Сам он тоже был в плаще. Гита легко вдела руки в рукава плаща, застегнула его и красиво завязала пояс. Единственная заминка вышла с головным убором - вязаной шапкой, которая никак не хотела сидеть на голове. Гите пришлось уложить косы вокруг головы, чтобы шапка хорошо держалась.
После этого Софрониус провел дочь через потайной ход на улицу, где они сели в крытую повозку, которая напоминала хвостатое чудовище с крутящимся мельничными жерновами на крыше и на хвосте. Отец объяснил Гите, что это хеликоптер, который доставит их в Литоралию - столицу Тритонии.
Рыцарь Лебедя, из-за которого соперничали Зимориэль Нюктаэль и Корилла Кабр, в земной жизни был уроженцем государства Тритония и любителем классической оперы. Высокий и стройный блондин с голубыми глазами свято верил в законы логики и полагал, что причинно-следственной связью можно объяснить все происходящее в мире.
Его звали Рихардом Клаусом, он занимался яхтенным спортом на судах международного класса. Он родился в тот год, когда пала Берлинская стена, и к началу нашего повествования ему едва исполнилось двадцать пять лет. Мир Сидонии он открыл случайно, путешествуя от одного этапа гонки до другого.
Пересекая Атлантику между Кот д’Ивуаром и Кабо-Верде, он натолкнулся на водяную стену, которая окружала его со всех сторон. Рихард заворожённый происходящим не сразу понял, какая опасность угрожает его судну. Огромная воронка засасывала парусник на дно океана, но неожиданно образовавшийся смерч закрутил его, и вместе с водяной струёй поднял до самых небес. Господин Клаус в последние минуты жизни стал вспоминать все молитвы, какие знал. Он лег на дно яхты и закрыл глаза.
Очнулся он посреди синей глади океана. Его зоркие глаза различили вдали береговые очертания, которые не были похожи ни на берега Африки, ни какие-либо известные ему участки суши. Он пытался управлять яхтой, но она как будто двигалась по воле неведомых ему сил. Оставаясь на дне парусника, он заметил, что его судно окружили люди в диковинных одеждах, которые свободно ступали по воде, как по асфальту. Их рост превышал два метра, но движение их тел и манеры были настолько изящны, словно они исполняли диковинный танец, а не тащили огромную яхту с человеком внутри неё. Внутри собственного парусника Рихард чувствовал себя как в колыбели, таким маленьким и беспомощным он был по сравнению с этими гигантами.
Неожиданно раскачивание яхты прекратилось, и он очутился один на песчаном берегу. Спасшие его люди так же незаметно исчезли, как и появились. Рихард выбрался из яхты, чтобы определить, где он находится, и исследовать возможные повреждения парусника. К тому же его терзал зверский голод и жажда. Он надеялся добраться до ближайшего населённого пункта, чтобы подкрепиться и пополнить запасы пресной воды, да и яхта требовала починки.
Едва он сделал несколько шагов в сторону, как на него из ближайших зарослей выскочило стадо обезьян с копьями в руках и разом загомонило на непонятном ему языке. Обезьяны больше напоминали полулюдей: они были наряжены в юбочки из пальмовых листьев, длинная шерсть на головах была уложена в затейливые причёски. Руки и ноги их были украшены браслетами, сплетенными из травы и цветов. Копья же сделаны из остро заточенных толстых сучьев.
Рихард Клаус попытался разглядеть в этой толпе вожака, но любое его движение вызывало приступы ярости среди приматов. Неожиданно всё стихло, обезьяны расступились, и он узрел перед собой ожившего Кинг-Конга. Он с трудом сдержал улыбку: перед ним возвышался Кинг-Конг, ограбивший Санта Клауса и собственную бабушку. Завёрнутый в женский халат допотопного покроя и расцветки, огромный обезьян нахлобучил белокурый парик, а к подбородку подвязал длинную белокурую бороду. Голову страшилища венчала корона из чистого золота, которая на солнце полыхала костром. Кинг-Конг опирался на длинный позолоченный посох, который венчал огромный прозрачный камень. При ближайшем рассмотрении камень оказался искусно отшлифованным куском горного хрусталя.
