– Будет сделано, – кажется, в глазах Кея промелькнуло что-то, похожее на одобрение.
Он развернулся к выходу, но у самой двери я его окликнула:
– У этого евнуха… есть семья?
– Не беспокойтесь, ваше величество, о его родных позаботятся.
Кей вышел, и я невидящим взглядом посмотрела на иероглифы перед собой. Вот и опять я спаслась за счёт жизни другого человека. Кажется, я начинаю к этому привыкать.
Надо успокоиться. До начала празднования осталось совсем немного, пора одеваться. Щебет служанок и дам неплохо отвлекает от всех переживаний, также как и забота о своём внешнем виде. Надо предстать перед двором во всём блеске, назло тем, кто жаждет моей смерти.
А ведь мальчики сегодня были на кухне! Что-то ёкнуло внутри, несмотря на успокаивающую мысль, что раз проверяющий уже умер, то значит, яд быстродействующий, и коль скоро сыновья живы, то ничего из отравленного они не попробовали. Но ведь могли! Эта зараза где-то здесь, совсем близко, и может ударить не только по мне, но и по моим детям. Хорошо хоть целенаправленно в них метить не будут, по крайней мере, пока они маленькие, всем этим властолюбцам они нужны живыми. Хотя… Если речь идёт о дядюшке Руэ…
Нет, гнать, гнать, гнать этот тошнотворный страх, сковывающий мысли и толкающий на суету и бесполезные вопли с призывами защитить моих сыновей любой ценой. Те, кто должны заниматься их безопасностью, и так делают, что могут. Если нужны дополнительные меры, их нужно обдумать с холодной головой. Паранойя никого не спасёт, а истерички во дворце не выживают. Разве что очень расчётливые истерички, знающие, когда можно устроить представление, а когда надо зажать себя в кулак и сидеть тихо.
И потому, когда настала пора выходить в зал Радости и Долголетия, где было устроено пиршество, и с обширной террасы перед которым было так удобно любоваться небом, на моём лице сияла широкая улыбка. Десятки и сотни спин склонились передо мной и Ючжитаром, когда я с детьми прошла на помост для императорской семьи. Я подождала, пока Ючжитар сядет, потом обратилась к сановникам:
– Можете занять свои места.
И опустилась на сиденье одновременно с Лиутар и Шэйреном. Люди внизу сели мгновением позже. Я оглядела своё семейство, поймала блестящий взгляд Ючжитара – ишь, сколько радости от того, что сегодня можно будет лечь попозже. А ведь наверняка сам же и начнёт клевать носом задолго до окончания празднования. Улыбнулась персонально ему, подумав мимоходом – выполнил ли он хотя бы половину назначенного ему урока? И взяла в руки чарку:
– Я поднимаю это вино в честь праздника Любования Луной, на которым мы все здесь собрались. Повеселитесь как следует!
Лёгкое вино лилось в горло как вода. Кей обязательно должен был проследить, чтобы кувшин был запечатан, и чтобы ни у кого не было возможности что-то туда добавить, обязательно… С всё той же приклеившейся улыбкой я допила до конца и повернула чарку донышком к залу. Дурацкий обычай. Якобы показывает искренность к собутыльникам. Как будто она зависит от того, сколько ты пьёшь.
– Десять тысяч лет императору! – гремел хор голосов внизу. – Тысяча лет императрице!
Дети уже уплетали за обе щеки – зря я, кажется, боялась, что они испортят себе аппетит. Передо мной стояли блюда и вазочки с кушаньями, и я не могла отделаться от мысли, что яд сейчас здесь, на моём столе. Блестели бочки слив и мандаринов, бархатный пушок спелых персиков так и манил погладить их пальцем. Между крупными фруктами лежали виноградные гроздья и россыпи ягод линчжи. Всё свежее, недавно вымытое, капельки воды ещё блестят в свете светильников. Я взяла фиолетовую сливу, и в памяти некстати всплыл проколотый отравленной иглой апельсин, которым по легенде убили одну французскую фаворитку. Помнится, когда-то я уже испытывала нечто подобное. Когда подозревала, и не без оснований, что кое-кто очень не хочет появления у меня новых детей. Тогда я тоже куска без подозрений проглотить не могла.
