Дом с синими ставнями
Рассказ первый
- Настюша, не забудь взять пакет с едой, - Антонина Васильевна замялась на пороге, теребя пальцами кончик фартука. Рыжие волосы с легкой проседью на висках было собраны в гульку, открывая лицо мадонны с иконы Рублева*. - И все равно мне не нравится, что ты едешь одна. В доме уже пять лет никто не живет, да и на отшибе он. Максим в прошлый раз на джипе застрял на дороге, а ты…
- Все будет хорошо, мам. Дом в понедельник снесут, а я хочу убедиться, что в нем не осталось никаких личных вещей и фотографий. Ведь там все бульдозером сравняют... А Максим, вспомни, осенью ездил, сразу после недели затяжных дождей, у нас и в городе тогда дороги размыло.
Настя подошла к матери, успокаивающе обняла ее, поцеловала, как в детстве, в щеку, чуть припорошенную мукой.
- За пироги спасибо, - сказала она и протянула матери вафельное полотенце, - но не надо было вставать чуть свет ради меня. Сама же говорила, что хочешь на выходных выспаться.
- Ничего, отосплюсь еще... Да и кого мне еще баловать, - пробормотала Антонина, размазав муку по щеке полотенцем. - Отец опять в командировке, а малышне вредно мучное, - проворчала женщина, передразнивая голос невестки, заставив дочь грустно улыбнуться. - Хоть ты мне внучка родила бы, мы с отцом еще не старые, помогли бы, на ноги вместе и подняли бы.
Настя пожала плечами, в очередной раз уходя от привычного надоевшего разговора. В этом году ей исполнилось двадцать семь – ни мужа, ни детей, да и перспективы в личной жизни двигались по кривой вниз.
- Ты же у нас умница и красавица, - Настя приподняла бровь в немом вопросе, - да-да, красавица, - поспешила заверить Антонина Васильевна, - у тебя фигура Мэрилин Монро*.
- Мам, - рассмеялась Настя, - такие девушки уже не в моде.
- Чего это не в моде? Много ты понимаешь в красоте! Вот Игорь до сих пор каждый раз меня при встрече о тебе спрашивает. Может, я ему позвоню? В гости приглашу, и тут как бы ненароком – ты приедешь.
Игорь жил когда-то по соседству, в детстве он дергал Настю за косички и обзывал ее пиявкой. Спустя годы, возмужавший парень пытался ухаживать за ней, но она ответила ему отказом. Игорь тогда названивал по телефону десять-двадцать раз на дню.
- Я с тетей Фаей говорила, так вот, у него сейчас престижная работа, получает хорошо, да и родители ждут наследников. Позвонить?
«В следующей жизни… тьфу-тьфу, лучше никогда», - сплюнула через плечо Настя.
Она схватила пакет со стола, крикнула «пока», побежала к воротам, села за руль и сорвалась с места на старом опеле. Настя любила родителей, но они стали навязчивы в желании найти ей мужа. А она не знала, как объяснить им, что Игорь ее не привлекал. Может, он и изменился за прошедшие годы, но она до сих пор помнила его долговязым противным подростком. Да и не было в жизни Насти много парней. После первой влюбленности она не торопилась вновь заводить отношения, отвечая отказом даже на безобидные приглашения сходить в кафе или кино. В двадцать лет, правда, она поставила точку в прошлом и попыталась найти если не любовь, то хотя бы нормального парня. Итог – за семь лет три романа, да и то один, как оказалось, с женатым мужчиной.
Настя сбросила скорость у заправочной станции, улыбнулась рекламному щиту с котом Матроскиным*. Она вспомнила, что дома ее ждет пустой холодильник. Всю неделю не было времени закупить продукты, вот она и бегала в столовую рядом с работой. Готовили там сносно, а десерт был настолько вкусным, что молния на джинсах порой трещала по швам.
- На восемьсот рублей, девяносто второй.
- Еще что-нибудь брать будете?
Настя покосилась на расценки воды и сока и отрицательно покачала головой.
