Или решил, что я пьян. Или…? Я аккуратно провел рукой под сиденьем водителя. Чист. Ну, может быть, по человеческим меркам слегка грешен: был вчера скандал с женой, та нашла длинный блондинистый волос на его свитере, он орал, что это клиентки такие волосатые, волосами, мол, своими в машине размахиваются, но мы то с ним знаем, что это волос молоденькой чешской студентки, которую он позавчера водил в кино и с которой они обжимались на заднем сиденье этого же такси. Фу! Но я не осуждаю, не осуждаю. Пусть высшие разбираются, не мое дело, не мое. Быстро снял с себя липкую серую паутину осуждения (не хватало еще по мелочи нахватать, я должен быть чист). В сражении важно все: каждый набранный миллиграмм греха может быть решающим, каждый миллиметр паутины прегрешений может потянуть вниз. Я зашел в холл отеля и не мог не подивиться какой-то энергетической активности: лиловые всполохи по углам заставили немного всполошиться мою нервную систему. Девушки ресепшионистки улыбнулись, как по-писаному: одновременно, во все два белых ряда зубов на трех челюстях. «Должно быть, целое состояние оставили стоматологу, если это не роботы, конечно». Нет, это были не роботы, мимо прошел широкоплечий накачанный бармен, подмигнул своим голубым глазом, и вот самая левая девчонка поплыла, и я увидел целый малиновый каскад в ее ауре. Влюблена в него как кошка. Я вызвал лифт, и только одна мысль неотступно крутилась в моей голове, пока я ехал: «Может ли одна влюбленная дуреха напустить такой фиолетовый туман в углах здания?». «Не может,- услышал я четкий голос шефа в голове,- будь начеку». Я начал, было, что то говорить, но услышал только короткие гудки. В моей голове. Короткие гудки. Он бросил трубку прямо в моей голове. Зараза. «Не ругайся»,- услышал я голос Лидочки, нашей секретарши (наверное, она соединяла). «Да, свой этаж проехал прост», - почти не соврал я. Этаж я действительно проехал, но Лидочка только хмыкнула: наивно было предполагать, что у такого шефа, как мой, секретарша лыком шита. Расстроенный своей мини-ложью я ввалился в номер. Шеф просил быть настороже, но мое внимание ничего привлекло. Я снял ботинки, подошел прямо к бару. Пить, в общем-то, было нельзя, учитывая предупреждение шефа. Но я подумал, что от пары ложек коньяку в чай никому на этой планете плохо не станет. Да что ж за работа такая?! Пить нельзя, толком поесть нельзя, поспать нормально нельзя, и ко всему тебя еще постоянно пытаются убить! Я снял мокрую одежду, накинул белый махровый халат. Снял тапки, встал на теплый ковер с ворсом толщиной с ладонь. Если бы я был котом, я бы замурчал. Включил мини чайник, сделал себе чай, плеснул коньяку. Плюхнулся в кресло рядом с мини баром, хлебнул чайку, задумался. Жизнь была прекрасна, но какое то предчувствие грызло меня изнутри. «Итак,- сказал я сам себе, делая большой глоток моего чая, -Я не самый лучший сотрудник в нашем офисе. На премию точно не тяну. В рядах самых первых меня нет. Я не в топе, как ни крути. Зачем, зачем, заччеееееем самого хилого в магической сфере сотрудника отправляют в вожделенную многими командировку в Прагу?» Это еще шеф защиту мне поставил, а так бы нет-нет, где-нибудь, да прожгли завистью. (Зависть – такая штука противная, нет –нет, да и у светлых проскакивает). Это я к тому, что многие, многие сотрудники очень хотели в эту командировку. Прага, пятизвездочный отель, пиво, чешские девчонки в коротких юбках и какое-то совсем не пыльное задание по работе – лафа одним словом. Что же пошло не так? Где, в какой момент, блин, эта поездка превратилась в кровавую бойню? Почему я участвую во всей этой хрени, да не по разу, чудом избегая нелепейшей гибели. Одни мои попытки выпить чешского пивка чего стоят. Может, запереться в номере и никуда не показывать нос? А что? Просижу оставшиеся дни в номере, буду заказывать еду прямо в номер. Тут джакузи, многоканальный телек, две спальни и балкон – перебьюсь как-нибудь…А? Шеф сказал не расслабляться, значит, опасность где-то в отеле. Блин, вовремя он, конечно, позвонил, я-то как раз хотел расслабиться – а чем еще заниматься в отеле в центре Праги, сидя в махровом халате с чашкой чая и коньяком в руке?
