Случайностью ли было то, что она послала Кэрол за лекарствами, и что Кэрол нашла эту ручку, или это было подстроено? Могло ли быть так, что Даяна таким образом хотела ей на что-то намекнуть, на что-то, чего не могла сказать в лицо? Но зачем Даяне самой себя разоблачать, в таком случае?
Нет, этого не может быть. Даяна и Джек даже не знакомы. Даяна не могла соблазнить ее мужа. И Джек не мог, он любит ее, Кэрол… а Даяну терпеть не может. К тому же, Даяна сказала, что встречалась с этим мужчиной еще до того, как они с Джеком поженились. Если бы это был Джек, Даяна бы сразу позвонила похвастаться этим. Эта ручка принадлежит другому человеку, а Даяна, узнав, что у Джека такая же, и все еще тая в душе обиду, решила, наверное, помучить ее, заставить усомниться и подозревать Джека в измене. А может, даже поссорить их. Но за все годы их совместной жизни Джек ни разу не дал ей повода усомниться в нем. Ее подозрения нелепы и не поддаются никакой логике. Это все ревность. Джек верен ей. И ей должно быть стыдно за то, что ей даже в голову могло прийти такое безумие, такой бред. Вот бы посмеялся Джек, узнав об этом. И наверняка выразительно покрутил бы пальцем у виска, высказывая о ней свое мнение.
Безучастно разглядывая из окна такси проносящиеся мимо улицы Сан-Франциско, Кэрол мечтала поскорее оказаться дома. Она надеялась, что в их с Джеком гнездышке ее оставят все сомнения, все нелепые мысли, которые она никак не могла выкинуть из своей головы. День не казался уже таким радостным и добрым. Встретиться с Тимми так и не удалось, а то, что она о нем теперь знала, угнетало и смущало, потому что она так и не смогла заставить себя представить, что мальчик, которого она знала, и этот человек, о котором рассказывала сегодня Даяна - одно и то же лицо. На смену бурной радости, которой она отреагировала на воскрешение Тимми, пришли жалость и сочувствие. Сердце ее обливалось кровью, когда она начинала представлять все то, через что пришлось пройти Тимми, и маленьким мальчиком, и мужчиной. Война, два ранения, нанесшие какой-то непоправимый вред его здоровью, эти шрамы, которые, наверное, для молодого парня, просто самое настоящие проклятие, лишавшее его полноценной жизни, женской любви…
Кэрол надеялась, что все-таки встретится с ним, хоть когда-нибудь. Только если это случится, она уже будет готова к тому, что это будет не тот ласковый нежный Тимми, которого она так любила, а абсолютно другой человек. Маленький ангелочек все-таки умер тогда, в парке, а может быть, он умирал потом, медленно и мучительно, покидая сердце маленького мальчика и забирая невинный ангельский облик из его изуродованного тела.
Расстроенная и подавленная, Кэрол расплатилась с таксистом и поспешила домой. Почему-то она ощущала себя усталой и вымотанной, хотелось от души поесть, принять душ и упасть в кровать. Именно так она и собиралась поступить. Патрика привезут только вечером, так что она вполне может позволить себе поспать.
