— Но… но… Конечно, — ювелирщик окончательно перестал понимать, что происходит и, понуро опустив голову, развернулся и опять ушел в подсобку, теперь уже для того, чтобы отыскать нефрит.
Диллин напряженно высверливал взглядом спину Цахика, пока он рылся в своих запасах в поисках нужного камня. Едва нефрит оказался в цепких пальцах слуги, как он, не говоря больше ни слова, круто развернулся и вышел вон, догоняемый потоком заверений от ювелирщика в отменном качестве его товара и его личной преданности всему дому Кеил-Ра и магистру лично.
Диллин немедленно надел кольцо и натянул рукав мантии как можно ниже, чтобы скрыть его. Мало ли ворья шатается по рынку, а вещица оказалась весьма полезной. Ох и попадет ему от магистра, вздумай Цахик явиться к Карагэлу с извинениями и вопросами. А ювелирщик обязательно явится и заведет разговор о кольце, сокрушаясь, что не смог как следует вылизать гниющий зад якобы возмущенного Карагэла лично. Тогда спасти Диллина от града ударов посоха и какого-нибудь неприятного заклинания вроде чесотки сможет только расправа от Джиханны или Асхата. Но лучше он потом придумает, что соврать и как отвертеться, а пока сосредоточиться надо на другом.
Слуга наконец-то добрался до Гексастериума — арены в форме шестиугольника в центре Небит-Дага. Это краса и гордость Дома Д’араунд, а также любимое место для отдыха и развлечений почти всех аристократов города. Здесь регулярно проходили скачки каввеканов, бои уродливых летучих мышей, кровавые сражения между рабами и прочая, прочая, прочая. Именно четвертый дом в походах вглубь самых диких пещер и на поверхность добывал всех этих диковинных животных. И если в доме дроу есть тягловый ящер или редкая порода плотоядной летучей мыши, значит к этому в той или иной степени приложил руку четвертый дом.
Монументальное здание уходило ввысь, теряясь под вечным мраком свода пещеры. Многоярусные трибуны для зрителей были заботливо разделены на сектора по знатности и богатству, дабы челядь не путалась под ногами у знати. Не стоило даже мечтать попасть туда, где сидели Назира Сойорн и Джиханна Д’араунд. Единственный мизерный шанс проследить за двумя женщинами и послушать их разговоры — это увязаться за ними следом, когда они покинут пределы арены.
Диллин подошел к распахнутым настежь воротам Гексастериума как раз в тот момент, когда последний забег скачек закончился и разукрашенный боевыми татуировками друэргар зычным голосом сообщал, что победил каввекан по кличке Черная Смола. Любой поверхностник, брезгливо морщась, сказал бы, что это лысая собака с мордой летучей мыши, но дроу высоко ценили каввеканов за их острейших слух, позволяющий легко находить добычу в темных и запутанных ходах пещер и часто использовали их на охоте.
Еще несколько мгновений, и наружу хлынула толпа зрителей. В глазах у Диллина рябило от пестрых рисунков пивафри, уши закладывало от огромного количества одновременно произносимых речей, сливающихся в одну сумасшедшую какофонию. Паланкины, ездовые ящеры с кибитками, ездовые ящеры с наездниками, обрывки чужих ритуалов и помпезных поклонов. И где-то среди всей этой суеты две женщины дроу без охраны и слуг медленно пробирались через этот муравейник.
Еще ребенком Диллин часто приходил сюда, чтобы вблизи полюбоваться на настоящих аристократов. Богатство и власть украшают дроу лучше всех шелков и драгоценностей. Эти эльфы были сделаны словно из адамантина и были столь же прекрасны и смертельно опасны. Он представлял себя в роскошных нарядах, верхом на грациозных ящерах или надменно выглядывающим через приоткрытые шторки паланкина, а вокруг него суетится челядь, ловя каждый его жест и стараясь предугадать любое желание. Уж он-то обласкал бы каждого кнутом. Нет ничего лучше, чем строго выдрессированные слуги.
