Страшно было подумать, каким образом он заставил этого несчастного взять на себя эти ужасные преступления. А Мэтту всего лишь ненавязчиво предложил отправиться в психушку, мол, хочешь - лечись, не хочешь - убивай дальше, мне все равно. Освободил, чтобы немедленно избавиться от него. Конечно, оставайся Мэтт за решеткой, Кэрол никогда бы не забыла его, даже если бы Джек открыл ей правду о том, что собой представляет ее возлюбленный, продолжала бы его жалеть, как жертву страшной психологической болезни. И наверняка стала бы добиваться, чтобы его из тюрьмы поместили в лечебницу, где он и должен был бы находиться и где ему, может быть, помогли бы преодолеть болезнь. Конечно, лучше представить все так, что Мэтт всего лишь воспользовался девушкой, чтобы выйти на свободу, и сразу же бросил ее, сбежав, обманув. Он, Мэтт, подонок, неблагодарная скотина, разбивший наивное девичье сердечко, а Джек Рэндэл - благородный герой, весь такой хороший и порядочный, который непременно бы попытался утешить ее.
Задрав край простыни, Мэтт стал медленно, но яростно рвать ее на мелкие кусочки. При одной мысли, что он сейчас с ней, наедине, в этой квартире, Мэтт испытывал желание разорвать этого мерзавца на куски.
Нет, ничего у этого парня не получится, он не отдаст ему Кэрол, не отдаст! Джек заблуждается, если думает, что он испугается его угроз, ошибается, считая его жалким и ничтожным. Наоборот, это адвокат играет с огнем, рискуя разбудить в нем зверя, которого сам Мэтт боялся. Адвокат, конечно, не прост, но теперь Мэтт знал, что сам он намного опаснее. Может, это было странным, но Мэтт вдруг почувствовал себя увереннее и смелее, как никогда раньше. Что-то в нем изменилось после того, как он увидел себя на кассете.
Этот человек был ужасен, но это был он, и это нужно признать.
Мэтт не боялся больше адвоката. Ох, не поздоровится этому самонадеянному Джеку Рэндэлу, если не оставит его в покое! Останутся от этой акулы одни плавники, если столкнется с тем чудовищем, что жило в нем, Мэтте.
За всю ночь Мэтт глаз не сомкнул. Все думал, думал.
Появилась мысль, что Джек мог обмануть его, что на самом деле он, Мэтт, вполне здоров и не совершал этих убийств. А все эти кассеты - всего лишь мастерски смонтированная подделка. От этого Рэндэла можно ожидать чего угодно. По одним его глазам видно, что он способен на все. Ну, не мог Мэтт поверить в то, что он психопат, убийца. Если бы это было так, неужели за восемь лет, проведенных в тюрьме, этого никто не заметил, и даже для него самого это стало шокирующей новостью?
А если это, все же, правда, он мог бы рассказать обо всем Кэрол и спокойно отправиться на лечение с надеждой на выздоровление и ее терпеливое ожидание. Только это было безумием, надеяться, что Кэрол не изменит своего решения быть с ним после того, как узнает, что он есть на самом деле.
Как, как можно сказать любимой женщине, этой доброй чистой девочке, что ты изнасиловал и убил трех ни в чем не повинных детей? Нет, никогда он ей не скажет. И сделает все, чтобы она не узнала. Лучше сразу умереть, чем увидеть в ее глазах страх и отвращение, которые он сам сейчас к себе питал.
Боль в голове становилась невыносимой, а вместе с ней в нем росла злоба. Что там сейчас происходит, в этой маленькой квартирке? Он, Мэтт, здесь, а Джек там, с его женщиной. Мэтт верил Кэрол. Но что, если этот паршивец ее домогается, пристает, воспользовавшись ситуацией?
Но Мэтт переживал напрасно, мучаясь от дикой ревности.
Оказавшись в квартире, Джек отправился в душ. Пока он купался, Кэрол приготовила ему постель на кушетке в зале, думая о том, что одна ни за что бы не осталась здесь - умерла бы от страха.
