- Отлично! Тогда идем. Дамы останутся здесь, конечно?
- О, нет! - воскликнула Исабель, явно уязвленная. - Я должна знать, кто и как нас обкрадывал!
Капитан закончил разговор и вернулся к нам явно взбудораженный:
- Наш патологоанатом закончил вскрытие, - сообщил он. - У покойного сломаны несколько ребер путем сдавливания. Причем произошло это непосредственно в момент смерти.
- Сдавливания?
- Да, как сказал доктор Санчес, такое впечатление, что его обхватил лапами медведь.
- А может такое быть, - спросила я, представив себе эту картинку, - что Макхиран не хотел пить? Предположим, что он и его сообщники встретились в третьем хранилище ночью или поздно вечером, когда работники разошлись. Из-за чего-то поссорились...
- Ну, да, и у негодяев уже был наготове цианид в стакане хереса! - покачала головой Исабель. - Может, как раз Макхиран-то и не воровал, а пытался остановить воров? Предположим, он узнал, что кто-то крадет выдержанный, самый дорогой херес. Велел им прекратить, а то он сообщит об этом мне или деду. Те люди предложили ему встретиться, чтобы все обсудить...
- Но, зная его упертый характер, они были уверены, что на компромисс Макхиран не пойдет! - подхватил капитан. - Поэтому заранее приготовили ядовитое питье.
- Запах хорошего хереса, пожалуй, не перекроет пресловутый аромат горького миндаля, - с сомнением покачал головой до Мануэль.
Ну, вот тут я могла ответить с полным основанием, как профессионал:
- Запах горького миндаля чувствуют совсем не все. Среди людей примерно половина его вообще не заметят, а у орков, насколько я знаю, несколько иное устройство обоняния и восприятие запахов.
- То есть Макхиран мог не понять, что в стакане яд. Тогда откуда следы сдавливания? - спросила Исабель.
- Может быть, он попросту отказался пить с нечестными людьми? - предположил дон Алонсо. - Тогда один из них, тот, что сильнее, обхватил жертву, а второй влил ему в рот отраву.
- По словам патологоанатома, этот силач должен быть истинным гигантом, чтобы справиться с полуорком, - ответил капитан. - Сеньор Мануэль, есть такой среди ваших работников?
Дед взглянул на Исабель, потом вздохнул и ответил.
- Есть. Мигель Хуарес.
До поместья, где располагалась винодельня Гонсалес Биасс, и в самом деле было не больше четверти часа неспешным шагом. Хотя вечер давным-давно сменился ночью, Херес-де-ла-Фронтера и не думал затихать; вечером в пятницу большинство жителей веселились - выпивали в барах, ресторанах или просто во дворах, танцевали на улицах и в парках, пели, прищелкивали кастаньетами и отбивали каблуками ритм на брусчатке городских улиц. Ночь пахла вином, апельсинами и розами.
Все же специальность, по которой работаешь, накладывает отпечаток на все, и в первую очередь - на восприятие. Вот и мне все не давал покоя запах аргентинского соуса. Тут я поняла, почему снова о нем вспомнила.
- Исабель, ты говорила, что ту женщину, что готовит чимичурри, зовут Мария Хуарес? А какое отношение она имеет к Мигелю?
- Старшая сестра, - неохотно ответила девушка. - Она и привела его работать к нам. Мигель, Мика... он огромный и очень сильный, но голова у него, словно у пятилетнего ребенка. Уверена, что он даже не понял, что сделал.
- Ему должен был кто-то приказать, - отозвался сеньор Мануэль. - Кто-то, кого он слушается.
- А кого он слушается, кроме сестры? - капитан, до этого шедший впереди и о чем-то тихо разговаривавший с доном Алонсо, остановился и повернулся к нам.
- Мария втолковала Мике, что он должен слушаться меня и дедушку, - пояснила Исабель. – А вот кого еще, не знаю. Но это несложно узнать. Завтра…
- Завтра суббота, нерабочий день, – покачал головой Риарио Лопес.
