась поначалу, но затем уже охотнее и с явным удовольствием открывала их восторженным взглядам все свои достоинства. И не уставала просить у Муравья всё новые блага. То ей надоела лесная вода и понадобилась чистая дождевая. То не понравился липовый листок, прикрывающий солнце, и она потребовала заменить его кленовым. Муравей безропотно исполнял все прихоти Орхидеи, стараясь не обращать внимания на её проявившееся высокомерие и гордыню. Она была так хороша, что могла себе это позволить.
Но вот однажды, когда вечером он, усталый и измотанный прилёг отдохнуть в тени её листьев, Орхидея заявила:
- Ты слышишь? Снова кричит эта кукушка! Как же она угнетает меня своим однообразным: «Ку-Ку». Ты слышишь меня, Муравей?! Иди и прогони её! И позови лучше соловья. Мне говорили, он поёт чудесно, как раз для меня.
- Прогнать кукушку? – ужаснулся Муравей. – Как же я это сделаю – она меня и слушать не станет. Просто склюёт. А соловей… Он живёт на берегу реки, а она слишком далеко отсюда.
Орхидея молча поворотила в сторону свои лепестки. И было в этом движение столько разочарования, что Муравей мгновенно ощутил себя униженным и недооценённым. Обида кольнула его преданное сердце, но не успел он подавить это чувство, как Орхидея всё же заговорила:
- Ну, а что ты можешь? Муравьи, вроде бы, очень сильные и смелые. И привыкли работать выше предела своих возможностей. Где же твой предел, если водичка и мох - это последние достижения?
Ничего не ответил на это Муравей. В голосе Орхидеи он услышал презрение, от которого ему стало ещё обиднее. Настолько, что даже перечить или что-то доказывать не захотелось. Он просто забрался под опавший листок, сложил лапки и усики и уснул, храня под прочной бронёй, покрывающей его тельце, пустоту.
А на утро Муравей вылез, натаскал Орхидее воды и проследил, чтобы она поступала к её корням постепенно, поддерживая установленную влажность почвы. Проверил, насколько ей светло и свежо и не исчерпал ли себя заготовленный грунт.
- Ну и к чему всё это? – спросила Орхидея. – Ты что же, ничего не понял?
- Понял, - ответил Муравей, развернулся и пополз прочь.
Орхидея не окликнула его, очевидно решив, что её друг отправился за соловьём. Но Муравей бежал не к реке. Его путь лежал в неведомые дали, через лес, как можно дальше от Орхидеи, чтобы избежать желания вернуться.
Он и сам не понимал, что движет им. Обида? Досада? Очень хотел вернуться, чтобы снова быть рядом с любимой Орхидеей. Но всякий раз Муравей переступал через это желание, вспоминая, какой холодной и надменной она стала.
Он шёл три дня почти без отдыха. Когда лапки уже не могли двигаться, Муравей прятался как можно надёжнее, переводил дух, перекусывал, чем найдётся, и бежал дальше.
На четвёртый день он достиг края леса и увидел невероятное. За его брюшком осталась стена исполинских деревьев, а перед глазами развернулась огромное, без конца – без края пространство. Высокие травы играли на ветру, качали бутонами разнообразные цветы, над которыми весело жужжали жуки, пчёлы, мухи и порхали очаровательные бабочки.
Муравей догадался, что это – поле. Слышал рассказы о нём от всё той же Кукушки, которую просила прогнать Орхидея. Вот только и представить себе не мог, что оно такое бесконечное, соприкасающееся с нежно-голубыми небесами.
И пополз дальше, хотя уже и сильно устал.
- Привет! – услышал он сверху, когда остановился, понимая, что больше не в силах сделать хотя бы шаг. – Ты откуда? На местного, вроде, не похож.
Муравей поднял глаза и увидел простой, незамысловатый, но обаятельный цветок с жёлтой сердцевиной и белыми лепестками.
- Я пришёл издалека, - ответил он. – Я – Муравей, а ты кто?
- Я?! – звонко и весело рассмеялся цветок. – Какой ты странный? Я – Ромашка. Неужто не узнал?
- Нет, - пробурчал Муравей, - у нас в лесу только орхидеи растут.
Ромашка, видимо, не поняла его ответа, потому что уточнила не сразу, раздумывая с секунду.
- А что такое - орхидеи?
И тут же спохватилась.
- Ой, да ты же еле стоишь от усталости. Сможешь взобраться на меня? Пчёлы тут ещё не пролетали сегодня, поэтому и нектара у меня достаточно. Перекусишь, отдохнёшь, а заодно и расскажешь.
- Но я не ем нектар, - сомневаясь, пробормотал Муравей.
- А ты попробуй. Не понравится – придумаем ещё что-нибудь. Забирайся, на моих лепестках даже безопаснее, чем внизу.
Муравей собрался с силами и пополз, благо цепляться за пушистые метёлки листьев Ромашки оказалось очень удобно.
Предложенный нектар оказался очень сытным, сладким и вкусным. Муравей наелся очень быстро. Вот только рассказывать про Орхидею ему не слишком хотелось – тяжело это было. Но ведь он, вроде как пообещал доброй Ромашке, а свои обещания надо выполнять всегда. Поэтому он распластался на шёлковом белоснежном лепестке и, пригреваемый солнышком, поведал свою историю. Ромашка слушала внимательно, не перебивая и, даже когда Муравей закончил, не поспешила высказаться.
- Я поступил неправильно, что ушёл? – спросил Муравей печально, потому что должен был спросить.
Он целых три дня ни с кем не разговаривал и нуждался хоть в чьём-нибудь мнении.