Диллин подпрыгивал, вытягивая шею, и что есть силы толкался локтями, пытаясь протиснуться в каждую щель в людском потоке, дабы заглянуть в каждое лицо. В этой ситуации подобное поведение не могло казаться подозрительным. Мало ли кого он мог искать. Наконец он заметил издали объекты своей слежки. Хвала всем богам, за Джиханной и Назирой не тянулся шлейф из охраны и слуг. Но это вовсе не означало, что поблизости не дежурят солдаты дома Д’араунд, поэтому не стоит совершать глупость и в открытую идти вслед за ними. Вот чуть позже, как бы между прочим, как бы просто проходя мимо...
Две женщины дроу удалились от шумных ворот Гексастериума и темнота тихих улочек почти проглотила их. Они выбрали тропу, которая петляя по небольшому пригорку, уходила на восточную окраину, упираясь в край Ильтири-Мул, огромной пропасти. В этом районе жили простолюдины в маленьких двухэтажных домишках, сиротливо жмущихся друг к дружке.
Крайне странное место для прогулки выбрали дамы. Уж не замыслили ли сами чего противозаконного? Хотя нет, зачем мараться? Для всего противозаконного и опасного есть такие болваны, как Диллин. Натянув капюшон мантии по самый нос, он, ссутулившись, петлял походкой подвыпившего гуляки, старательно изображая одного из местных, возвращающегося к себе домой. Что, впрочем, было не так уж далеко от истины. Диллин вырос в таком же квартале на окраине города. И сейчас эта прогулка в грязи унылых улиц среди ветхих лачуг была для него путешествием в прошлое. Из которого он едва выбрался. И все годы, проведенные в академии, он видел во сне один и тот же кошмар — как его выгоняют и он возвращается обратно.
Назира Сойорн куталась в свой лиловый пивафри и тревожно оглядывалась по сторонам, не давая Диллину возможности подойти ближе, Джиханна, напротив же, была совершено спокойна. Она иногда наклонялась к своей спутнице и что-то говорила, но расслышать, о чем именно идет беседа, студент Эрелдрина смог только добравшись до восточных руин за кварталом простолюдинов, где благородные дочери второго и четвертого домов сбавили шаг, а потом и вовсе остановились. Когда-то давно здесь была резиденция дома Эвир, пока они не переехали в более престижный квартал. Местные разбили и растащили всё, до чего смогли дотянуться, оставив только уродливые остовы каменных стен, да статуи первых матрон дома, которые они не решились уничтожить или хотя бы повредить. Забытые даже своими потомками каменные матроны, тем не менее, продолжали внушать благоговейный ужас одним своим существованием. У подножия статуй слабо теплился магическим светом кристалл, выхватывая из мрака силуэты двух женщин.
— … младенец прожил всего два дня, а потом его мать Тхал сама убила его, без ритуала, просто перерезала маленькое горлышко. Так сильно боялась, что об этом все узнают.
Расслышать интонации голоса Назиры было сложно, слова и те с трудом долетали до слуха притаившегося в стороне Диллина. Впору было завидовать каввеканам, способным идти за добычей по пещерам вслепую, ориентируясь на шорох шагов и биение сердца.
— А почему нельзя было просто отрезать мальчику этот шестой палец?
— Можно было и отрезать, но память о том, что ребенок родился ущербным, с физическим дефектом, ничем не вырезать.
Назира снова обернулась и вдруг замерла, смотря прямо на то место, где присел у обломка стены студент-шпион.
Диллина охватила паника. Неимоверным усилием воли он заставил себя превратиться в неподвижный монолит, даже перестав дышать. Кольцо, проклятое кольцо, работай. Из-за тебя еще будет куча проблем, не создавай их сейчас. Ну, давай же.
— Что случилось? — кажется, это был вопрос от Джиханны.
— Показалось, — дернула плечом Назира и повернулась обратно к своей спутнице, — Не знаю, насколько разумным было умертвлять того младенца, ведь в Доме Ззириндин по-прежнему не хватает сильных магов, да и жриц всего пять и нет ни одной Высшей.