Случилось непоправимое – чай с коньяком расслабил меня, махровый халат обнял меня и нежно убаюкал, я всего лишь прилег на диван, вовсе не собираясь спать, ведь я толком не поставил магические защиты на номер, но…Как вообще ловко они всегда бьют на чревоугодии…Мне тоже надо научиться жить впроголодь, как монахи и спать прямо на снегу, может тогда из меня выйдет толк… Я заснул, и ангелы сна предложили моему вниманию замки с высокими шпилями, чуть припорошенные снегом, я стоял на промерзлой земле, и что-то невыразимо грело меня изнутри, пекло и жгло огнем. Я приоткрыл свои железные доспехи и увидел красное пылающее огнем сердце у меня на груди. Оно почему-то было не внутри, как полагается быть всем сердцам, а снаружи. Я посмотрел на него очень удивленно и почувствовал, как что-то щекотит мой подбородок. Это была маленькая серая птичка с необычным желтым длинным хвостом. Им она и щекотала меня. Я поднял глаза и проследил за ее полетом, судя по всему, она этого и добивалась. Она залетела в окно одной и башен, откуда сразу же выглянула девушка неземной красоты. Если бы можно было описать лес и горы, долины, взгорья, моря и океаны, самые прекрасные цветы, самых невообразимых птиц, самых трепетных бабочек – при всем при этом невозможно было бы описать ее красоту. В этот момент я полностью понял значение словосочетания «неописуемая красота». Девушка была неописуемой, просто неописуемой красоты, все мои слова жалки, жалки, каждое из слов, каким бы я хотел описать ее, упадет к ее ногам как обычный серый камень, все слова меркнут перед ее красотой, все слова бесполезны и бессмысленны– я таких девушек никогда не видел ни во сне, ни наяву.. Я сделал два шага по направлению к башне, не чувствуя ни себя, ни своих ног, как девушка улыбнулась мне, погрозила пальчиком и сказала: «Еще не время». Она сказала это максимально тихо, но я услышал так, как будто она сказал мне это на ухо, коснувшись своими нежными губами. Я открыл рот, чтобы выдавить из себя хоть что-нибудь, хоть какое то приветствие, хоть какие-то человеческие звуки, как она задернула занавеску в окне, а мое воспаленное сердце немедленно заболело. Надо мной почти сразу же раздался трубный звук и бесстрастный голос: «Так теперь будет всегда». Я покрутил головой в поисках существа, издающего этот звук, уже заранее зная, что я никого не найду. Ветер принес горький запах трав, и я почувствовал себя бесконечно одиноким в этих доспехах и с огромным воспаленным сердцем на груди. «Кому я нужен?»,- горько подумал я и проснулся. И как раз вовремя.
Я открыл глаза и увидел, как к моему носу медленно ползет примерно полутораметровая змея. Мне повезло, что я не распахиваю сразу глаза после сна, как курица, а приоткрываю маленькую щелочку (привычка агента, мы все так делаем), и змея не заметила, что я проснулся. Я сжал левой рукой амулет, стилет - подарок Майора – о, как же мне повезло, что коньяк в чае не до конца выбил мне мозги и я заснул, сжимая стилет! Быстро, про себя произнес несложное заклинание, змея подпрыгнула вверх на метр и разрезалась на куски невидимым ножом. Все ее внутренности полетели на мое нежнейшее свежайшее отельное белье, я не подумал, что она лежала прямо на моей кровати и ее кишки неминуемо туда же и полетят, идиот. Я защитил лицо от падающей сверху слизи подушкой и в