- Мы работаем, - ответил сеньор Мануэль. – Сезон винограда, каждый день на счету. Как минимум половина персонала будет на месте, так что я расспрошу их и постараюсь выяснить, кто отдал мальчику такой приказ. Сеньор капитан, а что рассказал Ривера?
- Да практически ничего полезного, - капитан поморщился. – Он люто ненавидит орков, а уж межрасовые отношения для него – нож острый. Поэтому Макхиран был для него как кость в горле.
- Думаете, не врал?
- Я допрашивал с кристаллом правды – ни разу цвет не изменился, так что не врал. Возможно, недоговаривал. Но тут уж нужно знать, что спрашивать…
Ложась в кровать, я посмотрела на часы: три часа. Три часа ночи! Будто я никуда из Люнденвика и не уезжала, именно в это время обычно я возвращаюсь домой из ресторана…
Нет, неправда: ароматы, вливающиеся в комнату через распахнутое окно, теплая ночь и музыка где-то рядом, на улице – все кричало о том, что холодный осенний город остался где-то в паре тысяч километров к северу.
5 октября.
Обратные билеты я взяла на ночной дирижабль, который отправлялся из Кадиса в полночь, так что уже в понедельник в середине дня должна была оказаться в Люнденвике. Конечно, спать в пассажирском кресле дирижабля не так удобно, как в нормальной кровати, но хочется уже попасть домой. Вот только Риарио Лопес так и не сказал, отпускает ли он меня восвояси.
На одиннадцать утра мы договорились о встрече с сеньором Мануэлем, чтобы подписать договор о поставках, а главное – согласовать список по наименованиям, количеству и емкостям бутылок. Несколько пробных образцов я намеревалась забрать с собой, а первую большую партию от бодеги Гонсалес Биасс «Олений рог» должен был получить не позднее середины октября.
С «капитанского мостика» было видно, что в третьем хранилище, в ряду с именными солерами, что-то происходит. Пробежал куда-то тяжелой рысью старший дегустатор Остин Лейк, двое рабочих принесли подставку, на каких лежали бочки, Исабель положила на столик что-то плоское, завернутое в бумагу. Я отвела взгляд и вернулась к тексту договора, чтобы прочесть его еще раз и подписать и магически заверить. Сеньор Мануэль сделал то же самое и вручил мне второй экземпляр.
- Что же, спасибо, - сказала я и поднялась. – Пойду в отель собираться. Надеюсь, ваш бравый капитан не примчится в последнюю минуту с предписанием меня задержать.
- Он разумный человек, - мой собеседник тоже встал. – И будет хорошим мужем моей девочке, когда они оба чуть-чуть повзрослеют.
Вон оно как! Оказывается, все уже распланировано. Интересно, знают ли об этом сами молодые люди? Я усмехнулась своим мыслям, а сеньор Мануэль тем временем продолжал:
- Не спешите, сеньора фон Бекк! Пойдемте в третье хранилище, вон, Исабель сигналит, что уже пора.
Девушка действительно развернула на столе то, что было упаковано в бумагу, и помахала нам рукой. Сеньор Мануэль придержал для меня дверь, и мы спустились в третье хранилище.
Скажу честно, у меня выступили слезы.
На столе перед Исабель, залитая яркими солнечными лучами, лежала латунная табличка: «Эта бочка заложена 5 октября 2184 года в честь сеньоры Элизабетты фон Бекк, Люнденвик, Бритвальд». Девушка протянула мне активированный резец, и я расписалась. Второй раз за сегодня, но теперь уже не на бумаге.
Моя персональная солера была водружена на подставку, и Лейк повернул кран, налив до половины высокий фужер. Золотисто-коричневая жидкость лениво качнулась, оставляя след на стекле; я отпила глоток моего личного хереса.
- Ну что? – с гордостью поинтересовалась Исабель.
- Как говорил один знающий человек – улей и сад! – ответила я.
Риарио Лопес появился в дверях хранилища в тот момент, когда произнесли заклинание активации магического клея, и табличка намертво пристала к днищу солеры. Он кивнул нам и устроился в углу, в тени лестницы.
Когда в помещении остались только мы вчетвером, капитан подошел.
- Дело закрыто, – сказал он скромно.