Окинув взглядом большой красивый дом, в котором она жила со своей семьей уже пять лет, Кэрол улыбнулась. Этот дом был свадебным подарком ей и Джеку от Куртни. Кэрол уже успела привязаться к этому месту, Джеку дом тоже нравился. Он продал свою квартиру, а домработницу забрал с собой в новый дом. Нора была уже не молодой вдовой, давно работающей у Джека и успевшая прикипеть к нему сердцем. Эта была маленькая и юркая чернокожая женщина, к тому же, она обладала железными нервами и всегда с поразительной невозмутимостью выслушивала упреки, если Джек оставался в ее работе чем-то недоволен. Выслушивала, приносила извинения, исправляла или никогда так больше не делала, беспрекословно подчиняясь хозяину. Но Джек редко бывал ею недоволен, а просто так никогда не придирался. Придраться к работе Норы было трудно. Кэрол сразу с ней поладила. Джек платил Норе высокий и щедрый оклад, тем самым демонстрируя, что ценит ее. Как-то разговорившись с ней, Кэрол узнала, что Нора никогда не болела пневмонией, а когда Джек пришел из госпиталя - и подавно, будучи здоровой и работоспособной. Нора еще очень тогда удивилась, когда Джек вдруг отправил ее в отпуск, да еще в такой момент, когда она ему была просто необходима. Женщина не на шутку перепугалась, подумав, что он решил подыскать ей замену. Заметив, что к нему каждый день стала приходить молодая симпатичная девушка, Нора совсем упала духом, посчитав, что он захотел взять на ее место помоложе и посимпатичнее. Но когда она позвонила Джеку и прямо спросила, нуждается ли он еще в ее услугах или ей стоит начинать поиски другого рабочего места, он рассмеялся и заверил, что никогда не отпустит ее. «Так надо, Нора. Отдыхай пока, я оплачу эти дни, как рабочие. Я позвоню и скажу, когда ты можешь приступить к работе» - сказал он ей тогда.
Кэрол, узнав о бессовестном обмане, лишь улыбнулась, простив Джеку эту маленькую ложь во имя того, чтобы она была рядом. Уже тогда он был к ней неравнодушен, раз так хотел ее присутствия, что обманом заманил в свою квартиру.
Вспомнив об этом, Кэрол почувствовала, как посветлело в душе, а всякие подозрения испарились. Она знала, что Джек любит ее. Она была в этом уверена. Джек, который никогда не считал нужным скрывать свое отношение к кому-либо, давно бы уже дал знать не только ей, но и всем остальным, если бы разлюбил ее. Может, в этом случае он и не бросил бы ее из-за своих идеологических семейных принципов, но ее жизнь тогда бы стала невыносима, Кэрол знала это. Она бы стала его тяготить и раздражать, Джек стал бы воспринимать семью, как ловушку, в которую угодил, и, не отличаясь сдержанностью, начал бы выплескивать свое недовольство и разочарование. Его глаза все еще светились нежной любовью, его поцелуи были такими же страстными…
Окончательно успокоившись, Кэрол почувствовала вину за то, что всего одной ручки и глупых козней Даяны хватило, чтобы она усомнилась в Джеке. В Джеке, который так много для нее сделал, который так старался быть хорошим мужем, так дорожил своей семьей. Ни за что он бы не поставил под угрозу их семью, в этом Кэрол была уверена.
Настроение ее приподнялось, а самочувствие чудесным образом вдруг улучшилось. И только теперь она заметила, что у дома стоит какая-то женщина. Увидев, как Кэрол подошла к двери, женщина бросилась к ней.
- Прошу прощения!
Кэрол повернулась к ней.
- Да?
Женщина вдруг смутилась и вся как-то сжалась под ее взглядом. Она была намного ниже Кэрол ростом, худая до изнеможения, и очень плохо одета, производя впечатление нуждающегося и нездорового человека. В руке у нее был большой чемодан на колесиках.
- Вы здесь живете? - почти жалобно спросила она.
- Да. А что?
- А Джек Рэндэл тоже здесь живет?
Кэрол насторожилась, внимательнее вглядевшись в незнакомку и пытаясь понять, что ей нужно. Женщина, заметив ее напряжение, засуетилась, видимо испугавшись, что девушка не захочет с ней больше разговаривать и уйдет.
- Вы, должно быть, его жена? А я… я его мама.
Кэрол опешила, оторопело уставившись на женщину. А что, если она лжет? Зачем матери Джека ни с того ни с сего понадобилось навестить давно брошенного и забытого сыночка? Прочитав сомнение на ее лице, женщина торопливо вытащила из сумочки фотографию и протянула девушке.
- Вот, взгляните. Это Джек, Джордж и я… правда, это очень старая фотография, - женщина выдавила извиняющуюся улыбку.
