Она наблюдала с неприкрытым презрением за тем. Как муж с лёгкостью вытащил дорожную сумку из водонепроницаемой ткани, дамскую сумочку, а из багажника выволок, не заботясь о сохранности, упакованный в плёночный чехол мольберт, палитру и набор кистей с несколькими коробочками масляных красок.
- Спасибо. Дальше я без тебя справлюсь, - процедила сквозь зубы Тоня, потянувшись за дорожной сумкой.
Но Мужчина не позволил забрать вещи.
- Номер квартиры, этаж. Я донесу, - настойчиво проговорил он. – Вещи тяжёлые. Тыне сможешь их дотащить даже до подъезда.
- Какая тебе разница? – приняла стойку Антонина, скрестив руки на груди. Дождь беспощадно атаковал женщину, а ветер гнал капли, хлеща по лицу.
- Ты удивишься. Но разница есть, - ответил он. – Пойми, Тоня, он вздохнул. – Я не желаю, чтобы ты бродила по съемным квартирам в поисках лучшего места для проживания. Мне неприятно знать, что ты будешь далеко, но я понимаю, что тебе требуется время, чтобы прийти в себя и сделать выводы, принять решение. Можем пожить отдельно некоторое время, подумать о….
- Всё кончено, Гриша. – сухо оповестила она. - Моё решение не изменилось. Мы разведемся и забудем друг о друге. – Врач развернулась и направилась к подъезду, засунув руки в карманы промокшего насквозь пальто и сгорбившись от тяжести вновь нахлынувших эмоций.
Гриша немного постоял, глядя вслед своей жене, которая его возненавидела. Он повернулся полубоком, протёр лицо ладонью, остановив её на сжатых губах, и замер на пару секунд, глядя вперёд.
- Что ещё я должен сделать, Тоня, чтобы ты меня простила?! – всплеснул он руками, крикнув в спину женщине.
Но она будто не слушала его. Просто продолжала идти к подъезду.
Провинившийся супруг взял сумки и быстро направился за женой. Машину он поставил на сигнализацию, быстро сунув в карман ключи с брелоком.
- Да послушай ты меня, наконец! – Гриша быстро догнал Антонину. – Давай начнем всё сначала, Тоня. Давай хотя бы попробуем. Я умоляю тебя, не поступай так, - Он всё же преградил ей дорогу у самой двери, заставив её остановиться. Он посмотрел в глаза супруге и не увидел в них ничего, кроме злобы и ненависти, кипящих подобно лаве.
- Если уж решил мне помочь съехать, то будь добр – заткнись, - осадила пыл Тоня. – Я двести раз тебе повторила уже. Повторяю в двести первый – никаких «нас» нет. Есть я и ты, и идём мы уже по разным дорогам. Ты – чешешь к Ольге, а я – подальше от тебя. Если скажешь еще слово, то сумки я понесу сама, вопреки твоим желаниям. Или попрошу соседей. Решил помочь – помогай, а не разговаривай, – высказалась зло женщина.
Мужчина сжал зубы и вошел следом за Антониной в подъезд. Он больше ничего не говорил. Его злило поведение жены, но вида он старался не показывать Он понимал, что ей тяжело. Представив себя на её месте – если бы он вернулся домой раньше –, он осознал, что картины, всплывающие перед глазами, слишком мягкие для настоящей реакции. Он бы убил… Не только любовника, который касался его жену, но и саму Тоню утопил бы в ванной. И мужчина опустил голову, стоя уже в лифте. Отрицание сменилось полным пониманием, но надежда на то, что женщина его всё же простит никак не отступала, словно болезнь, проникла в кровь и отравляла её.
Врач открыла дверь и выхватила тяжёлую ношу из рук супруга. Справляясь с болью в руках и напряжением в спине, блондинка затащила всё в коридор, поставив в углу. Она развернулась в дверях и собиралась поблагодарить мужчину за оказанную помощь. Как бы ненависть не сжигала её изнутри, Тоня не могла не сказать «спасибо».
Гриша мгновенно среагировал. Он взял лицо тони в свои ладони и припал к манящим губам страстным поцелуем. Женщина прервала касание, отступив на пару шагов назад. Она размахнулась и вложив всю злость в руку, дала мужчине хлёсткую пощёчину.
