- Ага... - Протянул гном с непонятным удовлетворением. - Тогда, если позволите, я добавлю пару происшествий в вашу копилку, а потом, возможно, и вы со мной поделитесь информацией и соображениями.
Фаургрид осмотрелся, легко выпрыгнул из глубокого кресла, подошел к сонетке и дернул. Стюард появился почти мгновенно.
- Будь добр, любезный, принеси нам на компанию графинчик хорошей аква-виты, холодной воды и шесть стаканов. Или кто-то желает другого напитка? - повернулся он к нам.
Я задумалась на мгновение - может, попросить чего-то полегче? но потом вслед за остальными покачала головой. В конце концов, коньяк я сегодня уже пила, не понижать же градус.
Что ж. обслуживание на борту "Гордости Бритвальда" было на высшем уровне: кажется, не успел еще Фаургрид вернуться в кресло, а стюард уже расставлял на столе широкие стаканы с тяжелым дном. Золотистая жидкость тяжело колыхнулась в хрустальном графине, звякнула стеклянная бутылка с водой. Гном придержал стюарда за рукав и сунул ему монету:
- И присмотри, чтобы остальные желающие покурить делали это в другом месте.
Стюард кивнул и испарился.
Фаургрид разгладил бороду, приложился к стакану с аква-витой и начал:
- Итак. Во-первых, за восемь дней нашего путешествия в моей каюте трижды поменялись картины на стенах.
Он загнул большой палец на левой руке. Левая бровь госпожи Редфилд поползла вверх:
- Поясните, пожалуйста!
- Когда я занял свою каюту номер пятьдесят семь, над кроватью висел горный пейзаж, а возле зеркала - натюрморт с лимоном и виноградом. Через два дня над кроватью оказался букет, а возле зеркала - портрет неприятной старой женщины в чепце.
Тут гном растопырил пальцы вокруг головы, изображая чепец, и продолжил, убедившись, что мы затаили дыхание и слушаем:
- А сегодня, когда я вернулся в каюту после завтрака, вместо мерзкой старухи была красавица в венке, а над кроватью пейзаж с рекой и садом. Я, конечно, понимаю, что перевесить картинки мог стюард или горничная, это дело трех минут. Но зачем?
Да уж... я живо представила себе, как возвращаюсь в свою каюту - пусть временный, но все же дом! И обнаруживаю, что картины переменились, или стол решил стоять не справа, а слева от кровати, или комод взял, да и подрос сантиметров на тридцать. Ведь даже не расскажешь никому, примут за сумасшедшую.
И эхом моих мыслей прозвучал вопрос Леонарда:
- Вы кому-нибудь об этом рассказывали?
- Я похож на идиота? - вопросом на вопрос ответил Фаургрид. - Вы ж понимаете, что бы я услышал в ответ... да хоть от нашего уважаемого капитана Гаскелла.
- Ладно, предположим, это была глупая шутка в стиле школьников пятого класса. Кнопка, подложенная на стул учителя. А что еще с вами происходило? - госпожа Редфилд не выпускала из рук основную нить беседы.
- Да вроде бы всякая ерунда, мелочь. Вот только ее было многовато. Ну, например, у меня пропало несколько документов. Важных для меня, финансовых. Но, с другой стороны, важны они только для меня, никто больше не смог бы ими воспользоваться из-за магического нотариального заверения.
- Когда документы пропали?
- В первый же день плавания, пока я был на этом ... (тут гном явно проглотил неприличное слово) вечернем концерте. А через три дня вечером я обнаружил их под своей подушкой! Получается, что кто-то регулярно шарит в моей каюте, и чувствует там себя совершенно вольготно. И этот кто-то хочет, чтобы я знал о его... визитах.
- Поясните, пожалуйста, - попросил Джон.
- Я ведь эти бумаги не стал бы смотреть, они мне понадобятся только в Христиании. Просто считал кое-что, ну, и полез уточнить процент... ээээ... ну, неважно. И, если бы этот некто вернул документы на место, я мог бы и не узнать, что они пропадали. Но их подложили под подушку, значит, хотели, чтобы я обратил на это внимание!