Обнаружив на кухне коньяк, оставшийся после вчерашнего праздничного ужина, Кэрол плеснула его в стакан и залпом выпила. Зажмурилась, прижав тыльную сторону ладони к губам и переводя дыхание от опалившей все внутри огненной жидкости.
- Можно закусить чем-нибудь, если так противно, - прозвучал за ее спиной голос Джека.
Кэрол бросила на него смущенный взгляд и поставила стакан на стол.
- Есть будешь? - спросила она.
- Нет, не хочу. А вот выпить с тобой за компанию могу. Или ты предпочитаешь пить в одиночку?
- Я, вообще-то, никак не предпочитаю. Просто захотелось вдруг, - пробормотал девушка.
- Что ж, не удивительно, - Джек по-хозяйски открыл шкафчик и достал еще один стакан. Потом, заглянув в холодильник, отыскал там лимон и, аккуратно нарезав прозрачными кружочками, разложил на тарелочке.
Кэрол наблюдала за ним, устало сидя на стуле за столом.
Разлив коньяк, он протянул один стакан девушке.
- Выпей, иногда это полезно. И спать будешь лучше.
Кэрол не возражала и одним большим глоткой осушила стакан.
Улыбнувшись ее скривившемуся личику, Джек протянул ей лимон.
Положив кружок в рот, девушка подняла на него печальный взгляд.
- Поверить не могу, что Моники больше нет! Как могло такое случиться, почему она умерла?
- Мэтт говорил, что у нее сердце больное было.
- Да. Наверное, слишком много волнений сразу… И еще этот странный приступ у Мэтта, - Кэрол опустила голову и как-то вся сжалась. - Знаешь, Джек, она мне приснилась сегодня. Я, как домой приехала, заснула, и такой сон странный видела. Страшный.
- Расскажи, - Джек присел напротив, устремив на нее любопытный взгляд.
- Меня часто мучают кошмары, - уклончиво ответила Кэрол. - Монику видела, бледная, губы синие, руку к сердцу прижимает и говорит мне, чтобы не бросала Мэтта, чтобы не забывала о своем обещании. А еще мне послышался голос Эмми, и она, наоборот, говорила, чтобы я его оставила. А потом Мэтт вдруг превратился в монстра и набросился на меня. Я так испугалась, что с кровати свалилась, представляешь? - Кэрол натянуто засмеялась.
Но Джек даже не улыбнулся в ответ, смотря на нее изумленными глазами. Кэрол опустила взгляд, подумав, что он, наверное, считает ее теперь слегка ненормальной. Странно, что она разоткровенничалась. Она никогда не рассказывала никому свои странные вещие сны, боясь, что ее не поймут.
- Никогда не обращал внимания на сны, - признался Джек.
- Я бы тоже не обращала, если бы… - Кэрол замолчала.
- Если бы что?
- Если бы они не несли за собой смерть, - чуть слышно продолжила она. - Или беду.
Джек задумчиво помолчал.
- Животные способны чувствовать смерть. Есть люди, которые тоже наделены подобной интуицией. Тебе не нужно этого стесняться. И игнорировать - тоже, - серьезно проговорил он, удивив Кэрол. Она-то думала, что он посмеется над ней!
Повисла неловкая пауза. Кэрол уткнулась взглядом в столешницу, делая вид, что задумалась. Почему-то она находилась в страшном напряжении, оказавшись с ним наедине, ночью, в этой квартире. Сразу вспомнился тот вечер и то, что между ними произошло. Вернее то, что едва не произошло.
Он расслабленно откинулся на стуле, лениво дымя сигаретой.
- Сделай мне кофе, - вдруг попросил он. - Пожалуйста.
- Кофе - на ночь? Спать не будешь, - ухмыльнулась Кэрол, но все же встала и достала из шкафчика турку.
Пока она варила кофе, ей казалось, что она чувствует на себе его взгляд, но не решалась повернуться, чтобы в этом убедиться. Смотрит. Почему он смотрит, о чем думает? Кэрол разволновалась еще сильнее.
