— Надо повелителю доложить.
— C ума сошел! Велел же его не беспокоить.
— А если не скажем, он с нас три шкуры сдерет, когда из транса выйдет.
— Триста лет медитировал, еще столько же просидит.
— За это время он половины территории не досчитается. Народ там ушлый, отхватывает, что плохо лежит.
— Ты смелый, ты и докладывай.
Юркий сухонький человечек ростом не больше лесного пня и внешне очень похожий на корягу бочком протиснулся мимо своего старого сослуживца, напоминавшего тонкое лесное деревцо, и забренчал ключами. С легкостью отворив тяжелые резные двери, он указал рукой внутрь белоснежной залы с зелеными колоннами и полом, выложенным из отполированных малахитовых плит, а сам спрятался за одной из створок.
— Давай, давай, — поторопил он второго, — ступай. Я вечность эти двери держать не буду.
С грустным вздохом на чуть подрагивающих ногах тонкий человечек просочился в тускло мерцающий зеленью проем и бесшумно поскользил в центр залы, посреди которой застыл, свернувшись в клубок, огромный изумрудный ящер.
— Повелитель, — шелестящий голос пробился извне, нарушив концентрацию и разбив состояние внутреннего умиротворения и вселенского спокойствия. На владыку повеяло напряжением внешнего мира, отчего замедлившиеся процессы огромного драконьего организма внезапно ускорились, а чувство удовлетворения, единения с природой и любви ко всему живому сменились элементарным драконьим раздражением.
В груди заклокотало пламя, в носу засвербило от дыма, и потревоженный владыка медленно открыл глаза, чтобы недовольно оглядеть совершенно пустое пространство.
Дыхнув дымом пополам с огнем, изумрудный ящер поднялся на четыре лапы, махнул огромным хвостом, подкосив толстенную мраморную колонну, а после полыхнул зеленым пламенем и обратился в высокого мужчину, облаченного в роскошный бархатный костюм. Длинные волнистые волосы, казавшиеся почти черными, отливали все той же насыщенной зеленью, а проницательный взгляд миндалевидных глаз, оттенка молодой листвы, остановился на одной из уцелевших опор.
— Выходи, — пророкотал под сводами залы низкий с хрипотцой голос.
— Владыка, — дрожащий прислужник, мгновенно ставший видимым, медленно отделился от своего убежища и склонился в раболепном поклоне.
— Как ты посмел прервать медитацию?
— Владыка, я следовал исключительно вашим указаниям.
— Я велел вам разбираться со всеми вопросами и наделил необходимой магией.
— О, повелитель, возникла такая проблема, решить которую выше наших сил. Только вы способны на это.
— Какая проблема?
От глухого рыка и без того перепуганный прислужник поежился и скороговоркой поведал владыке дремучих и непроходимых лесов обширных просторов от реки Огненной и до Снежных гор об ужасном произволе и нечеловеческой наглости.
— Переоделась бы, Ягуся. Погляди на себя! А если очередной богатырь в нашу непролазную чащу забредет? А ты тут в сарафане, косища по спине стелется, фартук по талии завязан. Не признает ведь.
— Ну тебя, Васька! Жарко с носом накладным да с горбом ватным, лето такое стоит, даже в чаще нашей семь потов сойдет, пока в огороде травки целебные прополешь. Ты мне на что? Предупредишь о богатыре или молодце добром, или кому там еще по лесам шляться вздумается.
— Что бы бабка твоя сказала? Оставила внучку заместо себя за просторами лесными приглядывать, о зверях да птицах заботиться, а молодежь нынче такая пошла, что старых заветов и вовсе не уважает.
— А нечего бабке было за Степняка замуж выскакивать на старости лет. Я едва школу Ежек закончила, распределиться не успела, как на меня такое хозяйство свалилось. И повсюду глаз да глаз нужен, везде поспевай, а как я в костюме да по кочкам лесным прыгать буду?
— Вот осерчают духи, нашлют на тебя Урманна-басурмана, будешь знать, как со старшими пререкаться.
— Кого нашлют?
— Урманного (лесного) дракона, Лешего, если по-нашенски. Он прежде в этих местах заправлял, да сгинул куда-то.
