Это неизвестно, как последний паззл в картине – подойдет то, что должно подойти. Ограниченное время, поджимающее светлых. Значит, всё как то так. Я вспомнил, что все гиды, группы которых я обгонял в течении всего дня, на разные лады талдычили об историях с привидениями разных замков Венеции, суть которых была всего одна: возлюбленный отправился на войну, девушке сообщили ложную весь о его смерти, она покончила с собой. И вот теперь ее призрак ходит по всем этим замкам и пугает туристов. Очень мрачные истории, похожие как две капли воды одна на другую. Вот что с людьми делает отсутствие интернета. Щас бы он ей кинул селфи в Whats up – жив, не переживай, и геолокацию, что мол, на войне, а не с соседкой развлекаюсь – и все было бы Ок. Но нет же, нет, драма – драмой. Куча невинных жертв из-за недостатка информации. Венеция – город влюбленных? Ха! Заманчивая сказочка для туристов. Венеция – город призраков, неприкаянных душ самоубийц и убийц, живущих тут веками, неотпетых, за которых некому помолиться и некому вырвать их из пут и цепей своих же грехов, которыми они вечно прикованы к этому городу до Второго Пришествия. Мдааа...Темный островок состоящий из темных. Пикантные истории, окончившиеся внезапной смертью. И буквально кучка праведников, из-за которых Венеция еще не ушла под воду. Небо медлит, небо смотрит как отделяются зерна от плевел. И как в такой ситуации искать артефакты? Это все равно, что искать бриллианты на помойке – настолько мало шансов, что даже смешно об этом говорить. И не просто на помойке, а опасной помойке, где тебя каждый день могут грохнуть и спрятать твой труп тут же, в этих грязных дебрях. Но я сделан из стали, на меня смотрят глаза Бога, я не могу пропасть. Я не могу вернуться к нашим из Венеции несолоно хлебавши. Нью-Йоркский отдел светлых просто на смех меня поднимет и опять завоет, что вот их бы сотрудник, от он бы точно справился и надо было сразу брать его. Наши точно расстроятся. Причем, не только моя команда – я огребу со всего мира. Конечно, они мне ничего не скажут. Но общее расстройство будет висеть в воздухе среди наших, а там и до поражения недалеко. То есть, из-за какой то фигни. Из-за того, что я не могу расшифровать ребус Венеции, я заставлю страдать всех светлых, весь земной шар?! Хрен вам. Я схватил ветровку и вышел на улицу. Я был зол. Зол на самого себя. Венеция дыхнула мне в лицо влажным соленым воздухом, она была дерзка сегодня ночью, как никогда. Венеция – это город, где за углом тебя может поджидать смерть или любовь с одинаковой вероятностью. Я наткнулся на группу туристов в маскарадных костюмах и масках Чумного Доктора. Мама дорогая. Вот уж действительно, где ужас на крыльях ночи. У нас таких страшных обучающих манекенов даже в учебке не было. Так, вампиры всякие и нежить. Надо предложить учебному отделу сделать их в масках чумного доктора, чтобы никто из наших не наложил в штаны в Венеции, как я только что чуть не. Я вжался в стену дома и сделал вид, что у меня очень интересные обои на смартфоне и я их увидел в первый раз. Меня коснулись их плащи, но при этом я ничего не почувствовал. Я внимательно посмотрел им вслед и увидел, как буквально метров через 5 они начали растворяться в воздухе. Привидения! Вот я и нарвался на них, так сложно и так просто – просто выйти в 12 ночи и прогуляться по Венецианским улочкам и вуаля! Первые чумные доктора – ваши! Привидения с доставкой к подъезду! Сервис просто на уровне фантастики. Мной они не заинтересовались. Я постарался прийти в себя и пощипал себя за руки. Ладно, чумные доктора полетели по своим делам, меня они точно не касались, такие заблудшие души должно судить небо. Прочитаю за них пару молитв перед отходом ко сну – это все что я могу им помочь. Только как бы мне не заснуть вечным сном в эту ночку. Интересно, куда они полетели, кого клевать своими огромными носами? Такие приснятся – матрасом не отобьешься. Я пошел куда глаза глядят, я просто не мог дезертировать и уйти в отель сладко спать, пока не пойму, почему у меня никак не получается подключиться к этому городу и почему я не могу найти оставшиеся куски артефактов. Чувствовал себя одиноким и всеми покинутым. А еще тупым. Думай, моя голова, думай. Я так напрягал её, что в конце концов она у меня отказалась соображать и демонстративно заболела. Ну вот, еще эта напасть. И именно в этот момент всплыли эти. Суки зеленые. То есть, сирены. Ундины. Русалки. Без разницы. Как ни назови этих тварей, на их счету тысячи погибших глупцов, думающих, что они смогут справиться с их зовом. И при этой моей мысли они они опять завыли своими голосами. И я опять, как лох, низко наклонился