Взяв фотографию, Кэрол взглянула на нее. Действительно, на снимке был Джордж Рэндэл, только намного моложе, эта самая женщина, и мальчик лет одиннадцати, который, судя по внешности, вполне мог быть Джеком. Кэрол вспомнила его детские фотографии, и окончательно убедилась, что это он.
Продолжая держать фотографию в руке, Кэрол растерянно посмотрела на женщину.
- Здравствуйте, - изумленно выдавила она первое, что пришло в голову.
- Здравствуйте, - улыбнулась женщина. - Меня зовут Рамона, вы, наверное, знаете, Джек говорил.
- Кэролайн, - представилась Кэрол, подумав о том, что Джек никогда не говорил, как зовут его мать. Он вообще о ней редко говорил. Почти никогда.
- А Джек сейчас где? Чернокожая женщина в вашем доме сказала мне, что его нет.
- Джека нет в городе, он в командировке.
- Вот как? - Рамона огорченно сдвинула тонкие брови. - А когда же он вернется?
- Я точно не знаю, он представляет в суде интересы одного из своих клиентов, дело сложное, и не известно, насколько растянется процесс, - вежливо объяснила Кэрол.
Женщина растерянно мялась на месте, то сжимая, то разжимая пальцы на ручке чемодана.
- А вы не будете против, если я побуду до его возвращения у вас? - женщина бросила на Кэрол умоляющий взгляд и, видя, что девушка колеблется, смущенно краснея, добавила. - Все свои деньги я истратила на проезд. У вас такой большой дом, вряд ли я вас стесню.
- Дело не в этом… - Кэрол запнулась, а затем приветливо улыбнулась. - Конечно, проходите. Извините, что я сразу не пригласила, я просто не ожидала…
- Понимаю, - с умным видом кивнула Рамона.
Открыв двери, девушка пропустила гостью вперед.
- О-о! - восторженно протянула та, оглядывая просторный холл. - Как у вас хорошо!
Нора, лениво ласкающая щеткой из мягких пушистых перьев разнообразные фигурки зверей и всевозможные статуэтки, выстроенные на стеклянных полочках вдоль стены, ловко смахивала пыль с этих хрупких вещиц. Это была коллекция Патрика, которую постоянно пополнял Джек, привозя ему все новые экземпляры со всего мира. На полочках можно было найти как бесценную безделушку, так и довольно дорогую стоящую вещь, но сердцу мальчика были дороги и те и другие одинаково. Он так гордился своей коллекцией, что попросил родителей позволить выставить ее в холле, чтобы все, кто приходил в дом, могли видеть ее. Как-то раз, проводя тщательную уборку в спальне хозяев, Нора перебирала шкафы и нашла на одной из полок коробку, в которой оказалась завернутая в мягкий бархат гипсовая фигурка женщины, имеющей поразительное сходство с Кэрол. Когда Нора показала находку девушке, та вдруг побледнела и, выхватив статуэтку из рук домработницы, торопливо завернула в бархат. Но рядом был Патрик и успел заметить статуэтку. Бросившись к матери, он стал умолять показать ему ее. Кэрол уступила ему, не видя иного выхода. Если Патрик чего-то хотел, он сначала просил, потом умолял, а, если его просьба все-таки не удовлетворялась, глаза его темнели и он превращался в разъяренного и неуправляемого дьяволенка, вопящего, дерущегося и готового сокрушить все и всех вокруг. Подобные всплески агрессии и злобы он стал проявлять еще в пеленках, но это приписывали к обычным детским капризам. Но с возрастом вспыльчивость и агрессия росли, становясь все более неуправляемыми и жесткими, и родители его забеспокоились. В своем недовольстве мальчик проявлял не детскую жестокость, мог со всех сил ударить или укусить, будь перед ним свой или чужой. А его взгляд в такие моменты по-настоящему пугал взрослых своей дикой злостью, как у маленького звереныша, готового вырвать свое зубами и ногтями и разодрать каждого, кто попытается помешать. Его уже боялись сверстники, дети постарше, и даже взрослые, которые предпочитали сделать все, чтобы не разозлить его. Патрик был легким на руку, и Кэрол часто приходилось выслушивать упреки и жалобы поколоченных им детей. Патрик дрался жестоко, в основном нападая первым, не