- Ты сдурела? – отшатнулся он, приложив пальцы к щеке.
- Ты спрашивал меня, что тебе нужно сделать, чтобы я тебя простила? – выплюнула она. – Подпиши развод, - рыкнула Тоня и захлопнула дверь, быстро вернувшись в жилище.
Мужчина подошёл к стальному препятствию, которое закрыло от него супругу. Он прильнул лбом к холодному металлу и закрыл глаза. Коснулся рукой дверного полотна и раздосадовано вздохнул. Ему придётся её отпустить. Как бы ни пытался, не сможет никогда заставить её снова проявить нежность и заботу. В неволе любовь не растет. Никогда не росла.
- Хорошо… я согласен, - прошептал он, сдавшись на волю обстоятельств.
И ушёл. Нет смысла стоять здесь, ожидая, что злополучная дверь откроется и всё начнётся сначала по мановению волшебной палочки.
А Тоня сидела в коридоре возле своих вещей и плакала навзрыд. Она запрокинула голову и смотрела в потолок, будто бы видела пепел собственной жизни, который осыпался ей на голову и накрыл собой всё вокруг. Женщина множество раз допускала мысль, что можно дать Грише второй шанс. Быть может, он больше не будет изменять, станет хорошим мужем и, возможно, отцом. Но Тоня знала: она не сможет забыть прошлое, видя каждый день супруга, слушая его признания в любви, слова благодарности и комплименты. Она не сможет до конца простить его. Никогда.
Всё было кончено.
Всё предстояло начинать с начала.
Непогода в городе бушевала недолго. Как бы она ни злилась, но всё же уступила место ярким краскам и теплу бабьего лета, отдав ему временно бразды правления. Спальный район утопал в рыжих лучах и причудливых красках матушки Осени. Она небрежными мазками разрисовывала деревья, кусты, траву, разносила аромат свежей листвы по воздуху.
Антонина потянулась в кровати и натянула одеяло на лицо. Солнечные лучи проникали в широкое окно и рьяно будили ярким светом женщину. Задремать не получится. Несмотря на то, что сегодня выходной и можно поваляться в постели подольше, она решила подняться.
Сначала откинула в сторону одеяло, под которым стало не хватать воздуха. Потом села и протёрла шею ладонью, несколько раз надавив на расслабленные мышцы. Поправив лямку хлопкового топика, поднялась на ноги и снова потянулась.
Нащупав стопами тапки под высокой кроватью с резным подголовником, Антонина быстро выудила их на свет, и сонная поплелась в ванную. Умылась, приняла контрастный душ, смыв с себя остатки дрёмы, и замотала волосы полотенцем. Переоделась в домашний махровый халат нежного голубого цвета и принялась заправлять постель.
Тщательно взбила подушки, перестелила простынь, заправила одеяло и разгладила, убедившись, что нет ненавистных ей складок. Так Тоня делала по привычке. Женщина отличалась постоянством в действиях. Каждое утро для нее – замкнутый круг, по которому она ходит изо дня в день, забывая к вечеру саму себя и отправляясь спать, полная усталости.
Но сегодня она решила сделать всё иначе. К чёрту прежний ритм, пошло оно всё в баню и гори там синим пламенем, а может быть даже зеленым. Да каким угодно, главное, чтобы остался пепел, который останется только сдуть! Антонина оделась, вместо кофе выпила молока с парой голландских вафель и с планшета зашла в социальную сеть.
Заглянула одним кликом по ссылке на сайт кинотеатра и решила с утра посетить его. Посмотрела на часы и разочаровалась: он открывается в девять. А на часах еще половина восьмого. Но отступать Тоня не собиралась. Она всё равно решила выбраться из четырех стен и прогуляться по свежему воздуху, осмотреть окрестности.
И вообще… почему бы не начать бегать по утрам? «А неплохая идея», - хитро сощурившись, подумала блондинка. Раньше она была спортивной девушкой, до встречи с Гришей, хоть и курила. А потом все превратилось в рутину, каждодневную и неизбежную.