Я поперхнулась остатками хереса, а Исабель ахнула:
- Как? Вы арестовали убийцу?
- Ну... не совсем. Мы увезли его в тюремный госпиталь, но, судя по врачебному отчету, он не выживет.
Когда все расселись вокруг стола в стеклянной комнате, сеньор Мануэль распорядился:
- Вот теперь рассказывай, Хосе.
- Собственно, ответ на вопрос, кого же еще слушается Мигель Хуарес, является и ответом на вопрос о личности убийцы. Мария, сестра Мигеля, собиралась замуж за одного из рабочих бодеги, Пеона Альварадо. Тот уже считался практически членом семьи, и ваш Мика его воспринимал как старшего. Мария вчера сразу поняла, кто втравил ее младшего брата в грязную историю, но не стала ждать суда.
- Ох. Великая матерь, что же будет теперь с ее детьми?
- Ничего не будет. Поскольку она, к счастью, воспользовалась не ножом, а подручной сковородкой, это можно будет классифицировать как самозащиту. Пока Мария под домашним арестом, и я уверен, суд с нашими доводами согласится. Максимум, что ей грозит – два года в магическом браслете плюс штраф в пользу семьи пострадавшего. А поскольку она сама и есть его семья...
- То штраф будет автоматически зачтен, как выплаченный, - усмехнулся сеньор Мануэль. – Хорошо. это правильно.
- Погодите, сеньор капитан, - вмешалась я. – А причины-то каковы, почему Макхирана отравили, это удалось выяснить? И кто воровал здесь?
- Кое-что выяснить удалось, поскольку Альварадо хранил в тайнике тетрадь с записями. Там было все: кто в доле и что воровали, кому сколько причиталось, что выплачено, так сказать, подельникам, что шло шефу.
- А кто у нас шеф?
- Вот как раз это пока неясно. Будем разбираться, разумеется, так же как и с тем, почему покойный так поспешно уволился с Лас Паломас и перебрался сюда. Сейчас мы видим, что след ведет в Санлукар и Лас Паломас. Там несколько лет назад умер хозяин, дон Мигуэль Каррачиола, бодегу унаследовала вдова. Она как-то очень быстро снова вышла замуж, в Бритвальд, кстати, и стала баронессой Макмердок. Ну, ничего, теперь все выяснить будет проще, да и для магов работа найдется...
Все замолчали, и я поспешила воспользоваться повисшей тишиной.
- Сеньор капитан, все это значит, что я могу не менять свой билет на дирижабль?
- Да, сеньора фон Бекк, спасибо вам за понимание, - склонившись, капитан поцеловал мне руку.
7 октября
К причальным мачтам Гэтвика «Королева Маб» подходила в густом тумане. Будто бы и не существует на свете никакой солнечной Спаньи, золотого хереса, площадей и улиц, на которых пляшут ночью фанданго... Я вздохнула и пошла к выходу. Впереди на тележке широкоплечий гном с черной бородой вез два ящика, каждый на шесть бутылок: Фино, Олоросо, Амонтильядо и, разумеется, хересный бренди.
Норберт встречал меня с экипажем. Чернобородый гном погрузил мои драгоценные ящики в багажное отделение и, отсалютовав, увез погромыхивающую тележку.
- Ну, что скажешь? – поинтересовался мой партнер.
- Скажу спасибо, – серьезно ответила я. – Там стоило побывать, в этом городе.
- Понравился шерри?
- Шерри? – не сразу поняла я. – А, они называют этот напиток херес. Кстати, надо будет в винной карте писать оба варианта... Понравился – это не то слово, я просто в восторге.
«А еще там, в маленьком южном городе, остались неожиданные друзья, прекрасные лошади и моя личная бочка волшебного вина, которая будет стариться со мной вместе. Я ее открою на свое столетие!», подумала я и улыбнулась.
- В багажнике у нас образцы? – продолжал пытать меня Норберт.
- Да, там несколько вариантов. Завтра я приду пораньше и полностью отчитаюсь, а договор вот, - я протянула ему папку. – Как дела в ресторане? Фред вышел?