задумываясь о последствиях наносимых им телесных повреждений. Однажды он пятикилограммовой гантелей ударил какого-то мальчика по лицу, раздробив нос, выбив зубы и сломав челюсть. Шокированный Джек сумел замять скандал и унять конфликт, пометив пострадавшего в дорогую частную клинику, где мальчику был проведен ряд пластических операций лучшими хирургами страны, взяв на себя все расходы, а так же выплатив родителям ребенка огромную сумму в качестве компенсации за моральный ущерб в обмен за неразглашение случившегося. Пострадавшая сторона согласилась уладить конфликт полюбовно, взяла деньги и сдержала слово, и пресса так и не пронюхала о происшествии. А Патрик был анонимно поставлен на учет к частному детскому психиатру, и был вынужден посещать его каждую неделю. Если кто и мог справиться с этим ребенком, так это Джек. И только ему мальчик беспрекословно подчинялся, инстинктивно чувствуя, что отец намного сильнее и бороться с ним бесполезно. Джек не говорил это вслух, но Кэрол знала, он считает, что склонность мальчика к физическому насилию досталась ему от родной бабушки, Элен. А может, и от нее, Кэрол. Он не сказал об этом, но наверняка сравнивал драки сына с тем, что и его мама не гнушалась физических расправ в детстве, за что даже была исключена из школы. А случай с гантелей не мог не напомнить о случае с Буддой, которым Кэрол до смерти забила Кэтрин Френсис. Сам Джек всегда избегал драк, потому что драться толком и не умел и спортивностью не отличался. Но Кэрол не была согласна с тем, что у нее, как у матери, есть склонность к насилию. Он считала себя тихим и безобидным человеком… если упустить случай с Кэт. Но довести так, как ее, можно любого человека. Это было отчаяние, невыносимая боль, которые истощили ее и замучили до грани помешательства, требуя и не находя выхода… И они вырвались и обрушились на Кэт, которую Кэрол считала виновницей всех несчастий Мэтта. Словно вскрылся давно назревавший и невыносимо болевший гнойник в ее душе, и девушка медленно, но верно пошла на поправку. Теперь она казалась абсолютно счастливой и довольной жизнью. А драки в школе были только самообороной. Они с Эми никогда никого не били ни за что, и в основном, жертвами их расправ были сестры Блейз.
Физически Патрик был здоров и крепок. Явных психических отклонений психиатр пока не замечал, списывая поведение мальчика на счет испорченного излишними потаканиями семьи характера. В, общем, избалованный, эгоистичный, очень упрямый и излишне требовательный ребенок, не желающий идти на уступки и компромиссы, считающий, что в отстаивании своего все способы хороши. А жестокость свойственна всем детям, кому-то в большей, кому-то в меньшей степени. Это немного успокоило его взволнованную семью. Психиатр продолжал работать с Патриком, считая, что нужно обязательно исправлять мальчика, пока его личность и характер окончательно не сформировались. Патрик ненавидел доктора и отказывался покориться, затаив в душе обиду на родителей, считая, что если они заставляют его ходить к психиатру, значит, уверены в том, что он сумасшедший. Потом он вроде бы смирился, поутих, став послушным и кротким, вспышки агрессии и злости прекратились. Кэрол и Джек радовались, принимая изменения в поведении сына, как положительный результат психотерапии, но доктора это не ввело в заблуждение. Он заверил их в том, что мальчик просто притворяется, будучи на удивление хитрым и умным для своего возраста, и пока прекращать сеансы нельзя, потому что доктор безрезультатно бьется о непробиваемость мальчика, как рыба о лед. Но Патрик спокойно заявил родителям, что доктор просто тянет из них деньги. Джек сменил трех психиатров, но все говорили одно и то же. В конце концов, Джек решился пока отменить визиты к психиатрам, боясь травмировать этим ребенка, который начал открыто называть себя сумасшедшим, и приготовился к тому, что родители скоро отправят его в психушку.