— И любишь ты, Василий, пустословить. Бабка мне про Лешего еще в детстве рассказывала. Отдал он леса родственнику своему, а тот их пропил. У бабки самогонка, сам знаешь, крепости какой. Ни один иноземец не устоит. Как миленький договор подписал, а после и убрался восвояси с рецептом и аппаратом самогонным.
— Ну, как знаешь, — сплюнул пушистый серый котяра, отчаявшись переупрямить упертую ежескую натуру. Стянул в сердцах с носа пенсне, встал на четыре лапы, махнул хвостом и ушел. Недалеко ушел, поскольку за молодой Ягой приглядывать нужно было, а то ведь пропадет или одичает совсем без помощника, а бабка строго наказала — за дитятком присматривать.
— Во-о-от такой кусок от владений ваших отхватили! — на обширной карте, занявшей треть пола мраморной залы, обводил крючковатым пальцем человечек-пень. — На землях этих теперь богатыри и царевичи орудуют, леса вырубают и города строят. Непорядок, владыка.
Подперев ладонью голову, изумрудный Урманн сидел на малахитовом троне и лениво наблюдал за ползающими по карте помощниками.
— Так прогнать их, города спалить и новым лесом засеять.
— Не прогоняются, господин. Уж пытались. Больно народ ушлый. Там в лесах этих бабуся одна орудует, хозяйкой себя величает, пронырливая, почище лесного разбойника. Мы когда дело миром решить пытались, она нам договор сунула, будто бы родственником вашим, степным драконом, подписанный, которому вы леса эти во временное пользование давали. Только он отнекивался, владыка, клялся предками общими, что обманом его бумаги заверить заставили. Сперва опоили чем-то, голову задурманили, а после земли отобрали и теперь там произвол творят.
— Задурманили, говоришь. А сам он где сейчас?
— Сгинул, владыка. Никак бабуся эта руку приложила.
— Сгинул?
В низком голосе отчетливо прозвучало рычание.
— Готовьте мой лесной наряд, сам полечу. Пожалеют, что на драконий род руку подняли, покажу, кто во владениях истинный хозяин.
— Чую, гости у нас будут, Яша. Усы дрожат и хвост топорщится.
— Что ж это за гости? На прошлого Ивана-царевича у тебя только правое ухо чесалось.
— Непростой гость, — Ваську даже передернуло, — облачайся, Ягуся, поскорее облачайся, летит он к нам, только ветер свистит.
— Летит? — девушки мигом и след простыл, бросилась в избу, только тяпка огородная о камушки звякнула.
— Ва-аська! — донеслось из избушки, — бабкино платье безразмерное в бане позабыла. Поднеси-и.
— Горе-луковое, — покачал головой кот, — рановато бабуся наша замуж собралась. Обучить бы девку сперва, а то ж сразу на передовую. Эх! — и со всех лап рванул к баньке.
— Отворяй! — дверь в избушку сотряслась от мощного удара, а девушка, пусть и одетая в ежкину форму и готовая встречать гостя, вздрогнула от неожиданности.
Старательно копируя бабкин лесной говор, Ягуня старчески проскрежетала: «Так не заперто, милок, заходи».
Дверь бахнула о стену и, жалобно скрипнув, сорвалась с одной петли. В проеме, освещенном лунным светом, замерла мощная фигура гостя.
Васька мигом шмыгнул под лавку, ежкина метла осторожно протиснулась подальше в угол, а ступа и вовсе притворилась бездушным транспортным средством.
— Кто такой будешь, милок? — по всей форме, зазубренной еще в школе, приветствовала визитера Яшка.
Доброму гостю в ответ следовало выдать другую не менее типичную фразу о том, что сперва бы полагалось накормить, напоить, в баньке попарить и спать уложить, а после уж допытываться. Васька честь по чести уже и веник запарил, на печке постелено было, а на столе самогоночка красовалась, тарелочка с огурцами солеными и каша с маслом. Только гость оказался с законами гостеприимства вовсе незнакомый.
— Я Урманн Лесной! Владыка необъятных и дремучих просторов от реки Огненной до Снежных гор. Ты Яга будешь? — с недобрым прищуром рявкнул он.
— Ну, буду, — на миг растерялась девушка от длинного представления и мощного напора.