— Да, — кивнула женщина-воин, — Дом так и не оправился от последней атаки. Любое, даже слабо подготовленное нападение, грозит им полным разгромом. Не велика будет потеря, — даже издалека видно, как едко усмехнулась третья дочь четвертого дома.
— Я слышала, они будут устранять недостаток магов, усыновляя талантливых студентов-простолюдинов из Эрелдрина, — Назира складывает руки на груди и, поднимает голову так, что падает капюшон пивафри, обнажая диадему жрицы. Трудно поверить, что две знатные дамы явились сюда без охраны, чтобы засвидетельствовать своё почтение давно мертвым матронам и просто поболтать.
— Асхату понравился мой подарок? — Джиханна присоединяется к своей спутнице в праздном разглядывании скульптур.
— О, да, — громко восклицает наследница Дома Сойорн, — он был вне себя от радости. Это так романтично, выложить его имя на блюде из зубов и отрезанных вместе с кольцами пальцев его шпиона, украсив обоими глазами и прядями волос. Признавайся, ты испытываешь к нему нежные чувства?
— Нет, это всего лишь дань его упрямству. Должна же я была прислать труп его десятого шпиона как-то по-особенному.
И темноту озарил мелодичный перезвон женского смеха. А вот Диллину смеяться не хотелось вовсе. Значит он одиннадцатый. Интересно, а предыдущие десять тоже были студентами? Учились у Асхата или он так же одалживал их по старой дружбе у своих коллег? У них что, такая форма взаиморасчетов? Захотел дать взятку за новую должность — отдай слугу на верную смерть? Или Карагэл в чем-то провинился и решил откупиться таким образом?
— Это хорошо, а то я уже собиралась ревновать, — тембр голоса Назиры меняется на более мягкий, даже ласковый, она протягивает руки к своей спутнице и они теряются под её широким пивафри.
— Напрасно, — отвечает Джиханна и подходит к жрице вплотную, хищно и даже немного агрессивно целуя её приоткрытые алые губы.
Диллин замирает в своем укрытии, увидеть что-то подобное он даже не надеялся. Так вот, значит, как проводят свой досуг высшие жрицы Ллос. А он было сначала подумал, что Асхат несчастный влюбленный, безрезультатно добивающийся расположения третьей дочери четвертого дома. А тут такая соперница.
— Давай я провожу тебя, — с хриплым выдохом говорит Джиханна, с явной неохотой отстраняясь от Назиры.
— Нет, не надо. Ты забыла, почему мы скрываемся? Нас и так слишком часто видят вместе. Кто знает, что придет в голову тому же Асхату или твоей матери.
Джиханна прикрывает глаза, прижавшись лбом к щеке Назиры. Мгновения тянутся, а у вдыхающего и выдыхающего через раз Диллина уже тело начинает затекать в неудобной позе.
— Ты совсем не боишься бродить по городу одна?
Назира тонко смеется.
— Дорогая, в этом городе даже слабоумному не придет в голову нападать на жрицу Ллос. Это во-первых, а во-вторых, я и сама прекрасно могу за себя постоять и мне для этого даже адамантином махать не надо.
Жрица снова ныряет руками под пивафри Джиханны.
— Осторожно, шипы отравлены.
Джиханна рукой отводит плащ в сторону и в тусклом свете кристаллов, горящих в основании статуи матроны, вспыхивает адамантин её шипованого цепа. Две тяжелые металлические головы цепа сложной грушевидной формы обильно утыканы острыми шипами и соединены между собой цепью через широкое кольцо в центре. Вальшарес — царица. Ходят слухи, что Джиханна убила оружейника, изготовившего это оружие, чтобы он никогда не смог повторить свой шедевр. Женщина-воин грубо притягивает жрицу к себе.
— Когда мы снова увидимся?
Назира кокетливо ведет плечиками и смещает бедро в сторону
— Грядет праздник в Доме Кеил-Ра по случаю окончания Эльгхал-Орб его седьмой дочерью Вирной. Там и увидимся, — Назира наклонила голову в символичном поклоне и ушла вглубь руин. Джиханна еще какое-то время смотрела ей вслед, а потом развернулась, и пошла в сторону Гексастериума.