Когда она повернулась и поставила перед ним чашку с кофе, он поблагодарил ее легкой улыбкой. Потушив сигарету, он пригубил горячий напиток, прикрыв от удовольствия глаза. Когда он оторвался от чашки, она была пуста. Поднявшись, он сполоснул ее под краном.
- Пойдем спать. Завтра тяжелый день. Где я могу лечь?
- В зале.
- Тогда спокойной ночи, - он вышел из кухни и отправился в отведенную для него комнату.
- Спокойной ночи, - сказала Кэрол ему вслед и, выключив свет, пошла в спальню Моники.
Но она не смогла заставить себя лечь в ее постель. Подобрав ноги и укрывшись пледом, Кэрол устроилась в кресле.
Она вообще чувствовала себя не в своей тарелке здесь. Еще сегодня Моника провожала ее, когда она уходила, а теперь этой доброй женщины нет, а они с Джеком здесь, в ее квартире, хозяйничают.
Кэрол было страшно. Казалось, она все еще слышит голос Моники, ее шаги. Вот-вот откроется дверь, и она войдет и спросит, что они здесь делают в ее отсутствие.
Не выдержав, девушка зажгла торшер.
Глупая трусливая девчонка, ведет себя как ребенок. Нагоняет сама на себя всякие нелепые страхи. Вот бы Эмми над ней посмеялась! Эмми никогда ничего не боялась. А она, Кэрол, так и не научилась бороться со своими страхами.
Кэрол планировала с утра отправиться в больницу, к Мэтту, но Джек вдруг возмутился тому, что она со своим женихом хотят взвалить на него все то, что обязаны делать сами.
- Это, вообще-то, не моя мать, чтобы я занимался ее погребением! - рявкнул он на Кэрол, когда они утром пили кофе на кухне. - Ну, до чего люди наглые пошли! Стоит предложить свою помощь, как тебе сразу же на голову садятся! Давай-ка, сделаем так, моя милая - я уезжаю отсюда к чертовой матери и занимаюсь своими делами, которых у меня по горло, а ты сама позаботься о своей несостоявшейся свекрови. Идет?
Кэрол покраснела, понимая, что он прав и его возмущение понятно.
Но, черт возьми, неужели нельзя сказать ей об этом не так грубо и не таким тоном?! В ней вспыхнуло желание дать отпор и сказать, что он может отправляться по своим делам, а она обойдется без его помощи.
В конце концов, его об этом никто не просил, он сам вызвался помочь. А теперь орет на нее, как будто она его заставила это сделать, оторвав от дел, которых у него «по горло».
Но, как всегда, она подавила в себе обиду. Во-первых, в ней недоставало решимости, чтобы попытаться дать ему «отпор», она была уверенна, что его злой и острый язык отправит ее в нокаут в ту же секунду. А во-вторых, он слишком много для нее сделал, и продолжает помогать сейчас, и чувство глубокой благодарности не позволяло ей его обидеть, даже в ответ на грубость. В-третьих, сейчас он действительно был прав.
- Извини, Джек, - тихо проговорила она, спрятав от него глаза, чтобы скрыть обиду. - Я не хотела взваливать все на тебя. Просто я подумала, что нужнее сейчас Мэтту, чем тебе.
- А я и не говорил, что ты мне нужна, ни сейчас, ни потом! Нужно было твое участие в этих последних хлопотах об этой женщине, я так считал. И помочь решил не ради тебя, и уж тем более не ради Мэтта, - Джек поднялся и, упершись ладонями в столешницу, склонился над девушкой. - Я делаю это для Моники. Потому что она была хорошей женщиной, и мне ее по-настоящему жаль! Что еще остается делать, если ее единственный сын ни на что не способен, даже похоронить собственную мать! Конечно, какие могут быть похороны, о чем речь, когда нужно вытирать сопли бедненькому Мэттью! Ведь кроме тебя теперь больше некому!
Он резко выпрямился, прожигая Кэрол злобно сверкающими глазами.
- Беги скорее, так уж и быть! Я сам позабочусь о Монике. Да возьми побольше носовых платков для нашего несчастного страдальца! Я искренне сочувствую этой бедной женщине. Не хотел бы я, чтобы о моем погребением беспокоился абсолютно чужой для меня человек, в то время как близкие люди занимались бы чем-то поважнее.