— Ты мне и нужна, — очень многообещающе заявил незнакомец и рванул к Яшке через всю избу.
В подобной ситуации школьный учебник советовал действовать по этой самой ситуации, а учителя добавляли, что не грех воспользоваться подручными средствами.
Метнувшись в сторону, невзирая на неудобный ватный горб и крючковатый нос, достающий почти до подбородка, Ягуня шустро перехватила метелку и ткнула визитеру в ноги крепкие прутики, а когда запнувшийся Урманн пролетел вперед и стукнулся лбом в стену, быстро спряталась под столом, успев стащить с нее пузатую бутыль.
— А ну выходи! — зарычал незваный гость и одним движением сдвинул стол в сторону, а после резко склонился, поймать Ягуню, но был встречен бутылкой крепкой бабушкиной самогонки, нацеленной прямо в высокий мраморный лоб.
Владыка необъятных и дремучих просторов замер, повел осоловелыми глазами, качнулся, и избушка вновь сотряслась от удара мощного тела о деревянный пол.
— Вася, — почему-то шепотом позвала девушка.
— Ась? — также тихо ответил юркнувший за печку кот.
— Ты это, помоги мне его в ступу утолкать.
— Зачем еще?
— Она у меня волшебная, отвезет его, кто он там, домой.
— А если он сюда снова явится?
— У бабули настойка крепкая, после такой он дорогу до избушки мигом позабудет.
— Не, этот не позабудет. Это ж тот самый басурман и есть.
— Кто?
— Леший, владыка земель этих бывший.
— Так ты ж почему мне раньше-то не сказал?
— Я сам сейчас только признал.
— Зубы не заговаривай. Говорил же, что он к нам летит, значит тогда учуял, что это за гость.
— Я, Ягуня, нарочно промолчал. Напугать мог, а ты б напуганная разве с таким совладала? Тут, Яшка, по ситуации смотреть нужно.
— И на все у вас ответ один — по ситуации! Обращайся теперь и помогай, больше нечего делать.
Крякнув, серый котей крутанулся вокруг себя и обратился невысокого роста мужичком, крепким и жилистым с кошачьим полосатым хвостом и пушистыми серыми ушами.
— Ай-да взяли! — скомандовал он подхватившей тяжелого незнакомца под мышки Ягуне. — Упихивай его в ступу, да метлой себе помоги, заталкивай. Ух, ты ж неподъемный какой! Теперь вели ступке его домой снести, ну а дальше думать будем, если он вновь сюда заявится.
— Владыка, может еще компрессик? Холодненький, со льдом.
— Прочь поди! Мельтешишь, от тебя голова сильнее болит, — прорычал обессиленный дракон, завалившись на высокую спинку трона.
— Как вам угодно будет, как угодно! — пятясь, худенький Лесовик выскользнул сквозь резные двери и с трудом перевел дыхание.
— Уф!
— Ну как там? — спросил Пенек.
— Насилу вырвался. В такую ярость наш правитель пришел! Крышу хоть успели заделать, которую он пробил, когда из ступы вывалился?
— А как же! Сразу и заделали. А то коли напомнишь ему лишний раз, на месте от злости спалит.
— То-то и оно, что уже дней семь как успокоиться не может. Ведьму крючконосую все поминает, план захвата земель своих продумывает.
— Эй, там! — громыхнул из-за дверей голос хозяина.
— Да, господин, — сунув нос в узкую щель, но не рискуя входить целиком, верный прислужник приготовился подобострастно внимать приказам владыки.
— Неси камень.
Физиономия с ветвистым носом и парой дрожащих листочков на нем заметно вытянулась.
— Тот самый, владыка? — благоговейным тоном уточнил он.
— Тот самый, — кивнул дракон и помассировал ноющие виски.
Дверь в залу со скрипом затворилась.
— Ну, чего велел?
— Портал открыть додумался.
— О-о-о, чего творится. Вот же допекла его ведьма.
— А ты как думал? Ему хоть раз кто вызов бросить решился? А тут бабуся совладала.
— Значицца, собирается без предупреждения явиться? Чтобы среагировать не успела.
— То-то и оно.
— Коварно!
— Хитро!