Нет, женщина любила свою работу, сознательно поступала в университет и нисколько не разочаровалась в интернатуре и последующей работе. Однако последние два года новый заведующий отделением стал действовать на нервы хуже, чем сварливая бабка с комплексом советской брюзги. Такие вечно чем-то недовольны и портят настроение лишь своим присутствием, даже если просто прошли мимо, не говоря уже о беседах, наставлениях и приказаниях.
Выбравшись из дома, женщина отправилась по магазинам. Прошло две недели с тех пор, как она последний раз видела Гришу. Он не выходил у неё из головы, просто не было возможности о нём не вспоминать. Каждый раз, прокручивая какой-то момент в разуме, блондинка понимала, что мыслями возвращается к образу мужа. Это её жутко не нравилось, однако она терпела из последних сил, чтобы снова не в пасть в депрессию. Только выбралась из гнетущего состояния, не хотелось бы попасть туда снова.
Ольга часто доводила бывшую подругу. Она не могла не вставить словечко или едко пошутить, лишь бы как-то задеть Тоню за живое. Теперь Антонина видела настоящую Олю, ту, которая скрывалась за личиной добра и света – злую лицемерную суку. Рыжая красотка показала себя настоящую, словно не было тех лет дружбы и общения, тех моментов радости и взаимопонимания. Осталась лишь желчь.
Раньше девушки были очень дружны. Оля помогала Тоне справляться с проблемами, связанными с отсутствием детей. Супруги никак не могли сделать семью полной. И Ольга утешала, она постоянно поддерживала подругу во всех начинаниях, а Антонина отвечала взаимностью. Она была лучшей подругой, лучшим человеком, которому можно доверить самые важные тайны и даже доверить жизнь.
Но её не стало. Её место тем злополучным вечером заняла ядовитая змея, которая отравила своим ядом душу и травит до сих пор. Она отняла всё: надежду, стремление, желания, радость… лишила мужа.
«Почему я снова думаю о нём?» - раздражённо подумала Антонина.
Она добралась на метро и проехала пару станций. Вышла из душного перехода, заполненного лживыми бродягами и нищими музыкантами, цыганками и прочими отверженными, которые не видели другого заработка, кроме этого. Ложь всюду. И она казалась Тоне невыносимой. После случившегося три недели назад она видела на лицах всех людей ложь, словно эта навязчивая идея засела занозой в голове и застелила мутной плёнкой взгляд.
Серая масса людей проходила мимо и Тоне казалось, что она тонет в этом потоке. Еще немного и она упадёт, а люди будут просто ходить по ней, не замечая, что у них под ногами.
Протиснувшись через огромную толпу, в которой было нечем дышать, женщина впорхнула в здание торгового центра подобно испуганной птице, которая едва не угодила в силки. Отдышавшись, она прошла через весь холл к стеклянному лифту и доехала до четвёртого этажа. Настроение и желание побегать улетучились, блондинке в один момент перестало всё нравиться. Она ходила по отделам, переодевалась в примерочных, но так ничего и не купила. Но как только добралась до отдела, в котором продавались краски и кисти, Антонина замерла и даже улыбнулась. Она поняла, что ей сейчас нужно.
Купив для разнообразия гуашь и темперные краски, новую палитру и еще несколько кистей, Антонина даже улыбнулась. Она испытала некое облегчение, увидев столько ярких красок и такое разнообразие цветов.
Вернувшись домой, Тоня сняла верхнюю одежду и обувь и бросилась на лоджию, разобрав сумку с покупками. Она завязала фартук, заплела волосы в тугой колосок, завернув его в улитку на затылке, распаковала краски, оторвала неуклюже разрисованный лист, открыв взору новый и начала рисовать.
Нанесла густые краски на новую палитру, ощутила их текстуру пальцами, чтобы привыкнуть к новой консистенции, так как работала раньше масляными. Понюхала, чтобы свыкнуться с запахом, смешала, глядя на соединение цветов. Женщина нанесла несколько раз на бумагу неровными мазками, снова поэкспериментировала со смешиванием. Кисть в руке дрожала, словно стремилась вырваться из пальцев и удрать.