- Сдачи, - чуть разочарованно произнес Александр, окинув девушку изучающим взглядом. - А вам говорили, что вы похоже на Мэрилин Монро?
Настя покосилась на обручальное кольцо на руке парня.
- Говорили, - буркнула она и направилась к выходу. Замешкалась она только на мгновение, когда взглянула на свое отражение. Среднего роста, с обычной подтянутой фигурой, не худосочная, как современный эталон красоты, но и без лишних килограммов. Подавшись на уговоры парикмахера, Настя отрезала длинные волосы. С осветленными прядями и яркой помадой сходство с актрисой и впрямь бросалось в глаза. Ну и пусть, усмехнулась она своему отражению и показала язык.
Начало лета в этом году выдалось жарким, в девять утра солнце уже припекало, да и ночи были душными. Настя любила это время года, ей нравилось мчаться по магистрали, чувствуя, как ветер ерошит волосы. Деревни, станицы, села – они оставались позади, а она гадала – кто тот мальчишка, который машет рукой проезжающим машинам, что за старик сидит на лавочке, в тени тополей, и почему две женщины спорят на остановке? Одна дорога – а мимо проносятся зарисовки к десяткам человеческих жизней.
На небольших речушках резвилась оголтелая малышня, раздавались крики обеспокоенных мамаш, им вторили недовольные рыбаки, с задумчивым видом насаживающие червей на крючки.
Два дня назад прошел дождь, и свежесть вспаханной земли щекотала нос...
Настя припарковалась у небольшого открытого рынка рядом с другими машинами, чьи хозяева спешили на море. Она пожалела, что не взяла с собой купальник, сейчас она бы с радостью окунулась в воду, чтобы смыть утренний зной.
- Черешня! Подходите, только сорвала с дерева.
Настя всегда выбирала продавцов, а не их товар. Она прошла мимо жуликоватого на вид мужчины – широкая улыбка, а глаза злые. Прошла мимо старушки – божий одуванчик, но ногти грязные.
- Сколько?
- Двести за килограмм.
Настя улыбнулась, вспомнив о племянницах – трех и пяти лет. Как и все дети, они любили фрукты и сладости, но во втором их ограничивали родители.
- Взвесьте килограммов три черешни и клубники пару кило. И если можно – упакуйте все в ящик, мне еще несколько часов дороги предстоит.
Женщина подозвала сына-подростка, который помог отнести фрукты и овощи в машину.
- Вяленную рыбу возьмите, муж сам ловит и вялит. Сделаю вам хорошую скидку.
- Давайте и рыбу, - согласилась Настя.
Рыба и впрямь пахла изумительно. Настя потерла ладони, не только парни любят рыбку с пивом. Будет повод и с новыми соседями познакомиться, позвав их на ужин.
- Спасибо.
- Заезжайте еще!
В деревенском сельпо Настя купила бутылку воды, которая в два раза была дешевле, нежели на заправочной станции. Перекусила она и пирогом, со вздохом отметив, что мама упаковала ей котлеты и бутерброды с колбасой. В этом была вся Антонина Васильевна, еду она всегда готовила на роту солдат, забывая, что в большом доме их с мужем осталось всего двое.
Погода изменилась за какие-то десять минут, только светило солнце и было душно, а затем налетел ураганный ветер, небо потемнело и полил дождь. Лило как из ведра, гремело, небо озарялось вспышками молний. Настя чуть сбавила скорость и закрыла окна. Дворники не справлялись с чисткой лобового стекла.
Она хотела уже переждать непогоду на обочине, но впереди мелькнул указатель на «Веселовку», и Настя резко повернула. Она давно не была на хуторе. В доме когда-то жили родители отца. После смерти бабушки, дед шесть лет назад перебрался в город, но пять лет назад не стало и его… Дом стоял заброшенный все эти годы, пока Максиму – как новому владельцу – не позвонил представитель московской фирмы. Брат согласился на сделку, не торгуясь. А вот Настя, которая не хотела возвращаться в этот дом без деда Саши, не могла позволить уничтожить последние воспоминания о нем.