Фыркнув, Джек вышел из кухни.
Сжавшись на стуле, Кэрол закрыла глаза, из которых вдруг полились слезы. Был ли на свете еще человек, способный жалить языком так, как это делал Джек Рэндэл? Был ли кто-то более невыносимый, чем он?
Кто мог выстоять, когда он нападал, не говоря уже о том, чтобы дать отпор? Ведь он даже рта не дает раскрыть, шокируя своим хамством и бесцеремонностью.
Довел ее до слез, обидел, а за что? Что она такого сделала? И почему он позволяет себе насмехаться над Мэттом? Почему она ему это позволяет?
- Как, ты еще здесь? Я думал, ты уже летишь к своему ненаглядному на крыльях любви! - раздался у нее за спиной насмешливый голос Джека.
Кэрол поджала губы, не поворачиваясь, и чувствуя, как кипит в жилах кровь. Руки ее дрожали. Медленно она вытерла слезы, стараясь сделать это как можно незаметнее.
- Что, неужели передумала? Неужто до этой прелестной головки дошел смысл моих слов? - его ладонь легла ей на затылок и погладила.
Девушка резко подскочила, грубо отшвырнув его руку.
- Да пошел ты!
Ударив Джека в грудь, она оттолкнула его от двери, не замечая в приступе ярости, как вытянулось от изумления его лицо, и бросилась прочь. Но сильные пальцы больно вцепились ей в руку, резко остановив.
- Что ты сказала?
- Повторить? - Кэрол вызывающе перехватила его взгляд и попыталась вырвать руку.
- Повтори.
- Отпусти меня, чего вцепился!
Но он схватил ее за вторую руку и прижал к стене.
- За своими словами нужно следить, девочка, и знать, кому можно говорить такие вещи, а кому - нет! Мне, например, нельзя.
- Значит, тебе можно говорить все, что угодно, а остальные должны держать язык за зубами? Тебе доставляет удовольствие обижать и унижать людей, а меня, наверное, особенно, да? Считаешь, если ты мне помог, то можешь теперь все себе позволить? А если я что-то вякну в ответ, то буду неблагодарной дрянью. Да, может, я неблагодарная дрянь, но я больше не могу терпеть! Вымещай свой отвратительный нрав на ком-нибудь другом! Я этого не заслужила. И Мэтт - тоже. И не смей говорить о нем в таком тоне, ясно? Если ты собрался меня бить, то начинай, а если нет - отпусти!
Он выпустил ее тонкие запястья из своих пальцев, но уйти не позволил, уткнувшись руками в стену.
Низко опустив голову, тяжело вздохнул.
Вжавшись в стену, Кэрол замерла, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Подняв голову, он посмотрел на нее.
- Ну, ладно, не плачь, - примирительно проговорил он. - Я погорячился. Что я такого сказал, что тебя так обидело? Разве я был не прав?
- Прав. Ты всегда прав. Только доказывая свою правоту, ты расшибаешь всех «неправых» в лепешку, даже если тебе не возражают и извиняются!
- Ну, извини, я не хотел «расшибать тебя в лепешку», - он улыбнулся.
- Тогда и ты извини, я не хотела тебя посылать, - огрызнулась Кэрол, все еще сердясь.
- Значит, мир?
- Может, ты меня сначала выпустишь, или мне весь день стенку подпирать?
Он убрал руки и отступил.
- Кстати, бить тебя я не собирался.
- И на том спасибо.
- Но если ты еще раз мне такое скажешь, то побью, - он ласково улыбнулся и по-мальчишески дернул ее за локон.
Кэрол улыбнулась ему в ответ, радуясь, что все так благополучно завершилось, и они помирились, чего она, если признаться, не ожидала. Она была уверена, что он хлопнет дверью так, что штукатурка посыпится, и она никогда больше его не увидит. А он улыбается! Этот Джек Рэндэл самый непредсказуемый из всех, кого она знала, и угадать, что он сделает в следующий момент просто невозможно.
А через десять минут они вместе отправились на такси в бюро ритуальных услуг.