Девушка никак не могла сосредоточиться и сделать точные мазки. Фартук и руки были все в точках, брызгах, разводах, но в голову приходила только какая-то чушь. Картины не получалось. Блондинка отложила палитру и кисть и отправилась мыть руки. Не снимая фартук, сварила себе кофе без сахара, посидела за столом с задумчивым видов, смотря как пар поднимается из чашки с крепким напитком. В мыслях – каша. Столько всего случилось за это время, что просто не получится вот так, по щелчку прийти в себя.
Тоня не сделала ни единого глотка. Просто наблюдала, как остывает кофе в чашке, как струящийся парок становится всё призрачнее, а бежевая пенка медленно уменьшается. Художница представила, как её жизнь так же медленно уменьшается и становится призрачной… словно водопад, который при ссыхании реки становится всё меньше и постепенно пропадает.
Поймав идею за хвост, Тоня бросилась на лоджию, стремясь выплеснуть эмоции. Она взяла палитру краски и начала рисовать… пальцами. Один мазок, другой, третий. Рука скользила по плотному холсту, выливая чувства потоком. Словно в магическом трансе, Тоня рисовала, нанося мазки и смешивая краски. Она находилась целиком в своих мыслях, по её щекам текли слёзы, потому что она вспоминала свою жизнь и рисовала, рисовала, рисовала… Она хотела стереть пальцы в кровь, руки стесать до самых локтей, хотела вся вылиться серой массой на этот холст и остаться там, чтобы её впоследствии сожгли или выкинули.
В груди разлилась боль, растекаясь по венам. Ядовитый состав двигался от сердца по рукам, которые работали на холсте, переливая всю гамму чувств на него. Становилось легче. Постепенно скорость рисования стала меньше, а движения – более плавными. Взгляд словно прояснился и вскоре девушка села на пол, положив палитру рядом с собой. Она вытерла слёзы с лица, оставив на коже разноцветны разводы, и посмотрела на рисунок. Вся боль, весь негатив был там, на бумаге. Внутри не осталось ничего.
Конец ознакомительного фрагмента
Дорогие читатели. Роман закончен. Несколько дней в теле книги висело предупреждение о том, что после десятого мая от него останется только ознакомительный фрагмент.
Те, кто по каким-то причинам не успел дочитать, обратитесь, пожалуйста, к автору в ВК или в беседе на этом сайте с просьбой выслать книгу в нередактируемом формате
- Спасибо. Дальше я без тебя справлюсь, - процедила сквозь зубы Тоня, потянувшись за дорожной сумкой.
Но Мужчина не позволил забрать вещи.
- Номер квартиры, этаж. Я донесу, - настойчиво проговорил он. – Вещи тяжёлые. Тыне сможешь их дотащить даже до подъезда.
- Какая тебе разница? – приняла стойку Антонина, скрестив руки на груди. Дождь беспощадно атаковал женщину, а ветер гнал капли, хлеща по лицу.
- Ты удивишься. Но разница есть, - ответил он. – Пойми, Тоня, он вздохнул. – Я не желаю, чтобы ты бродила по съемным квартирам в поисках лучшего места для проживания. Мне неприятно знать, что ты будешь далеко, но я понимаю, что тебе требуется время, чтобы прийти в себя и сделать выводы, принять решение. Можем пожить отдельно некоторое время, подумать о….
- Всё кончено, Гриша. – сухо оповестила она. - Моё решение не изменилось. Мы разведемся и забудем друг о друге. – Врач развернулась и направилась к подъезду, засунув руки в карманы промокшего насквозь пальто и сгорбившись от тяжести вновь нахлынувших эмоций.
Гриша немного постоял, глядя вслед своей жене, которая его возненавидела. Он повернулся полубоком, протёр лицо ладонью, остановив её на сжатых губах, и замер на пару секунд, глядя вперёд.
- Что ещё я должен сделать, Тоня, чтобы ты меня простила?! – всплеснул он руками, крикнув в спину женщине.
Но она будто не слушала его. Просто продолжала идти к подъезду.
Провинившийся супруг взял сумки и быстро направился за женой. Машину он поставил на сигнализацию, быстро сунув в карман ключи с брелоком.
