Глава 1
– Лина, холодно!
Карайя капризно надула губки и поплотнее закуталась в тёплый плащ. Ещё и капюшон набросила, а Андалина, глядя на подругу, добродушно ухмыльнулась. Карайя, хоть и была уроженкой севера, но мёрзла всегда и везде, где только не палило солнце. А вот Андалину, напротив, холод совсем не страшил.
Перед тем как закрыть небольшое окошко дорожной повозки, уже третий день трясущейся по фелидийским дорогам, девушка глубоко вдохнула влажные запахи поздней осени и бросила взгляд наружу. Мимо проплывали серые, угрюмые леса. Ржавая листва ещё не успела осыпаться, но уже потемнела и отяжелела, и деревьям стало невмоготу её удерживать на своих ветвистых плечах. За частыми стволами висел полупрозрачный мрак, унылое солнце дремало под покрывалом плотных туч и облаков. Эти края Андалина знала. И в её памяти они остались именно такими.
Она, наконец, дёрнула задвижку и откинулась на спинку сидения.
– Волнуешься?
Из-под шерстяного капюшона показался остренький нос и точёный подбородок Карайи, а также её приободряющая улыбка. Андалина только неопределённо покачала головой. Уж чего – чего, а волнения она точно не испытывала.
– Уже скоро, потерпи, – ответила она на заботу продрогшей подруги. – Приедем, прикажу сделать тебе тёплую ванну.
– Хорошо бы, – Карайя блаженно сощурилась, как кошечка под ласковой рукой. – Я уже представляю.
– Что ты там себе представляешь? Не припомню, чтобы за последние шесть лет ты хотя бы раз принимала настоящую ванну.
– Ну, знаешь, я, может быть и деревенщина, но не дикарка, в конце концов, – возмущённо осадила её подруга. – А вот вам, миледи Андалина Флэм, не мешало бы побольше уделять внимания внешнему виду.
– А что с ним не так?
Андалина осмотрела свой наряд: плотные штаны, серую блузку на туго затянутой шнуровке, куртку из грубой кожи. И не увидела ничего неприемлемого: опрятная, чистая и, главное, удобная одежда.
– Да ты на кого угодно похожа, только не на дочь советника, – фыркнула Карайя. – Где это видано, чтобы юная леди носила штаны. Ты их ещё на бал надень.
– Рановато мне о балах думать, – равнодушно отозвалась Андалина и прикрыла глаза, снова ударяясь в воспоминания.
В последний раз она ехала по этой дороге шесть лет назад, вот только в другую сторону. Тогда ей, совсем ещё девочке, не хотелось уезжать, и казалось, что случится что-то страшное и непоправимое. Но отец был непреклонен. Он сказал, что это ненадолго, и совсем скоро Андалина вернётся домой. Но она возвращалась лишь теперь, а отец за всё время ни разу не навестил дочь. Он только отправлял деньги. Их большую часть Андалина отдавала лучшей подруге и её отцу – своему наставнику. А ещё слал письма, но им она быстро перестала верить. Когда девушка распечатала последний конверт, она не надеялась увидеть там ничего нового, но красивый, ровный чужой почерк известил о том, что ей нужно срочно вернуться в отчий дом.
Повозка дёрнулась и остановилась, снаружи устало всхрапнули лошади, и раздались торопливые, чавкающие по грязи, шаги возницы.
– Приехали? – встрепенулась Карайя.
– Прибыли, – отстранённо ответила Андалина.
Дверца распахнулась, а Андалина почувствовала, как не от холода, но ноги её онемели, а по спине пробежала орава мурашек.
– Кара, иди первая, – она и не заметила, как голос, предательски дрогнул до лёгкого сипа.
– Эй, с тобой всё нормально? – обеспокоенно справилась Карайя и, получив в ответ с десяток нетерпеливых кивков, опираясь на руку, предложенную возницей, шагнула вон.
Андалина собралась с духом. Что бы ни случилось в прошлом, её ждал дом – ЕЁ родной дом. И переборов волнение, девушка выглянула наружу.