Но невозможно питаться духом святым. И я запустила зубы в упругий глянцевый бочок.
Мы любовались над западным озером, как
Стаей над водами белые цапли летят.
Гости явились к нам ныне, и думаем мы:
Точно у цапель, прекрасен их вид и наряд.
Гнева и там да не будет на них и стыда,
Здесь не наскучат они никому никогда.
Мы бы желали, чтоб ночи и дни им была
Вечной за это высокая честь и хвала.
Ши цзин (IV, II, 3)
– Вся Высшая служба кормления задержана для допросов, – доложил Кей. – Сейчас дознаватели опрашивают работников кухни.
– Постарайтесь всё же не слишком… усердствовать.
– Все допросы ведутся согласно постановлениям, ваше величество. Никто не допустит небрежности.
Возразить было нечего. В конце концов, речь шла о моей жизни и жизни моих детей.
– Яд удалось распознать?
– Да, это так называемый «яд горького нефрита». Его получают из семян одного южного дерева. Не самый распространённый, но достаточно доступный и надёжный. Я приказал моим людям проверить всех торговцев лекарствами и снадобьями, а также всех купцов, особенно прибывших с юга.
– Хорошо, – кивнула я. – Докладывайте, как только появятся какие-нибудь результаты.
– Слушаюсь, ваше величество.
Кей отправился исполнять свой долг – увы, его работа не знала выходных. Я бы тоже предпочла заняться делами, они неплохо занимали ум, но меня ждал визит в дом моих приёмных родителей. Что ж, будем надеяться, усилия следователей дадут свои плоды. Отравителя надо выявить… Вот только и это не гарантирует безопасности. Людей во дворце много, и обязательно найдётся кто-то, кого можно подкупить или запугать. А ведь травят не только едой. Свечи, косметика, даже одежда… Чжан Анян, помнится, то ли она сама, то ли всё-таки Кадж – или кто-то другой – платьем отравить пытались…
В доме Феев было людно и шумно. Похоже, хозяева не смогли отказать себе в удовольствии показать всем друзьям и знакомым, как они запросто принимают саму императрицу с императором. Лиутар и Шэйрена сразу же отправили на детскую половину, где, судя по шуму, уже собрались и другие отпрыски придворных, но Ючжитару пришлось задержаться и принять поклоны и приветствия всех присутствующих. Вид у мальчика был кислым, но он всё же сыграл свою роль до конца, важным голосом велев всем подняться и не церемониться. Растёт сыночек, привыкает.
Когда маленький император убежал наконец играть, матушка Фэй зазвала меня в отдельную комнату, где я вручила ей подарки, и мы немного посплетничали перед тем, как всех пригласили за стол. Мне снова пришлось гнать мысли о том, что здесь, в частном доме, отравить кого-нибудь даже легче, чем во дворце. К счастью, много есть и пить не требовалось. Я решительно придвинула к себе мисочку голубиных яиц и вазочку с жареным арахисом, рассудив, что в эти блюда добавить что-нибудь проблематичнее всего, и больше не экспериментировала.
– Растёт её высочество, – умилённо сказала матушка-Фэй, глядя как Лиутар чинно кушает османтусовое желе. Её братьев оставили с детьми, но мою старшую посадили со взрослыми, чем она, должно быть, гордилась. – Ваше величество, у меня появилась мечта – дожить до правнуков. Небо не благословило наш с моим супругом союз детьми, но потом послало нам вас. И теперь у меня четверо внуков, и если богам будет угодно…
Я посмотрела на приёмную мать. Почтенный возраст семидесяти двух лет считался старостью достаточно глубокой, чтобы освобождать от государственной службы, уплаты налогов для тех, кто их платил, и даже уголовной ответственности – точнее, заменять её штрафами. Волосы у неё и её мужа уже побелели, но оба выглядели достаточно здоровыми и бодрыми, чтобы прожить ещё десяток лет, а то и больше.