Диллин, в точности следуя инструкциям от Сойорна, последовал за ней. Эх, не видать ему этого темного брильянта, как кончиков своих ушей. Зря только шпионов переводит. Слуга едва сдерживался, чтобы не захихикать, ехидно потирая руки. Он обязательно сделает это потом, дома, конечно если доберется до дома живым. Хороша Вальшарес, а хозяйка еще лучше. Теперь он иначе взглянул на объект своей слежки, невольно подмечая и благородную стать и соблазнительную округлость бедер. Не то чтобы у него наблюдалась нехватка женского внимания — его просто не было. Один случайный эпизод с подружкой из квартала еще до академии, да потом со служанкой не в счет. А чтоб такая, как Джиханна, воинственная, неистовая, которая выпьет всю силу и оставит в счастливом изнеможении. О таких он до этого момента даже и мечтать не смел. От неё исходил какой-то особенный магнетизм, будораживший кровь, которого и в помине не было у всех этих холодных и высокомерных последовательниц паучихи. А закаленное в многочасовых тренировках тело, послушное единому движению мысли, каким блаженством будет ласкать подобное совершенство!
Диллин неожиданно осознал, как от всех этих фантазий у него случилась эрекция. И полы мантии чуть ниже живота предательски оттопырились. Дроу инстинктивно попытался прижать столь некстати взбудораженное естество, но почувствовал себя совсем уж глупо. Нужно было срочно отвлечься, пока он окончательно не потерял чувство реальности и не выдал себя. Диллин живо и во всех красочных подробностях представил себе гниющего наставника голым, лежащим на его постели. С сочащимися гноем язвами и струпьями и феерическим зловонием, исходившим от него. Помогло.
Теперь на Джиханну Д’араунд, третью дочь четвертого дома, генерала и начальницу охраны дома он смотрел по-деловому, просто как на задание в учебнике.
Джиханна тем временем дошла до стены Гексастериума и перемолвилась парой слов со стоявшим у неприметной двери охранником. Тот живо отворил дверцу, пропустил высокородную даму внутрь, вошел следом и запер дверь.
Диллин еще потоптался возне неё какое-то время, а затем уселся на широкую каменную скамью у ворот арены и достал пергамент и пишущие принадлежности. В среде простолюдинов умение писать и читать было большой редкостью. Диллин освоил его, только оказавшись на обучении в академии. Тогда ему казалось, что один только этот факт ставит его на ступень выше всех бывших знакомых и собственной семьи, и вот она, наконец, счастливая, независимая и свободная жизнь, но в академии ему наглядно продемонстрировали, что это не так. Об него по-прежнему вытирали ноги все, кому было не лень.
Крысеныш-посыльный вел себя тихо совсем не потому, что испугался угроз Диллина, он просто уснул. И дроу, прицепив к брюшку летучего мыша крошечный тубус с сообщением, пришлось долго тормошить Дзирта, дергая за лапы и крылья.Когда он в очередной раз встряхнул его, то обратил внимание на клеймо на загривке посыльного. Глиф дома Д’араунд, обведенный в круг.
Диллин чуть не выронил Дзирта. Что это? Это такая издевка от Асхата? Он там распинался в своем послании и оно сейчас улетит не к Сойорну, а напрямую к Джиханне? У студента живот скрутило от страха, как перед экзаменом. Нет, как перед последней пересдачей самого важного экзамена.
Он выхватил послание из тубуса и порвал на мелкие клочки, а потом прикопал эти клочки в грязь рядом с дорогой. Значит, писать правду нельзя ни при каком варианте, куда бы не полетел в итоге крысеныш. Клеймо может означать и то, что Асхат получил крысеныша от кого-то из четвертого дома в дар или Дзирт попал к нему любым другим способом. Проделки Ллос, ему только загадки разгадывать сегодня не приходилось для полного комплекта пакостей, случившихся одновременно. А он-то, самонадеянный болван, уже обрадовался, что все так просто и быстро.