Они остановились на дороге, ведущей к Обители – фамильному поместью, лишь символично называемому замком. Здесь не было крепостных стен, испещрённых бойницами, рвов или навесных мостов. Лишь жёлтый камень, башенки и пики, изогнутые лестницы и балконы. Обитель была возведена давно, ещё во времена Старой Фелидии. Здесь Андалина родилась и жила до двенадцати лет, за исключением времени, проведённого вместе с отцом в его дипломатических разъездах.
Между повозкой и домом собрались люди, облачённые в неброскую одежду прислуги, проглядывающую из-под светло-серых плащей. Андалине они показались холодными статуями: мокрый снег усилился и валил крупными хлопьями, оседая на плечах и головах встречающих.
Один человек с непокрытой головой стоял чуть впереди, и его Андалина разглядела внимательнее. Это был симпатичный светловолосый молодой мужчина с большими голубыми глазами, казалось, светящимися изнутри. Приветственно улыбаясь до ямочек на разрумянившихся щеках, он шагнул навстречу Карайе и почтенно поклонился.
– Миледи Андалина, Обитель приветствует вас!
Карайя издала урчащий смешок и добавила:
– Краты меня разорви, а приятно быть леди!
– Будешь так выражаться – никогда не станешь.
Андалина спрыгнула с подножки, не воспользовавшись помощью кучера, и, не обращая внимания на хлюпающую под подошвами грязь, подошла к подруге и прямо взглянула в глаза встречающему.
Ластос, отец Карайи, когда-то учил: «Лина, глаза никогда не лгут, только скрывают. Сквозь все оболочки зри в самую суть. Научишься, и от тебя не ускользнёт ни одна, даже самая заветная тайна человека. Некоторые умельцы научились даже у покойников разглядывать последние мгновения жизни».
С молодым человеком ей не пришлось даже пытаться. Его взгляд растерянно метнулся с одной девушки на другую, скользнул по Андалине и недоумённо остановился на её лице.
– Андалина Флэм, миледи Обители, ваша госпожа – это я, – чётко расставила она все по местам. – Эта милая девушка – Карайя, моя подруга и советница. Так что прошу любить и жаловать. А вот вы? С кем имею честь разговаривать?
– Фэй, сын Акролла, управляющий Обители и ваш покорный слуга, – прозвучал уважительный, но всё ещё растерянный ответ.
Андалина присмотрелась и не увидела в глазах управляющего доверия. Но не поспешила винить. На отца она была не слишком похожа, как и на мать. Те, кто знал обоих её родителей, утверждали, что Андалина – копия своей прабабки по отцовской линии, но где молодому, на вид почти ровеснику Андалины, Фэю было это знать. Карайя в своем дорогом платье и отороченном мехом плаще на благородную даму походила значительно больше.
Андалина еле заметно нахмурилась.
– Фэй, сын Акролла? А куда же подевался старина Рокси?
– Мне это не известно, – вполне искренне пожал плечами молодой управляющий. – Ваш отец пригласил меня около полугода назад по рекомендации своего старого друга. Почему впал в немилость старый управляющий и куда он делся – мне хозяин не объяснял.
– Однако, кто такой Рокси, вы знаете… Ну что же, Фэй, сын Акролла, раз уж вы к моим услугам, тогда проводите нас в дом и рассчитайтесь с возницей. Я так понимаю, к моему приезду всё готово?
– К вашему, миледи. Но о приезде вашей спутницы нам ничего известно не было. Потребуется немного времени, чтобы приготовить комнату для…, – Фэй замялся, не зная, как правильно обратиться к Карайе.
Та игриво захлопала ресницами и очаровательно улыбнулась:
– Просто Карайя или вовсе Кара. Там, откуда я родом, титулов не раздают, а отец недолюбливает, чтобы о нём упоминали. Не волнуйтесь, я подожду у Андалины. Ты не против, подруга?
Андалине было всё равно. Она оставила Карайю вместе с управляющим за спиной и приблизилась к собравшейся прислуге.
Их было пятеро, но ни один не шевельнулся, не поднял головы, чтобы взглянуть на неё. Все застыли в почтении.