Хутор на семьдесят домов был заброшен. Москвичи планировали построить здесь – то ли винодельню, то ли оздоровительный центр.
Дождь закончился, как только Настя въехала на размытую дорогу к хутору. Пару раз машину занесло, но она справилась с управлением.
Забытая деревенька вызывала гнетущее чувство… Видимо, в ней не оставалось ни одного жителя – старики умерли, а дети и внуки давно перебрались в город.
«Надеюсь, мама не напророчила», - вздохнула она, понимая, что, если машина застрянет, помочь ей будет некому в забытом призрачном хуторе.
Призраков Настя не боялась, но в заброшенном селении могли обитать не только они. Она резко затормозила, чтобы не сбить выскочившую перед машиной собаку. Псина протяжно завыла, а затем облаяла нарушительницу спокойствия и бросилась к дому с синими ставнями и с покосившимися дверями на одной петле.
Сердце в груди колотилось от неожиданности и страха, лоб покрылся испариной, пальцы дрожали. За пять лет водительского стажа на счету Насти была одна сбитая кошка. Пополнить коллекцию она не желала и, хотя она любила скорость, правила всегда соблюдала. Рука потянулась к сумочке с сигаретами. Но она вспомнила, что бросила курить. Почти пожалела, но обещание Настя всегда выполняла, тем более данное отцу.
Пытаясь не сбить выскочившую перед машиной собаку, она едва не протаранила задним бампером столб, но повезло, что радовало, ведь деньги Настя откладывала на поездку за рубеж. Она порылась в бардачке, отыскала подарок брата – фонарь с ультразвуком, который должен был отпугивать собак. Подарку был не один месяц, но пока он так и не пригодился.
Деревня напоминала декорации к фильму «Дом восковых фигур»* или «Сталкер»*. Десятки брошенных домов и хозяйств со следами буйства природы и деталями, которые вызывали щемящее чувство тоски в сердце… Старый трехколесный велосипед, брошенный прямо посередине дороги. Наверное, когда-то он был ярко-зеленого цвета, сейчас же краска облупилась, железо покрылось ржавчиной. Качели, стонущие с каждым порывом ветра, они взлетали вверх, подрагивали и их уносило обратно. Колодец с оборванной веревкой и ведром, которое прочно держала насыпь из земли.
Когда-то здесь была жизнь! Летом, хутор был полон детского смеха и игривых шалостей, взрослых – которые не считали зазорным помочь соседу. И конечно же песен, которые подхватывали старухи, а им вторила молодежь…
Настя каждое лето приезжала в «Веселовку». Сначала она бегала голышом на речку, затем подглядывала за молодыми парочками, гуляющими под ручку в лесу, а затем целовалась с парнями в зарослях камышей. Последняя мысль вызвала улыбку у Насти. Однажды в этих камышах ее застал дед, ее не тронул, а ухажеру, который был старше ее на три года, выкрутил уши, чтоб «не зарился на девку». Пару лет спустя, в этих же камышах, она чуть не лишилась невинности. Тогда Настя впервые попробовала самогон, но ее вырвало прямо на Женю. Парень потом намекал закончить начатое, но было стыдно, да и страшилась она оконфузиться во второй раз.
Настя припарковала машину рядом с домом деда. Она сидела, облокотившись о руль, и просто смотрела на дом, выкрашенный десять лет назад в голубой цвет. Они с дедом Сашей тогда не один день лазили по стремянке с краской, а бабушка кормила их пирожками с картошкой и сладкой малиной. Прошло столько лет, а дом оставался родным. Настя зажмурилась, загадала желание, что сейчас она откроет глаза и увидит высокого сутулого деда с залихватским чубом, который он сохранил с юности, а рядом примостится маленькая фигура бабушки с лучиками морщин вокруг глаз.
Высокий несуразный дед и маленькая хозяйка дома – они смотрелись комично со стороны, но до последних дней сохранили привязанность друг к другу. Дед после смерти бабушки, порой думала Настя, ждал, когда она заберет его. Он умирал с улыбкой на устах, и он не держался за жизнь, как другие старики.