Ягуня стояла у печи и помешивала ложкой ароматную и наваристую кашу.
— Кто там к ночи пожалует, говоришь?
— Богдан-богатырь. Уж сквозь чащу продирается, только треск стоит.
— И хорошо. Измается, устанет, а у нас все готово. И не как в прошлый раз — готовились, готовились и все зазря.
— Да что с иноземца взять? Вон сколько веков вдали от земли нашей живет, все обычаи позабыл. Вломился тут, доски в полу поломал, местами менять пришлось.
— В следующий раз мы заранее заслоны поставим, Васька, такие, которые и Лешего сдержат, — грозно помахала ложкой Яшка, повернулась к коту да так и застыла с открытым ртом.
Посреди избы полыхнуло изумрудным пламенем, выскочил из него давний знакомец и в два счета возле взлохмаченной Ягуни очутился. Очутился и тоже замер, разглядывая с прищуром.
— Ты еще кто такая?
На беду Яшки у нее инстинкты ежеские наперед смекалки сработали. Сперва за метлу, рядом стоявшую, схватилась, а после припомнила, что наряд бабы-Яги аккуратно на лавке сложен.
Дракон еще злее прищурился, когда знакомый замах метлой усмотрел. Поглядел долю секунды, охватив взглядом всю ладную девичью фигуру, а потом вдруг схватил обомлевшую Яську, закинул на плечо и рванул в портал. Васька вдогонку только мявкнуть успел.
— А ну выпусти, драконище! — стукнув ладонью по запертой двери сокровищницы, потребовала Яшка. — Выпускай, говорю, а то пожалеешь!
— А вы бы, Ягуня Ежковна не бунтовали, тогда, может, и хозяин смилостивится, — раздался по ту сторону тонкий скрипучий голос, точно деревце на ветру зашаталось и заскрипело.
— Это как так не бунтовала? Он меня из дома похитил, среди драгоценностей своих запер, а там гость к ночи пожалует.
— А за то запер, Ягуня Ежковна, что вы владыку нашего в обман ввели. Бабкой своей притворились, а после нанесли хозяину тяжкие телесные повреждения.
— Он первый на людей бросаться вздумал! Нет бы поговорить по-человечески, сперва вломился в избу, а потом меня ловить принялся.
— Родственника вы его извели, почем зря, чтобы нечестные делишки свои скрыть.
— Это какие еще делишки? Все у нас честь по чести и везде порядок.
— А договор о передаче земель кто степного дракона обманом подписать вынудил?
— Обманом? Не было никакого обмана! Этот Степняк сам их на самогон выменял, а как запасы закончились, а варить не вышло, принялся бабушки домогаться и уболтал ведь, чтобы замуж за него вышла! Никуда не сгинул родственник ваш, в свадебном путешествии он, а меня на хозяйстве оставили.
— Как же! Чтобы дракон такого славного рода на Яге женился! Вы это еще хозяину расскажите, — и скрипучий голос протяжно рассмеялся по ту сторону двери, а Яшка со злости стукнула ногой по толстенной створке.
Кругом лежали груды сокровищ, доходившие чуть не до потолка огромной комнаты и выхода нигде не было видно.
— Ну, Васька со ступой меня не бросят, наверняка до дворца Лешего долетели, но как к ним выбраться?
Ощупав карманы платья, с удовлетворенным возгласом Яшка извлекла наружу волшебный желудь.
— Не зря положила, — улыбнулась она, устроив тот на раскрытой ладони, — дуб вековой вырастить собиралась взамен грозой поваленного. И выращу. Не там, так здесь выращу. А то пустовато у хозяина лесного во дворце. И где это видано, чтобы Лешие в таких палатах обитали вместо чащи дремучей? Совсем непорядок.
И с этими словами она аккуратно положила желудь на груду золотых монет и поспешно отошла подальше, прижавшись к стене.
Сперва корешки удлинились, протиснулись между сокровищ до самого пола, пробили насквозь плиты ровные и укоренились в земле, а после и росток появился. Удлинялся, удлинялся до тех пор пока в могучий ствол не превратился, и крона над ним раскинулась зеленая и густая, которой залюбуешься, а потом задрожал дворец, и пробило могучее дерево потолок сокровищницы.