над водой, свесившись с перил моста, пока кто-то одним метким и сильным толчком не откинул меня в обратную сторону. Это был опять тот же чувак в маске. Он повторил фразу: «Я же сказал, потихонечку». «Постойте!»,- крикнул я ему, но он уже исчез, растворился за одним из поворотов в кривые венецианские улочки. Итак, меня кто- то постоянно благородно спасает. Кто-то из наших, светлых. Хотя, впрочем, это может быть одно из привидений – говорят, что тут есть некоторые добрые. Я отошел от голосящих сирен на достаточное расстояние и воткнул в уши наушники от телефона, врубил музыку, да погромче – почему я не додумался про это раньше? В 18м веке таких девайсов не было, вот и тонули мужики, бедные, под песни этих зеленых сук. Красивые, да, но суки же. Под музыку из моего плей листа Венеция была еще прекраснее. Должно быть, феи ночевали каждую ночь на крышах, баюкая маленьких детей горожан и рассказывая им сказки про прекрасных принцесс и отважных принцев. Хм. Он сказал «Потихонечку». Потихонечку – это означает не паниковать. А я паникую, откровенно паникую. Надо держать свой мозг исключительно холодным. Так он лучше соображает. Паника – для слабаков, а я никогда не был таким. Был сомневающимся, был растерянным, был осуждающим себя и других, но не слабаком, нет. Я сделаю все от себя возможное, чтобы не провалить это задание. Я перестану есть, спать, но я сделаю все от себя зависящее. Луна над Венецией висела как огромный оранжевый апельсин. Полнолуние. Сегодня полнолуние! Тогда неудивительно это все: и то, что обстоятельства выгнали меня из отеля на улицу, и привидения Чумного доктора, и мое отчаянье. Неудивительно. Этого следовало ожидать, загляни я чуть ранее в лунный календарь. Я опять обозвал себя дураком и мне даже на секунду не полегчало – голова продолжала болеть и ей было по фиг. Если лошадь сдохла – слезь с лошади, стегать ее бесполезно. Я всегда себе это говорю, жаль, не всегда понимаю. Я опять побрел бродить по ночному городу, ложиться спать мне было стыдно. Я почти сбил кроссовки о булыжные мостовые, когда где-то далеко закукарекал петух и я понял, что время приближалось к утру. Розовый рассвет озарил остроконечные верхушки крыш туманного города, а я даже не заметил. Розовые рассветы были не для меня, нет, не для меня, пока я не соберу все воедино, я был должен доделать то, ради чего я сюда приехал. Розовые рассветы были для влюбленных, а не для светлого агента на грани отчаяния. Я побрел, несчастный и поникший в отель. Опять неудача. День поисков и мучительная ночь окончились очередным фиаско. Я вылез из душа, прочитал молитвы, лег на кровать, чтобы посушить волосы феном, но фен постоянно выпадал у меня из рук с громким стуком падая на пол – я засыпал, неотвратимо засыпал…Закончилась неудачная ночь неудачного дня, Бог даровал людям сон как паузу для отдыха, тихий остров посреди моря бесконечной жизненной борьбы. Проснулся, все еще сжимая в руке фен от того что солнце беспардонно пробивалось в щель между занавесей и светило мне, как водится прямо в глаз. «Солнце светит прямо в глаз, загори моя спина», - детские стишки из нашей памяти не выбить даже ядерной войной. Я бросил фен, вскочил с постели, начал лихорадочно собираться. Главное - сделать вид, что у тебя еще есть надежда и она обязательно появится. Главное – делать вид, что ты оптимистичный, деятельный, жизнерадостный человек и все твои проблемы тебе по плечу, и именно так и будет. Иногда нам нужно притвориться, что у нас уже есть то желаемое, что мы так хотим получить. Потому что уныние еще никогда не приближало нас к цели. Как может огромный булыжник на шее приблизить к цели? Если ваша цель – покоиться на дне Венецианского канала вместе с рыбами и костями таких же нераскаянных грешников – тогда да, тогда поможет. Если же вы хотите чтобы ваша душа жила вечно и радовалась в неизглаголанно прекрасном месте – тогда стоит забыть про уныние навсегда и продолжать шевелить лапками, даже если обстоятельства кажутся вам ужасными и проблемы – неразрешимыми. Я выбирал второе. Я шевелил лапками. Я не был лучше умнее, талантливее, сильнее других. Мой секрет был крайне прост – я не отчаивался. Я шевелил лапками, даже когда на меня падала бетонная плита. Я шевелил лапками, даже когда на меня шел девятый вал. Я шевелил лапками, когда все смеялись надо мной. Я шевелил лапками, когда все презирали, гнобили и ненавидели меня. Я шевелил лапками, когда воровали мои идеи. Я шевелил лапками, когда мои единомышленники и друзья предавали меня. Я шевелил лапками, даже когда думал что никто на свете не любит меня. Глаза Бога смотрели на меня. Я не мог опуститься на дно под этим взглядом.