Нет, этого не может быть. Даяна и Джек даже не знакомы. Даяна не могла соблазнить ее мужа. И Джек не мог, он любит ее, Кэрол… а Даяну терпеть не может. К тому же, Даяна сказала, что встречалась с этим мужчиной еще до того, как они с Джеком поженились. Если бы это был Джек, Даяна бы сразу позвонила похвастаться этим. Эта ручка принадлежит другому человеку, а Даяна, узнав, что у Джека такая же, и все еще тая в душе обиду, решила, наверное, помучить ее, заставить усомниться и подозревать Джека в измене. А может, даже поссорить их. Но за все годы их совместной жизни Джек ни разу не дал ей повода усомниться в нем. Ее подозрения нелепы и не поддаются никакой логике. Это все ревность. Джек верен ей. И ей должно быть стыдно за то, что ей даже в голову могло прийти такое безумие, такой бред. Вот бы посмеялся Джек, узнав об этом. И наверняка выразительно покрутил бы пальцем у виска, высказывая о ней свое мнение.
Безучастно разглядывая из окна такси проносящиеся мимо улицы Сан-Франциско, Кэрол мечтала поскорее оказаться дома. Она надеялась, что в их с Джеком гнездышке ее оставят все сомнения, все нелепые мысли, которые она никак не могла выкинуть из своей головы. День не казался уже таким радостным и добрым. Встретиться с Тимми так и не удалось, а то, что она о нем теперь знала, угнетало и смущало, потому что она так и не смогла заставить себя представить, что мальчик, которого она знала, и этот человек, о котором рассказывала сегодня Даяна - одно и то же лицо. На смену бурной радости, которой она отреагировала на воскрешение Тимми, пришли жалость и сочувствие. Сердце ее обливалось кровью, когда она начинала представлять все то, через что пришлось пройти Тимми, и маленьким мальчиком, и мужчиной. Война, два ранения, нанесшие какой-то непоправимый вред его здоровью, эти шрамы, которые, наверное, для молодого парня, просто самое настоящие проклятие, лишавшее его полноценной жизни, женской любви…
Кэрол надеялась, что все-таки встретится с ним, хоть когда-нибудь. Только если это случится, она уже будет готова к тому, что это будет не тот ласковый нежный Тимми, которого она так любила, а абсолютно другой человек. Маленький ангелочек все-таки умер тогда, в парке, а может быть, он умирал потом, медленно и мучительно, покидая сердце маленького мальчика и забирая невинный ангельский облик из его изуродованного тела.
Расстроенная и подавленная, Кэрол расплатилась с таксистом и поспешила домой. Почему-то она ощущала себя усталой и вымотанной, хотелось от души поесть, принять душ и упасть в кровать. Именно так она и собиралась поступить. Патрика привезут только вечером, так что она вполне может позволить себе поспать.
Окинув взглядом большой красивый дом, в котором она жила со своей семьей уже пять лет, Кэрол улыбнулась. Этот дом был свадебным подарком ей и Джеку от Куртни. Кэрол уже успела привязаться к этому месту, Джеку дом тоже нравился. Он продал свою квартиру, а домработницу забрал с собой в новый дом. Нора была уже не молодой вдовой, давно работающей у Джека и успевшая прикипеть к нему сердцем. Эта была маленькая и юркая чернокожая женщина, к тому же, она обладала железными нервами и всегда с поразительной невозмутимостью выслушивала упреки, если Джек оставался в ее работе чем-то недоволен. Выслушивала, приносила извинения, исправляла или никогда так больше не делала, беспрекословно подчиняясь хозяину. Но Джек редко бывал ею недоволен, а просто так никогда не придирался. Придраться к работе Норы было трудно. Кэрол сразу с ней поладила. Джек платил Норе высокий и щедрый оклад, тем самым демонстрируя, что ценит ее. Как-то разговорившись с ней, Кэрол узнала, что Нора никогда не болела пневмонией, а когда Джек пришел из госпиталя - и подавно, будучи здоровой и работоспособной. Нора еще очень тогда удивилась, когда Джек вдруг отправил ее в отпуск, да еще в такой момент, когда она ему была просто необходима. Женщина не на шутку перепугалась, подумав, что он решил подыскать ей замену. Заметив, что к нему каждый день стала приходить молодая симпатичная девушка, Нора совсем упала духом, посчитав, что он захотел взять на ее место помоложе и посимпатичнее. Но когда она позвонила Джеку и прямо спросила, нуждается ли он еще в ее услугах или ей стоит начинать поиски другого рабочего места, он рассмеялся и заверил, что никогда не отпустит ее. «Так надо, Нора. Отдыхай пока, я оплачу эти дни, как рабочие. Я позвоню и скажу, когда ты можешь приступить к работе» - сказал он ей тогда.