К его удивлению, обезьяний предводитель обратился к нему с разумной речью:
— О, чужеземец! Сами боги привели тебя в свободные земли Сидонии. Мой народ нуждается в разумном и мудром правителе. И если бы ты согласился стать царем над нами, то мы бы сложили к твоим ногам все богатства нашего мира.
— А разве ты не являешься их царем? — уточнил Рихард. — Я гражданин Демократической республики Тритонии, и у нас уже двести лет нет королевской власти. И я даже понятия не имею, как в одиночку справиться с такой толпой обезьян.
В ответ вооружённые приматы заголосили ещё громче, чем до этого, а один из них швырнул в него копье, но промахнулся. Властный жест Кинг-Конга водворил тишину в их рядах.
— Я всего лишь скромный жрец богини Солнца, — смиренно склонился перед ним обезьяний предводитель. — А мои подданные, которые при желании, станут твоими, не стадо обезьян. Мы все сотворены предвечными богами и произошли от общего отца и матери, но пошли разными эволюционными путями.
— Так вы что австралопитеки? Или может неандертальцы? Хотя последние больше похожи на людей, чем на обезьян. Говорят, что неандертальцы перебили друг друга, потому что были очень тупые и агрессивные.
— Чужеземец, я не знаю, как было в твоём мире, который является параллельным для Сидонии. В истории нашего мира всё было иначе. Перед тобой хомо хабелис — человек умелый. Добродушные, но очень талантливые, и даже в чём-то образцово-показательные, представители собственной ступени эволюции. В скором времени из них получатся прекрасные неандертальцы, которые в Сидонии являются наивысшими разумными существами в мире людей.
— Что? — Рихард был настолько потрясён словами этого разряженного Кинг-Конга, что больше не смог вымолвить ни слова.
Мозг его работал на таких скоростях, на которых был способен работать мозг человека, попавшего в безвыходную ситуацию. Он был спортсменом, и не был готов управлять разумными хомо хабелис, которые со временем достигнут совершенной точки эволюции. Когда мозговой штурм достиг крайнего пика, Рихард Клаус выдавил:
— Я согласен быть вашим царем.
С криками бурной радости, толпа хомо хабелис подхватила его на руки и потащила в глубь материка. Отныне его жизнь зависела от того, насколько хорошо, он сможет ими управлять.
Хомо хабелис радовались новому царю целый день, а вечером устроили танцы. Рихард восседал на троне, который представлял собой огромный пень с приделанной к нему спинкой, увитой травой и цветами. Рядом с троном стоял жрец богини Солнца и еле сдерживал себя, чтобы не засмеяться.
Новому царю подали хорошо прожаренное мясо, а Рихард с опаской взглянул на аппетитный кусок:
-Не бойся! Ешь! Это мясо косули, которую племя поймало с моей помощью, - объяснил жрец.
-Поймали с помощью деревянных копий? - удивился Рихард.
-Сначала я её подстрелил, а потом спихнул в яму-ловушку, после чего научил хомо хабелис коллективной охоте.
Рихард хотел узнать, откуда у жреца ружье, но не успел: к нему подвели первых красавиц племени. Когда он понял, что ему предлагают провести с ними ночь, то упал в обморок. Жрец, чтобы спасти царя от плохих последствий, завопил:
-На нашего царя низошла милость богини Солнца. Он проведёт ночь с ней.
Племя хомо хабелис благоговейно отступило. Жрец же, подхватив Рихарда за ноги, затащил его к себе в шатер.
* * *
В это время ни Зимориэль Нюктаэль, ни Корилла Кабр не подозревали о существовании первого и единственного царя пусть и разумных, но обезьян. Они настолько были поглощены соперничеством между двумя родами, что были не способны осознать те изменения, которые произошли в эволюции коренного населения Сидонии.