И мы погрузились в обсуждение самого насущного.
- О, нет! - воскликнула Исабель, явно уязвленная. - Я должна знать, кто и как нас обкрадывал!
Капитан закончил разговор и вернулся к нам явно взбудораженный:
- Наш патологоанатом закончил вскрытие, - сообщил он. - У покойного сломаны несколько ребер путем сдавливания. Причем произошло это непосредственно в момент смерти.
- Сдавливания?
- Да, как сказал доктор Санчес, такое впечатление, что его обхватил лапами медведь.
- А может такое быть, - спросила я, представив себе эту картинку, - что Макхиран не хотел пить? Предположим, что он и его сообщники встретились в третьем хранилище ночью или поздно вечером, когда работники разошлись. Из-за чего-то поссорились...
- Ну, да, и у негодяев уже был наготове цианид в стакане хереса! - покачала головой Исабель. - Может, как раз Макхиран-то и не воровал, а пытался остановить воров? Предположим, он узнал, что кто-то крадет выдержанный, самый дорогой херес. Велел им прекратить, а то он сообщит об этом мне или деду. Те люди предложили ему встретиться, чтобы все обсудить...
- Но, зная его упертый характер, они были уверены, что на компромисс Макхиран не пойдет! - подхватил капитан. - Поэтому заранее приготовили ядовитое питье.
- Запах хорошего хереса, пожалуй, не перекроет пресловутый аромат горького миндаля, - с сомнением покачал головой до Мануэль.
Ну, вот тут я могла ответить с полным основанием, как профессионал:
- Запах горького миндаля чувствуют совсем не все. Среди людей примерно половина его вообще не заметят, а у орков, насколько я знаю, несколько иное устройство обоняния и восприятие запахов.
- То есть Макхиран мог не понять, что в стакане яд. Тогда откуда следы сдавливания? - спросила Исабель.
- Может быть, он попросту отказался пить с нечестными людьми? - предположил дон Алонсо. - Тогда один из них, тот, что сильнее, обхватил жертву, а второй влил ему в рот отраву.
- По словам патологоанатома, этот силач должен быть истинным гигантом, чтобы справиться с полуорком, - ответил капитан. - Сеньор Мануэль, есть такой среди ваших работников?
Дед взглянул на Исабель, потом вздохнул и ответил.
- Есть. Мигель Хуарес.
До поместья, где располагалась винодельня Гонсалес Биасс, и в самом деле было не больше четверти часа неспешным шагом. Хотя вечер давным-давно сменился ночью, Херес-де-ла-Фронтера и не думал затихать; вечером в пятницу большинство жителей веселились - выпивали в барах, ресторанах или просто во дворах, танцевали на улицах и в парках, пели, прищелкивали кастаньетами и отбивали каблуками ритм на брусчатке городских улиц. Ночь пахла вином, апельсинами и розами.
Все же специальность, по которой работаешь, накладывает отпечаток на все, и в первую очередь - на восприятие. Вот и мне все не давал покоя запах аргентинского соуса. Тут я поняла, почему снова о нем вспомнила.
- Исабель, ты говорила, что ту женщину, что готовит чимичурри, зовут Мария Хуарес? А какое отношение она имеет к Мигелю?
- Старшая сестра, - неохотно ответила девушка. - Она и привела его работать к нам. Мигель, Мика... он огромный и очень сильный, но голова у него, словно у пятилетнего ребенка. Уверена, что он даже не понял, что сделал.
- Ему должен был кто-то приказать, - отозвался сеньор Мануэль. - Кто-то, кого он слушается.
- А кого он слушается, кроме сестры? - капитан, до этого шедший впереди и о чем-то тихо разговаривавший с доном Алонсо, остановился и повернулся к нам.
- Мария втолковала Мике, что он должен слушаться меня и дедушку, - пояснила Исабель. – А вот кого еще, не знаю. Но это несложно узнать. Завтра…
- Завтра суббота, нерабочий день, – покачал головой Риарио Лопес.
- Мы работаем, - ответил сеньор Мануэль. – Сезон винограда, каждый день на счету. Как минимум половина персонала будет на месте, так что я расспрошу их и постараюсь выяснить, кто отдал мальчику такой приказ. Сеньор капитан, а что рассказал Ривера?