Настя достала ключи от дома… Покосившийся низкий забор был пародией на защиту, часть досок растащили сразу после смерти деда. Щемящее чувство тоски и горечи продолжало витать в воздухе, укутывать покрывалом боли. Последние несколько шагов до дома она пробежала, недоверчиво рассматривая вырванный с корнями замок. Дверь скрипнула от порыва ветра и гостеприимно распахнулась, заставив ее с опаской отступить. Максиму говорили о бомжах и наркоманах, которые облюбовали заброшенный хутор. Москвичи обещали разогнать притон до сноса. Настя вернулась к машине, достала гаечный ключ, повертела его в руках.
Дома выглядели зловещи, поднявшийся ветер играл ставнями и дверьми, собака лаяла на скрипучие качели, стекло в одном из домов осыпалось на подоконник и мокрую землю. Ничего не выдавало присутствие на хуторе людей. Настя отложила гаечный ключ, в селении никого не было кроме нее и озлобленной собаки, которая пряталась, и до девушки доносился только ее лай, переходящий в хриплый вой. Фонарь Настя спрятала в сумку, еще раз опасливо осмотрелась, подумав, что стоило бы прислушаться к совету брата, который купил пневматический пистолет. Если верить некоторым передачам на телевидении – жить было опасно, впрочем, как и дышать загрязненным воздухом… Настя подошла к двери и заглянула внутрь. В сенях было грязно, не так, когда дом заброшен и в нем годами никто не живет. Напротив, все в доме кричало, что в нем жили – следы грязной подошвы мужских ботинок, пакеты и коробки от еды, несколько использованных шприцов в углу, следы рвоты и экскрементов...
Настя остановилась на кухне. Стол, сбитый много лет назад дедом, досками валялся на изъеденном дырами полу. Грязные тарелки грудой лежали в раковине, другие осколками крошились под ногами. Пять лет назад Настя не решилась приехать в этот дом без деда, а сейчас не понимала, что ее привело сюда? В памяти она хранила этот дом иным – чистым и уютным, пахнущим выпечкой и домашней колбасой. Вечерами, покормив скотину, полив из колодца огород в дни засухи, поставив на плиту жариться молодую картошку, Настя с бабушкой резали овощи к салату и накрывали на стол – не в душной кухне, а во дворе, под беседкой из плетущихся лоз винограда. Дед ставил на стол бутыль с домашним вином. Настя улыбнулась – сначала ей плескали на самом донышке, а к окончанию школы полстакана. И никакой самогонки – в этом деда Саша был суров.
Настя прошла в спальню, брезгливо посмотрела на оголенную кровать, перевернутую тумбочку, распахнутые дверцы шкафа. На душе было мерзко. Она понимала, что дом снесут через два дня, но было больно оттого, что в этом убежище детских воспоминаний – кто-то ходил с грязными сапогами, попирая память плевками и рвотой.
Она поднесла пальцы к щекам, слезы, сорванными гроздьями, капали из глаз. В доме пахло затхлостью, обреченностью и отчаяньем.
Это место перестало быть домом для нее, а через два дня оно перестанет существовать! Просто клочок земли, на котором возведут новое здание или же высадят виноградники… Сожалела ли Настя, глотая соленные слезы, прокладывающие лунную дорожку на щеках, что приехала? Нет, как когда-то ей потребовалось время, чтобы осознать, что с Артемом все кончено, так и теперь Насте надо было увидеть этот попранный дом, чтобы осознать – он стал чужим.
Она сдвинула старый комод, вспомнив про схрон деда. И невзирая на грязь, опустилась на корточки и отодрала пару досок. Как же она могла забыть? Настя достала связку старых писем. Неужели дед мог оставить их здесь? Она часто заставала его в детстве за чтением потертых желтых листков – свидетельств о том, что война и расстояние не помеха истинным чувствам. Три года дед воевал на фронте, а затем числился без вести пропавшим и даже погибшим. Бабушка никогда не рассказывала, как она получила похоронку, она просто садилась подле мужа, брала его за руку и смотрела в глаза.