— C ума сошел! Велел же его не беспокоить.
— А если не скажем, он с нас три шкуры сдерет, когда из транса выйдет.
— Триста лет медитировал, еще столько же просидит.
— За это время он половины территории не досчитается. Народ там ушлый, отхватывает, что плохо лежит.
— Ты смелый, ты и докладывай.
Юркий сухонький человечек ростом не больше лесного пня и внешне очень похожий на корягу бочком протиснулся мимо своего старого сослуживца, напоминавшего тонкое лесное деревцо, и забренчал ключами. С легкостью отворив тяжелые резные двери, он указал рукой внутрь белоснежной залы с зелеными колоннами и полом, выложенным из отполированных малахитовых плит, а сам спрятался за одной из створок.
— Давай, давай, — поторопил он второго, — ступай. Я вечность эти двери держать не буду.
С грустным вздохом на чуть подрагивающих ногах тонкий человечек просочился в тускло мерцающий зеленью проем и бесшумно поскользил в центр залы, посреди которой застыл, свернувшись в клубок, огромный изумрудный ящер.
— Повелитель, — шелестящий голос пробился извне, нарушив концентрацию и разбив состояние внутреннего умиротворения и вселенского спокойствия. На владыку повеяло напряжением внешнего мира, отчего замедлившиеся процессы огромного драконьего организма внезапно ускорились, а чувство удовлетворения, единения с природой и любви ко всему живому сменились элементарным драконьим раздражением.
В груди заклокотало пламя, в носу засвербило от дыма, и потревоженный владыка медленно открыл глаза, чтобы недовольно оглядеть совершенно пустое пространство.
Дыхнув дымом пополам с огнем, изумрудный ящер поднялся на четыре лапы, махнул огромным хвостом, подкосив толстенную мраморную колонну, а после полыхнул зеленым пламенем и обратился в высокого мужчину, облаченного в роскошный бархатный костюм. Длинные волнистые волосы, казавшиеся почти черными, отливали все той же насыщенной зеленью, а проницательный взгляд миндалевидных глаз, оттенка молодой листвы, остановился на одной из уцелевших опор.
— Выходи, — пророкотал под сводами залы низкий с хрипотцой голос.
— Владыка, — дрожащий прислужник, мгновенно ставший видимым, медленно отделился от своего убежища и склонился в раболепном поклоне.
— Как ты посмел прервать медитацию?
— Владыка, я следовал исключительно вашим указаниям.
— Я велел вам разбираться со всеми вопросами и наделил необходимой магией.
— О, повелитель, возникла такая проблема, решить которую выше наших сил. Только вы способны на это.
— Какая проблема?
От глухого рыка и без того перепуганный прислужник поежился и скороговоркой поведал владыке дремучих и непроходимых лесов обширных просторов от реки Огненной и до Снежных гор об ужасном произволе и нечеловеческой наглости.
— Переоделась бы, Ягуся. Погляди на себя! А если очередной богатырь в нашу непролазную чащу забредет? А ты тут в сарафане, косища по спине стелется, фартук по талии завязан. Не признает ведь.
— Ну тебя, Васька! Жарко с носом накладным да с горбом ватным, лето такое стоит, даже в чаще нашей семь потов сойдет, пока в огороде травки целебные прополешь. Ты мне на что? Предупредишь о богатыре или молодце добром, или кому там еще по лесам шляться вздумается.
— Что бы бабка твоя сказала? Оставила внучку заместо себя за просторами лесными приглядывать, о зверях да птицах заботиться, а молодежь нынче такая пошла, что старых заветов и вовсе не уважает.
— А нечего бабке было за Степняка замуж выскакивать на старости лет. Я едва школу Ежек закончила, распределиться не успела, как на меня такое хозяйство свалилось. И повсюду глаз да глаз нужен, везде поспевай, а как я в костюме да по кочкам лесным прыгать буду?
— Вот осерчают духи, нашлют на тебя Урманна-басурмана, будешь знать, как со старшими пререкаться.
— Кого нашлют?
— Урманного (лесного) дракона, Лешего, если по-нашенски. Он прежде в этих местах заправлял, да сгинул куда-то.