– Холодно, – строго обронила Андалина. – Прошу всех собраться через час у камина. Познакомимся.
И направилась к распахнутым дверям заждавшегося дома.
Он обнял Андалину, едва она переступила порог. Ураган запахов, знакомых с детства набросился на девушку, поглотил и на миг унес в прошлое. Не стало Андалины – осталась лишь шкодливая малышка Лина, убегающая от нянек. И отец был тут же – сильный защитник, самый важный человек в мире, незлобно грозящий маленькой озорнице: «Не балуйся, Лина, а то останешься без сладкого». Это было мгновение мимолётной радости, но тут Андалина увидела отца, и тёплое наваждение исчезло.
Она стояла на цветных плитах просторного холла, напротив украшенного причудливыми барельефами камина. За чугунной решёткой танцевало пламя, треск поленьев наполнял комнату. По обе стороны от камина, изгибаясь, тянулись вверх лестницы. А между ними висел большой портрет, на котором гордо замер хозяин Обители – лорд Виктор Флэм.
Он выглядел таким же сильным и уверенным, как и в день расставания с дочерью. Его большие руки, которые без особого труда подхватывали и подбрасывали в воздух маленькую Лину, скрывали металлические перчатки, наручи и наплечники всадника тяжелой конницы. Андалина хорошо знала и не любила эти доспехи — они принадлежали её деду и помнили кровавый штурм бывшей столицы Фелидии Аборна. Руки Виктора были единственной частью тела, облачённой в металл. Грудь его покрывало багряное сюрко с вышитой свечой – гербом рода. Талию обхватывал ажурный кожаный пояс с вставками из полудрагоценных камней, над которым выпирал возрастной животик. На поясе висели ножны, из них торчала мощная рукоять фамильного меча, который Виктор Флэм едва ли хоть раз поднимал ради сражения.
Андалина внимательнее вгляделась в лицо отца. Он постарел. На лбу, в уголках рта и глаз появились глубокие морщины. Волосы поредели, но отросли, появились две залысины, разделённые серебристой дорожкой, спускающейся прямо к густым пепельным бровям. А под ними сверкали холодом выцветшие серо-голубые глаза. Взгляд, некогда всегда радушный, теперь колол пронзительным недоверием, пугал, настораживал и отталкивал. Глаза безумца, страдающего манией преследования, смотрели на Андалину, теперь осознавшую, что этот человек не приехал бы за ней никогда. Он мог только называться Виктором Флэмом, но быть им уже перестал.
– Кто это сделал? – спросила она, не оборачиваясь.
– Портрет? – уточнил Фэй, подошедший со спины. – Работа мастера Тура из Гадана. Он известен в Фелидии благодаря своим пейзажам, но лорд Виктор почему – то именно на нём остановил выбор. Господин считал, что этот Тур – единственный, кто видит истинную сущность вещей и умеет её точно и красиво передать.
– И вы согласны?
– Не знаю, миледи. Я не разбираюсь в живописи.
– И как давно появилось это творение?
– Около полугода. Я как раз только вступил в свои обязанности, когда милорд приказал найти и привезти Тура. Портрет писался две недели…
– Две недели?! – едва ли не воскликнула Андалина.
– Да, миледи. Они работали сутки напролёт, Тур почти не спал. Видели бы вы, во что он превратился. Скелеты выглядят лучше. Но господин заплатил ему столько, что Туру этих денег хватило бы и на поправку здоровья, и на долгую и счастливую жизнь.
– И где он сейчас?
– Кто? Тур? Не знаю, миледи. Взял деньги и был таков. Вернулся в свой Гадан, предполагаю.
– Я спрашиваю про отца!
Фэй замялся на секунду.
– В подвале, госпожа. Его личный врач рассудил, что там – самое подходящее место…до вашего приезда, разумеется. Желаете спуститься?
– Нет, – отрезала она, – мы три дня провели в дороге и имеем право на отдых. Я навещу его позже. Какую из комнат вы приготовили для меня, Фэй?
– Вашу бывшую детскую. Она одна из самых больших и светлых, там вам будет удобно.