Та группа хомо хабелис, которой управлял Рихард, особо почитала Солнце. С его точки зрения это было закономерным явлением. Ведь от дневного светила зависела жизнь людей. Он пока еще ничего не знал о соперничестве Кабров и Нюктаэлей, и думал, что Сидонию освещает естественный солнечный свет.
Когда хомо хабелис привыкли к своему царю и научились понимать его, если не на языке слов, но хотя бы на уровне жестов, то он показал, как добывать огонь и не бояться его. Перед этим он поговорил с Кинг-Конгом, чтобы узнать насколько его подданные обучаемы чему-то новому. Жрец ответил, что один раз хомо хабелис случайно получили огонь, когда молния попала в дерево, и даже пользовались им длительное время, но потом им это надоело.
— Почти как Бандер-логи, — вырвалось у Рихарда.
Кинг-Конг внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал.
На следующий день Рихард принёс с яхты зажигалку и увеличительное стекло. Среди хомо хабелис он выбрал самых сообразительных и адекватных молодых охотников — братьев Уно и Коу. Сначала он научил их использовать зажигалку, и те очень быстро этому научились. После того как в ней закончилось горючее, и она перестала работать, братья зашвырнули её в море и обиженные забрались на дерево. Рихарду удалось их выманить оттуда только с помощью пакетика с солёными крекерами, которые так полюбились всему племени.
Потом он велел Уно и Коу позвать самых расторопных женщин, которые собрали в окрестностях сухой хворост и сложили его в виде костра. Ровно в полдень Рихард с помощью увеличительного стекла сумел зажечь большой костер. Он сел возле него и велел братьям сесть рядом с ним. Потом он взял кусок мяса, надел его на палку и стал жарить над огнём. На глазах у изумлённых хомо хабелис он с аппетитом съел хорошо прожаренный стейк. Знаками он пригласил братьев разделить с ним трапезу. Уно и Коу с осторожностью вкушали жаркое. Распробовав, они стали угощать своих соплеменников. С помощью тех же братьев, Рихард установил постоянное дежурство по поддержанию огня и приготовлению пищи на костре.
Пока хомо хабелис привыкали к жареному мясу, он стал придумывать, где добыть посуду для приготовления и хранения пищи. Кинг-Конг показал ему, где найти залежи глины, и помог вылепить первые примитивные тарелки, чаши и кувшины. Впервые в жизни Рихард держал в руках не яхтенный такелаж, а изделия собственного производства. Потом он научил Уно и Коу работать с глиной.
— В моем мире посуду лепят на гончарном круге, а потом обжигают в специальных печах. Где мне взять такой круг, он бы очень помог моему племени? — спросил он жреца.
— Либо ты должен отправиться в свой мир, чтобы привезти оттуда гончарный круг. Либо остаться здесь и самому придумать его. Я надеялся, что ты сумеешь немного цивилизовать хомо хабелис, прежде чем покинешь нас.
— Уно и Коу уже многое умеют, а остальное дело техники.
— Ты идешь по правильному пути, — взбодрил его Кинг-Конг. — Единственное, что ты, как правитель, должен сделать — это дать хомо хабелис законы. Иначе они не смогут перейти на новую ступень эволюции.
— Посмотри на меня! В моем мире я спортсмен, участвующий в яхтенных соревнованиях международного класса. У меня есть счет в банке, который позволяет мне профессионально заниматься спортом и безбедно жить между соревнованиями. Во мне нет таланта менеджера, я не способен управлять никем и ничем, кроме своей яхты. И тем более я не собирался становиться царем первобытного племени в параллельном мире.
— Но хомо хабелис тебя любят и доверяют тебе. Они сами мне об этом говорили.
— Какие законы я могу им дать?! Соблюдать табу, избегать промискуитета и любить друг друга? — съязвил Рихард.
— Хорошо, сегодня у племенного костра я расскажу им о смысле жизни и правах человека.