Кэрол, узнав о бессовестном обмане, лишь улыбнулась, простив Джеку эту маленькую ложь во имя того, чтобы она была рядом. Уже тогда он был к ней неравнодушен, раз так хотел ее присутствия, что обманом заманил в свою квартиру.
Вспомнив об этом, Кэрол почувствовала, как посветлело в душе, а всякие подозрения испарились. Она знала, что Джек любит ее. Она была в этом уверена. Джек, который никогда не считал нужным скрывать свое отношение к кому-либо, давно бы уже дал знать не только ей, но и всем остальным, если бы разлюбил ее. Может, в этом случае он и не бросил бы ее из-за своих идеологических семейных принципов, но ее жизнь тогда бы стала невыносима, Кэрол знала это. Она бы стала его тяготить и раздражать, Джек стал бы воспринимать семью, как ловушку, в которую угодил, и, не отличаясь сдержанностью, начал бы выплескивать свое недовольство и разочарование. Его глаза все еще светились нежной любовью, его поцелуи были такими же страстными…
Окончательно успокоившись, Кэрол почувствовала вину за то, что всего одной ручки и глупых козней Даяны хватило, чтобы она усомнилась в Джеке. В Джеке, который так много для нее сделал, который так старался быть хорошим мужем, так дорожил своей семьей. Ни за что он бы не поставил под угрозу их семью, в этом Кэрол была уверена.
Настроение ее приподнялось, а самочувствие чудесным образом вдруг улучшилось. И только теперь она заметила, что у дома стоит какая-то женщина. Увидев, как Кэрол подошла к двери, женщина бросилась к ней.
- Прошу прощения!
Кэрол повернулась к ней.
- Да?
Женщина вдруг смутилась и вся как-то сжалась под ее взглядом. Она была намного ниже Кэрол ростом, худая до изнеможения, и очень плохо одета, производя впечатление нуждающегося и нездорового человека. В руке у нее был большой чемодан на колесиках.
- Вы здесь живете? - почти жалобно спросила она.
- Да. А что?
- А Джек Рэндэл тоже здесь живет?
Кэрол насторожилась, внимательнее вглядевшись в незнакомку и пытаясь понять, что ей нужно. Женщина, заметив ее напряжение, засуетилась, видимо испугавшись, что девушка не захочет с ней больше разговаривать и уйдет.
- Вы, должно быть, его жена? А я… я его мама.
Кэрол опешила, оторопело уставившись на женщину. А что, если она лжет? Зачем матери Джека ни с того ни с сего понадобилось навестить давно брошенного и забытого сыночка? Прочитав сомнение на ее лице, женщина торопливо вытащила из сумочки фотографию и протянула девушке.
- Вот, взгляните. Это Джек, Джордж и я… правда, это очень старая фотография, - женщина выдавила извиняющуюся улыбку.
Взяв фотографию, Кэрол взглянула на нее. Действительно, на снимке был Джордж Рэндэл, только намного моложе, эта самая женщина, и мальчик лет одиннадцати, который, судя по внешности, вполне мог быть Джеком. Кэрол вспомнила его детские фотографии, и окончательно убедилась, что это он.