– Я молюсь о вашем с батюшкой долголетии, – уверила я. – Если боги будут милостивы, ваша мечта исполнится.
– Но вы не тяните с браками для детей. Ещё лет шесть, и принцессе Лиутар придёт черёд воткнуть взрослую шпильку. Не пора ли подумать, кто станет ей самой подходящей парой? Тогда сразу можно будет посадить их под красную занавеску.
– У меня уже есть список кандидатов. Но этот вопрос требует тщательного рассмотрения. Время ещё есть.
Для подавляющего большинства местных желание матери стало бы законом, и дочку выдали б замуж сразу, как только это стало бы возможным. Так что я не стала уточнять, что намереваюсь дать ей погулять и после обряда втыкания шпильки, символизирующего переход от девочки к девушке. Ещё пару лет, как минимум, благо Лиутар участь всеми забытого перестарка не грозит.
Но матушка не собиралась оставлять эту тему так просто.
– Ваше величество, вы помните начальника округа Цзучан? Он сын покойного друга моего мужа, – доверительным тоном сообщила она. – Славный род, его отец служил ещё императору Дай-цзану, и по его поручениям много раз ездил послом и в Южную империю, и в оазисы, и даже за море! А его старший сын от старшей жены как раз в прошлом году сдал экзамен и получил должность регистратора в Приказе по делам императорского рода. Такой милый мальчик! Почтительный, рассудительный, благородный и добросердечный, и с прекрасными манерами. Сейчас он в отъезде, навещает родителей в Цзучане, но вы, ваше величество, обязательно примите его, когда он вернётся. Вот увидите, он придётся вам по душе. Лучшего зятя нельзя и пожелать.
– А сколько ему лет? – поинтересовалась я.
– Двадцать два года.
– А не староват ли он для Лиутар? Больше десяти лет разницы…
– Да в самый раз! Разве это не хорошо, когда муж старше и опытнее жены? Как раз когда Лиутар подрастёт, он вступит в пору зрелости, и ему так или иначе придётся выбрать себе жену. Помолвку можно заключить уже сейчас, и тогда он не совершит ошибки и не женится раньше.
Продолжать разговор на эту тему мне не хотелось, поэтому я уверила, что рассмотрю предложенную кандидатуру со всем тщанием. Матушка замолчала, удовлетворённая, и стало слышно, как за соседним столиком обсуждают чью-то болезнь:
– Головная боль и жар? Должно быть, в него плюнул песком ручейный ядонос, говорят, эти твари обитают в северных притоках Чезяня. Положите ему под перину корень дикого имбиря, только так, чтобы он не знал. Верное средство, так вылечили моего дедушку…
Я вздохнула и пожелала неведомому больному удачи – здесь, чтобы лечиться, нужно обладать железным здоровьем. На некоторое время меня оставили в покое, позволив предаться своим мыслям. В один из моментов я вдруг осознала, что в забывчивости грызу уже третий или четвёртый по счёту стебелёк маринованного бамбука. Но если в нём и было что-то ядовитое, то я уже проглотила достаточно и бросать недоеденное смысла не было.
Но параноидальные мысли оказались напрасными – бамбук никак на моё самочувствие не повлиял. А по возвращении во дворец меня ждали новости о расследовании. Оказалось, что отравительницу нашли – одна из работниц кухни созналась и не просто созналась, а привела подробности, исключающие самооговор. Причина была банальна – деньги, такая куча деньжищ, какой она за всю свою жизнь не видела. Хватит на приданое и себе и сёстрам, а то исправник Привратной гвардии уже намекает, что родители хотят его женить, да не на бесприданнице… Ладно, это лирика. Главное было то, что и деньгами, и ядом её снабдил евнух из Службы Бокового дворца. Евнуха нашли убитым, но на этот раз убийцы поспешили и оставили следы, так что исполнителей удалось вычислить. Правда, они сбежали из дворца, но вырваться из столицы с её тотальными проверками на воротах не так-то просто. На всякий случай Кей всё же разослал подчинённых на все близлежащие станции, трактиры и переправы.