— Смысл жизни — подходящая тема, а о правах человека еще рано, — задумался Кинг-Конг. — Тебе следует найти простые слова, чтобы они поверили в них и запомнили на всю жизнь.
Рихард целый день ломал голову над теми словами, которые должны были стать первым законом для хомо хабелис. В конце концов, он решил, что какие бы он слова не произнес, это должно идти от сердца. Вспомнив всё, что он знал о первобытных племенах, он собрал всё воедино, пропустил через себя и к вечеру был готов обратиться к подданным с пламенной речью.
— Мы с вами одной крови. Мы дети богини Солнца, она даровала нам жизнь и продиктовала первые законы. И самый главный закон будет гласить, что вы должны ощутить себя единым народом, единым целым. Поэтому вы должны уважать друг друга, защищать друг друга, не воровать друг у друга и не убивать друг друга.
Слова Рихарда потонули в одобрительном шуме голосов.
— Каждый мужчина нашего племени — охотник и добытчик, а удел женщины — хранить домашний очаг. Браки совершаются на небесах. И сегодня каждый мужчина племени выберет себе по сердцу женщину, а та сможет взять в их общее жилище частицу от племенного костра. Там они будут хранить и поддерживать постоянный огонь. Дети, родившиеся у этого мужчины от этой женщины, будут считаться его законными наследниками.
Со всех сторон посыпались вопросы:
— А если он захочет двух жен? Или если у него не будет детей?
— Тогда все вопросы будем решать на племенном совете, ибо каждый мужчина обязан посадить дерево, построить дом и родить сына.
— А почему у тебя нет сына? — спросила старая Мия. — Возьми одну из моих дочерей и живи с ней.
— Я бы рад, но в моем мире, откуда я пришел, у меня уже есть девушка. И я люблю её и хочу на ней жениться.
Рихард почти поверил своим словам. Он долго встречался со Штефи, но несколько месяцев назад они поссорились и расстались. Сейчас он готов был жениться не только на Штефи, но на ком угодно, только не на дочерях Мии.
Видимо его мнение разделяли и другие члены племени, потому что из рядов послышались недовольные голоса:
— Кто дал право Мие говорить и перебивать нашего царя? Пусть женщины молчат на племенном совете.
— Моя дочь красивее всех дочерей Мии. Женись на ней, она уже родила двух сыновей.
— Зачем ему твоя дочь? Она уже познала ни одного мужчину. Моя же абсолютно невинна, возьми её в жены.
Рихарду надоел этот гвалт. Он велел Уно и Коу успокоить горлопанов.
— Речь идет не о моей личной жизни, а о судьбе всего племени. Если вы избрали меня своим царем, то вы должны беспрекословно мне подчиняться. Я назначаю Уно и Коу главами вашего племени сидонян. Отныне ваше имя — сидоняне, а вы дети — сидов, богов. В мое отсутствие Кинг-Конг станет вами управлять.
— Нет, я вместе с тобой покину Сидонию, — возразил Кинг-Конг.
— Пусть тогда в племенной совет войдут две женщины, которые способны решать вопросы, понятные женщинам.
— Зачем? Добавь к Уно и Коу моих племянников — они здорово разбираются в женских делах!
— Твои племянники — трусливые бабы и не умеют охотиться.
— Зато они здорово танцуют и умеют вызывать дождь.
— Пусть идут в жрецы вместо Кинг-Конга!
— Но он жрец Солнца, а когда идет дождь, нет солнца.
— Какая разница! Если они умеют вызвать дождь, то сумеют и приказать ему закончиться.
Рихард потерял терпение:
— Я устал. Пусть Уно и Коу правят вместо меня, а твои племянники — Лесса и Мес — вызывают дождь.
Произнеся эти слова, он в сопровождении Кинг-Конга направился к яхте. Никто из новоявленных сидонян не последовал за ними.
Пока Рихард готовил судно к отплытию, жрец Солнца полностью преобразился. Маскарадный костюм обезьяны, переряженной в помесь Санта-Клауса и языческого короля, скрывал облик тридцатилетнего мужчины яркой наружности.