Поэтому, далеко не самый лучший, но отважный стрелок небесного Короля вышел на новую охоту этим утром. Я был бодр насколько я смог себя накачать бодростью. Я был свеж настолько, насколько может быть свеж человек спавший часа три. Кофе плескалось в моей голове, и больше не единой мысли в ней не возникало. Но я не мог отступиться – светлые ждали. И темные были рады что у меня ничего не получается, небось, закупились уже самым дорогим шампанским и жрут эту свою черную икру. Фиг вам. Мы еще поборемся. Мы еще покажем, где раки зимуют. Я быстро шел, размахивая руками, я был готов ко всему: к нападению, к драке, к выстрелам, к войне. Я был готов к смерти. Я не был готов к любви. Почему это ждет вас всегда в тот момент, когда вы меньше всего этого ожидаете? «Любовь выскакивает как убийца из-за угла»(с), именно так это и происходит, она всаживает нож тебе в сердце и потом ты ходишь как дурак с сердцем насквозь проткнутым кинжалом, и если ты его вытащишь, из тебя просто выльется вся твоя кровь. Вся твоя кровь. Она стояла в легком полупрозрачном платье на набережной напротив «Моста вздохов». Уверяю вас, не самое романтичное место – от судилища в тюрьму ведомые тюремщиками заключенные вздыхали о своей горькой судьбе. Ей было по фиг, она стояла там, как прекрасная статуя, и ветер развевал ее легкие одежды и длинные волосы. Я не придумал ничего лучше как подойти к ней и уставиться на нее, открыв рот. Нет, я пытался его закрывать и отворачивать свой фейс на канал, но, поверьте, это было сложно сделать. Ее обрамленные черными ресницами аквамариновые глаза сначала посмотрели на меня с удивлением, потом с насмешкой. А я подумал что женюсь на ней. И развернулся и громко и четко сказал: «Можно пригласить вас на чашечку кофе?». Стоп. Стоп. Стоп. Сердце мое стучало как бешеное, триста ударов в минуту, я же даже не спросил у наших, она вполне могла быть темной, не помолился, не спросил у неба, сразу столько вопросов, почему никаких мер не принято по безопасности, все мои системы осторожности взревели на все 100 а она прищурилась и сказала: «Можно!». Она просто сказала: «Можно!» Я чуть не умер, а она так легко сказала: «Можно!». О Господи, за что мне все это? Зачем ты мне дал такое чувствительное сердце, я же умираю на этой планете каждую минуту. Теперь еще я буду умирать от любви. Боже, Боже, зачем мне все это? В этот же самый момент на мост хлынула просто невероятная по масштабу толпа китайских туристов и нас настолько мгновенно отпихнули друг от друга, что я не то чтобы не успел спросить ее имени и в каком отеле она остановилась, а даже схватить ее за рукав. Когда нас разъединяли, она успела жестами показать цифру три и какое то животное, я не понял, какое. Поскольку туристы были чуток поменьше нас ростом, мы могли какое-то время жестикулировать, и все, что я понял - это цифру три и животное с длинной шеей и то, что она будет скучать. Не много. Что же мне так по жизни везет» - стоит влюбиться, как через три секунды я расстаюсь с этим человеком. Я пошел бродить по улицам куда глаза глядят, ровно до того момента, как соображу снова, где я смогу ее найти. Об артефактах я и не вспоминал. Я вспоминал ее аквамариновые глаза и таял. Ну вот, в довершение всего, единственное чего не доставало до провала операции и полного алеса- это влюбиться. Это я прям молодец, это я хорошо придумал. Прям гордился собой. Как провалить операцию – могу, умею, практикую – обращайтесь все, кому не лень. Венеция лениво перекатывала зеленые волны своих каналов и, прищурившись, смотрела на меня. А я совсем не мог похвастаться, что у меня все под контролем. На выставленных стендах к какому то очередному дню искусства я увидел русское граффити с фразой: «Мама, я заблудился» и «Кто так строит, ну кто так строит?». Я был полностью солидарен с обоими сентенциями. И я улыбнулся в первый раз за все время пребывания в Венеции. Надо было