В больницу они тоже приехали вместе. Кэрол привезла Мэтту черный костюм, принадлежности для бритья и одеколон. Пока Джек о чем-то разговаривал с доктором в ординаторской, Мэтт побрился, причесался и оделся.
Кэрол с ноющим сердцем смотрела на него. Сегодня он выглядел еще хуже, чем вчера. На осунувшемся лице была нездоровая бледность, тени вокруг глаз стали еще темнее, а глаза были какими-то больными, влажными и покрасневшими и казалось, что из них вот-вот побегут слезы.
Задрав край простыни, Мэтт стал медленно, но яростно рвать ее на мелкие кусочки. При одной мысли, что он сейчас с ней, наедине, в этой квартире, Мэтт испытывал желание разорвать этого мерзавца на куски.
Нет, ничего у этого парня не получится, он не отдаст ему Кэрол, не отдаст! Джек заблуждается, если думает, что он испугается его угроз, ошибается, считая его жалким и ничтожным. Наоборот, это адвокат играет с огнем, рискуя разбудить в нем зверя, которого сам Мэтт боялся. Адвокат, конечно, не прост, но теперь Мэтт знал, что сам он намного опаснее. Может, это было странным, но Мэтт вдруг почувствовал себя увереннее и смелее, как никогда раньше. Что-то в нем изменилось после того, как он увидел себя на кассете.
Этот человек был ужасен, но это был он, и это нужно признать.
Мэтт не боялся больше адвоката. Ох, не поздоровится этому самонадеянному Джеку Рэндэлу, если не оставит его в покое! Останутся от этой акулы одни плавники, если столкнется с тем чудовищем, что жило в нем, Мэтте.
За всю ночь Мэтт глаз не сомкнул. Все думал, думал.
Появилась мысль, что Джек мог обмануть его, что на самом деле он, Мэтт, вполне здоров и не совершал этих убийств. А все эти кассеты - всего лишь мастерски смонтированная подделка. От этого Рэндэла можно ожидать чего угодно. По одним его глазам видно, что он способен на все. Ну, не мог Мэтт поверить в то, что он психопат, убийца. Если бы это было так, неужели за восемь лет, проведенных в тюрьме, этого никто не заметил, и даже для него самого это стало шокирующей новостью?
А если это, все же, правда, он мог бы рассказать обо всем Кэрол и спокойно отправиться на лечение с надеждой на выздоровление и ее терпеливое ожидание. Только это было безумием, надеяться, что Кэрол не изменит своего решения быть с ним после того, как узнает, что он есть на самом деле.
Как, как можно сказать любимой женщине, этой доброй чистой девочке, что ты изнасиловал и убил трех ни в чем не повинных детей? Нет, никогда он ей не скажет. И сделает все, чтобы она не узнала. Лучше сразу умереть, чем увидеть в ее глазах страх и отвращение, которые он сам сейчас к себе питал.
Боль в голове становилась невыносимой, а вместе с ней в нем росла злоба. Что там сейчас происходит, в этой маленькой квартирке? Он, Мэтт, здесь, а Джек там, с его женщиной. Мэтт верил Кэрол. Но что, если этот паршивец ее домогается, пристает, воспользовавшись ситуацией?
Но Мэтт переживал напрасно, мучаясь от дикой ревности.
Оказавшись в квартире, Джек отправился в душ. Пока он купался, Кэрол приготовила ему постель на кушетке в зале, думая о том, что одна ни за что бы не осталась здесь - умерла бы от страха.
Обнаружив на кухне коньяк, оставшийся после вчерашнего праздничного ужина, Кэрол плеснула его в стакан и залпом выпила. Зажмурилась, прижав тыльную сторону ладони к губам и переводя дыхание от опалившей все внутри огненной жидкости.
- Можно закусить чем-нибудь, если так противно, - прозвучал за ее спиной голос Джека.
Кэрол бросила на него смущенный взгляд и поставила стакан на стол.
- Есть будешь? - спросила она.
- Нет, не хочу. А вот выпить с тобой за компанию могу. Или ты предпочитаешь пить в одиночку?