— И любишь ты, Василий, пустословить. Бабка мне про Лешего еще в детстве рассказывала. Отдал он леса родственнику своему, а тот их пропил. У бабки самогонка, сам знаешь, крепости какой. Ни один иноземец не устоит. Как миленький договор подписал, а после и убрался восвояси с рецептом и аппаратом самогонным.
— Ну, как знаешь, — сплюнул пушистый серый котяра, отчаявшись переупрямить упертую ежескую натуру. Стянул в сердцах с носа пенсне, встал на четыре лапы, махнул хвостом и ушел. Недалеко ушел, поскольку за молодой Ягой приглядывать нужно было, а то ведь пропадет или одичает совсем без помощника, а бабка строго наказала — за дитятком присматривать.
— Во-о-от такой кусок от владений ваших отхватили! — на обширной карте, занявшей треть пола мраморной залы, обводил крючковатым пальцем человечек-пень. — На землях этих теперь богатыри и царевичи орудуют, леса вырубают и города строят. Непорядок, владыка.
Подперев ладонью голову, изумрудный Урманн сидел на малахитовом троне и лениво наблюдал за ползающими по карте помощниками.
— Так прогнать их, города спалить и новым лесом засеять.
— Не прогоняются, господин. Уж пытались. Больно народ ушлый. Там в лесах этих бабуся одна орудует, хозяйкой себя величает, пронырливая, почище лесного разбойника. Мы когда дело миром решить пытались, она нам договор сунула, будто бы родственником вашим, степным драконом, подписанный, которому вы леса эти во временное пользование давали. Только он отнекивался, владыка, клялся предками общими, что обманом его бумаги заверить заставили. Сперва опоили чем-то, голову задурманили, а после земли отобрали и теперь там произвол творят.
— Задурманили, говоришь. А сам он где сейчас?
— Сгинул, владыка. Никак бабуся эта руку приложила.
— Сгинул?
В низком голосе отчетливо прозвучало рычание.
— Готовьте мой лесной наряд, сам полечу. Пожалеют, что на драконий род руку подняли, покажу, кто во владениях истинный хозяин.
— Чую, гости у нас будут, Яша. Усы дрожат и хвост топорщится.
— Что ж это за гости? На прошлого Ивана-царевича у тебя только правое ухо чесалось.
— Непростой гость, — Ваську даже передернуло, — облачайся, Ягуся, поскорее облачайся, летит он к нам, только ветер свистит.
— Летит? — девушки мигом и след простыл, бросилась в избу, только тяпка огородная о камушки звякнула.
— Ва-аська! — донеслось из избушки, — бабкино платье безразмерное в бане позабыла. Поднеси-и.
— Горе-луковое, — покачал головой кот, — рановато бабуся наша замуж собралась. Обучить бы девку сперва, а то ж сразу на передовую. Эх! — и со всех лап рванул к баньке.
— Отворяй! — дверь в избушку сотряслась от мощного удара, а девушка, пусть и одетая в ежкину форму и готовая встречать гостя, вздрогнула от неожиданности.
Старательно копируя бабкин лесной говор, Ягуня старчески проскрежетала: «Так не заперто, милок, заходи».
Дверь бахнула о стену и, жалобно скрипнув, сорвалась с одной петли. В проеме, освещенном лунным светом, замерла мощная фигура гостя.
Васька мигом шмыгнул под лавку, ежкина метла осторожно протиснулась подальше в угол, а ступа и вовсе притворилась бездушным транспортным средством.
— Кто такой будешь, милок? — по всей форме, зазубренной еще в школе, приветствовала визитера Яшка.
Доброму гостю в ответ следовало выдать другую не менее типичную фразу о том, что сперва бы полагалось накормить, напоить, в баньке попарить и спать уложить, а после уж допытываться. Васька честь по чести уже и веник запарил, на печке постелено было, а на столе самогоночка красовалась, тарелочка с огурцами солеными и каша с маслом. Только гость оказался с законами гостеприимства вовсе незнакомый.
— Я Урманн Лесной! Владыка необъятных и дремучих просторов от реки Огненной до Снежных гор. Ты Яга будешь? — с недобрым прищуром рявкнул он.
— Ну, буду, — на миг растерялась девушка от длинного представления и мощного напора.