- Да послушай ты меня, наконец! – Гриша быстро догнал Антонину. – Давай начнем всё сначала, Тоня. Давай хотя бы попробуем. Я умоляю тебя, не поступай так, - Он всё же преградил ей дорогу у самой двери, заставив её остановиться. Он посмотрел в глаза супруге и не увидел в них ничего, кроме злобы и ненависти, кипящих подобно лаве.
- Если уж решил мне помочь съехать, то будь добр – заткнись, - осадила пыл Тоня. – Я двести раз тебе повторила уже. Повторяю в двести первый – никаких «нас» нет. Есть я и ты, и идём мы уже по разным дорогам. Ты – чешешь к Ольге, а я – подальше от тебя. Если скажешь еще слово, то сумки я понесу сама, вопреки твоим желаниям. Или попрошу соседей. Решил помочь – помогай, а не разговаривай, – высказалась зло женщина.
Мужчина сжал зубы и вошел следом за Антониной в подъезд. Он больше ничего не говорил. Его злило поведение жены, но вида он старался не показывать Он понимал, что ей тяжело. Представив себя на её месте – если бы он вернулся домой раньше –, он осознал, что картины, всплывающие перед глазами, слишком мягкие для настоящей реакции. Он бы убил… Не только любовника, который касался его жену, но и саму Тоню утопил бы в ванной. И мужчина опустил голову, стоя уже в лифте. Отрицание сменилось полным пониманием, но надежда на то, что женщина его всё же простит никак не отступала, словно болезнь, проникла в кровь и отравляла её.
Врач открыла дверь и выхватила тяжёлую ношу из рук супруга. Справляясь с болью в руках и напряжением в спине, блондинка затащила всё в коридор, поставив в углу. Она развернулась в дверях и собиралась поблагодарить мужчину за оказанную помощь. Как бы ненависть не сжигала её изнутри, Тоня не могла не сказать «спасибо».
Гриша мгновенно среагировал. Он взял лицо тони в свои ладони и припал к манящим губам страстным поцелуем. Женщина прервала касание, отступив на пару шагов назад. Она размахнулась и вложив всю злость в руку, дала мужчине хлёсткую пощёчину.
- Ты сдурела? – отшатнулся он, приложив пальцы к щеке.
- Ты спрашивал меня, что тебе нужно сделать, чтобы я тебя простила? – выплюнула она. – Подпиши развод, - рыкнула Тоня и захлопнула дверь, быстро вернувшись в жилище.
Мужчина подошёл к стальному препятствию, которое закрыло от него супругу. Он прильнул лбом к холодному металлу и закрыл глаза. Коснулся рукой дверного полотна и раздосадовано вздохнул. Ему придётся её отпустить. Как бы ни пытался, не сможет никогда заставить её снова проявить нежность и заботу. В неволе любовь не растет. Никогда не росла.
- Хорошо… я согласен, - прошептал он, сдавшись на волю обстоятельств.
И ушёл. Нет смысла стоять здесь, ожидая, что злополучная дверь откроется и всё начнётся сначала по мановению волшебной палочки.
А Тоня сидела в коридоре возле своих вещей и плакала навзрыд. Она запрокинула голову и смотрела в потолок, будто бы видела пепел собственной жизни, который осыпался ей на голову и накрыл собой всё вокруг. Женщина множество раз допускала мысль, что можно дать Грише второй шанс. Быть может, он больше не будет изменять, станет хорошим мужем и, возможно, отцом. Но Тоня знала: она не сможет забыть прошлое, видя каждый день супруга, слушая его признания в любви, слова благодарности и комплименты. Она не сможет до конца простить его. Никогда.
Всё было кончено.
Всё предстояло начинать с начала.
Глава 5
Непогода в городе бушевала недолго. Как бы она ни злилась, но всё же уступила место ярким краскам и теплу бабьего лета, отдав ему временно бразды правления. Спальный район утопал в рыжих лучах и причудливых красках матушки Осени. Она небрежными мазками разрисовывала деревья, кусты, траву, разносила аромат свежей листвы по воздуху.
Антонина потянулась в кровати и натянула одеяло на лицо. Солнечные лучи проникали в широкое окно и рьяно будили ярким светом женщину. Задремать не получится. Несмотря на то, что сегодня выходной и можно поваляться в постели подольше, она решила подняться.