- Я, вообще-то, никак не предпочитаю. Просто захотелось вдруг, - пробормотал девушка.
- Что ж, не удивительно, - Джек по-хозяйски открыл шкафчик и достал еще один стакан. Потом, заглянув в холодильник, отыскал там лимон и, аккуратно нарезав прозрачными кружочками, разложил на тарелочке.
Кэрол наблюдала за ним, устало сидя на стуле за столом.
Разлив коньяк, он протянул один стакан девушке.
- Выпей, иногда это полезно. И спать будешь лучше.
Кэрол не возражала и одним большим глоткой осушила стакан.
Улыбнувшись ее скривившемуся личику, Джек протянул ей лимон.
Положив кружок в рот, девушка подняла на него печальный взгляд.
- Поверить не могу, что Моники больше нет! Как могло такое случиться, почему она умерла?
- Мэтт говорил, что у нее сердце больное было.
- Да. Наверное, слишком много волнений сразу… И еще этот странный приступ у Мэтта, - Кэрол опустила голову и как-то вся сжалась. - Знаешь, Джек, она мне приснилась сегодня. Я, как домой приехала, заснула, и такой сон странный видела. Страшный.
- Расскажи, - Джек присел напротив, устремив на нее любопытный взгляд.
- Меня часто мучают кошмары, - уклончиво ответила Кэрол. - Монику видела, бледная, губы синие, руку к сердцу прижимает и говорит мне, чтобы не бросала Мэтта, чтобы не забывала о своем обещании. А еще мне послышался голос Эмми, и она, наоборот, говорила, чтобы я его оставила. А потом Мэтт вдруг превратился в монстра и набросился на меня. Я так испугалась, что с кровати свалилась, представляешь? - Кэрол натянуто засмеялась.
Но Джек даже не улыбнулся в ответ, смотря на нее изумленными глазами. Кэрол опустила взгляд, подумав, что он, наверное, считает ее теперь слегка ненормальной. Странно, что она разоткровенничалась. Она никогда не рассказывала никому свои странные вещие сны, боясь, что ее не поймут.
- Никогда не обращал внимания на сны, - признался Джек.
- Я бы тоже не обращала, если бы… - Кэрол замолчала.
- Если бы что?
- Если бы они не несли за собой смерть, - чуть слышно продолжила она. - Или беду.
Джек задумчиво помолчал.
- Животные способны чувствовать смерть. Есть люди, которые тоже наделены подобной интуицией. Тебе не нужно этого стесняться. И игнорировать - тоже, - серьезно проговорил он, удивив Кэрол. Она-то думала, что он посмеется над ней!
Повисла неловкая пауза. Кэрол уткнулась взглядом в столешницу, делая вид, что задумалась. Почему-то она находилась в страшном напряжении, оказавшись с ним наедине, ночью, в этой квартире. Сразу вспомнился тот вечер и то, что между ними произошло. Вернее то, что едва не произошло.
Он расслабленно откинулся на стуле, лениво дымя сигаретой.
- Сделай мне кофе, - вдруг попросил он. - Пожалуйста.
- Кофе - на ночь? Спать не будешь, - ухмыльнулась Кэрол, но все же встала и достала из шкафчика турку.
Пока она варила кофе, ей казалось, что она чувствует на себе его взгляд, но не решалась повернуться, чтобы в этом убедиться. Смотрит. Почему он смотрит, о чем думает? Кэрол разволновалась еще сильнее.
Когда она повернулась и поставила перед ним чашку с кофе, он поблагодарил ее легкой улыбкой. Потушив сигарету, он пригубил горячий напиток, прикрыв от удовольствия глаза. Когда он оторвался от чашки, она была пуста. Поднявшись, он сполоснул ее под краном.
- Пойдем спать. Завтра тяжелый день. Где я могу лечь?
- В зале.
- Тогда спокойной ночи, - он вышел из кухни и отправился в отведенную для него комнату.
- Спокойной ночи, - сказала Кэрол ему вслед и, выключив свет, пошла в спальню Моники.
Но она не смогла заставить себя лечь в ее постель. Подобрав ноги и укрывшись пледом, Кэрол устроилась в кресле.