— Ты мне и нужна, — очень многообещающе заявил незнакомец и рванул к Яшке через всю избу.
В подобной ситуации школьный учебник советовал действовать по этой самой ситуации, а учителя добавляли, что не грех воспользоваться подручными средствами.
Метнувшись в сторону, невзирая на неудобный ватный горб и крючковатый нос, достающий почти до подбородка, Ягуня шустро перехватила метелку и ткнула визитеру в ноги крепкие прутики, а когда запнувшийся Урманн пролетел вперед и стукнулся лбом в стену, быстро спряталась под столом, успев стащить с нее пузатую бутыль.
— А ну выходи! — зарычал незваный гость и одним движением сдвинул стол в сторону, а после резко склонился, поймать Ягуню, но был встречен бутылкой крепкой бабушкиной самогонки, нацеленной прямо в высокий мраморный лоб.
Владыка необъятных и дремучих просторов замер, повел осоловелыми глазами, качнулся, и избушка вновь сотряслась от удара мощного тела о деревянный пол.
— Вася, — почему-то шепотом позвала девушка.
— Ась? — также тихо ответил юркнувший за печку кот.
— Ты это, помоги мне его в ступу утолкать.
— Зачем еще?
— Она у меня волшебная, отвезет его, кто он там, домой.
— А если он сюда снова явится?
— У бабули настойка крепкая, после такой он дорогу до избушки мигом позабудет.
— Не, этот не позабудет. Это ж тот самый басурман и есть.
— Кто?
— Леший, владыка земель этих бывший.
— Так ты ж почему мне раньше-то не сказал?
— Я сам сейчас только признал.
— Зубы не заговаривай. Говорил же, что он к нам летит, значит тогда учуял, что это за гость.
— Я, Ягуня, нарочно промолчал. Напугать мог, а ты б напуганная разве с таким совладала? Тут, Яшка, по ситуации смотреть нужно.
— И на все у вас ответ один — по ситуации! Обращайся теперь и помогай, больше нечего делать.
Крякнув, серый котей крутанулся вокруг себя и обратился невысокого роста мужичком, крепким и жилистым с кошачьим полосатым хвостом и пушистыми серыми ушами.
— Ай-да взяли! — скомандовал он подхватившей тяжелого незнакомца под мышки Ягуне. — Упихивай его в ступу, да метлой себе помоги, заталкивай. Ух, ты ж неподъемный какой! Теперь вели ступке его домой снести, ну а дальше думать будем, если он вновь сюда заявится.
— Владыка, может еще компрессик? Холодненький, со льдом.
— Прочь поди! Мельтешишь, от тебя голова сильнее болит, — прорычал обессиленный дракон, завалившись на высокую спинку трона.
— Как вам угодно будет, как угодно! — пятясь, худенький Лесовик выскользнул сквозь резные двери и с трудом перевел дыхание.
— Уф!
— Ну как там? — спросил Пенек.
— Насилу вырвался. В такую ярость наш правитель пришел! Крышу хоть успели заделать, которую он пробил, когда из ступы вывалился?
— А как же! Сразу и заделали. А то коли напомнишь ему лишний раз, на месте от злости спалит.
— То-то и оно, что уже дней семь как успокоиться не может. Ведьму крючконосую все поминает, план захвата земель своих продумывает.
— Эй, там! — громыхнул из-за дверей голос хозяина.
— Да, господин, — сунув нос в узкую щель, но не рискуя входить целиком, верный прислужник приготовился подобострастно внимать приказам владыки.
— Неси камень.
Физиономия с ветвистым носом и парой дрожащих листочков на нем заметно вытянулась.
— Тот самый, владыка? — благоговейным тоном уточнил он.
— Тот самый, — кивнул дракон и помассировал ноющие виски.
Дверь в залу со скрипом затворилась.
— Ну, чего велел?
— Портал открыть додумался.
— О-о-о, чего творится. Вот же допекла его ведьма.
— А ты как думал? Ему хоть раз кто вызов бросить решился? А тут бабуся совладала.
— Значицца, собирается без предупреждения явиться? Чтобы среагировать не успела.
— То-то и оно.
— Коварно!
— Хитро!