- Да практически ничего полезного, - капитан поморщился. – Он люто ненавидит орков, а уж межрасовые отношения для него – нож острый. Поэтому Макхиран был для него как кость в горле.
- Думаете, не врал?
- Я допрашивал с кристаллом правды – ни разу цвет не изменился, так что не врал. Возможно, недоговаривал. Но тут уж нужно знать, что спрашивать…
Ложась в кровать, я посмотрела на часы: три часа. Три часа ночи! Будто я никуда из Люнденвика и не уезжала, именно в это время обычно я возвращаюсь домой из ресторана…
Нет, неправда: ароматы, вливающиеся в комнату через распахнутое окно, теплая ночь и музыка где-то рядом, на улице – все кричало о том, что холодный осенний город остался где-то в паре тысяч километров к северу.
5 октября.
Обратные билеты я взяла на ночной дирижабль, который отправлялся из Кадиса в полночь, так что уже в понедельник в середине дня должна была оказаться в Люнденвике. Конечно, спать в пассажирском кресле дирижабля не так удобно, как в нормальной кровати, но хочется уже попасть домой. Вот только Риарио Лопес так и не сказал, отпускает ли он меня восвояси.
На одиннадцать утра мы договорились о встрече с сеньором Мануэлем, чтобы подписать договор о поставках, а главное – согласовать список по наименованиям, количеству и емкостям бутылок. Несколько пробных образцов я намеревалась забрать с собой, а первую большую партию от бодеги Гонсалес Биасс «Олений рог» должен был получить не позднее середины октября.
С «капитанского мостика» было видно, что в третьем хранилище, в ряду с именными солерами, что-то происходит. Пробежал куда-то тяжелой рысью старший дегустатор Остин Лейк, двое рабочих принесли подставку, на каких лежали бочки, Исабель положила на столик что-то плоское, завернутое в бумагу. Я отвела взгляд и вернулась к тексту договора, чтобы прочесть его еще раз и подписать и магически заверить. Сеньор Мануэль сделал то же самое и вручил мне второй экземпляр.
- Что же, спасибо, - сказала я и поднялась. – Пойду в отель собираться. Надеюсь, ваш бравый капитан не примчится в последнюю минуту с предписанием меня задержать.
- Он разумный человек, - мой собеседник тоже встал. – И будет хорошим мужем моей девочке, когда они оба чуть-чуть повзрослеют.
Вон оно как! Оказывается, все уже распланировано. Интересно, знают ли об этом сами молодые люди? Я усмехнулась своим мыслям, а сеньор Мануэль тем временем продолжал:
- Не спешите, сеньора фон Бекк! Пойдемте в третье хранилище, вон, Исабель сигналит, что уже пора.
Девушка действительно развернула на столе то, что было упаковано в бумагу, и помахала нам рукой. Сеньор Мануэль придержал для меня дверь, и мы спустились в третье хранилище.
Скажу честно, у меня выступили слезы.
На столе перед Исабель, залитая яркими солнечными лучами, лежала латунная табличка: «Эта бочка заложена 5 октября 2184 года в честь сеньоры Элизабетты фон Бекк, Люнденвик, Бритвальд». Девушка протянула мне активированный резец, и я расписалась. Второй раз за сегодня, но теперь уже не на бумаге.
Моя персональная солера была водружена на подставку, и Лейк повернул кран, налив до половины высокий фужер. Золотисто-коричневая жидкость лениво качнулась, оставляя след на стекле; я отпила глоток моего личного хереса.
- Ну что? – с гордостью поинтересовалась Исабель.
- Как говорил один знающий человек – улей и сад! – ответила я.
Риарио Лопес появился в дверях хранилища в тот момент, когда произнесли заклинание активации магического клея, и табличка намертво пристала к днищу солеры. Он кивнул нам и устроился в углу, в тени лестницы.
Когда в помещении остались только мы вчетвером, капитан подошел.
- Дело закрыто, – сказал он скромно.
