Половина пути далась за час с небольшим, хотя она могла и ошибаться: время отсутствовало, как таковое, – одна только надежда согревала ее. Но надежда с отверженностью укрепляли в вере, придавали ей сил, но смелая девушка и понятия не имела о том, сколько могло пройти времени: минута, час или десять часов.
Высокое небо висело все так же высоко, не приближаясь, но, собрав мощь всех душевных порывов здесь и сейчас, девушка неуклонно двигалась к цели. Воодушевление ее возрастало по мере того, как силы все уменьшались: пот валил градом, глаза взволнованно подергивались, пальцы ослабевали.
До самого верха, по неровным подсчетам трясущейся Лауры, оставалось чуть меньше четверти всего пути, когда случилось невероятное: в колодец заглянуло чье-то лицо. Даже отсюда, из мрачных глубин, видно было, что это лицо женщины, а не ночного чудовища, которых, как веровали местные, выпускают злобные силы тьмы, чтобы держать смертных в повиновении и трепете перед могуществом богов. Лаура засмеялась, колодезное эхо подхватило ее смех и разнесло во все уголки мира, холодок пробежал по коже. Но когда она увидела прекрасные черты незнакомки, на душе стало спокойно и тепло: определенно, это было лицо женщины, пусть и не богини, – очень красивое и доброе, но человеческое (хотя, какие обличья имели боги и богини – Лаура не знала).
В ту же секунду она закричала, умоляя о помощи. Незнакомка с большими широкими глазами несказанно удивилась, может, больше самой Лауры, завидев девушку, которая вцепилась в камни глубочайшего колодца и взывала к ней истошными криками. «Ходящая по земле» исчезла, но вскоре вернулась с мотком длинной веревки в руках.
Через пару минут обрадованная и истощенная Лаура обессилено рухнула на новую землю. Запах дурманящей травы, новый мир, земная женщина, что стояла рядом, огромное небо над головой и мириады изумрудов, жемчужин, рассыпанных щедрой рукой по полотну ночи, – все смешалось, перекрутилось, слилось в один все охватывающий восторг, ведомый только первооткрывателям и первопроходцам.
Незнакомое чувство закружило ее в лихорадочном танце; от счастья она зажмурилась, боясь умереть от избытка эмоций на пороге новой жизни. Когда же Лаура отдышалась и открыла глаза, то убедилась, что иной мир – не вымысел безумных, что он существует, что звезды есть – это не детская фантазия, а, значит, карабкаться и стремиться наверх стоило; в ней самой ожила непередаваемая красота, словно отражая весь мир, впитывая его с благоговейным восхищением. И люди здесь живут! Придя в себя, Лаура разговорилась со своей спасительницей и с удивлением узнала, что ее зовут Бениция, что весь мир стоит здесь веками, не догадываясь о том, что где-то люди могут жить по-другому, что все здесь и вправду дышит волшебством: Лес Забытья, Одинокая Долина – все проникнуто чарами, но есть и другие земли, в которых живут привыкшие ко всему люди, которые увязли в будничном существовании и утеряли прекрасное, забыв о том времени, когда целый мир виделся одним бесконечным чудом, и его познание было так увлекательно и интересно, что не думалось ни о заботах, ни о несчастьях.
– В такие места, как это, – уверенно говорила спасительница, – попадают только пламенно поверившие люди – те, кто желают и ищут новую жизнь, устав от прежней до такой степени, что готовы на все: даже на то, чтобы поверить – чудо возможно, оно рядом, если только научиться его видеть.
Светлые дымчатые облака мчались по небу в предрассветный час. Казалось, вот-вот вспыхнет алая заря неземного счастья, вот-вот она озарит собою большую часть неба, и поднебесные земли, и улыбки на лицах людей просияют, как первая капля росы.