– Вам людей и средств хватает? – спросила я. – Если что-то нужно, то требуйте без стеснения.
– Благодарю ваше величество, – Кей и не подумал отказываться. – В ближайшее время я представлю вам примерную смету.
Я кивнула. На такое серебра не жалко.
Дни снова покатились к зиме, то поливающей дождями, то засыпающей землю снегом. Введение монополии на соль и железо оказалось верным ходом, и уже ко дню Зимнего солнцестояния казна пополнилась существенной суммой. Если так пойдёт и дальше, можно будет приступить к осуществлению многих задумок куда раньше, чем я рассчитывала.
Конец истории с отравлением наступил ещё до наступления нового года. Убийцы четыре месяца отсиживались в своём убежище, но Кей тоже отрастил недюжинное терпение, не давая своим подчинённым расслабиться и перестать искать и ждать. В конце концов все трое оказались схвачены: рядовой гвардеец и ещё пара евнухов. Как выяснилось, прятал их у себя один из сановников.
– И ведь он искренне озабочен благом государства, что самое обидное, – хмуро сказал Кей, комментируя представленный мне протокол допроса.
– Но его понятие о благе расходится с моим.
– Даже не в этом дело. Он считает, что правление женщины нарушает порядок вещей, и это обязательно откликнется грядущими бедствиями. Если курица возвестила утро, дому конец – так он рассуждает. А ведь неплохой человек, мог бы спокойно жить и исполнять свои обязанности и вскоре уйти в отставку. Даже не знаю, как его допрашивать – у него слабое сердце, пришлось даже принести ему чёрную курицу во время беседы.
– ЗАЧЕМ?
– Курицу прикладывают при болях в сердце и внутренностях, это помогает изгнать болезнь…
Я невольно шевельнула бровями, но от комментариев воздержалась.
– Расспросите его семью и домашних. Если он не в одиночку всё задумал и осуществил, должен же он был встречаться с сообщниками.
– Премного благодарен вашему величеству за совет, – иронично поклонился Кей, и я осеклась. И в самом деле, вздумала давать советы профессионалу.
Сообщников действительно нашли, вот только главных желаемых мишеней – вана Лэя и гуна Вэня – среди них опять не оказалось. Оставалось лишь ждать и надеяться, что либо эти персоны возьмутся за ум, либо всё же однажды позволят поймать себя на горячем.
– Приветствую ваше величество. Желаю вашему величеству долголетия и процветания.
– Вставайте, сановник О. Что привело вас ко мне?
О Тинзе выпрямился и улыбнулся со сдержанной гордостью. Именование «сановник» явно до сих пор доставляло ему прямо-таки детское удовольствие.
– Если ваше величество не затруднит, ничтожный хотел бы обратиться с просьбой.
– Что за просьба? – я не удивилась. Теперь я в полной мере понимала, почему оба моих мужа так поражались и даже обижались из-за того, что я у них почти ничего не просила. Просили все и обо всём, это не считалось чем-то зазорным, наоборот, придворные здраво рассуждали, что коли дитя не плачет, мать не разумеет. Даже Кей, воистину служивший не за страх, а за совесть, и тот уже обратился ко мне с несколькими просьбами, и отнюдь не только по делам своей армии Стратегической искусности. А поскольку всех не осчастливишь, приходилось искать баланс, чтобы не обижать людей постоянными отказами и не создавать впечатления, что верная служба не приносит никаких выгод, но в то же время не давать сесть себе на голову.
– Я слышал, что в Охранном приказе освободилось место начальника Отдела столичных военных складов.
– Это так, – дело об отравлении действительно освободило несколько постов, не ключевых, но достаточно лакомых для определённой категории людей.