Сначала откинула в сторону одеяло, под которым стало не хватать воздуха. Потом села и протёрла шею ладонью, несколько раз надавив на расслабленные мышцы. Поправив лямку хлопкового топика, поднялась на ноги и снова потянулась.
Нащупав стопами тапки под высокой кроватью с резным подголовником, Антонина быстро выудила их на свет, и сонная поплелась в ванную. Умылась, приняла контрастный душ, смыв с себя остатки дрёмы, и замотала волосы полотенцем. Переоделась в домашний махровый халат нежного голубого цвета и принялась заправлять постель.
Тщательно взбила подушки, перестелила простынь, заправила одеяло и разгладила, убедившись, что нет ненавистных ей складок. Так Тоня делала по привычке. Женщина отличалась постоянством в действиях. Каждое утро для нее – замкнутый круг, по которому она ходит изо дня в день, забывая к вечеру саму себя и отправляясь спать, полная усталости.
Но сегодня она решила сделать всё иначе. К чёрту прежний ритм, пошло оно всё в баню и гори там синим пламенем, а может быть даже зеленым. Да каким угодно, главное, чтобы остался пепел, который останется только сдуть! Антонина оделась, вместо кофе выпила молока с парой голландских вафель и с планшета зашла в социальную сеть.
Заглянула одним кликом по ссылке на сайт кинотеатра и решила с утра посетить его. Посмотрела на часы и разочаровалась: он открывается в девять. А на часах еще половина восьмого. Но отступать Тоня не собиралась. Она всё равно решила выбраться из четырех стен и прогуляться по свежему воздуху, осмотреть окрестности.
И вообще… почему бы не начать бегать по утрам? «А неплохая идея», - хитро сощурившись, подумала блондинка. Раньше она была спортивной девушкой, до встречи с Гришей, хоть и курила. А потом все превратилось в рутину, каждодневную и неизбежную.
Нет, женщина любила свою работу, сознательно поступала в университет и нисколько не разочаровалась в интернатуре и последующей работе. Однако последние два года новый заведующий отделением стал действовать на нервы хуже, чем сварливая бабка с комплексом советской брюзги. Такие вечно чем-то недовольны и портят настроение лишь своим присутствием, даже если просто прошли мимо, не говоря уже о беседах, наставлениях и приказаниях.
Выбравшись из дома, женщина отправилась по магазинам. Прошло две недели с тех пор, как она последний раз видела Гришу. Он не выходил у неё из головы, просто не было возможности о нём не вспоминать. Каждый раз, прокручивая какой-то момент в разуме, блондинка понимала, что мыслями возвращается к образу мужа. Это её жутко не нравилось, однако она терпела из последних сил, чтобы снова не в пасть в депрессию. Только выбралась из гнетущего состояния, не хотелось бы попасть туда снова.
Ольга часто доводила бывшую подругу. Она не могла не вставить словечко или едко пошутить, лишь бы как-то задеть Тоню за живое. Теперь Антонина видела настоящую Олю, ту, которая скрывалась за личиной добра и света – злую лицемерную суку. Рыжая красотка показала себя настоящую, словно не было тех лет дружбы и общения, тех моментов радости и взаимопонимания. Осталась лишь желчь.
Раньше девушки были очень дружны. Оля помогала Тоне справляться с проблемами, связанными с отсутствием детей. Супруги никак не могли сделать семью полной. И Ольга утешала, она постоянно поддерживала подругу во всех начинаниях, а Антонина отвечала взаимностью. Она была лучшей подругой, лучшим человеком, которому можно доверить самые важные тайны и даже доверить жизнь.
Но её не стало. Её место тем злополучным вечером заняла ядовитая змея, которая отравила своим ядом душу и травит до сих пор. Она отняла всё: надежду, стремление, желания, радость… лишила мужа.
«Почему я снова думаю о нём?» - раздражённо подумала Антонина.
Она добралась на метро и проехала пару станций. Вышла из душного перехода, заполненного лживыми бродягами и нищими музыкантами, цыганками и прочими отверженными, которые не видели другого заработка, кроме этого. Ложь всюду. И она казалась Тоне невыносимой. После случившегося три недели назад она видела на лицах всех людей ложь, словно эта навязчивая идея засела занозой в голове и застелила мутной плёнкой взгляд.