этот же момент услышал лязгание железа. Я посмотрел в ноги моей кровати и увидел эпическое сражение: маленькие рыцари (высотой не более 20 см) в железных доспехах бились не на жизнь, а на смерть. Они фактически ничем не различались, кроме того, что на шлемов некоторых из них были белые перья, а у других черные. «Забавная картина, не правда ли?»,- а вот здесь я действительно вздрогнул. Слева от меня в кресле сидел мужчина в ниспадающем шелковом одеянии с капюшоном, закрывающим лицо, полностью весь в черном, и, скрестив руки, следил за битвой. Он даже не повернул голову в мою сторону, но от звука его голоса у меня пошел мороз по коже. Я бы должен был испугаться, вжаться в кровать, судорожно набирать номер шефа, жаловаться, что у меня в номере идет вековая битва и сидит один из высших. Темных высших. Но я всегда знал, что выше всех высших есть один Бог, а Он никогда не оставлял меня. Они могут пугать меня змеями в постели, они могут устраивать битвы, да хоть в моей ванной, они могут травить меня пивом и запугивать, но одного они у меня отнять никогда не смогут – со мной Бог, а значит, мы победим. Какая-то необузданная решительность пронеслась у меня в мозгах, я вспомнил заклинание наших первоклашек от тьмы, простое, как мяч, просто детский лепет, но рабочее. Я влил в это заклинание все силы, что у меня были. Силы взрослого опытного светлого. Внутренний дракон выпустил весь огонь, что у него был (и я ему дико благодарен). Черный человек стал чуть-чуть шипеть и подтаивать с краев, как таблетка от похмелья, которую вы опустили в воду и надеетесь, что выпив эту бурду, станете вновь веселым и активным, как будто не было этой безумной ночки. Я надеялся. Я надеялся. «Мы еще встретимся»,- прошипел черный человек и растаял в тумане, сопровождаемый шипением и запахом серы. «Фу, навонял»,- недовольно пробурчал я, откидывая одеяло, покрытое желтыми ошметками змеи. Бойня рыцарей прекратилась, черные исчезли с шипением, а белые мне сделали что-то вроде поклона, прижимая шпаги к груди. Какое то старинное приветствие. Я выжал из себя что мог, сделал реверанс. Ну а что я, культуре необученный. Рыцари перестали биться, а вот ковер…Отельный ковер молочного цвета был изрезан и покрыт пятнами крови. Мда…Без уборки не обойдешься. Я позвал моего ангела, хотел попросить его прибраться. Тот не отвечал. Я еще раз позвал, погромче прочитав заклинание – вызов ангела. Услышав сдавленный писк в ванной, побежал туда, намереваясь устроить взбучку моему лентяю за промедление в такие минуты. В такие минуты! Мой ангел лежал в ванной и истекал ангельской жидкостью цвета единорога, которая течет у всех ангелов вместо крови. Кто-то нехило порезал его, предусмотрительно запихав в синюю воду, которая, как знают даже маги-первоклашки, ускоряет все процессы. Он печально смотрел на меня и издавал коротенький звук: «Иииии», что означало «Я сражался, как мог. Я умираю». Я быстро вынул его из синей воды на полотенце, внешне я был спокоен, но внутри меня все дрожало. Да что там! Меня колотило, я трясся как отбойный молоток! Сукисукисуки, посмели его тронуть! Моего ангела! Сукисукисуки! Ну какие же суки!!!Вот почему этот черный кусок говна был так спокоен! Быстро прокрутил в голове все реанимационные заклинания, что я знал, прочитал первое – самое легкое, про сращение ран у ангелов, потом, чтобы все внутренности встали на место, потом на возвращение силы, потом на полное восстановление ауры ангела. Последнее читал с закрытыми глазами, я очень боялся, что он умрёт на моих глазах. Ангелы, конечно, не умирают, но они уходят туда, куда нам еще нельзя, а к такому исходу я был совсем не готов: я все-таки привязался к нему. У нас были отношения двух серьезных мужиков: агента и его помощника, по