– Ничтожный осмелится рекомендовать на эту должность господина Тэ Сулимина из округа Иль. Пусть его род не столь знатен, но…
Он развернулся к выходу, но у самой двери я его окликнула:
– У этого евнуха… есть семья?
– Не беспокойтесь, ваше величество, о его родных позаботятся.
Кей вышел, и я невидящим взглядом посмотрела на иероглифы перед собой. Вот и опять я спаслась за счёт жизни другого человека. Кажется, я начинаю к этому привыкать.
Надо успокоиться. До начала празднования осталось совсем немного, пора одеваться. Щебет служанок и дам неплохо отвлекает от всех переживаний, также как и забота о своём внешнем виде. Надо предстать перед двором во всём блеске, назло тем, кто жаждет моей смерти.
А ведь мальчики сегодня были на кухне! Что-то ёкнуло внутри, несмотря на успокаивающую мысль, что раз проверяющий уже умер, то значит, яд быстродействующий, и коль скоро сыновья живы, то ничего из отравленного они не попробовали. Но ведь могли! Эта зараза где-то здесь, совсем близко, и может ударить не только по мне, но и по моим детям. Хорошо хоть целенаправленно в них метить не будут, по крайней мере, пока они маленькие, всем этим властолюбцам они нужны живыми. Хотя… Если речь идёт о дядюшке Руэ…
Нет, гнать, гнать, гнать этот тошнотворный страх, сковывающий мысли и толкающий на суету и бесполезные вопли с призывами защитить моих сыновей любой ценой. Те, кто должны заниматься их безопасностью, и так делают, что могут. Если нужны дополнительные меры, их нужно обдумать с холодной головой. Паранойя никого не спасёт, а истерички во дворце не выживают. Разве что очень расчётливые истерички, знающие, когда можно устроить представление, а когда надо зажать себя в кулак и сидеть тихо.
И потому, когда настала пора выходить в зал Радости и Долголетия, где было устроено пиршество, и с обширной террасы перед которым было так удобно любоваться небом, на моём лице сияла широкая улыбка. Десятки и сотни спин склонились передо мной и Ючжитаром, когда я с детьми прошла на помост для императорской семьи. Я подождала, пока Ючжитар сядет, потом обратилась к сановникам:
– Можете занять свои места.
И опустилась на сиденье одновременно с Лиутар и Шэйреном. Люди внизу сели мгновением позже. Я оглядела своё семейство, поймала блестящий взгляд Ючжитара – ишь, сколько радости от того, что сегодня можно будет лечь попозже. А ведь наверняка сам же и начнёт клевать носом задолго до окончания празднования. Улыбнулась персонально ему, подумав мимоходом – выполнил ли он хотя бы половину назначенного ему урока? И взяла в руки чарку:
– Я поднимаю это вино в честь праздника Любования Луной, на которым мы все здесь собрались. Повеселитесь как следует!
Лёгкое вино лилось в горло как вода. Кей обязательно должен был проследить, чтобы кувшин был запечатан, и чтобы ни у кого не было возможности что-то туда добавить, обязательно… С всё той же приклеившейся улыбкой я допила до конца и повернула чарку донышком к залу. Дурацкий обычай. Якобы показывает искренность к собутыльникам. Как будто она зависит от того, сколько ты пьёшь.
– Десять тысяч лет императору! – гремел хор голосов внизу. – Тысяча лет императрице!
Дети уже уплетали за обе щеки – зря я, кажется, боялась, что они испортят себе аппетит. Передо мной стояли блюда и вазочки с кушаньями, и я не могла отделаться от мысли, что яд сейчас здесь, на моём столе. Блестели бочки слив и мандаринов, бархатный пушок спелых персиков так и манил погладить их пальцем. Между крупными фруктами лежали виноградные гроздья и россыпи ягод линчжи. Всё свежее, недавно вымытое, капельки воды ещё блестят в свете светильников. Я взяла фиолетовую сливу, и в памяти некстати всплыл проколотый отравленной иглой апельсин, которым по легенде убили одну французскую фаворитку. Помнится, когда-то я уже испытывала нечто подобное. Когда подозревала, и не без оснований, что кое-кто очень не хочет появления у меня новых детей. Тогда я тоже куска без подозрений проглотить не могла.