Диллин напряженно высверливал взглядом спину Цахика, пока он рылся в своих запасах в поисках нужного камня. Едва нефрит оказался в цепких пальцах слуги, как он, не говоря больше ни слова, круто развернулся и вышел вон, догоняемый потоком заверений от ювелирщика в отменном качестве его товара и его личной преданности всему дому Кеил-Ра и магистру лично.
Диллин немедленно надел кольцо и натянул рукав мантии как можно ниже, чтобы скрыть его. Мало ли ворья шатается по рынку, а вещица оказалась весьма полезной. Ох и попадет ему от магистра, вздумай Цахик явиться к Карагэлу с извинениями и вопросами. А ювелирщик обязательно явится и заведет разговор о кольце, сокрушаясь, что не смог как следует вылизать гниющий зад якобы возмущенного Карагэла лично. Тогда спасти Диллина от града ударов посоха и какого-нибудь неприятного заклинания вроде чесотки сможет только расправа от Джиханны или Асхата. Но лучше он потом придумает, что соврать и как отвертеться, а пока сосредоточиться надо на другом.
Слуга наконец-то добрался до Гексастериума — арены в форме шестиугольника в центре Небит-Дага. Это краса и гордость Дома Д’араунд, а также любимое место для отдыха и развлечений почти всех аристократов города. Здесь регулярно проходили скачки каввеканов, бои уродливых летучих мышей, кровавые сражения между рабами и прочая, прочая, прочая. Именно четвертый дом в походах вглубь самых диких пещер и на поверхность добывал всех этих диковинных животных. И если в доме дроу есть тягловый ящер или редкая порода плотоядной летучей мыши, значит к этому в той или иной степени приложил руку четвертый дом.
Монументальное здание уходило ввысь, теряясь под вечным мраком свода пещеры. Многоярусные трибуны для зрителей были заботливо разделены на сектора по знатности и богатству, дабы челядь не путалась под ногами у знати. Не стоило даже мечтать попасть туда, где сидели Назира Сойорн и Джиханна Д’араунд. Единственный мизерный шанс проследить за двумя женщинами и послушать их разговоры — это увязаться за ними следом, когда они покинут пределы арены.
Диллин подошел к распахнутым настежь воротам Гексастериума как раз в тот момент, когда последний забег скачек закончился и разукрашенный боевыми татуировками друэргар зычным голосом сообщал, что победил каввекан по кличке Черная Смола. Любой поверхностник, брезгливо морщась, сказал бы, что это лысая собака с мордой летучей мыши, но дроу высоко ценили каввеканов за их острейших слух, позволяющий легко находить добычу в темных и запутанных ходах пещер и часто использовали их на охоте.
Еще несколько мгновений, и наружу хлынула толпа зрителей. В глазах у Диллина рябило от пестрых рисунков пивафри, уши закладывало от огромного количества одновременно произносимых речей, сливающихся в одну сумасшедшую какофонию. Паланкины, ездовые ящеры с кибитками, ездовые ящеры с наездниками, обрывки чужих ритуалов и помпезных поклонов. И где-то среди всей этой суеты две женщины дроу без охраны и слуг медленно пробирались через этот муравейник.
Еще ребенком Диллин часто приходил сюда, чтобы вблизи полюбоваться на настоящих аристократов. Богатство и власть украшают дроу лучше всех шелков и драгоценностей. Эти эльфы были сделаны словно из адамантина и были столь же прекрасны и смертельно опасны. Он представлял себя в роскошных нарядах, верхом на грациозных ящерах или надменно выглядывающим через приоткрытые шторки паланкина, а вокруг него суетится челядь, ловя каждый его жест и стараясь предугадать любое желание. Уж он-то обласкал бы каждого кнутом. Нет ничего лучше, чем строго выдрессированные слуги.