совместительству спасителю души и тела, никаких нежностей и сюсюканий, просто война, война каждый день. И привычка видеть друг друга. Я привязался к нему. Оказывается, я привязался к нему. Теперь этот кадр, где он лежит порезанный черным человеком в синей воде, будет сниться мне ночами в кошмарах. Я дочитывал последнее заклинание, как вдруг услышал какой-то свистящий шорох в ванной. Я автоматически открыл глаза и увидел моего друга, радостно рассекающего по ванной! Белый, светящийся, крылья как у здорового орла! Ни следа от порезов, ни от потери ангельской крови! Я радостно выдохнул, дочитал заклинание и умыл лицо водой. Отличное утро отличного дня. Когда я вернулся в комнату, ангел уже убрал следы от побоища. Я не хотел оставаться в номере - чувствовались следы присутствия темных, было не смертельно, но неприятно. Решил прогуляться. Надел свой любимый коричневый бадлон, клетчатые брюки и плащ как у комиссара Коломбо. Я сегодня чувствовал себя на все 100, так же, как этот помятый плащ. Я вышел во влажный воздух Праги, посмотрел ей в глаза с укором: «Что ж ты пытаешься меня убить, матушка?». Прага сделала вид, что не слышит меня. Как все женщины, ничего нового. Это у них в крови. Ангел пришел в себя и мурлыкал у меня за правым плечом, неторопливо занимаясь своими ангельскими делами: ауру мне поправить, вероятности проблем на утро просчитать, дурные мысли отогнать. Всего понемножку, но хлопот много. Я его не отвлекал, я вдруг понял, как привязался к нему за все время войны, и хотел, чтобы он нормально восстановился после пережитого. Хотел было приостановить его бурную деятельность, но, судя по его виду, он был рад чувствовать себя нужным, и я осекся. Пусть хлопочет, быстрее это все забудет. Нестерпимо хотелось кофе. Кофе всегда проводит с моим организмом чудесные реаниматорские действия: вот я вроде труп, а вот я уже похож на живого человека. Жаворонки, наверное, по утрам пьют чай. Или апельсиновый сок. Или вообще, водичку. Аххахахах! Гордятся перед нами, совами, что могут выглядеть как огурчик в 6 утра, что гипер-активны в 9, когда бедные совы не знают, как бы вообще не умереть на рабочем месте, но им даже в голову не приходят, что они спят неглубоко, буквально один слой, живут на первом слое, видят сны на первом слое, скукотища. Сны про то, как кто-то кого-то подсидел на работе, как сдулась шина на новой тачке, как купили некрасивое платье, как пролили молоко, как Ленкин муж изменил, как машина сломалась и шеф наорал за опоздание. Такие сны ничуть, ни капельки не отличаются от реальности. Ску-ко-та. Настоящие путешественники снов в первые минуты после пробуждения не соображают вообще, в какой реальности они проснулись, куда бежать и что делать, и кто он, смотрящий сны, вообще. Каждый раз после сна я мутная бочка со сновидениями. Все сновидения взболтаны и крутятся по кругу, и я не могу сообразить, кто я и зачем я. Кофе – тот ручник, который возвращает меня с небес на землю. Благодаря кофе я могу вообще хоть что-то соображать в 6,7,8,9 утра (с учетом того, что лег спать я в 4). Кофе- напиток Богов, оставленный для нас, грешных, чтобы мы тут совсем, ребята, кукушечкой-то не поехали. Я мог бы петь оды кофе вечно, но, однако ж, надо было искать кафе. Брусчатка под моими ногами плавно заворачивала на соседнюю улицу, и я доверился ей. Вывеска кафе в самом начале улицы гласила: «Выпей кофе и забудь, кто ты есть». «Хм,- сказал я сам себе, - или мой язык настолько плох, или дело тут нечисто». Ангел за моим правым плечом недовольно вздохнул: он понимал, что я ввязываюсь в очередные неприятности, и я его понимал – его раны только что затянулись, но Прага на меня действовала так, что мне было все равно уже на все, и я решительно рванул дверь на себя. Кафе было сделано в охотничьем стиле – всюду рога животных, шкуры, ружья. Хм, ружья. Нерабочие? Навстречу мне вышла чешка официантка в национальном костюме, который только подчеркнул ее сочную фигурку.