После этого Софрониус провел дочь через потайной ход на улицу, где они сели в крытую повозку, которая напоминала хвостатое чудовище с крутящимся мельничными жерновами на крыше и на хвосте. Отец объяснил Гите, что это хеликоптер, который доставит их в Литоралию - столицу Тритонии.
Глава 4 Рыцарь Лебедя - король хомо хабелис
Рыцарь Лебедя, из-за которого соперничали Зимориэль Нюктаэль и Корилла Кабр, в земной жизни был уроженцем государства Тритония и любителем классической оперы. Высокий и стройный блондин с голубыми глазами свято верил в законы логики и полагал, что причинно-следственной связью можно объяснить все происходящее в мире.
Его звали Рихардом Клаусом, он занимался яхтенным спортом на судах международного класса. Он родился в тот год, когда пала Берлинская стена, и к началу нашего повествования ему едва исполнилось двадцать пять лет. Мир Сидонии он открыл случайно, путешествуя от одного этапа гонки до другого.
Пересекая Атлантику между Кот д’Ивуаром и Кабо-Верде, он натолкнулся на водяную стену, которая окружала его со всех сторон. Рихард заворожённый происходящим не сразу понял, какая опасность угрожает его судну. Огромная воронка засасывала парусник на дно океана, но неожиданно образовавшийся смерч закрутил его, и вместе с водяной струёй поднял до самых небес. Господин Клаус в последние минуты жизни стал вспоминать все молитвы, какие знал. Он лег на дно яхты и закрыл глаза.
Очнулся он посреди синей глади океана. Его зоркие глаза различили вдали береговые очертания, которые не были похожи ни на берега Африки, ни какие-либо известные ему участки суши. Он пытался управлять яхтой, но она как будто двигалась по воле неведомых ему сил. Оставаясь на дне парусника, он заметил, что его судно окружили люди в диковинных одеждах, которые свободно ступали по воде, как по асфальту. Их рост превышал два метра, но движение их тел и манеры были настолько изящны, словно они исполняли диковинный танец, а не тащили огромную яхту с человеком внутри неё. Внутри собственного парусника Рихард чувствовал себя как в колыбели, таким маленьким и беспомощным он был по сравнению с этими гигантами.
Неожиданно раскачивание яхты прекратилось, и он очутился один на песчаном берегу. Спасшие его люди так же незаметно исчезли, как и появились. Рихард выбрался из яхты, чтобы определить, где он находится, и исследовать возможные повреждения парусника. К тому же его терзал зверский голод и жажда. Он надеялся добраться до ближайшего населённого пункта, чтобы подкрепиться и пополнить запасы пресной воды, да и яхта требовала починки.
Едва он сделал несколько шагов в сторону, как на него из ближайших зарослей выскочило стадо обезьян с копьями в руках и разом загомонило на непонятном ему языке. Обезьяны больше напоминали полулюдей: они были наряжены в юбочки из пальмовых листьев, длинная шерсть на головах была уложена в затейливые причёски. Руки и ноги их были украшены браслетами, сплетенными из травы и цветов. Копья же сделаны из остро заточенных толстых сучьев.
Рихард Клаус попытался разглядеть в этой толпе вожака, но любое его движение вызывало приступы ярости среди приматов. Неожиданно всё стихло, обезьяны расступились, и он узрел перед собой ожившего Кинг-Конга. Он с трудом сдержал улыбку: перед ним возвышался Кинг-Конг, ограбивший Санта Клауса и собственную бабушку. Завёрнутый в женский халат допотопного покроя и расцветки, огромный обезьян нахлобучил белокурый парик, а к подбородку подвязал длинную белокурую бороду. Голову страшилища венчала корона из чистого золота, которая на солнце полыхала костром. Кинг-Конг опирался на длинный позолоченный посох, который венчал огромный прозрачный камень. При ближайшем рассмотрении камень оказался искусно отшлифованным куском горного хрусталя.