Я поперхнулась остатками хереса, а Исабель ахнула:
- Как? Вы арестовали убийцу?
- Ну... не совсем. Мы увезли его в тюремный госпиталь, но, судя по врачебному отчету, он не выживет.
Когда все расселись вокруг стола в стеклянной комнате, сеньор Мануэль распорядился:
- Вот теперь рассказывай, Хосе.
- Собственно, ответ на вопрос, кого же еще слушается Мигель Хуарес, является и ответом на вопрос о личности убийцы. Мария, сестра Мигеля, собиралась замуж за одного из рабочих бодеги, Пеона Альварадо. Тот уже считался практически членом семьи, и ваш Мика его воспринимал как старшего. Мария вчера сразу поняла, кто втравил ее младшего брата в грязную историю, но не стала ждать суда.
- Ох. Великая матерь, что же будет теперь с ее детьми?
- Ничего не будет. Поскольку она, к счастью, воспользовалась не ножом, а подручной сковородкой, это можно будет классифицировать как самозащиту. Пока Мария под домашним арестом, и я уверен, суд с нашими доводами согласится. Максимум, что ей грозит – два года в магическом браслете плюс штраф в пользу семьи пострадавшего. А поскольку она сама и есть его семья...
- То штраф будет автоматически зачтен, как выплаченный, - усмехнулся сеньор Мануэль. – Хорошо. это правильно.
- Погодите, сеньор капитан, - вмешалась я. – А причины-то каковы, почему Макхирана отравили, это удалось выяснить? И кто воровал здесь?
- Кое-что выяснить удалось, поскольку Альварадо хранил в тайнике тетрадь с записями. Там было все: кто в доле и что воровали, кому сколько причиталось, что выплачено, так сказать, подельникам, что шло шефу.
- А кто у нас шеф?
- Вот как раз это пока неясно. Будем разбираться, разумеется, так же как и с тем, почему покойный так поспешно уволился с Лас Паломас и перебрался сюда. Сейчас мы видим, что след ведет в Санлукар и Лас Паломас. Там несколько лет назад умер хозяин, дон Мигуэль Каррачиола, бодегу унаследовала вдова. Она как-то очень быстро снова вышла замуж, в Бритвальд, кстати, и стала баронессой Макмердок. Ну, ничего, теперь все выяснить будет проще, да и для магов работа найдется...
Все замолчали, и я поспешила воспользоваться повисшей тишиной.
- Сеньор капитан, все это значит, что я могу не менять свой билет на дирижабль?
- Да, сеньора фон Бекк, спасибо вам за понимание, - склонившись, капитан поцеловал мне руку.
7 октября
К причальным мачтам Гэтвика «Королева Маб» подходила в густом тумане. Будто бы и не существует на свете никакой солнечной Спаньи, золотого хереса, площадей и улиц, на которых пляшут ночью фанданго... Я вздохнула и пошла к выходу. Впереди на тележке широкоплечий гном с черной бородой вез два ящика, каждый на шесть бутылок: Фино, Олоросо, Амонтильядо и, разумеется, хересный бренди.
Норберт встречал меня с экипажем. Чернобородый гном погрузил мои драгоценные ящики в багажное отделение и, отсалютовав, увез погромыхивающую тележку.
- Ну, что скажешь? – поинтересовался мой партнер.
- Скажу спасибо, – серьезно ответила я. – Там стоило побывать, в этом городе.
- Понравился шерри?
- Шерри? – не сразу поняла я. – А, они называют этот напиток херес. Кстати, надо будет в винной карте писать оба варианта... Понравился – это не то слово, я просто в восторге.
«А еще там, в маленьком южном городе, остались неожиданные друзья, прекрасные лошади и моя личная бочка волшебного вина, которая будет стариться со мной вместе. Я ее открою на свое столетие!», подумала я и улыбнулась.
- В багажнике у нас образцы? – продолжал пытать меня Норберт.
- Да, там несколько вариантов. Завтра я приду пораньше и полностью отчитаюсь, а договор вот, - я протянула ему папку. – Как дела в ресторане? Фред вышел?
И мы погрузились в обсуждение самого насущного.