Случилось непоправимое – чай с коньяком расслабил меня, махровый халат обнял меня и нежно убаюкал, я всего лишь прилег на диван, вовсе не собираясь спать, ведь я толком не поставил магические защиты на номер, но…Как вообще ловко они всегда бьют на чревоугодии…Мне тоже надо научиться жить впроголодь, как монахи и спать прямо на снегу, может тогда из меня выйдет толк… Я заснул, и ангелы сна предложили моему вниманию замки с высокими шпилями, чуть припорошенные снегом, я стоял на промерзлой земле, и что-то невыразимо грело меня изнутри, пекло и жгло огнем. Я приоткрыл свои железные доспехи и увидел красное пылающее огнем сердце у меня на груди. Оно почему-то было не внутри, как полагается быть всем сердцам, а снаружи. Я посмотрел на него очень удивленно и почувствовал, как что-то щекотит мой подбородок. Это была маленькая серая птичка с необычным желтым длинным хвостом. Им она и щекотала меня. Я поднял глаза и проследил за ее полетом, судя по всему, она этого и добивалась. Она залетела в окно одной и башен, откуда сразу же выглянула девушка неземной красоты. Если бы можно было описать лес и горы, долины, взгорья, моря и океаны, самые прекрасные цветы, самых невообразимых птиц, самых трепетных бабочек – при всем при этом невозможно было бы описать ее красоту. В этот момент я полностью понял значение словосочетания «неописуемая красота». Девушка была неописуемой, просто неописуемой красоты, все мои слова жалки, жалки, каждое из слов, каким бы я хотел описать ее, упадет к ее ногам как обычный серый камень, все слова меркнут перед ее красотой, все слова бесполезны и бессмысленны– я таких девушек никогда не видел ни во сне, ни наяву.. Я сделал два шага по направлению к башне, не чувствуя ни себя, ни своих ног, как девушка улыбнулась мне, погрозила пальчиком и сказала: «Еще не время». Она сказала это максимально тихо, но я услышал так, как будто она сказал мне это на ухо, коснувшись своими нежными губами. Я открыл рот, чтобы выдавить из себя хоть что-нибудь, хоть какое то приветствие, хоть какие-то человеческие звуки, как она задернула занавеску в окне, а мое воспаленное сердце немедленно заболело. Надо мной почти сразу же раздался трубный звук и бесстрастный голос: «Так теперь будет всегда». Я покрутил головой в поисках существа, издающего этот звук, уже заранее зная, что я никого не найду. Ветер принес горький запах трав, и я почувствовал себя бесконечно одиноким в этих доспехах и с огромным воспаленным сердцем на груди. «Кому я нужен?»,- горько подумал я и проснулся. И как раз вовремя.
Я открыл глаза и увидел, как к моему носу медленно ползет примерно полутораметровая змея. Мне повезло, что я не распахиваю сразу глаза после сна, как курица, а приоткрываю маленькую щелочку (привычка агента, мы все так делаем), и змея не заметила, что я проснулся. Я сжал левой рукой амулет, стилет - подарок Майора – о, как же мне повезло, что коньяк в чае не до конца выбил мне мозги и я заснул, сжимая стилет! Быстро, про себя произнес несложное заклинание, змея подпрыгнула вверх на метр и разрезалась на куски невидимым ножом. Все ее внутренности полетели на мое нежнейшее свежайшее отельное белье, я не подумал, что она лежала прямо на моей кровати и ее кишки неминуемо туда же и полетят, идиот. Я защитил лицо от падающей сверху слизи подушкой и в этот же момент услышал лязгание железа. Я посмотрел в ноги моей кровати и увидел эпическое сражение: маленькие рыцари (высотой не более 20 см) в железных доспехах бились не на жизнь, а на смерть. Они фактически