К его удивлению, обезьяний предводитель обратился к нему с разумной речью:
— О, чужеземец! Сами боги привели тебя в свободные земли Сидонии. Мой народ нуждается в разумном и мудром правителе. И если бы ты согласился стать царем над нами, то мы бы сложили к твоим ногам все богатства нашего мира.
— А разве ты не являешься их царем? — уточнил Рихард. — Я гражданин Демократической республики Тритонии, и у нас уже двести лет нет королевской власти. И я даже понятия не имею, как в одиночку справиться с такой толпой обезьян.
В ответ вооружённые приматы заголосили ещё громче, чем до этого, а один из них швырнул в него копье, но промахнулся. Властный жест Кинг-Конга водворил тишину в их рядах.
— Я всего лишь скромный жрец богини Солнца, — смиренно склонился перед ним обезьяний предводитель. — А мои подданные, которые при желании, станут твоими, не стадо обезьян. Мы все сотворены предвечными богами и произошли от общего отца и матери, но пошли разными эволюционными путями.
— Так вы что австралопитеки? Или может неандертальцы? Хотя последние больше похожи на людей, чем на обезьян. Говорят, что неандертальцы перебили друг друга, потому что были очень тупые и агрессивные.
— Чужеземец, я не знаю, как было в твоём мире, который является параллельным для Сидонии. В истории нашего мира всё было иначе. Перед тобой хомо хабелис — человек умелый. Добродушные, но очень талантливые, и даже в чём-то образцово-показательные, представители собственной ступени эволюции. В скором времени из них получатся прекрасные неандертальцы, которые в Сидонии являются наивысшими разумными существами в мире людей.
— Что? — Рихард был настолько потрясён словами этого разряженного Кинг-Конга, что больше не смог вымолвить ни слова.
Мозг его работал на таких скоростях, на которых был способен работать мозг человека, попавшего в безвыходную ситуацию. Он был спортсменом, и не был готов управлять разумными хомо хабелис, которые со временем достигнут совершенной точки эволюции. Когда мозговой штурм достиг крайнего пика, Рихард Клаус выдавил:
— Я согласен быть вашим царем.
С криками бурной радости, толпа хомо хабелис подхватила его на руки и потащила в глубь материка. Отныне его жизнь зависела от того, насколько хорошо, он сможет ими управлять.
Хомо хабелис радовались новому царю целый день, а вечером устроили танцы. Рихард восседал на троне, который представлял собой огромный пень с приделанной к нему спинкой, увитой травой и цветами. Рядом с троном стоял жрец богини Солнца и еле сдерживал себя, чтобы не засмеяться.
Новому царю подали хорошо прожаренное мясо, а Рихард с опаской взглянул на аппетитный кусок:
-Не бойся! Ешь! Это мясо косули, которую племя поймало с моей помощью, - объяснил жрец.
-Поймали с помощью деревянных копий? - удивился Рихард.
-Сначала я её подстрелил, а потом спихнул в яму-ловушку, после чего научил хомо хабелис коллективной охоте.
Рихард хотел узнать, откуда у жреца ружье, но не успел: к нему подвели первых красавиц племени. Когда он понял, что ему предлагают провести с ними ночь, то упал в обморок. Жрец, чтобы спасти царя от плохих последствий, завопил:
-На нашего царя низошла милость богини Солнца. Он проведёт ночь с ней.
Племя хомо хабелис благоговейно отступило. Жрец же, подхватив Рихарда за ноги, затащил его к себе в шатер.
* * *
В это время ни Зимориэль Нюктаэль, ни Корилла Кабр не подозревали о существовании первого и единственного царя пусть и разумных, но обезьян. Они настолько были поглощены соперничеством между двумя родами, что были не способны осознать те изменения, которые произошли в эволюции коренного населения Сидонии.