Серая масса людей проходила мимо и Тоне казалось, что она тонет в этом потоке. Еще немного и она упадёт, а люди будут просто ходить по ней, не замечая, что у них под ногами.
Протиснувшись через огромную толпу, в которой было нечем дышать, женщина впорхнула в здание торгового центра подобно испуганной птице, которая едва не угодила в силки. Отдышавшись, она прошла через весь холл к стеклянному лифту и доехала до четвёртого этажа. Настроение и желание побегать улетучились, блондинке в один момент перестало всё нравиться. Она ходила по отделам, переодевалась в примерочных, но так ничего и не купила. Но как только добралась до отдела, в котором продавались краски и кисти, Антонина замерла и даже улыбнулась. Она поняла, что ей сейчас нужно.
Купив для разнообразия гуашь и темперные краски, новую палитру и еще несколько кистей, Антонина даже улыбнулась. Она испытала некое облегчение, увидев столько ярких красок и такое разнообразие цветов.
Вернувшись домой, Тоня сняла верхнюю одежду и обувь и бросилась на лоджию, разобрав сумку с покупками. Она завязала фартук, заплела волосы в тугой колосок, завернув его в улитку на затылке, распаковала краски, оторвала неуклюже разрисованный лист, открыв взору новый и начала рисовать.
Нанесла густые краски на новую палитру, ощутила их текстуру пальцами, чтобы привыкнуть к новой консистенции, так как работала раньше масляными. Понюхала, чтобы свыкнуться с запахом, смешала, глядя на соединение цветов. Женщина нанесла несколько раз на бумагу неровными мазками, снова поэкспериментировала со смешиванием. Кисть в руке дрожала, словно стремилась вырваться из пальцев и удрать.
Девушка никак не могла сосредоточиться и сделать точные мазки. Фартук и руки были все в точках, брызгах, разводах, но в голову приходила только какая-то чушь. Картины не получалось. Блондинка отложила палитру и кисть и отправилась мыть руки. Не снимая фартук, сварила себе кофе без сахара, посидела за столом с задумчивым видов, смотря как пар поднимается из чашки с крепким напитком. В мыслях – каша. Столько всего случилось за это время, что просто не получится вот так, по щелчку прийти в себя.
Тоня не сделала ни единого глотка. Просто наблюдала, как остывает кофе в чашке, как струящийся парок становится всё призрачнее, а бежевая пенка медленно уменьшается. Художница представила, как её жизнь так же медленно уменьшается и становится призрачной… словно водопад, который при ссыхании реки становится всё меньше и постепенно пропадает.
Поймав идею за хвост, Тоня бросилась на лоджию, стремясь выплеснуть эмоции. Она взяла палитру краски и начала рисовать… пальцами. Один мазок, другой, третий. Рука скользила по плотному холсту, выливая чувства потоком. Словно в магическом трансе, Тоня рисовала, нанося мазки и смешивая краски. Она находилась целиком в своих мыслях, по её щекам текли слёзы, потому что она вспоминала свою жизнь и рисовала, рисовала, рисовала… Она хотела стереть пальцы в кровь, руки стесать до самых локтей, хотела вся вылиться серой массой на этот холст и остаться там, чтобы её впоследствии сожгли или выкинули.
В груди разлилась боль, растекаясь по венам. Ядовитый состав двигался от сердца по рукам, которые работали на холсте, переливая всю гамму чувств на него. Становилось легче. Постепенно скорость рисования стала меньше, а движения – более плавными. Взгляд словно прояснился и вскоре девушка села на пол, положив палитру рядом с собой. Она вытерла слёзы с лица, оставив на коже разноцветны разводы, и посмотрела на рисунок. Вся боль, весь негатив был там, на бумаге. Внутри не осталось ничего.
Конец ознакомительного фрагмента
Дорогие читатели. Роман закончен. Несколько дней в теле книги висело предупреждение о том, что после десятого мая от него останется только ознакомительный фрагмент.
Те, кто по каким-то причинам не успел дочитать, обратитесь, пожалуйста, к автору в ВК или в беседе на этом сайте с просьбой выслать книгу в нередактируемом формате