Рассказ первый
- Настюша, не забудь взять пакет с едой, - Антонина Васильевна замялась на пороге, теребя пальцами кончик фартука. Рыжие волосы с легкой проседью на висках было собраны в гульку, открывая лицо мадонны с иконы Рублева*. - И все равно мне не нравится, что ты едешь одна. В доме уже пять лет никто не живет, да и на отшибе он. Максим в прошлый раз на джипе застрял на дороге, а ты…
- Все будет хорошо, мам. Дом в понедельник снесут, а я хочу убедиться, что в нем не осталось никаких личных вещей и фотографий. Ведь там все бульдозером сравняют... А Максим, вспомни, осенью ездил, сразу после недели затяжных дождей, у нас и в городе тогда дороги размыло.
Настя подошла к матери, успокаивающе обняла ее, поцеловала, как в детстве, в щеку, чуть припорошенную мукой.
- За пироги спасибо, - сказала она и протянула матери вафельное полотенце, - но не надо было вставать чуть свет ради меня. Сама же говорила, что хочешь на выходных выспаться.
- Ничего, отосплюсь еще... Да и кого мне еще баловать, - пробормотала Антонина, размазав муку по щеке полотенцем. - Отец опять в командировке, а малышне вредно мучное, - проворчала женщина, передразнивая голос невестки, заставив дочь грустно улыбнуться. - Хоть ты мне внучка родила бы, мы с отцом еще не старые, помогли бы, на ноги вместе и подняли бы.
Настя пожала плечами, в очередной раз уходя от привычного надоевшего разговора. В этом году ей исполнилось двадцать семь – ни мужа, ни детей, да и перспективы в личной жизни двигались по кривой вниз.
- Ты же у нас умница и красавица, - Настя приподняла бровь в немом вопросе, - да-да, красавица, - поспешила заверить Антонина Васильевна, - у тебя фигура Мэрилин Монро*.
- Мам, - рассмеялась Настя, - такие девушки уже не в моде.
- Чего это не в моде? Много ты понимаешь в красоте! Вот Игорь до сих пор каждый раз меня при встрече о тебе спрашивает. Может, я ему позвоню? В гости приглашу, и тут как бы ненароком – ты приедешь.
Игорь жил когда-то по соседству, в детстве он дергал Настю за косички и обзывал ее пиявкой. Спустя годы, возмужавший парень пытался ухаживать за ней, но она ответила ему отказом. Игорь тогда названивал по телефону десять-двадцать раз на дню.
- Я с тетей Фаей говорила, так вот, у него сейчас престижная работа, получает хорошо, да и родители ждут наследников. Позвонить?
«В следующей жизни… тьфу-тьфу, лучше никогда», - сплюнула через плечо Настя.
Она схватила пакет со стола, крикнула «пока», побежала к воротам, села за руль и сорвалась с места на старом опеле. Настя любила родителей, но они стали навязчивы в желании найти ей мужа. А она не знала, как объяснить им, что Игорь ее не привлекал. Может, он и изменился за прошедшие годы, но она до сих пор помнила его долговязым противным подростком. Да и не было в жизни Насти много парней. После первой влюбленности она не торопилась вновь заводить отношения, отвечая отказом даже на безобидные приглашения сходить в кафе или кино. В двадцать лет, правда, она поставила точку в прошлом и попыталась найти если не любовь, то хотя бы нормального парня. Итог – за семь лет три романа, да и то один, как оказалось, с женатым мужчиной.
Настя сбросила скорость у заправочной станции, улыбнулась рекламному щиту с котом Матроскиным*. Она вспомнила, что дома ее ждет пустой холодильник. Всю неделю не было времени закупить продукты, вот она и бегала в столовую рядом с работой. Готовили там сносно, а десерт был настолько вкусным, что молния на джинсах порой трещала по швам.
- На восемьсот рублей, девяносто второй.
- Еще что-нибудь брать будете?
Настя покосилась на расценки воды и сока и отрицательно покачала головой.
