«Идея отличная. Ты права, будет странно, если я приду к себе, а если принять чужой облик, нас скорее всего не пустят в реанимацию» - одобрительно проговорил Макс.
«Хорошо. Вечером попробуем, ладно?» - радостно закончила разговор Агата и начала собирать свои вещи, так как лекция закончилась и все начали разбредаться.
В госпитале было по-военному строго и стерильно, будто он весь был одной сплошной операционной комнатой. Медперсонал различался только оттенками синего в спецодежде. Агата заметила закономерность: доктора ходят в темно-синем, а медсестры и санитары в голубом. В остальном у всех были одинаково сосредоточенные лица, никто не сидел без дела, всё работало, как часы. Посетители по большей части в военной форме, многие при погонах.
Агата чувствовала себя некомфортно в этом месте, и старалась держаться поближе к Максу, сквозь которого видела, как через витражное стекло. Разумеется, у них без проблем получилось стать невидимыми и даже проходить сквозь предметы. При полной невозможности влиять на остальных людей и вещи, с собой они смогли проделать любые пришедшие в голову манипуляции. Агата сразу же отрастила себе ногти и высветлила волосы, чем заслужила насмешливый взгляд Макса. Рядом с ним она часто чувствовала себя то несмышлёным ребенком, то блондинкой из анекдотов.
Найти палату, в которой лежал Макс, не составило ни малейшего труда, они просто посмотрели в документах провизора, который выдавал медицинским сестрам лекарства для пациентов согласно длинному списку. И вот они уже стоят рядом с бледным телом, подключенным к аппарату жизнеобеспечения.
Агата была поражена, увидев тело Макса, с забинтованной грудью и головой, исхудавшего, с глубокими порезами на лице, руки вытянуты на металлических спицах, названия которых Агата не знала. Она перевела ошарашенный взгляд на душу Макса, которая своим здоровым видом создавала такой контраст с телом, что Агате показалось, будто она смотрит на картину непризнанного художника-сюрреалиста.
- Нравлюсь, Принцесса? - невесело хмыкнул Макс.
- Что?.. – голос звучал хрипло, как ржавая пила, и Агата покашляла, чтобы прочистить горло. – Что с тобой случилось?
- Правда хочешь знать? – Макс не спускал с нее насмешливого взгляда.
Агата не ответила, но и взгляд не отвела. Смотреть на душу, даже полупрозрачную, было значительно приятней, чем на искалеченное тело.
- Ладно, Хочу-Всё-Знайка, это граната.
- Что? Ты не шутишь? Ты накрыл собой гранату?
- Эй! Стой! Разве я сказал, что накрыл ее собой? – замахал руками Макс.
- Я, конечно, не доктор, но даже я вижу, что основные повреждения на руках и груди, не делай из меня дуру, - возмущенно перебила Агата.
- Ладно, Мистер Холмс, ты права, накрыл.
- Прекрати придумывать мне эти дурацкие прозвища!
- Постараюсь, тем более первое мне нравится больше всех. Тебе ведь тоже? Я прав, Принцесса? - хитро прищурился он.
- Не пытайся сменить тему, - надеясь, что в полупрозрачном состоянии румянец на ее щеках не будет заметен, и недоумевая, как за пару недель умудрилась привязаться к этому человеку, проговорила Агата. – Ты – герой!
- Герой? – уже в голос рассмеялся Макс. – По-твоему герои выглядят так, – он махнул рукой в сторону своего тела.
- Герои выглядят по-разному, - отчего-то убежденно ответила Агата. – Но дело не в этом. Как думаешь, что нам нужно здесь сделать?
В это время к палате подошла женщина лет сорока пяти-пятидесяти и остановилась за стеклом, отделяющим палату реанимации. Она была сухощавая, в военной форме. На правом предплечье белая повязка с красным крестом, недвусмысленно указывающая на то, что женщина является полевым врачом. Лицо напряженное, и глубокие морщины, прорезающие его, похожи на маску скорби. Женщина простояла несколько минут, потом поджала губы, кивнула своим каким-то мыслям, резко развернулась и, чеканя шаг, ушла в сторону выхода, ни разу не оглянувшись.
Макс с Агатой переглянулись вопросительно, но ответов ни у одного из них не было. Побродив бесцельно по палате еще минут десять, они отправились домой.