Та группа хомо хабелис, которой управлял Рихард, особо почитала Солнце. С его точки зрения это было закономерным явлением. Ведь от дневного светила зависела жизнь людей. Он пока еще ничего не знал о соперничестве Кабров и Нюктаэлей, и думал, что Сидонию освещает естественный солнечный свет.
Когда хомо хабелис привыкли к своему царю и научились понимать его, если не на языке слов, но хотя бы на уровне жестов, то он показал, как добывать огонь и не бояться его. Перед этим он поговорил с Кинг-Конгом, чтобы узнать насколько его подданные обучаемы чему-то новому. Жрец ответил, что один раз хомо хабелис случайно получили огонь, когда молния попала в дерево, и даже пользовались им длительное время, но потом им это надоело.
— Почти как Бандер-логи, — вырвалось у Рихарда.
Кинг-Конг внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал.
На следующий день Рихард принёс с яхты зажигалку и увеличительное стекло. Среди хомо хабелис он выбрал самых сообразительных и адекватных молодых охотников — братьев Уно и Коу. Сначала он научил их использовать зажигалку, и те очень быстро этому научились. После того как в ней закончилось горючее, и она перестала работать, братья зашвырнули её в море и обиженные забрались на дерево. Рихарду удалось их выманить оттуда только с помощью пакетика с солёными крекерами, которые так полюбились всему племени.
Потом он велел Уно и Коу позвать самых расторопных женщин, которые собрали в окрестностях сухой хворост и сложили его в виде костра. Ровно в полдень Рихард с помощью увеличительного стекла сумел зажечь большой костер. Он сел возле него и велел братьям сесть рядом с ним. Потом он взял кусок мяса, надел его на палку и стал жарить над огнём. На глазах у изумлённых хомо хабелис он с аппетитом съел хорошо прожаренный стейк. Знаками он пригласил братьев разделить с ним трапезу. Уно и Коу с осторожностью вкушали жаркое. Распробовав, они стали угощать своих соплеменников. С помощью тех же братьев, Рихард установил постоянное дежурство по поддержанию огня и приготовлению пищи на костре.
Пока хомо хабелис привыкали к жареному мясу, он стал придумывать, где добыть посуду для приготовления и хранения пищи. Кинг-Конг показал ему, где найти залежи глины, и помог вылепить первые примитивные тарелки, чаши и кувшины. Впервые в жизни Рихард держал в руках не яхтенный такелаж, а изделия собственного производства. Потом он научил Уно и Коу работать с глиной.
— В моем мире посуду лепят на гончарном круге, а потом обжигают в специальных печах. Где мне взять такой круг, он бы очень помог моему племени? — спросил он жреца.
— Либо ты должен отправиться в свой мир, чтобы привезти оттуда гончарный круг. Либо остаться здесь и самому придумать его. Я надеялся, что ты сумеешь немного цивилизовать хомо хабелис, прежде чем покинешь нас.
— Уно и Коу уже многое умеют, а остальное дело техники.
— Ты идешь по правильному пути, — взбодрил его Кинг-Конг. — Единственное, что ты, как правитель, должен сделать — это дать хомо хабелис законы. Иначе они не смогут перейти на новую ступень эволюции.
— Посмотри на меня! В моем мире я спортсмен, участвующий в яхтенных соревнованиях международного класса. У меня есть счет в банке, который позволяет мне профессионально заниматься спортом и безбедно жить между соревнованиями. Во мне нет таланта менеджера, я не способен управлять никем и ничем, кроме своей яхты. И тем более я не собирался становиться царем первобытного племени в параллельном мире.
— Но хомо хабелис тебя любят и доверяют тебе. Они сами мне об этом говорили.
— Какие законы я могу им дать?! Соблюдать табу, избегать промискуитета и любить друг друга? — съязвил Рихард.
— Хорошо, сегодня у племенного костра я расскажу им о смысле жизни и правах человека.
— Смысл жизни — подходящая тема, а о правах человека еще рано, — задумался Кинг-Конг. — Тебе следует найти простые слова, чтобы они поверили в них и запомнили на всю жизнь.