Она вообще чувствовала себя не в своей тарелке здесь. Еще сегодня Моника провожала ее, когда она уходила, а теперь этой доброй женщины нет, а они с Джеком здесь, в ее квартире, хозяйничают.
Кэрол было страшно. Казалось, она все еще слышит голос Моники, ее шаги. Вот-вот откроется дверь, и она войдет и спросит, что они здесь делают в ее отсутствие.
Не выдержав, девушка зажгла торшер.
Глупая трусливая девчонка, ведет себя как ребенок. Нагоняет сама на себя всякие нелепые страхи. Вот бы Эмми над ней посмеялась! Эмми никогда ничего не боялась. А она, Кэрол, так и не научилась бороться со своими страхами.
Кэрол планировала с утра отправиться в больницу, к Мэтту, но Джек вдруг возмутился тому, что она со своим женихом хотят взвалить на него все то, что обязаны делать сами.
- Это, вообще-то, не моя мать, чтобы я занимался ее погребением! - рявкнул он на Кэрол, когда они утром пили кофе на кухне. - Ну, до чего люди наглые пошли! Стоит предложить свою помощь, как тебе сразу же на голову садятся! Давай-ка, сделаем так, моя милая - я уезжаю отсюда к чертовой матери и занимаюсь своими делами, которых у меня по горло, а ты сама позаботься о своей несостоявшейся свекрови. Идет?
Кэрол покраснела, понимая, что он прав и его возмущение понятно.
Но, черт возьми, неужели нельзя сказать ей об этом не так грубо и не таким тоном?! В ней вспыхнуло желание дать отпор и сказать, что он может отправляться по своим делам, а она обойдется без его помощи.
В конце концов, его об этом никто не просил, он сам вызвался помочь. А теперь орет на нее, как будто она его заставила это сделать, оторвав от дел, которых у него «по горло».
Но, как всегда, она подавила в себе обиду. Во-первых, в ней недоставало решимости, чтобы попытаться дать ему «отпор», она была уверенна, что его злой и острый язык отправит ее в нокаут в ту же секунду. А во-вторых, он слишком много для нее сделал, и продолжает помогать сейчас, и чувство глубокой благодарности не позволяло ей его обидеть, даже в ответ на грубость. В-третьих, сейчас он действительно был прав.
- Извини, Джек, - тихо проговорила она, спрятав от него глаза, чтобы скрыть обиду. - Я не хотела взваливать все на тебя. Просто я подумала, что нужнее сейчас Мэтту, чем тебе.
- А я и не говорил, что ты мне нужна, ни сейчас, ни потом! Нужно было твое участие в этих последних хлопотах об этой женщине, я так считал. И помочь решил не ради тебя, и уж тем более не ради Мэтта, - Джек поднялся и, упершись ладонями в столешницу, склонился над девушкой. - Я делаю это для Моники. Потому что она была хорошей женщиной, и мне ее по-настоящему жаль! Что еще остается делать, если ее единственный сын ни на что не способен, даже похоронить собственную мать! Конечно, какие могут быть похороны, о чем речь, когда нужно вытирать сопли бедненькому Мэттью! Ведь кроме тебя теперь больше некому!
Он резко выпрямился, прожигая Кэрол злобно сверкающими глазами.
- Беги скорее, так уж и быть! Я сам позабочусь о Монике. Да возьми побольше носовых платков для нашего несчастного страдальца! Я искренне сочувствую этой бедной женщине. Не хотел бы я, чтобы о моем погребением беспокоился абсолютно чужой для меня человек, в то время как близкие люди занимались бы чем-то поважнее.
Фыркнув, Джек вышел из кухни.
Сжавшись на стуле, Кэрол закрыла глаза, из которых вдруг полились слезы. Был ли на свете еще человек, способный жалить языком так, как это делал Джек Рэндэл? Был ли кто-то более невыносимый, чем он?
Кто мог выстоять, когда он нападал, не говоря уже о том, чтобы дать отпор? Ведь он даже рта не дает раскрыть, шокируя своим хамством и бесцеремонностью.