Но невозможно питаться духом святым. И я запустила зубы в упругий глянцевый бочок.
Глава 5
Мы любовались над западным озером, как
Стаей над водами белые цапли летят.
Гости явились к нам ныне, и думаем мы:
Точно у цапель, прекрасен их вид и наряд.
Гнева и там да не будет на них и стыда,
Здесь не наскучат они никому никогда.
Мы бы желали, чтоб ночи и дни им была
Вечной за это высокая честь и хвала.
Ши цзин (IV, II, 3)
– Вся Высшая служба кормления задержана для допросов, – доложил Кей. – Сейчас дознаватели опрашивают работников кухни.
– Постарайтесь всё же не слишком… усердствовать.
– Все допросы ведутся согласно постановлениям, ваше величество. Никто не допустит небрежности.
Возразить было нечего. В конце концов, речь шла о моей жизни и жизни моих детей.
– Яд удалось распознать?
– Да, это так называемый «яд горького нефрита». Его получают из семян одного южного дерева. Не самый распространённый, но достаточно доступный и надёжный. Я приказал моим людям проверить всех торговцев лекарствами и снадобьями, а также всех купцов, особенно прибывших с юга.
– Хорошо, – кивнула я. – Докладывайте, как только появятся какие-нибудь результаты.
– Слушаюсь, ваше величество.
Кей отправился исполнять свой долг – увы, его работа не знала выходных. Я бы тоже предпочла заняться делами, они неплохо занимали ум, но меня ждал визит в дом моих приёмных родителей. Что ж, будем надеяться, усилия следователей дадут свои плоды. Отравителя надо выявить… Вот только и это не гарантирует безопасности. Людей во дворце много, и обязательно найдётся кто-то, кого можно подкупить или запугать. А ведь травят не только едой. Свечи, косметика, даже одежда… Чжан Анян, помнится, то ли она сама, то ли всё-таки Кадж – или кто-то другой – платьем отравить пытались…
В доме Феев было людно и шумно. Похоже, хозяева не смогли отказать себе в удовольствии показать всем друзьям и знакомым, как они запросто принимают саму императрицу с императором. Лиутар и Шэйрена сразу же отправили на детскую половину, где, судя по шуму, уже собрались и другие отпрыски придворных, но Ючжитару пришлось задержаться и принять поклоны и приветствия всех присутствующих. Вид у мальчика был кислым, но он всё же сыграл свою роль до конца, важным голосом велев всем подняться и не церемониться. Растёт сыночек, привыкает.
Когда маленький император убежал наконец играть, матушка Фэй зазвала меня в отдельную комнату, где я вручила ей подарки, и мы немного посплетничали перед тем, как всех пригласили за стол. Мне снова пришлось гнать мысли о том, что здесь, в частном доме, отравить кого-нибудь даже легче, чем во дворце. К счастью, много есть и пить не требовалось. Я решительно придвинула к себе мисочку голубиных яиц и вазочку с жареным арахисом, рассудив, что в эти блюда добавить что-нибудь проблематичнее всего, и больше не экспериментировала.
– Растёт её высочество, – умилённо сказала матушка-Фэй, глядя как Лиутар чинно кушает османтусовое желе. Её братьев оставили с детьми, но мою старшую посадили со взрослыми, чем она, должно быть, гордилась. – Ваше величество, у меня появилась мечта – дожить до правнуков. Небо не благословило наш с моим супругом союз детьми, но потом послало нам вас. И теперь у меня четверо внуков, и если богам будет угодно…
Я посмотрела на приёмную мать. Почтенный возраст семидесяти двух лет считался старостью достаточно глубокой, чтобы освобождать от государственной службы, уплаты налогов для тех, кто их платил, и даже уголовной ответственности – точнее, заменять её штрафами. Волосы у неё и её мужа уже побелели, но оба выглядели достаточно здоровыми и бодрыми, чтобы прожить ещё десяток лет, а то и больше.