В воскресенье отправились в Россию. Агата была в восторге от суперспособностей. Закрыла глаза поплотнее, представила, что телепортировалась, открыла глаза, а ты уже дома. Ну почти так. Получилось с третьего раза. У Агаты. Пока пыталась объяснить Максу, как это работает (учитывая, что сама не имела ни малейшего представления), раз тридцать туда-сюда напрыгалась и никакого восторга уже не осталось. Агату раздражало желание Макса понять, как такое возможно. Она устала повторять: «Просто поверь в это», с каждым разом все громче, будто это делало фразу понятней. Ее раздражало, что, когда они становились невидимыми, никаких инструкций Максу не нужно было. В итоге они поссорились, Агата обозвала его «упрямым ослом» и еще, кажется, сказала, что он сам себе идиотских блоков понаставил в голове. Под конец, поняла, что цитирует Амориила и в этот момент у Макса получилось.
Когда входили в палату через стену, не разговаривали друг с другом. И потому что были немного раздражены, но в основном, из-за того, что у больничной койки были Владислав – отец Агаты, и Ася.
Ася сидела на кресле, гладила Агатыну ладонь, и вполголоса рассказывала, что они всерьез подумывают завести ребенка или кота, кота вероятней. Отец менял воду в ведрах с цветами, коими была заставлена добрая половина палаты.
Агата подошла поближе к цветам и, стараясь не смотреть на свое тело, начала читать теплые ободряющие послания на открытках от друзей и дальних родственников. От щемящей грусти на глазах навернулись слезы и Агата обругала сама себя, души не плачут.
Макс с интересом разглядывал всё и всех в палате, но пока никак не комментировал. Наконец, устав от бездействия, он мысленно позвал:
«Принцесса?»
«Мм?» - отозвалась Агата.
«Есть идеи?»
«Нет» - поспешно ответила она. «Это абсолютно бесполезно. Возвращаемся?»
15 лет назад.
Катерина медленно расчесывала волосы и внимательно смотрела в зеркало на свое отражение. Волосы блестящей иссиня-черной волной струились по спине, будто шелковым плащом обнимая ее до поясницы. Глаза черные настолько, что казались одним сплошным зрачком, блестели в свете бра. Правильный овал лица, кожа с легким оливковым оттенком – прапрабабушка была пятой дочерью индийского купца, которую прапрадед спас при кораблекрушении, когда на своем корабле привозил из Индии чай, шелка и всякую всячину. По крайней мере, так Кэти рассказывала своему мужу. Так ей приходилось рассказывать.
«Хорошо. Вечером попробуем, ладно?» - радостно закончила разговор Агата и начала собирать свои вещи, так как лекция закончилась и все начали разбредаться.
***
В госпитале было по-военному строго и стерильно, будто он весь был одной сплошной операционной комнатой. Медперсонал различался только оттенками синего в спецодежде. Агата заметила закономерность: доктора ходят в темно-синем, а медсестры и санитары в голубом. В остальном у всех были одинаково сосредоточенные лица, никто не сидел без дела, всё работало, как часы. Посетители по большей части в военной форме, многие при погонах.
Агата чувствовала себя некомфортно в этом месте, и старалась держаться поближе к Максу, сквозь которого видела, как через витражное стекло. Разумеется, у них без проблем получилось стать невидимыми и даже проходить сквозь предметы. При полной невозможности влиять на остальных людей и вещи, с собой они смогли проделать любые пришедшие в голову манипуляции. Агата сразу же отрастила себе ногти и высветлила волосы, чем заслужила насмешливый взгляд Макса. Рядом с ним она часто чувствовала себя то несмышлёным ребенком, то блондинкой из анекдотов.
Найти палату, в которой лежал Макс, не составило ни малейшего труда, они просто посмотрели в документах провизора, который выдавал медицинским сестрам лекарства для пациентов согласно длинному списку. И вот они уже стоят рядом с бледным телом, подключенным к аппарату жизнеобеспечения.
Агата была поражена, увидев тело Макса, с забинтованной грудью и головой, исхудавшего, с глубокими порезами на лице, руки вытянуты на металлических спицах, названия которых Агата не знала. Она перевела ошарашенный взгляд на душу Макса, которая своим здоровым видом создавала такой контраст с телом, что Агате показалось, будто она смотрит на картину непризнанного художника-сюрреалиста.
- Нравлюсь, Принцесса? - невесело хмыкнул Макс.
- Что?.. – голос звучал хрипло, как ржавая пила, и Агата покашляла, чтобы прочистить горло. – Что с тобой случилось?
- Правда хочешь знать? – Макс не спускал с нее насмешливого взгляда.