Продолжая держать фотографию в руке, Кэрол растерянно посмотрела на женщину.
- Здравствуйте, - изумленно выдавила она первое, что пришло в голову.
- Здравствуйте, - улыбнулась женщина. - Меня зовут Рамона, вы, наверное, знаете, Джек говорил.
- Кэролайн, - представилась Кэрол, подумав о том, что Джек никогда не говорил, как зовут его мать. Он вообще о ней редко говорил. Почти никогда.
- А Джек сейчас где? Чернокожая женщина в вашем доме сказала мне, что его нет.
- Джека нет в городе, он в командировке.
- Вот как? - Рамона огорченно сдвинула тонкие брови. - А когда же он вернется?
- Я точно не знаю, он представляет в суде интересы одного из своих клиентов, дело сложное, и не известно, насколько растянется процесс, - вежливо объяснила Кэрол.
Женщина растерянно мялась на месте, то сжимая, то разжимая пальцы на ручке чемодана.
- А вы не будете против, если я побуду до его возвращения у вас? - женщина бросила на Кэрол умоляющий взгляд и, видя, что девушка колеблется, смущенно краснея, добавила. - Все свои деньги я истратила на проезд. У вас такой большой дом, вряд ли я вас стесню.
- Дело не в этом… - Кэрол запнулась, а затем приветливо улыбнулась. - Конечно, проходите. Извините, что я сразу не пригласила, я просто не ожидала…
- Понимаю, - с умным видом кивнула Рамона.
Открыв двери, девушка пропустила гостью вперед.
- О-о! - восторженно протянула та, оглядывая просторный холл. - Как у вас хорошо!
Нора, лениво ласкающая щеткой из мягких пушистых перьев разнообразные фигурки зверей и всевозможные статуэтки, выстроенные на стеклянных полочках вдоль стены, ловко смахивала пыль с этих хрупких вещиц. Это была коллекция Патрика, которую постоянно пополнял Джек, привозя ему все новые экземпляры со всего мира. На полочках можно было найти как бесценную безделушку, так и довольно дорогую стоящую вещь, но сердцу мальчика были дороги и те и другие одинаково. Он так гордился своей коллекцией, что попросил родителей позволить выставить ее в холле, чтобы все, кто приходил в дом, могли видеть ее. Как-то раз, проводя тщательную уборку в спальне хозяев, Нора перебирала шкафы и нашла на одной из полок коробку, в которой оказалась завернутая в мягкий бархат гипсовая фигурка женщины, имеющей поразительное сходство с Кэрол. Когда Нора показала находку девушке, та вдруг побледнела и, выхватив статуэтку из рук домработницы, торопливо завернула в бархат. Но рядом был Патрик и успел заметить статуэтку. Бросившись к матери, он стал умолять показать ему ее. Кэрол уступила ему, не видя иного выхода. Если Патрик чего-то хотел, он сначала просил, потом умолял, а, если его просьба все-таки не удовлетворялась, глаза его темнели и он превращался в разъяренного и неуправляемого дьяволенка, вопящего, дерущегося и готового сокрушить все и всех вокруг. Подобные всплески агрессии и злобы он стал проявлять еще в пеленках, но это приписывали к обычным детским капризам. Но с возрастом вспыльчивость и агрессия росли, становясь все более неуправляемыми и жесткими, и родители его забеспокоились. В своем недовольстве мальчик проявлял не детскую жестокость, мог со всех сил ударить или укусить, будь перед ним свой или чужой. А его взгляд в такие моменты по-настоящему пугал взрослых своей дикой злостью, как у маленького звереныша, готового вырвать свое зубами и ногтями и разодрать каждого, кто попытается помешать. Его уже боялись сверстники, дети постарше, и даже взрослые, которые предпочитали сделать все, чтобы не разозлить его. Патрик был легким на руку, и Кэрол часто приходилось выслушивать упреки и жалобы поколоченных им детей. Патрик дрался жестоко, в основном нападая первым, не задумываясь о последствиях наносимых им телесных повреждений. Однажды он пятикилограммовой гантелей ударил какого-то мальчика по лицу, раздробив