– Не думаю, – жёстко не согласилась Андалина. – Пусть там живет Карайя, это для неё то, что нужно. Мне же подготовьте комнату отца.
– Миледи, – выдохнул Фэй, – но ведь это… каморка.
– Ничего. До недавнего времени там жил лорд Обители. Мне не нужно ваше мнение, Фэй, делайте то, что велено!
Управляющий отшатнулся, Андалина же снова посмотрела на портрет.
– И вот ещё что, – добавила она, – когда всё закончится, снимите это и уберите. Куда-нибудь подальше, с глаз долой.
***
– Зата всемогущая, как же хорошо! – в полный голос воскликнула Карайя, утопая в белом облаке перины. – Линаа, вот это настоящая жизнь!
– А до этого была фальшивая?
Андалина стояла возле окна, скрестив руки на груди и осматривала комнату, в которой когда-то жила. От прежней скромной детской не осталось и следа, теперь покои были переполнены роскошью, от которой пестрило в глазах. Дорогая резная мебель не могла не восхищать, на мягкий ковер было страшно ступить обутой ногой, расшитое вручную покрывало, небрежно отброшенное в сторону Карайей, переливалось перламутром и золотом, портьеры на окнах изумляли тонкостью ручной вышивки. А стены украшали небольшие, но искусно написанные картины, которые больше всего привлекли внимание девушки.
Андалина подошла поближе, внимательно рассмотрела каждую. На первой она узнала разрушающиеся башни Аборна — некогда большого города, превратившегося в руины после штурма. На второй белели облитые солнечным светом стены и улицы молодой Балии — нынешней столицы. Рассматривая картину, Андалина смутно припомнила, что была там однажды, лет в пять или шесть, вместе с отцом. И уже тогда большой и шумный город не вызвал у девочки приятных впечатлений. Сейчас она навестила бы столицу лишь в случае самой крайней необходимости.
Третья картина оказалась самой мрачной. На ней художник прекрасно изобразил знаменитый на всю Фелидию «костлявый лес», «лес вечной осени» – Нюэль. Андалина увидела решётки их голых ветвей, почерневшие стволы, чешуйки прелых листьев под ногами, из-за которых лес казался проржавевшим насквозь. Мрачное место, считающееся проклятым. Но она не верила ни в магию, ни в колдовство, ни даже в богов.
Последняя картина заинтересовала Андалину больше всего, настолько, что даже Карайя, заметив задумчивость подруги, приподнялась на локте и спросила:
– Ты чего там увидала?
– Странно, – негромко отозвалась Андалина, потирая подбородок.
– И чего там такого странного?
Карайя поднялась и приблизилась, бегло скользнула взглядом по полотну и только руками развела:
– И чего тут странного? Поле да дядька на коне.
– Дядька?
Простодушный вывод Карайи вывел Андалину из размышлений и заставил изумиться.
– Ты что, не знаешь кто это?
– А кто это? – подозрительно прищурилась её подруга.
– Ну, знаешь, – оставалось только удивиться, – Кара, если ты собираешься выйти замуж за влиятельного человека высокого статуса, не помешает побольше знать о своей истории и порядках. Это — хранитель веры, охотник на магов.
Андалина едва ли не ткнула острым ногтем в полотно, на котором вздыбился вороной жеребец необыкновенной животной красоты. А верхом на нём восседал мужчина в чёрной, укороченной рясе и развевающемся плаще поверх неё.
– Кое-что я слышала, – заметила пристыженная Карайя.
– И что же?
– Что им на пути лучше не попадаться, иначе на костёр отправишься.
– Не совсем так, – поправила Андалина и, поняв, что без более-менее подробного рассказа не обойтись, пояснила. – Когда Старая Фелидия пала и возникла Новая, сменилась и наша вера. Однако не все её приняли, и некоторое время по всей стране вспыхивали религиозные волнения. И тогда один из сыновей первого короля Новой Фелидии Сирус создал орден защитников истинной веры. Они путешествовали по стране, отлавливая всех непокорных и либо истребляли их, либо клеймили и ссылали в Степи. А когда таких не осталось, переключились на так называемых магов. Вот только с ними всё сложнее.