уже на что-то решиться, а я все еще был размазан по стенке. И ничего не понимал. Венеция не хотела давать ответов, она задавала бесконечные, выматывающие вопросы и только молча наблюдала за мной. К моему старому отчаянью добавилось новое- безответная любовь молча грызла меня с другой стороны сердца. Со всех сторон выглядело так, будто я не пан, а пропал. Причем уже давно, чуть ли не с рождения. Работа светлым агентом требует целеустремленности и собранности. Я попытался собрать себя, размазанного как манная каша по тарелке в одну кучу. Ну что я, не мужик что ли? Что я, не косячил никогда в жизни? Но я же по итогу справлялся? Ну вот. Что я, ни разу не влюблялся? Но я же жив, здоров и нет бед с головой? Ну вот. Берете малый круг достижений и обрезаете все лишнее, не гордитесь и не гнобите себя, просто ровный срез ваших достижений, и знайте что, что бы вы не делали- вы должны делать во имя Бога, и тогда к вашим делам не примажется никакая дрянь. Я знал, я всегда выполнял это условие. Глупо требовать себе славы, когда вся слава мира принадлежит Ему одному. И мы все ходим под ним, с нашими чаяниями и обидами, надеждами и провалами, победами и поражениями. И мы все должны выполнять его волю. И тогда наступит рай на Земле, а не вот это вечное чистилище с элементами ада. Все об этом знали, но никто не выполнял. Потому что темные очень старались, чтобы люди об этом забыли и они забыли. Но оставалась еще группа светлых, контролирующих эту планету. Высших светлых . Поэтому у маленькой грязной грешной Земли были все шансы стать одной из райских зон обитания. И мы все должны были позаботиться, чтобы это поскорее воплотилось в жизнь.
Ну что ж, к моим бедам теперь добавилась и вот это вот все. Я закрывал глаза и видел ее силуэт на мосту в развевающемся от ветра платье. Я закрывал глаза и падал в синеву ее взгляда. Кто бы знал, как легко сбить светлого агента с пути истинного, буквально два пальца об асфальт.
Поэтому, далеко не самый лучший, но отважный стрелок небесного Короля вышел на новую охоту этим утром. Я был бодр насколько я смог себя накачать бодростью. Я был свеж настолько, насколько может быть свеж человек спавший часа три. Кофе плескалось в моей голове, и больше не единой мысли в ней не возникало. Но я не мог отступиться – светлые ждали. И темные были рады что у меня ничего не получается, небось, закупились уже самым дорогим шампанским и жрут эту свою черную икру. Фиг вам. Мы еще поборемся. Мы еще покажем, где раки зимуют. Я быстро шел, размахивая руками, я был готов ко всему: к нападению, к драке, к выстрелам, к войне. Я был готов к смерти. Я не был готов к любви. Почему это ждет вас всегда в тот момент, когда вы меньше всего этого ожидаете? «Любовь выскакивает как убийца из-за угла»(с), именно так это и происходит, она всаживает нож тебе в сердце и потом ты ходишь как дурак с сердцем насквозь проткнутым кинжалом, и если ты его вытащишь, из тебя просто выльется вся твоя кровь. Вся твоя кровь. Она стояла в легком полупрозрачном платье на набережной напротив «Моста вздохов». Уверяю вас, не самое романтичное место – от судилища в тюрьму ведомые тюремщиками заключенные вздыхали о своей горькой судьбе. Ей было по фиг, она стояла там, как прекрасная статуя, и ветер развевал ее легкие одежды и длинные волосы. Я не придумал ничего лучше как подойти к ней и уставиться на нее, открыв рот. Нет, я пытался его закрывать и отворачивать свой фейс на канал, но, поверьте, это было сложно сделать. Ее обрамленные черными ресницами аквамариновые глаза сначала посмотрели на меня с удивлением, потом с насмешкой. А я подумал что женюсь на ней. И развернулся и громко и четко сказал: «Можно пригласить вас на чашечку кофе?». Стоп. Стоп. Стоп. Сердце мое стучало как бешеное, триста ударов в минуту, я же даже не спросил у наших, она вполне могла быть темной, не помолился, не спросил у неба, сразу столько