нос, выбив зубы и сломав челюсть. Шокированный Джек сумел замять скандал и унять конфликт, пометив пострадавшего в дорогую частную клинику, где мальчику был проведен ряд пластических операций лучшими хирургами страны, взяв на себя все расходы, а так же выплатив родителям ребенка огромную сумму в качестве компенсации за моральный ущерб в обмен за неразглашение случившегося. Пострадавшая сторона согласилась уладить конфликт полюбовно, взяла деньги и сдержала слово, и пресса так и не пронюхала о происшествии. А Патрик был анонимно поставлен на учет к частному детскому психиатру, и был вынужден посещать его каждую неделю. Если кто и мог справиться с этим ребенком, так это Джек. И только ему мальчик беспрекословно подчинялся, инстинктивно чувствуя, что отец намного сильнее и бороться с ним бесполезно. Джек не говорил это вслух, но Кэрол знала, он считает, что склонность мальчика к физическому насилию досталась ему от родной бабушки, Элен. А может, и от нее, Кэрол. Он не сказал об этом, но наверняка сравнивал драки сына с тем, что и его мама не гнушалась физических расправ в детстве, за что даже была исключена из школы. А случай с гантелей не мог не напомнить о случае с Буддой, которым Кэрол до смерти забила Кэтрин Френсис. Сам Джек всегда избегал драк, потому что драться толком и не умел и спортивностью не отличался. Но Кэрол не была согласна с тем, что у нее, как у матери, есть склонность к насилию. Он считала себя тихим и безобидным человеком… если упустить случай с Кэт. Но довести так, как ее, можно любого человека. Это было отчаяние, невыносимая боль, которые истощили ее и замучили до грани помешательства, требуя и не находя выхода… И они вырвались и обрушились на Кэт, которую Кэрол считала виновницей всех несчастий Мэтта. Словно вскрылся давно назревавший и невыносимо болевший гнойник в ее душе, и девушка медленно, но верно пошла на поправку. Теперь она казалась абсолютно счастливой и довольной жизнью. А драки в школе были только самообороной. Они с Эми никогда никого не били ни за что, и в основном, жертвами их расправ были сестры Блейз.
Физически Патрик был здоров и крепок. Явных психических отклонений психиатр пока не замечал, списывая поведение мальчика на счет испорченного излишними потаканиями семьи характера. В, общем, избалованный, эгоистичный, очень упрямый и излишне требовательный ребенок, не желающий идти на уступки и компромиссы, считающий, что в отстаивании своего все способы хороши. А жестокость свойственна всем детям, кому-то в большей, кому-то в меньшей степени. Это немного успокоило его взволнованную семью. Психиатр продолжал работать с Патриком, считая, что нужно обязательно исправлять мальчика, пока его личность и характер окончательно не сформировались. Патрик ненавидел доктора и отказывался покориться, затаив в душе обиду на родителей, считая, что если они заставляют его ходить к психиатру, значит, уверены в том, что он сумасшедший. Потом он вроде бы смирился, поутих, став послушным и кротким, вспышки агрессии и злости прекратились. Кэрол и Джек радовались, принимая изменения в поведении сына, как положительный результат психотерапии, но доктора это не ввело в заблуждение. Он заверил их в том, что мальчик просто притворяется, будучи на удивление хитрым и умным для своего возраста, и пока прекращать сеансы нельзя, потому что доктор безрезультатно бьется о непробиваемость мальчика, как рыба о лед. Но Патрик спокойно заявил родителям, что доктор просто тянет из них деньги. Джек сменил трех психиатров, но все говорили одно и то же. В конце концов, Джек решился пока отменить визиты к психиатрам, боясь травмировать этим ребенка, который начал открыто называть себя сумасшедшим, и приготовился к тому, что родители скоро отправят его в психушку.