- Сдачи, - чуть разочарованно произнес Александр, окинув девушку изучающим взглядом. - А вам говорили, что вы похоже на Мэрилин Монро?
Настя покосилась на обручальное кольцо на руке парня.
- Говорили, - буркнула она и направилась к выходу. Замешкалась она только на мгновение, когда взглянула на свое отражение. Среднего роста, с обычной подтянутой фигурой, не худосочная, как современный эталон красоты, но и без лишних килограммов. Подавшись на уговоры парикмахера, Настя отрезала длинные волосы. С осветленными прядями и яркой помадой сходство с актрисой и впрямь бросалось в глаза. Ну и пусть, усмехнулась она своему отражению и показала язык.
Начало лета в этом году выдалось жарким, в девять утра солнце уже припекало, да и ночи были душными. Настя любила это время года, ей нравилось мчаться по магистрали, чувствуя, как ветер ерошит волосы. Деревни, станицы, села – они оставались позади, а она гадала – кто тот мальчишка, который машет рукой проезжающим машинам, что за старик сидит на лавочке, в тени тополей, и почему две женщины спорят на остановке? Одна дорога – а мимо проносятся зарисовки к десяткам человеческих жизней.
На небольших речушках резвилась оголтелая малышня, раздавались крики обеспокоенных мамаш, им вторили недовольные рыбаки, с задумчивым видом насаживающие червей на крючки.
Два дня назад прошел дождь, и свежесть вспаханной земли щекотала нос...
Настя припарковалась у небольшого открытого рынка рядом с другими машинами, чьи хозяева спешили на море. Она пожалела, что не взяла с собой купальник, сейчас она бы с радостью окунулась в воду, чтобы смыть утренний зной.
- Черешня! Подходите, только сорвала с дерева.
Настя всегда выбирала продавцов, а не их товар. Она прошла мимо жуликоватого на вид мужчины – широкая улыбка, а глаза злые. Прошла мимо старушки – божий одуванчик, но ногти грязные.
- Сколько?
- Двести за килограмм.
Настя улыбнулась, вспомнив о племянницах – трех и пяти лет. Как и все дети, они любили фрукты и сладости, но во втором их ограничивали родители.
- Взвесьте килограммов три черешни и клубники пару кило. И если можно – упакуйте все в ящик, мне еще несколько часов дороги предстоит.
Женщина подозвала сына-подростка, который помог отнести фрукты и овощи в машину.
- Вяленную рыбу возьмите, муж сам ловит и вялит. Сделаю вам хорошую скидку.
- Давайте и рыбу, - согласилась Настя.
Рыба и впрямь пахла изумительно. Настя потерла ладони, не только парни любят рыбку с пивом. Будет повод и с новыми соседями познакомиться, позвав их на ужин.
- Спасибо.
- Заезжайте еще!
В деревенском сельпо Настя купила бутылку воды, которая в два раза была дешевле, нежели на заправочной станции. Перекусила она и пирогом, со вздохом отметив, что мама упаковала ей котлеты и бутерброды с колбасой. В этом была вся Антонина Васильевна, еду она всегда готовила на роту солдат, забывая, что в большом доме их с мужем осталось всего двое.
Погода изменилась за какие-то десять минут, только светило солнце и было душно, а затем налетел ураганный ветер, небо потемнело и полил дождь. Лило как из ведра, гремело, небо озарялось вспышками молний. Настя чуть сбавила скорость и закрыла окна. Дворники не справлялись с чисткой лобового стекла.
Она хотела уже переждать непогоду на обочине, но впереди мелькнул указатель на «Веселовку», и Настя резко повернула. Она давно не была на хуторе. В доме когда-то жили родители отца. После смерти бабушки, дед шесть лет назад перебрался в город, но пять лет назад не стало и его… Дом стоял заброшенный все эти годы, пока Максиму – как новому владельцу – не позвонил представитель московской фирмы. Брат согласился на сделку, не торгуясь. А вот Настя, которая не хотела возвращаться в этот дом без деда Саши, не могла позволить уничтожить последние воспоминания о нем.