ничем не различались, кроме того, что на шлемов некоторых из них были белые перья, а у других черные. «Забавная картина, не правда ли?»,- а вот здесь я действительно вздрогнул. Слева от меня в кресле сидел мужчина в ниспадающем шелковом одеянии с капюшоном, закрывающим лицо, полностью весь в черном, и, скрестив руки, следил за битвой. Он даже не повернул голову в мою сторону, но от звука его голоса у меня пошел мороз по коже. Я бы должен был испугаться, вжаться в кровать, судорожно набирать номер шефа, жаловаться, что у меня в номере идет вековая битва и сидит один из высших. Темных высших. Но я всегда знал, что выше всех высших есть один Бог, а Он никогда не оставлял меня. Они могут пугать меня змеями в постели, они могут устраивать битвы, да хоть в моей ванной, они могут травить меня пивом и запугивать, но одного они у меня отнять никогда не смогут – со мной Бог, а значит, мы победим. Какая-то необузданная решительность пронеслась у меня в мозгах, я вспомнил заклинание наших первоклашек от тьмы, простое, как мяч, просто детский лепет, но рабочее. Я влил в это заклинание все силы, что у меня были. Силы взрослого опытного светлого. Внутренний дракон выпустил весь огонь, что у него был (и я ему дико благодарен). Черный человек стал чуть-чуть шипеть и подтаивать с краев, как таблетка от похмелья, которую вы опустили в воду и надеетесь, что выпив эту бурду, станете вновь веселым и активным, как будто не было этой безумной ночки. Я надеялся. Я надеялся. «Мы еще встретимся»,- прошипел черный человек и растаял в тумане, сопровождаемый шипением и запахом серы. «Фу, навонял»,- недовольно пробурчал я, откидывая одеяло, покрытое желтыми ошметками змеи. Бойня рыцарей прекратилась, черные исчезли с шипением, а белые мне сделали что-то вроде поклона, прижимая шпаги к груди. Какое то старинное приветствие. Я выжал из себя что мог, сделал реверанс. Ну а что я, культуре необученный. Рыцари перестали биться, а вот ковер…Отельный ковер молочного цвета был изрезан и покрыт пятнами крови. Мда…Без уборки не обойдешься. Я позвал моего ангела, хотел попросить его прибраться. Тот не отвечал. Я еще раз позвал, погромче прочитав заклинание – вызов ангела. Услышав сдавленный писк в ванной, побежал туда, намереваясь устроить взбучку моему лентяю за промедление в такие минуты. В такие минуты! Мой ангел лежал в ванной и истекал ангельской жидкостью цвета единорога, которая течет у всех ангелов вместо крови. Кто-то нехило порезал его, предусмотрительно запихав в синюю воду, которая, как знают даже маги-первоклашки, ускоряет все процессы. Он печально смотрел на меня и издавал коротенький звук: «Иииии», что означало «Я сражался, как мог. Я умираю». Я быстро вынул его из синей воды на полотенце, внешне я был спокоен, но внутри меня все дрожало. Да что там! Меня колотило, я трясся как отбойный молоток! Сукисукисуки, посмели его тронуть! Моего ангела! Сукисукисуки! Ну какие же суки!!!Вот почему этот черный кусок говна был так спокоен! Быстро прокрутил в голове все реанимационные заклинания, что я знал, прочитал первое – самое легкое, про сращение ран у ангелов, потом, чтобы все внутренности встали на место, потом на возвращение силы, потом на полное восстановление ауры ангела. Последнее читал с закрытыми глазами, я очень боялся, что он умрёт на моих глазах. Ангелы, конечно, не умирают, но они уходят туда, куда нам еще нельзя, а к такому исходу я был совсем не готов: я все-таки привязался к нему. У нас были отношения двух серьезных мужиков: агента и его помощника, по совместительству спасителю души и тела, никаких нежностей и сюсюканий, просто война, война каждый день. И привычка видеть друг друга. Я привязался к нему. Оказывается, я привязался к нему. Теперь этот кадр, где