Диллин подпрыгивал, вытягивая шею, и что есть силы толкался локтями, пытаясь протиснуться в каждую щель в людском потоке, дабы заглянуть в каждое лицо. В этой ситуации подобное поведение не могло казаться подозрительным. Мало ли кого он мог искать. Наконец он заметил издали объекты своей слежки. Хвала всем богам, за Джиханной и Назирой не тянулся шлейф из охраны и слуг. Но это вовсе не означало, что поблизости не дежурят солдаты дома Д’араунд, поэтому не стоит совершать глупость и в открытую идти вслед за ними. Вот чуть позже, как бы между прочим, как бы просто проходя мимо...
Две женщины дроу удалились от шумных ворот Гексастериума и темнота тихих улочек почти проглотила их. Они выбрали тропу, которая петляя по небольшому пригорку, уходила на восточную окраину, упираясь в край Ильтири-Мул, огромной пропасти. В этом районе жили простолюдины в маленьких двухэтажных домишках, сиротливо жмущихся друг к дружке.
Крайне странное место для прогулки выбрали дамы. Уж не замыслили ли сами чего противозаконного? Хотя нет, зачем мараться? Для всего противозаконного и опасного есть такие болваны, как Диллин. Натянув капюшон мантии по самый нос, он, ссутулившись, петлял походкой подвыпившего гуляки, старательно изображая одного из местных, возвращающегося к себе домой. Что, впрочем, было не так уж далеко от истины. Диллин вырос в таком же квартале на окраине города. И сейчас эта прогулка в грязи унылых улиц среди ветхих лачуг была для него путешествием в прошлое. Из которого он едва выбрался. И все годы, проведенные в академии, он видел во сне один и тот же кошмар — как его выгоняют и он возвращается обратно.
Назира Сойорн куталась в свой лиловый пивафри и тревожно оглядывалась по сторонам, не давая Диллину возможности подойти ближе, Джиханна, напротив же, была совершено спокойна. Она иногда наклонялась к своей спутнице и что-то говорила, но расслышать, о чем именно идет беседа, студент Эрелдрина смог только добравшись до восточных руин за кварталом простолюдинов, где благородные дочери второго и четвертого домов сбавили шаг, а потом и вовсе остановились. Когда-то давно здесь была резиденция дома Эвир, пока они не переехали в более престижный квартал. Местные разбили и растащили всё, до чего смогли дотянуться, оставив только уродливые остовы каменных стен, да статуи первых матрон дома, которые они не решились уничтожить или хотя бы повредить. Забытые даже своими потомками каменные матроны, тем не менее, продолжали внушать благоговейный ужас одним своим существованием. У подножия статуй слабо теплился магическим светом кристалл, выхватывая из мрака силуэты двух женщин.
— … младенец прожил всего два дня, а потом его мать Тхал сама убила его, без ритуала, просто перерезала маленькое горлышко. Так сильно боялась, что об этом все узнают.
Расслышать интонации голоса Назиры было сложно, слова и те с трудом долетали до слуха притаившегося в стороне Диллина. Впору было завидовать каввеканам, способным идти за добычей по пещерам вслепую, ориентируясь на шорох шагов и биение сердца.
— А почему нельзя было просто отрезать мальчику этот шестой палец?
— Можно было и отрезать, но память о том, что ребенок родился ущербным, с физическим дефектом, ничем не вырезать.
Назира снова обернулась и вдруг замерла, смотря прямо на то место, где присел у обломка стены студент-шпион.
Диллина охватила паника. Неимоверным усилием воли он заставил себя превратиться в неподвижный монолит, даже перестав дышать. Кольцо, проклятое кольцо, работай. Из-за тебя еще будет куча проблем, не создавай их сейчас. Ну, давай же.
— Что случилось? — кажется, это был вопрос от Джиханны.
— Показалось, — дернула плечом Назира и повернулась обратно к своей спутнице, — Не знаю, насколько разумным было умертвлять того младенца, ведь в Доме Ззириндин по-прежнему не хватает сильных магов, да и жриц всего пять и нет ни одной Высшей.