Хутор на семьдесят домов был заброшен. Москвичи планировали построить здесь – то ли винодельню, то ли оздоровительный центр.
Дождь закончился, как только Настя въехала на размытую дорогу к хутору. Пару раз машину занесло, но она справилась с управлением.
Забытая деревенька вызывала гнетущее чувство… Видимо, в ней не оставалось ни одного жителя – старики умерли, а дети и внуки давно перебрались в город.
«Надеюсь, мама не напророчила», - вздохнула она, понимая, что, если машина застрянет, помочь ей будет некому в забытом призрачном хуторе.
Призраков Настя не боялась, но в заброшенном селении могли обитать не только они. Она резко затормозила, чтобы не сбить выскочившую перед машиной собаку. Псина протяжно завыла, а затем облаяла нарушительницу спокойствия и бросилась к дому с синими ставнями и с покосившимися дверями на одной петле.
Сердце в груди колотилось от неожиданности и страха, лоб покрылся испариной, пальцы дрожали. За пять лет водительского стажа на счету Насти была одна сбитая кошка. Пополнить коллекцию она не желала и, хотя она любила скорость, правила всегда соблюдала. Рука потянулась к сумочке с сигаретами. Но она вспомнила, что бросила курить. Почти пожалела, но обещание Настя всегда выполняла, тем более данное отцу.
Пытаясь не сбить выскочившую перед машиной собаку, она едва не протаранила задним бампером столб, но повезло, что радовало, ведь деньги Настя откладывала на поездку за рубеж. Она порылась в бардачке, отыскала подарок брата – фонарь с ультразвуком, который должен был отпугивать собак. Подарку был не один месяц, но пока он так и не пригодился.
Деревня напоминала декорации к фильму «Дом восковых фигур»* или «Сталкер»*. Десятки брошенных домов и хозяйств со следами буйства природы и деталями, которые вызывали щемящее чувство тоски в сердце… Старый трехколесный велосипед, брошенный прямо посередине дороги. Наверное, когда-то он был ярко-зеленого цвета, сейчас же краска облупилась, железо покрылось ржавчиной. Качели, стонущие с каждым порывом ветра, они взлетали вверх, подрагивали и их уносило обратно. Колодец с оборванной веревкой и ведром, которое прочно держала насыпь из земли.
Когда-то здесь была жизнь! Летом, хутор был полон детского смеха и игривых шалостей, взрослых – которые не считали зазорным помочь соседу. И конечно же песен, которые подхватывали старухи, а им вторила молодежь…
Настя каждое лето приезжала в «Веселовку». Сначала она бегала голышом на речку, затем подглядывала за молодыми парочками, гуляющими под ручку в лесу, а затем целовалась с парнями в зарослях камышей. Последняя мысль вызвала улыбку у Насти. Однажды в этих камышах ее застал дед, ее не тронул, а ухажеру, который был старше ее на три года, выкрутил уши, чтоб «не зарился на девку». Пару лет спустя, в этих же камышах, она чуть не лишилась невинности. Тогда Настя впервые попробовала самогон, но ее вырвало прямо на Женю. Парень потом намекал закончить начатое, но было стыдно, да и страшилась она оконфузиться во второй раз.
Настя припарковала машину рядом с домом деда. Она сидела, облокотившись о руль, и просто смотрела на дом, выкрашенный десять лет назад в голубой цвет. Они с дедом Сашей тогда не один день лазили по стремянке с краской, а бабушка кормила их пирожками с картошкой и сладкой малиной. Прошло столько лет, а дом оставался родным. Настя зажмурилась, загадала желание, что сейчас она откроет глаза и увидит высокого сутулого деда с залихватским чубом, который он сохранил с юности, а рядом примостится маленькая фигура бабушки с лучиками морщин вокруг глаз.
Высокий несуразный дед и маленькая хозяйка дома – они смотрелись комично со стороны, но до последних дней сохранили привязанность друг к другу. Дед после смерти бабушки, порой думала Настя, ждал, когда она заберет его. Он умирал с улыбкой на устах, и он не держался за жизнь, как другие старики.