вопросов, почему никаких мер не принято по безопасности, все мои системы осторожности взревели на все 100 а она прищурилась и сказала: «Можно!». Она просто сказала: «Можно!» Я чуть не умер, а она так легко сказала: «Можно!». О Господи, за что мне все это? Зачем ты мне дал такое чувствительное сердце, я же умираю на этой планете каждую минуту. Теперь еще я буду умирать от любви. Боже, Боже, зачем мне все это? В этот же самый момент на мост хлынула просто невероятная по масштабу толпа китайских туристов и нас настолько мгновенно отпихнули друг от друга, что я не то чтобы не успел спросить ее имени и в каком отеле она остановилась, а даже схватить ее за рукав. Когда нас разъединяли, она успела жестами показать цифру три и какое то животное, я не понял, какое. Поскольку туристы были чуток поменьше нас ростом, мы могли какое-то время жестикулировать, и все, что я понял - это цифру три и животное с длинной шеей и то, что она будет скучать. Не много. Что же мне так по жизни везет» - стоит влюбиться, как через три секунды я расстаюсь с этим человеком. Я пошел бродить по улицам куда глаза глядят, ровно до того момента, как соображу снова, где я смогу ее найти. Об артефактах я и не вспоминал. Я вспоминал ее аквамариновые глаза и таял. Ну вот, в довершение всего, единственное чего не доставало до провала операции и полного алеса- это влюбиться. Это я прям молодец, это я хорошо придумал. Прям гордился собой. Как провалить операцию – могу, умею, практикую – обращайтесь все, кому не лень. Венеция лениво перекатывала зеленые волны своих каналов и, прищурившись, смотрела на меня. А я совсем не мог похвастаться, что у меня все под контролем. На выставленных стендах к какому то очередному дню искусства я увидел русское граффити с фразой: «Мама, я заблудился» и «Кто так строит, ну кто так строит?». Я был полностью солидарен с обоими сентенциями. И я улыбнулся в первый раз за все время пребывания в Венеции. Надо было уже на что-то решиться, а я все еще был размазан по стенке. И ничего не понимал. Венеция не хотела давать ответов, она задавала бесконечные, выматывающие вопросы и только молча наблюдала за мной. К моему старому отчаянью добавилось новое- безответная любовь молча грызла меня с другой стороны сердца. Со всех сторон выглядело так, будто я не пан, а пропал. Причем уже давно, чуть ли не с рождения. Работа светлым агентом требует целеустремленности и собранности. Я попытался собрать себя, размазанного как манная каша по тарелке в одну кучу. Ну что я, не мужик что ли? Что я, не косячил никогда в жизни? Но я же по итогу справлялся? Ну вот. Что я, ни разу не влюблялся? Но я же жив, здоров и нет бед с головой? Ну вот. Берете малый круг достижений и обрезаете все лишнее, не гордитесь и не гнобите себя, просто ровный срез ваших достижений, и знайте что, что бы вы не делали- вы должны делать во имя Бога, и тогда к вашим делам не примажется никакая дрянь. Я знал, я всегда выполнял это условие. Глупо требовать себе славы, когда вся слава мира принадлежит Ему одному. И мы все ходим под ним, с нашими чаяниями и обидами, надеждами и провалами, победами и поражениями. И мы все должны выполнять его волю. И тогда наступит рай на Земле, а не вот это вечное чистилище с элементами ада. Все об этом знали, но никто не выполнял. Потому что темные очень старались, чтобы люди об этом забыли и они забыли. Но оставалась еще группа светлых, контролирующих эту планету. Высших светлых . Поэтому у маленькой грязной грешной Земли были все шансы стать одной из райских зон обитания. И мы все должны были позаботиться, чтобы это поскорее воплотилось в жизнь.
Ну что ж, к моим бедам теперь добавилась и вот это вот все. Я закрывал глаза и видел ее силуэт на мосту в развевающемся от ветра платье. Я закрывал глаза и падал в синеву ее взгляда. Кто бы знал, как легко сбить светлого агента с пути истинного, буквально два пальца об асфальт.