– Я молюсь о вашем с батюшкой долголетии, – уверила я. – Если боги будут милостивы, ваша мечта исполнится.
– Но вы не тяните с браками для детей. Ещё лет шесть, и принцессе Лиутар придёт черёд воткнуть взрослую шпильку. Не пора ли подумать, кто станет ей самой подходящей парой? Тогда сразу можно будет посадить их под красную занавеску.
– У меня уже есть список кандидатов. Но этот вопрос требует тщательного рассмотрения. Время ещё есть.
Для подавляющего большинства местных желание матери стало бы законом, и дочку выдали б замуж сразу, как только это стало бы возможным. Так что я не стала уточнять, что намереваюсь дать ей погулять и после обряда втыкания шпильки, символизирующего переход от девочки к девушке. Ещё пару лет, как минимум, благо Лиутар участь всеми забытого перестарка не грозит.
Но матушка не собиралась оставлять эту тему так просто.
– Ваше величество, вы помните начальника округа Цзучан? Он сын покойного друга моего мужа, – доверительным тоном сообщила она. – Славный род, его отец служил ещё императору Дай-цзану, и по его поручениям много раз ездил послом и в Южную империю, и в оазисы, и даже за море! А его старший сын от старшей жены как раз в прошлом году сдал экзамен и получил должность регистратора в Приказе по делам императорского рода. Такой милый мальчик! Почтительный, рассудительный, благородный и добросердечный, и с прекрасными манерами. Сейчас он в отъезде, навещает родителей в Цзучане, но вы, ваше величество, обязательно примите его, когда он вернётся. Вот увидите, он придётся вам по душе. Лучшего зятя нельзя и пожелать.
– А сколько ему лет? – поинтересовалась я.
– Двадцать два года.
– А не староват ли он для Лиутар? Больше десяти лет разницы…
– Да в самый раз! Разве это не хорошо, когда муж старше и опытнее жены? Как раз когда Лиутар подрастёт, он вступит в пору зрелости, и ему так или иначе придётся выбрать себе жену. Помолвку можно заключить уже сейчас, и тогда он не совершит ошибки и не женится раньше.
Продолжать разговор на эту тему мне не хотелось, поэтому я уверила, что рассмотрю предложенную кандидатуру со всем тщанием. Матушка замолчала, удовлетворённая, и стало слышно, как за соседним столиком обсуждают чью-то болезнь:
– Головная боль и жар? Должно быть, в него плюнул песком ручейный ядонос, говорят, эти твари обитают в северных притоках Чезяня. Положите ему под перину корень дикого имбиря, только так, чтобы он не знал. Верное средство, так вылечили моего дедушку…
Я вздохнула и пожелала неведомому больному удачи – здесь, чтобы лечиться, нужно обладать железным здоровьем. На некоторое время меня оставили в покое, позволив предаться своим мыслям. В один из моментов я вдруг осознала, что в забывчивости грызу уже третий или четвёртый по счёту стебелёк маринованного бамбука. Но если в нём и было что-то ядовитое, то я уже проглотила достаточно и бросать недоеденное смысла не было.
Но параноидальные мысли оказались напрасными – бамбук никак на моё самочувствие не повлиял. А по возвращении во дворец меня ждали новости о расследовании. Оказалось, что отравительницу нашли – одна из работниц кухни созналась и не просто созналась, а привела подробности, исключающие самооговор. Причина была банальна – деньги, такая куча деньжищ, какой она за всю свою жизнь не видела. Хватит на приданое и себе и сёстрам, а то исправник Привратной гвардии уже намекает, что родители хотят его женить, да не на бесприданнице… Ладно, это лирика. Главное было то, что и деньгами, и ядом её снабдил евнух из Службы Бокового дворца. Евнуха нашли убитым, но на этот раз убийцы поспешили и оставили следы, так что исполнителей удалось вычислить. Правда, они сбежали из дворца, но вырваться из столицы с её тотальными проверками на воротах не так-то просто. На всякий случай Кей всё же разослал подчинённых на все близлежащие станции, трактиры и переправы.