— Да, — кивнула женщина-воин, — Дом так и не оправился от последней атаки. Любое, даже слабо подготовленное нападение, грозит им полным разгромом. Не велика будет потеря, — даже издалека видно, как едко усмехнулась третья дочь четвертого дома.
— Я слышала, они будут устранять недостаток магов, усыновляя талантливых студентов-простолюдинов из Эрелдрина, — Назира складывает руки на груди и, поднимает голову так, что падает капюшон пивафри, обнажая диадему жрицы. Трудно поверить, что две знатные дамы явились сюда без охраны, чтобы засвидетельствовать своё почтение давно мертвым матронам и просто поболтать.
— Асхату понравился мой подарок? — Джиханна присоединяется к своей спутнице в праздном разглядывании скульптур.
— О, да, — громко восклицает наследница Дома Сойорн, — он был вне себя от радости. Это так романтично, выложить его имя на блюде из зубов и отрезанных вместе с кольцами пальцев его шпиона, украсив обоими глазами и прядями волос. Признавайся, ты испытываешь к нему нежные чувства?
— Нет, это всего лишь дань его упрямству. Должна же я была прислать труп его десятого шпиона как-то по-особенному.
И темноту озарил мелодичный перезвон женского смеха. А вот Диллину смеяться не хотелось вовсе. Значит он одиннадцатый. Интересно, а предыдущие десять тоже были студентами? Учились у Асхата или он так же одалживал их по старой дружбе у своих коллег? У них что, такая форма взаиморасчетов? Захотел дать взятку за новую должность — отдай слугу на верную смерть? Или Карагэл в чем-то провинился и решил откупиться таким образом?
— Это хорошо, а то я уже собиралась ревновать, — тембр голоса Назиры меняется на более мягкий, даже ласковый, она протягивает руки к своей спутнице и они теряются под её широким пивафри.
— Напрасно, — отвечает Джиханна и подходит к жрице вплотную, хищно и даже немного агрессивно целуя её приоткрытые алые губы.
Диллин замирает в своем укрытии, увидеть что-то подобное он даже не надеялся. Так вот, значит, как проводят свой досуг высшие жрицы Ллос. А он было сначала подумал, что Асхат несчастный влюбленный, безрезультатно добивающийся расположения третьей дочери четвертого дома. А тут такая соперница.
— Давай я провожу тебя, — с хриплым выдохом говорит Джиханна, с явной неохотой отстраняясь от Назиры.
— Нет, не надо. Ты забыла, почему мы скрываемся? Нас и так слишком часто видят вместе. Кто знает, что придет в голову тому же Асхату или твоей матери.
Джиханна прикрывает глаза, прижавшись лбом к щеке Назиры. Мгновения тянутся, а у вдыхающего и выдыхающего через раз Диллина уже тело начинает затекать в неудобной позе.
— Ты совсем не боишься бродить по городу одна?
Назира тонко смеется.
— Дорогая, в этом городе даже слабоумному не придет в голову нападать на жрицу Ллос. Это во-первых, а во-вторых, я и сама прекрасно могу за себя постоять и мне для этого даже адамантином махать не надо.
Жрица снова ныряет руками под пивафри Джиханны.
— Осторожно, шипы отравлены.
Джиханна рукой отводит плащ в сторону и в тусклом свете кристаллов, горящих в основании статуи матроны, вспыхивает адамантин её шипованого цепа. Две тяжелые металлические головы цепа сложной грушевидной формы обильно утыканы острыми шипами и соединены между собой цепью через широкое кольцо в центре. Вальшарес — царица. Ходят слухи, что Джиханна убила оружейника, изготовившего это оружие, чтобы он никогда не смог повторить свой шедевр. Женщина-воин грубо притягивает жрицу к себе.
— Когда мы снова увидимся?
Назира кокетливо ведет плечиками и смещает бедро в сторону
— Грядет праздник в Доме Кеил-Ра по случаю окончания Эльгхал-Орб его седьмой дочерью Вирной. Там и увидимся, — Назира наклонила голову в символичном поклоне и ушла вглубь руин. Джиханна еще какое-то время смотрела ей вслед, а потом развернулась, и пошла в сторону Гексастериума.