Агата не ответила, но и взгляд не отвела. Смотреть на душу, даже полупрозрачную, было значительно приятней, чем на искалеченное тело.
- Ладно, Хочу-Всё-Знайка, это граната.
- Что? Ты не шутишь? Ты накрыл собой гранату?
- Эй! Стой! Разве я сказал, что накрыл ее собой? – замахал руками Макс.
- Я, конечно, не доктор, но даже я вижу, что основные повреждения на руках и груди, не делай из меня дуру, - возмущенно перебила Агата.
- Ладно, Мистер Холмс, ты права, накрыл.
- Прекрати придумывать мне эти дурацкие прозвища!
- Постараюсь, тем более первое мне нравится больше всех. Тебе ведь тоже? Я прав, Принцесса? - хитро прищурился он.
- Не пытайся сменить тему, - надеясь, что в полупрозрачном состоянии румянец на ее щеках не будет заметен, и недоумевая, как за пару недель умудрилась привязаться к этому человеку, проговорила Агата. – Ты – герой!
- Герой? – уже в голос рассмеялся Макс. – По-твоему герои выглядят так, – он махнул рукой в сторону своего тела.
- Герои выглядят по-разному, - отчего-то убежденно ответила Агата. – Но дело не в этом. Как думаешь, что нам нужно здесь сделать?
В это время к палате подошла женщина лет сорока пяти-пятидесяти и остановилась за стеклом, отделяющим палату реанимации. Она была сухощавая, в военной форме. На правом предплечье белая повязка с красным крестом, недвусмысленно указывающая на то, что женщина является полевым врачом. Лицо напряженное, и глубокие морщины, прорезающие его, похожи на маску скорби. Женщина простояла несколько минут, потом поджала губы, кивнула своим каким-то мыслям, резко развернулась и, чеканя шаг, ушла в сторону выхода, ни разу не оглянувшись.
Макс с Агатой переглянулись вопросительно, но ответов ни у одного из них не было. Побродив бесцельно по палате еще минут десять, они отправились домой.
Глава 27.
В воскресенье отправились в Россию. Агата была в восторге от суперспособностей. Закрыла глаза поплотнее, представила, что телепортировалась, открыла глаза, а ты уже дома. Ну почти так. Получилось с третьего раза. У Агаты. Пока пыталась объяснить Максу, как это работает (учитывая, что сама не имела ни малейшего представления), раз тридцать туда-сюда напрыгалась и никакого восторга уже не осталось. Агату раздражало желание Макса понять, как такое возможно. Она устала повторять: «Просто поверь в это», с каждым разом все громче, будто это делало фразу понятней. Ее раздражало, что, когда они становились невидимыми, никаких инструкций Максу не нужно было. В итоге они поссорились, Агата обозвала его «упрямым ослом» и еще, кажется, сказала, что он сам себе идиотских блоков понаставил в голове. Под конец, поняла, что цитирует Амориила и в этот момент у Макса получилось.
Когда входили в палату через стену, не разговаривали друг с другом. И потому что были немного раздражены, но в основном, из-за того, что у больничной койки были Владислав – отец Агаты, и Ася.
Ася сидела на кресле, гладила Агатыну ладонь, и вполголоса рассказывала, что они всерьез подумывают завести ребенка или кота, кота вероятней. Отец менял воду в ведрах с цветами, коими была заставлена добрая половина палаты.
Агата подошла поближе к цветам и, стараясь не смотреть на свое тело, начала читать теплые ободряющие послания на открытках от друзей и дальних родственников. От щемящей грусти на глазах навернулись слезы и Агата обругала сама себя, души не плачут.
Макс с интересом разглядывал всё и всех в палате, но пока никак не комментировал. Наконец, устав от бездействия, он мысленно позвал:
«Принцесса?»
«Мм?» - отозвалась Агата.
«Есть идеи?»
«Нет» - поспешно ответила она. «Это абсолютно бесполезно. Возвращаемся?»
***
15 лет назад.
Катерина медленно расчесывала волосы и внимательно смотрела в зеркало на свое отражение. Волосы блестящей иссиня-черной волной струились по спине, будто шелковым плащом обнимая ее до поясницы. Глаза черные настолько, что казались одним сплошным зрачком, блестели в свете бра. Правильный овал лица, кожа с легким оливковым оттенком – прапрабабушка была пятой дочерью индийского купца, которую прапрадед спас при кораблекрушении, когда на своем корабле привозил из Индии чай, шелка и всякую всячину. По крайней мере, так Кэти рассказывала своему мужу. Так ей приходилось рассказывать.