Довел ее до слез, обидел, а за что? Что она такого сделала? И почему он позволяет себе насмехаться над Мэттом? Почему она ему это позволяет?
- Как, ты еще здесь? Я думал, ты уже летишь к своему ненаглядному на крыльях любви! - раздался у нее за спиной насмешливый голос Джека.
Кэрол поджала губы, не поворачиваясь, и чувствуя, как кипит в жилах кровь. Руки ее дрожали. Медленно она вытерла слезы, стараясь сделать это как можно незаметнее.
- Что, неужели передумала? Неужто до этой прелестной головки дошел смысл моих слов? - его ладонь легла ей на затылок и погладила.
Девушка резко подскочила, грубо отшвырнув его руку.
- Да пошел ты!
Ударив Джека в грудь, она оттолкнула его от двери, не замечая в приступе ярости, как вытянулось от изумления его лицо, и бросилась прочь. Но сильные пальцы больно вцепились ей в руку, резко остановив.
- Что ты сказала?
- Повторить? - Кэрол вызывающе перехватила его взгляд и попыталась вырвать руку.
- Повтори.
- Отпусти меня, чего вцепился!
Но он схватил ее за вторую руку и прижал к стене.
- За своими словами нужно следить, девочка, и знать, кому можно говорить такие вещи, а кому - нет! Мне, например, нельзя.
- Значит, тебе можно говорить все, что угодно, а остальные должны держать язык за зубами? Тебе доставляет удовольствие обижать и унижать людей, а меня, наверное, особенно, да? Считаешь, если ты мне помог, то можешь теперь все себе позволить? А если я что-то вякну в ответ, то буду неблагодарной дрянью. Да, может, я неблагодарная дрянь, но я больше не могу терпеть! Вымещай свой отвратительный нрав на ком-нибудь другом! Я этого не заслужила. И Мэтт - тоже. И не смей говорить о нем в таком тоне, ясно? Если ты собрался меня бить, то начинай, а если нет - отпусти!
Он выпустил ее тонкие запястья из своих пальцев, но уйти не позволил, уткнувшись руками в стену.
Низко опустив голову, тяжело вздохнул.
Вжавшись в стену, Кэрол замерла, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Подняв голову, он посмотрел на нее.
- Ну, ладно, не плачь, - примирительно проговорил он. - Я погорячился. Что я такого сказал, что тебя так обидело? Разве я был не прав?
- Прав. Ты всегда прав. Только доказывая свою правоту, ты расшибаешь всех «неправых» в лепешку, даже если тебе не возражают и извиняются!
- Ну, извини, я не хотел «расшибать тебя в лепешку», - он улыбнулся.
- Тогда и ты извини, я не хотела тебя посылать, - огрызнулась Кэрол, все еще сердясь.
- Значит, мир?
- Может, ты меня сначала выпустишь, или мне весь день стенку подпирать?
Он убрал руки и отступил.
- Кстати, бить тебя я не собирался.
- И на том спасибо.
- Но если ты еще раз мне такое скажешь, то побью, - он ласково улыбнулся и по-мальчишески дернул ее за локон.
Кэрол улыбнулась ему в ответ, радуясь, что все так благополучно завершилось, и они помирились, чего она, если признаться, не ожидала. Она была уверена, что он хлопнет дверью так, что штукатурка посыпится, и она никогда больше его не увидит. А он улыбается! Этот Джек Рэндэл самый непредсказуемый из всех, кого она знала, и угадать, что он сделает в следующий момент просто невозможно.
А через десять минут они вместе отправились на такси в бюро ритуальных услуг.
В больницу они тоже приехали вместе. Кэрол привезла Мэтту черный костюм, принадлежности для бритья и одеколон. Пока Джек о чем-то разговаривал с доктором в ординаторской, Мэтт побрился, причесался и оделся.
Кэрол с ноющим сердцем смотрела на него. Сегодня он выглядел еще хуже, чем вчера. На осунувшемся лице была нездоровая бледность, тени вокруг глаз стали еще темнее, а глаза были какими-то больными, влажными и покрасневшими и казалось, что из них вот-вот побегут слезы.