Диллин, в точности следуя инструкциям от Сойорна, последовал за ней. Эх, не видать ему этого темного брильянта, как кончиков своих ушей. Зря только шпионов переводит. Слуга едва сдерживался, чтобы не захихикать, ехидно потирая руки. Он обязательно сделает это потом, дома, конечно если доберется до дома живым. Хороша Вальшарес, а хозяйка еще лучше. Теперь он иначе взглянул на объект своей слежки, невольно подмечая и благородную стать и соблазнительную округлость бедер. Не то чтобы у него наблюдалась нехватка женского внимания — его просто не было. Один случайный эпизод с подружкой из квартала еще до академии, да потом со служанкой не в счет. А чтоб такая, как Джиханна, воинственная, неистовая, которая выпьет всю силу и оставит в счастливом изнеможении. О таких он до этого момента даже и мечтать не смел. От неё исходил какой-то особенный магнетизм, будораживший кровь, которого и в помине не было у всех этих холодных и высокомерных последовательниц паучихи. А закаленное в многочасовых тренировках тело, послушное единому движению мысли, каким блаженством будет ласкать подобное совершенство!
Диллин неожиданно осознал, как от всех этих фантазий у него случилась эрекция. И полы мантии чуть ниже живота предательски оттопырились. Дроу инстинктивно попытался прижать столь некстати взбудораженное естество, но почувствовал себя совсем уж глупо. Нужно было срочно отвлечься, пока он окончательно не потерял чувство реальности и не выдал себя. Диллин живо и во всех красочных подробностях представил себе гниющего наставника голым, лежащим на его постели. С сочащимися гноем язвами и струпьями и феерическим зловонием, исходившим от него. Помогло.
Теперь на Джиханну Д’араунд, третью дочь четвертого дома, генерала и начальницу охраны дома он смотрел по-деловому, просто как на задание в учебнике.
Джиханна тем временем дошла до стены Гексастериума и перемолвилась парой слов со стоявшим у неприметной двери охранником. Тот живо отворил дверцу, пропустил высокородную даму внутрь, вошел следом и запер дверь.
Диллин еще потоптался возне неё какое-то время, а затем уселся на широкую каменную скамью у ворот арены и достал пергамент и пишущие принадлежности. В среде простолюдинов умение писать и читать было большой редкостью. Диллин освоил его, только оказавшись на обучении в академии. Тогда ему казалось, что один только этот факт ставит его на ступень выше всех бывших знакомых и собственной семьи, и вот она, наконец, счастливая, независимая и свободная жизнь, но в академии ему наглядно продемонстрировали, что это не так. Об него по-прежнему вытирали ноги все, кому было не лень.
Крысеныш-посыльный вел себя тихо совсем не потому, что испугался угроз Диллина, он просто уснул. И дроу, прицепив к брюшку летучего мыша крошечный тубус с сообщением, пришлось долго тормошить Дзирта, дергая за лапы и крылья.Когда он в очередной раз встряхнул его, то обратил внимание на клеймо на загривке посыльного. Глиф дома Д’араунд, обведенный в круг.
Диллин чуть не выронил Дзирта. Что это? Это такая издевка от Асхата? Он там распинался в своем послании и оно сейчас улетит не к Сойорну, а напрямую к Джиханне? У студента живот скрутило от страха, как перед экзаменом. Нет, как перед последней пересдачей самого важного экзамена.
Он выхватил послание из тубуса и порвал на мелкие клочки, а потом прикопал эти клочки в грязь рядом с дорогой. Значит, писать правду нельзя ни при каком варианте, куда бы не полетел в итоге крысеныш. Клеймо может означать и то, что Асхат получил крысеныша от кого-то из четвертого дома в дар или Дзирт попал к нему любым другим способом. Проделки Ллос, ему только загадки разгадывать сегодня не приходилось для полного комплекта пакостей, случившихся одновременно. А он-то, самонадеянный болван, уже обрадовался, что все так просто и быстро.