– Вам людей и средств хватает? – спросила я. – Если что-то нужно, то требуйте без стеснения.
– Благодарю ваше величество, – Кей и не подумал отказываться. – В ближайшее время я представлю вам примерную смету.
Я кивнула. На такое серебра не жалко.
Дни снова покатились к зиме, то поливающей дождями, то засыпающей землю снегом. Введение монополии на соль и железо оказалось верным ходом, и уже ко дню Зимнего солнцестояния казна пополнилась существенной суммой. Если так пойдёт и дальше, можно будет приступить к осуществлению многих задумок куда раньше, чем я рассчитывала.
Конец истории с отравлением наступил ещё до наступления нового года. Убийцы четыре месяца отсиживались в своём убежище, но Кей тоже отрастил недюжинное терпение, не давая своим подчинённым расслабиться и перестать искать и ждать. В конце концов все трое оказались схвачены: рядовой гвардеец и ещё пара евнухов. Как выяснилось, прятал их у себя один из сановников.
– И ведь он искренне озабочен благом государства, что самое обидное, – хмуро сказал Кей, комментируя представленный мне протокол допроса.
– Но его понятие о благе расходится с моим.
– Даже не в этом дело. Он считает, что правление женщины нарушает порядок вещей, и это обязательно откликнется грядущими бедствиями. Если курица возвестила утро, дому конец – так он рассуждает. А ведь неплохой человек, мог бы спокойно жить и исполнять свои обязанности и вскоре уйти в отставку. Даже не знаю, как его допрашивать – у него слабое сердце, пришлось даже принести ему чёрную курицу во время беседы.
– ЗАЧЕМ?
– Курицу прикладывают при болях в сердце и внутренностях, это помогает изгнать болезнь…
Я невольно шевельнула бровями, но от комментариев воздержалась.
– Расспросите его семью и домашних. Если он не в одиночку всё задумал и осуществил, должен же он был встречаться с сообщниками.
– Премного благодарен вашему величеству за совет, – иронично поклонился Кей, и я осеклась. И в самом деле, вздумала давать советы профессионалу.
Сообщников действительно нашли, вот только главных желаемых мишеней – вана Лэя и гуна Вэня – среди них опять не оказалось. Оставалось лишь ждать и надеяться, что либо эти персоны возьмутся за ум, либо всё же однажды позволят поймать себя на горячем.
– Приветствую ваше величество. Желаю вашему величеству долголетия и процветания.
– Вставайте, сановник О. Что привело вас ко мне?
О Тинзе выпрямился и улыбнулся со сдержанной гордостью. Именование «сановник» явно до сих пор доставляло ему прямо-таки детское удовольствие.
– Если ваше величество не затруднит, ничтожный хотел бы обратиться с просьбой.
– Что за просьба? – я не удивилась. Теперь я в полной мере понимала, почему оба моих мужа так поражались и даже обижались из-за того, что я у них почти ничего не просила. Просили все и обо всём, это не считалось чем-то зазорным, наоборот, придворные здраво рассуждали, что коли дитя не плачет, мать не разумеет. Даже Кей, воистину служивший не за страх, а за совесть, и тот уже обратился ко мне с несколькими просьбами, и отнюдь не только по делам своей армии Стратегической искусности. А поскольку всех не осчастливишь, приходилось искать баланс, чтобы не обижать людей постоянными отказами и не создавать впечатления, что верная служба не приносит никаких выгод, но в то же время не давать сесть себе на голову.
– Я слышал, что в Охранном приказе освободилось место начальника Отдела столичных военных складов.
– Это так, – дело об отравлении действительно освободило несколько постов, не ключевых, но достаточно лакомых для определённой категории людей.
– Ничтожный осмелится рекомендовать на эту должность господина Тэ Сулимина из округа Иль. Пусть его род не столь знатен, но…