он лежит порезанный черным человеком в синей воде, будет сниться мне ночами в кошмарах. Я дочитывал последнее заклинание, как вдруг услышал какой-то свистящий шорох в ванной. Я автоматически открыл глаза и увидел моего друга, радостно рассекающего по ванной! Белый, светящийся, крылья как у здорового орла! Ни следа от порезов, ни от потери ангельской крови! Я радостно выдохнул, дочитал заклинание и умыл лицо водой. Отличное утро отличного дня. Когда я вернулся в комнату, ангел уже убрал следы от побоища. Я не хотел оставаться в номере - чувствовались следы присутствия темных, было не смертельно, но неприятно. Решил прогуляться. Надел свой любимый коричневый бадлон, клетчатые брюки и плащ как у комиссара Коломбо. Я сегодня чувствовал себя на все 100, так же, как этот помятый плащ. Я вышел во влажный воздух Праги, посмотрел ей в глаза с укором: «Что ж ты пытаешься меня убить, матушка?». Прага сделала вид, что не слышит меня. Как все женщины, ничего нового. Это у них в крови. Ангел пришел в себя и мурлыкал у меня за правым плечом, неторопливо занимаясь своими ангельскими делами: ауру мне поправить, вероятности проблем на утро просчитать, дурные мысли отогнать. Всего понемножку, но хлопот много. Я его не отвлекал, я вдруг понял, как привязался к нему за все время войны, и хотел, чтобы он нормально восстановился после пережитого. Хотел было приостановить его бурную деятельность, но, судя по его виду, он был рад чувствовать себя нужным, и я осекся. Пусть хлопочет, быстрее это все забудет. Нестерпимо хотелось кофе. Кофе всегда проводит с моим организмом чудесные реаниматорские действия: вот я вроде труп, а вот я уже похож на живого человека. Жаворонки, наверное, по утрам пьют чай. Или апельсиновый сок. Или вообще, водичку. Аххахахах! Гордятся перед нами, совами, что могут выглядеть как огурчик в 6 утра, что гипер-активны в 9, когда бедные совы не знают, как бы вообще не умереть на рабочем месте, но им даже в голову не приходят, что они спят неглубоко, буквально один слой, живут на первом слое, видят сны на первом слое, скукотища. Сны про то, как кто-то кого-то подсидел на работе, как сдулась шина на новой тачке, как купили некрасивое платье, как пролили молоко, как Ленкин муж изменил, как машина сломалась и шеф наорал за опоздание. Такие сны ничуть, ни капельки не отличаются от реальности. Ску-ко-та. Настоящие путешественники снов в первые минуты после пробуждения не соображают вообще, в какой реальности они проснулись, куда бежать и что делать, и кто он, смотрящий сны, вообще. Каждый раз после сна я мутная бочка со сновидениями. Все сновидения взболтаны и крутятся по кругу, и я не могу сообразить, кто я и зачем я. Кофе – тот ручник, который возвращает меня с небес на землю. Благодаря кофе я могу вообще хоть что-то соображать в 6,7,8,9 утра (с учетом того, что лег спать я в 4). Кофе- напиток Богов, оставленный для нас, грешных, чтобы мы тут совсем, ребята, кукушечкой-то не поехали. Я мог бы петь оды кофе вечно, но, однако ж, надо было искать кафе. Брусчатка под моими ногами плавно заворачивала на соседнюю улицу, и я доверился ей. Вывеска кафе в самом начале улицы гласила: «Выпей кофе и забудь, кто ты есть». «Хм,- сказал я сам себе, - или мой язык настолько плох, или дело тут нечисто». Ангел за моим правым плечом недовольно вздохнул: он понимал, что я ввязываюсь в очередные неприятности, и я его понимал – его раны только что затянулись, но Прага на меня действовала так, что мне было все равно уже на все, и я решительно рванул дверь на себя. Кафе было сделано в охотничьем стиле – всюду рога животных, шкуры, ружья. Хм, ружья. Нерабочие? Навстречу мне вышла чешка официантка в национальном костюме, который только подчеркнул ее сочную фигурку.