- Ты сделал так, как сделал, - спокойно ответила Ромашка. – А правильно или нет… Мне кажется, если бы ты остался, то Орхидея окончательно бы зазналась. А так у неё будет возможность подумать над своим поведением и словами. Хочешь, оставайся с нами. Поживёшь здесь, в моих лепестках. Еды здесь достаточно. А подруг моих вокруг сколько – посмотри. Здесь тебе каждый будет рад. Поживёшь в своё удовольствие, сколько захочешь, а когда поймёшь, что пора – вернёшься к своей Орхидее.
Муравей неуверенно огляделся. Вокруг действительно было много Ромашек. Одинаковых с виду, примитивных даже. И они так не походили на его Орхидею – единственную и неповторимую.
- Я не знаю – удобно ли и правильно ли это, - честно ответил он.
- А чего здесь неудобного, - удивилась Ромашка, - я же сама тебе предлагаю. И мне это совсем не в тягость. А на счёт правильности? Что ты сделаешь, если откажешься? Поползёшь дальше? Допустим, но так ты только будешь отдаляться от своей Орхидеи, и шансов вернуться к ней будет всё меньше. Да и опасно там, я должна тебе честно сказать. А повернёшь назад? Тоже выход, но мне кажется, он тебе сейчас не близок.
Ромашка оказалась права – возвращаться Муравей, как бы не влекло его к Орхидее, пока не был готов. И ползти дальше выглядело глупо. Поэтому, раз сама Ромашка была не против, да и общаться с ней было приятно и легко, он принял её предложение.
Так прошёл месяц. Муравей, как и было предложено, жил в Ромашке. Ночи он проводил под надёжной защитой ей закрытого бутона, а утро, день и вечер до заката – в округе. Он подружился с местными насекомыми и даже помогал им, когда мог. Ромашки познакомили его и с птицами. Многие, как он предполагал, подумывали над тем, чтобы клюнуть Муравья, однако рекомендации Ромашек отговорили их от этого. Так Муравей стал первым из своего рода, заведшим дружбу с пернатыми. Чуть позже он даже рискнул попросить Жаворонка поднять его в небо и оттуда посмотреть на восход. И это было чудесно.
Да, ему хорошо было с Ромашкой. Но всё же ни дня не проходило, чтобы не оборачивал Муравей свой взгляд к лесу, задумываясь об Орхидее.
И вот однажды, выслушав поток трескучих сорочьих историй, он обратился к чёрно-белой птице с просьбой. Не смогла бы она отнести его в лес, к Орхидее.
- Ты думаешь, что пора? – спросила Ромашка, услышав это. – Что ж, если так – удачного тебе пути. Но помни, что тебе здесь всегда рады.
Сорока посадила его на свою белую спинку и отнесла Муравья в лес, в указанное место.
- Если что, буду здесь, - застрекотала она, - у местных сорок столько всего интересного. Позови, если что-что-что.
И улетела на соседнюю ветку. А Муравей, вздохнув поглубже, пополз к Орхидее.
И что же он увидел? Орхидея стояла на прежнем месте, разросшаяся, цветущая. Красавица, да и только. Она гордо поднимала свои бутоны и покачивала листьями. И, не замечая своего старого друга, которому была обязана всем тем, что имела, разговаривала с радужным майским жуком.
- Вы представляете, как он поступил со мной? – жаловалась она. – И вот скажите, разве я заслужила подобное? Конечно, ведь бросить так легко, а заботится сложно. Жаль, что не все такие порядочные, как вы. Вот скажите, вы бы так поступили?
- Никогдаааа, - растягивая слоги и важно поглаживая толстое брюшко, отозвался Майский Жук.
Муравей не захотел приближаться – так ему снова стало горько и обидно. Но в то же время…глядя на Орхидею он ощутил, что не осталось в нём к ней ничего. Вообще. Да, она была красива, но прежнего восхищения, обожествления, преклонения он не испытывал. Потому что увидел, наконец-то, что именно скрывалось за её прекрасным цветком.
И только он собрался уползти прочь, так и оставшись незамеченным, как Жук обернулся в его сторону. Это заинтересованно сделала и Орхидея. Муравей взглянул на неё. И увидел страх. Даже ужас, природу которого сразу понял. «А вдруг он сейчас всё расскажет этому важному господину Жуку и тот уползёт прочь?»
- Извините, - вежливо поклонился Муравей, - я не хотел вам мешать.
И поспешил, не оборачиваясь туда, где трещала с подругами его знакомая сорока.
Больше он об Орхидее не думал и не вспоминал. Муравей вернулся к Ромашке и был там принят с радостью. До самого конца лета прожил он вместе с ней и её милой семьёй.
Но ближе к осени цветы начали увядать. Один за другим уронила на землю свои лепестки и Ромашка. Муравей не на шутку обеспокоился и, как прежде, начал искать способы, чтобы помочь Ромашке прожить дольше.
- Не надо, - ласково улыбнулась она его попыткам, - не стоит переживать. Ложись спать, мой добрый и заботливый Муравей, впереди зима. Но после неё я обязательно вернусь к тебе. Расцвету прямо на этом месте. Поэтому не будем прощаться. Просто: «До свидания».
Муравей послушался её доброго совета, спрятался в маленькой норке под покровом опавшей листвы и уснул на долгие месяцы, а когда проснулся, солнце уже пригревало землю. Он выполз из своего убежища, осмотрелся: вокруг только начинала пробиваться молодая трава. Ромашек, как и других цветов, ещё не было.
Зато было время. И Муравей решил навестить пока что свой лес, взглянуть на свой муравейник, быть может поболтать со своими старыми друзьями. Рассказать им, что иногда и судьбу можно обойти стороной.