Ягуня стояла у печи и помешивала ложкой ароматную и наваристую кашу.
— Кто там к ночи пожалует, говоришь?
— Богдан-богатырь. Уж сквозь чащу продирается, только треск стоит.
— И хорошо. Измается, устанет, а у нас все готово. И не как в прошлый раз — готовились, готовились и все зазря.
— Да что с иноземца взять? Вон сколько веков вдали от земли нашей живет, все обычаи позабыл. Вломился тут, доски в полу поломал, местами менять пришлось.
— В следующий раз мы заранее заслоны поставим, Васька, такие, которые и Лешего сдержат, — грозно помахала ложкой Яшка, повернулась к коту да так и застыла с открытым ртом.
Посреди избы полыхнуло изумрудным пламенем, выскочил из него давний знакомец и в два счета возле взлохмаченной Ягуни очутился. Очутился и тоже замер, разглядывая с прищуром.
— Ты еще кто такая?
На беду Яшки у нее инстинкты ежеские наперед смекалки сработали. Сперва за метлу, рядом стоявшую, схватилась, а после припомнила, что наряд бабы-Яги аккуратно на лавке сложен.
Дракон еще злее прищурился, когда знакомый замах метлой усмотрел. Поглядел долю секунды, охватив взглядом всю ладную девичью фигуру, а потом вдруг схватил обомлевшую Яську, закинул на плечо и рванул в портал. Васька вдогонку только мявкнуть успел.
— А ну выпусти, драконище! — стукнув ладонью по запертой двери сокровищницы, потребовала Яшка. — Выпускай, говорю, а то пожалеешь!
— А вы бы, Ягуня Ежковна не бунтовали, тогда, может, и хозяин смилостивится, — раздался по ту сторону тонкий скрипучий голос, точно деревце на ветру зашаталось и заскрипело.
— Это как так не бунтовала? Он меня из дома похитил, среди драгоценностей своих запер, а там гость к ночи пожалует.
— А за то запер, Ягуня Ежковна, что вы владыку нашего в обман ввели. Бабкой своей притворились, а после нанесли хозяину тяжкие телесные повреждения.
— Он первый на людей бросаться вздумал! Нет бы поговорить по-человечески, сперва вломился в избу, а потом меня ловить принялся.
— Родственника вы его извели, почем зря, чтобы нечестные делишки свои скрыть.
— Это какие еще делишки? Все у нас честь по чести и везде порядок.
— А договор о передаче земель кто степного дракона обманом подписать вынудил?
— Обманом? Не было никакого обмана! Этот Степняк сам их на самогон выменял, а как запасы закончились, а варить не вышло, принялся бабушки домогаться и уболтал ведь, чтобы замуж за него вышла! Никуда не сгинул родственник ваш, в свадебном путешествии он, а меня на хозяйстве оставили.
— Как же! Чтобы дракон такого славного рода на Яге женился! Вы это еще хозяину расскажите, — и скрипучий голос протяжно рассмеялся по ту сторону двери, а Яшка со злости стукнула ногой по толстенной створке.
Кругом лежали груды сокровищ, доходившие чуть не до потолка огромной комнаты и выхода нигде не было видно.
— Ну, Васька со ступой меня не бросят, наверняка до дворца Лешего долетели, но как к ним выбраться?
Ощупав карманы платья, с удовлетворенным возгласом Яшка извлекла наружу волшебный желудь.
— Не зря положила, — улыбнулась она, устроив тот на раскрытой ладони, — дуб вековой вырастить собиралась взамен грозой поваленного. И выращу. Не там, так здесь выращу. А то пустовато у хозяина лесного во дворце. И где это видано, чтобы Лешие в таких палатах обитали вместо чащи дремучей? Совсем непорядок.
И с этими словами она аккуратно положила желудь на груду золотых монет и поспешно отошла подальше, прижавшись к стене.
Сперва корешки удлинились, протиснулись между сокровищ до самого пола, пробили насквозь плиты ровные и укоренились в земле, а после и росток появился. Удлинялся, удлинялся до тех пор пока в могучий ствол не превратился, и крона над ним раскинулась зеленая и густая, которой залюбуешься, а потом задрожал дворец, и пробило могучее дерево потолок сокровищницы.