Они долго и много проговорили, как две души, настолько поверившие в невозможное, что оказались в подобном месте и прикоснулись к незримому миру чудесного. Но что можно успеть сказать за одну ночь, если перед этим пришлось пройти целую вечность, переносясь через пропасти отчаяния на нежных крыльях веры, хрупких и вмиг разрушаемых, если утерять надежду, если уступить бледному призраку дня и дать поглотить дух, окунуть его в пучину неверия, загноить в предрассудках?!
Утро наступало незаметно. Дыхание ночи отступало перед свежестью и бодростью новой жизни, воздух становился все прозрачнее, мир набирал краски. Лаура не скрывала своего восхищения.
– Погоди! Ты еще не то тогда увидишь днем, если так восхищаешься во тьме обманчивыми видениями настоящего мира!
Но с небывалым счастьем пришло и небывалое сожаление: Бениции пора было сниматься с ночлега и отправляться в путь; она искренне предложила Лауре поехать с ней, к морю, но девушка решительно отказалась, выказав сильную волю и могучий характер:
– Нет! Я не могу. Я должна здесь остаться – это мое призвание. К этому готовила меня жизнь.
– Жизнь – это кузница, где выковываются настоящие, крепкие мечи, где закаляется их сталь.
Применяй в своем призвании талант, для действия рожден человек, а от безделья он почернеет и загниет, заржавеет, затупится, как та же сталь, – согласилась Бениция. – Но будь предельно осторожна и бдительна: не порази друга, направив в грудь его клинок!
Лаура кратко кивнула, вполне понимая значимость и вес той ноши, что взвалила себе на плечи. Безмолвно огляделась она, изумляясь красою и просторностью преображенного мира. Перед ней простерлась широкая-преширокая равнина, вся усеянная сотней глубочайших колодцев. То, что они так же глубоки, как и тот, из которого она выбралась, самоотверженная девушка убедилась воочию, заглянув в некоторые. Из них доносился плеск воды и какое-то гудение – то были голоса пробудившихся к очередному беспроглядному и тоскливому дню людей, одиноких и «очумленных», пьяных и тех, кто потерял надежду, лишился сил верить и продолжал жить по привычке, выполняя все те же предписанные обязанности – просто потому, что так было заведено издревле.
Лицо Лауры опечалилось – впервые за долгие годы борьбы: тогда она боролась только ради себя самой, теперь же ей предстояло помочь людям – и она не знала, хватит ли у нее силы и духа, чтобы свершить этот подвиг.
– Я очень хочу освободить всех этих людей, хочу вывести их из колодцев, чтобы и они увидели свет дня и прелесть ночи, восхитились тем, о чем мало кто решался хотя бы мечтать. Я хочу показать им звезды, я хочу, чтобы и они увидели живой огонь солнца, его силу и величие. Чтобы и они смогли начать новую жизнь!
– Тебя ожидает много разочарований, мужественная душа. Твой подвиг героический самоотвержен: по своей воле ты возложила на себя трудную миссию! Не думай, что все так же страстно желают новую жизнь, как ты… что готовы приложить хотя бы вполовину меньшие усилия: спящим не ведом свет – он им даже противен! Поэтому никогда никого не спасай помимо воли самого человека – иначе все добро обернется злом, и все усилия будут тщетны.
Они распрощались, как два человека, знающие друг друга с самого детства. Слеза обожгла сердце Бениции: в стране живых колодцев она оставляла человека, свершившего подвиг, что изменил не только всю его жизнь, но наверняка изменит и не один десяток жизней и судеб других людей.
– Прощай! Пусть твой дух никогда не попадает в сети рабства!
То были последние слова, что услышала Лаура от Бениции: пыль дороги скрыла спасительницу – человека с иной земли. Лаура подумала, что, может, существует много новых земель и новых жизней – и надо приложить титанические усилия, пламенно захотеть и поверить, чтобы достичь, в конце концов, следующей ступеньки жизни. Она остановилась в раздумье: искать ли ей свою «новую землю» или помочь тем людям, что блуждали внизу во тьме, выбраться. И остановившись на последнем выборе, смело и решительно шагнула к ближайшему колодцу, вдыхая чистый воздух свободной грудью.