Рихард целый день ломал голову над теми словами, которые должны были стать первым законом для хомо хабелис. В конце концов, он решил, что какие бы он слова не произнес, это должно идти от сердца. Вспомнив всё, что он знал о первобытных племенах, он собрал всё воедино, пропустил через себя и к вечеру был готов обратиться к подданным с пламенной речью.
— Мы с вами одной крови. Мы дети богини Солнца, она даровала нам жизнь и продиктовала первые законы. И самый главный закон будет гласить, что вы должны ощутить себя единым народом, единым целым. Поэтому вы должны уважать друг друга, защищать друг друга, не воровать друг у друга и не убивать друг друга.
Слова Рихарда потонули в одобрительном шуме голосов.
— Каждый мужчина нашего племени — охотник и добытчик, а удел женщины — хранить домашний очаг. Браки совершаются на небесах. И сегодня каждый мужчина племени выберет себе по сердцу женщину, а та сможет взять в их общее жилище частицу от племенного костра. Там они будут хранить и поддерживать постоянный огонь. Дети, родившиеся у этого мужчины от этой женщины, будут считаться его законными наследниками.
Со всех сторон посыпались вопросы:
— А если он захочет двух жен? Или если у него не будет детей?
— Тогда все вопросы будем решать на племенном совете, ибо каждый мужчина обязан посадить дерево, построить дом и родить сына.
— А почему у тебя нет сына? — спросила старая Мия. — Возьми одну из моих дочерей и живи с ней.
— Я бы рад, но в моем мире, откуда я пришел, у меня уже есть девушка. И я люблю её и хочу на ней жениться.
Рихард почти поверил своим словам. Он долго встречался со Штефи, но несколько месяцев назад они поссорились и расстались. Сейчас он готов был жениться не только на Штефи, но на ком угодно, только не на дочерях Мии.
Видимо его мнение разделяли и другие члены племени, потому что из рядов послышались недовольные голоса:
— Кто дал право Мие говорить и перебивать нашего царя? Пусть женщины молчат на племенном совете.
— Моя дочь красивее всех дочерей Мии. Женись на ней, она уже родила двух сыновей.
— Зачем ему твоя дочь? Она уже познала ни одного мужчину. Моя же абсолютно невинна, возьми её в жены.
Рихарду надоел этот гвалт. Он велел Уно и Коу успокоить горлопанов.
— Речь идет не о моей личной жизни, а о судьбе всего племени. Если вы избрали меня своим царем, то вы должны беспрекословно мне подчиняться. Я назначаю Уно и Коу главами вашего племени сидонян. Отныне ваше имя — сидоняне, а вы дети — сидов, богов. В мое отсутствие Кинг-Конг станет вами управлять.
— Нет, я вместе с тобой покину Сидонию, — возразил Кинг-Конг.
— Пусть тогда в племенной совет войдут две женщины, которые способны решать вопросы, понятные женщинам.
— Зачем? Добавь к Уно и Коу моих племянников — они здорово разбираются в женских делах!
— Твои племянники — трусливые бабы и не умеют охотиться.
— Зато они здорово танцуют и умеют вызывать дождь.
— Пусть идут в жрецы вместо Кинг-Конга!
— Но он жрец Солнца, а когда идет дождь, нет солнца.
— Какая разница! Если они умеют вызвать дождь, то сумеют и приказать ему закончиться.
Рихард потерял терпение:
— Я устал. Пусть Уно и Коу правят вместо меня, а твои племянники — Лесса и Мес — вызывают дождь.
Произнеся эти слова, он в сопровождении Кинг-Конга направился к яхте. Никто из новоявленных сидонян не последовал за ними.
Пока Рихард готовил судно к отплытию, жрец Солнца полностью преобразился. Маскарадный костюм обезьяны, переряженной в помесь Санта-Клауса и языческого короля, скрывал облик тридцатилетнего мужчины яркой наружности.