Настя достала ключи от дома… Покосившийся низкий забор был пародией на защиту, часть досок растащили сразу после смерти деда. Щемящее чувство тоски и горечи продолжало витать в воздухе, укутывать покрывалом боли. Последние несколько шагов до дома она пробежала, недоверчиво рассматривая вырванный с корнями замок. Дверь скрипнула от порыва ветра и гостеприимно распахнулась, заставив ее с опаской отступить. Максиму говорили о бомжах и наркоманах, которые облюбовали заброшенный хутор. Москвичи обещали разогнать притон до сноса. Настя вернулась к машине, достала гаечный ключ, повертела его в руках.
Дома выглядели зловещи, поднявшийся ветер играл ставнями и дверьми, собака лаяла на скрипучие качели, стекло в одном из домов осыпалось на подоконник и мокрую землю. Ничего не выдавало присутствие на хуторе людей. Настя отложила гаечный ключ, в селении никого не было кроме нее и озлобленной собаки, которая пряталась, и до девушки доносился только ее лай, переходящий в хриплый вой. Фонарь Настя спрятала в сумку, еще раз опасливо осмотрелась, подумав, что стоило бы прислушаться к совету брата, который купил пневматический пистолет. Если верить некоторым передачам на телевидении – жить было опасно, впрочем, как и дышать загрязненным воздухом… Настя подошла к двери и заглянула внутрь. В сенях было грязно, не так, когда дом заброшен и в нем годами никто не живет. Напротив, все в доме кричало, что в нем жили – следы грязной подошвы мужских ботинок, пакеты и коробки от еды, несколько использованных шприцов в углу, следы рвоты и экскрементов...
Настя остановилась на кухне. Стол, сбитый много лет назад дедом, досками валялся на изъеденном дырами полу. Грязные тарелки грудой лежали в раковине, другие осколками крошились под ногами. Пять лет назад Настя не решилась приехать в этот дом без деда, а сейчас не понимала, что ее привело сюда? В памяти она хранила этот дом иным – чистым и уютным, пахнущим выпечкой и домашней колбасой. Вечерами, покормив скотину, полив из колодца огород в дни засухи, поставив на плиту жариться молодую картошку, Настя с бабушкой резали овощи к салату и накрывали на стол – не в душной кухне, а во дворе, под беседкой из плетущихся лоз винограда. Дед ставил на стол бутыль с домашним вином. Настя улыбнулась – сначала ей плескали на самом донышке, а к окончанию школы полстакана. И никакой самогонки – в этом деда Саша был суров.
Настя прошла в спальню, брезгливо посмотрела на оголенную кровать, перевернутую тумбочку, распахнутые дверцы шкафа. На душе было мерзко. Она понимала, что дом снесут через два дня, но было больно оттого, что в этом убежище детских воспоминаний – кто-то ходил с грязными сапогами, попирая память плевками и рвотой.
Она поднесла пальцы к щекам, слезы, сорванными гроздьями, капали из глаз. В доме пахло затхлостью, обреченностью и отчаяньем.
Это место перестало быть домом для нее, а через два дня оно перестанет существовать! Просто клочок земли, на котором возведут новое здание или же высадят виноградники… Сожалела ли Настя, глотая соленные слезы, прокладывающие лунную дорожку на щеках, что приехала? Нет, как когда-то ей потребовалось время, чтобы осознать, что с Артемом все кончено, так и теперь Насте надо было увидеть этот попранный дом, чтобы осознать – он стал чужим.
Она сдвинула старый комод, вспомнив про схрон деда. И невзирая на грязь, опустилась на корточки и отодрала пару досок. Как же она могла забыть? Настя достала связку старых писем. Неужели дед мог оставить их здесь? Она часто заставала его в детстве за чтением потертых желтых листков – свидетельств о том, что война и расстояние не помеха истинным чувствам. Три года дед воевал на фронте, а затем числился без вести пропавшим и даже погибшим. Бабушка никогда не рассказывала, как она получила похоронку, она просто садилась подле мужа, брала его за руку и смотрела в глаза.