- Получается, нашему неизвестному нужно было, чтобы вы подняли шум, - резюмировала Лавиния. - А вы этого не сделали. Почему?
- Да потому, что документы эти секретные, я и вам бы о них не сказал, если бы не обстоятельства, - гном надул щеки. - И еще, если меня настоятельно подталкивают что-то сделать, я лучше приторможу. Здоровее буду.
Госпожа Редфилд прошлась по курительной, постояла у окна, глядя на золотой нарождающийся месяц, потом вновь села в кресло. Все молчали - не знаю, как кто, а я просто замерла, чтобы не мешать ее размышлениям. Наконец магиня отмерла:
- Я предлагаю открыть карты, - сказала она непринужденно. - Если говорить честно, из присутствующих в этой комнате только генерал и Александра практически ничего не скрывают. Но прежде я предложила бы пригласить сюда капитана и, может быть, корабельного мага, мэтра Бертье. Кто-то вторгается в их хозяйство, и они имеют право знать подробности.
Капитана ждать долго не пришлось, минут через пять он уже сидел в кресле рядом с Макартуром, а за его спиной расположился чем-то страшно недовольный мэтр Бертье. Госпожа Редфилд посмотрела на него, усмехнулась своим мыслям и начала говорить:
- Итак, как я уже сказала, я предлагаю открыть карты. Капитан Гаскелл, в этой комнате мы начали обсуждение странных, глупых, неприятных и противоречивых происшествий, случившихся с присутствующими за последние девять дней. Но для начала мне хотелось бы, чтобы вы начали серьезнее относиться к ситуации, и согласились, что никто из нас не шутит. Я начну с себя: баронесса Лавиния Редфилд, коммандер Службы магической безопасности Союза королевств. А кроме этого - архимаг и декан кафедры боевой магии высшей магической Академии в Лютеции.
Капитал Гаскелл промолчал, мэтр Бертье слегка побледнел, а госпожа Редфилд перевела взгляд на... Джона? Как интересно! Неужели в этой молчаливой громадине прячутся тайны?
Джон хмыкнул, потер переносицу и посмотрел на Лео. Тот пожал плечами и сказал:
- Да что уж теперь прятать. Считай, что все свои.
- Ладно, - Джон покивал каким-то своим мыслям, потом вытащил из-за ворота рубашки медальон в виде трех концентрических кругов из белого золота, с шестью небольшими камнями в среднем круге. Я поняла, что это артефакт, довольно давно, но, разумеется, не могла установить его функции. Для этого нужно, как минимум, взять артефакт в руки, а Джон не расставался с ним ни на миг: и в бассейне он тоже оставался на шее владельца, да и когда мы доплыли до острова, никуда не делся.
Тем временем молодой человек нажал поочередно на камни: рубин, сапфир, бирюза, опять рубин, топаз, опять рубин, опал и, наконец, черный агат. Какое-то мгновение ничего не происходило, а потом его лицо стало неуловимо меняться - подбородок, форма носа, брови... Через минуту перед нами уже сидел совершенно другой человек, которого трудно было не узнать; портреты его регулярно появлялись в новостях головидео и в журналах. Еще бы! Хорош собой, выдающийся техномаг, море обаяния, холост - наследник данской короны Хольгерд-Иоанн-Кнуд Эресунн.
- Понятно, - нарушила молчание неугомонная госпожа Редфилд. - Что-то подобное я и подозревала. Артефакт у вас хорош, ваше высочество, я не смогла пробиться, хотя пару раз пыталась. Мэтр Лодброк делал?
- Именно, - склонил голову Джон... то есть, Хольгерд и так далее. - Разрешите представить вам моего близкого друга, майора королевской Стражи, Леонарда Пембрука, графа Оттердаг.
Лео коротко кивнул, потом сказал:
- Пожалуй, никаких странностей в нашем плавании не наблюдалось. Все шло нормально. Ну, если не считать приключавшегося с окружающими.
- Ну что ж, - кивнула госпожа Редфилд. - Идем дальше. Уважаемый Фаургрид?
- Эх... - гном вздохнул, потом встал с кресла. Он не пользовался никакими магическими предметами, но мне показалось, что вдруг стал выше ростом, профиль закаменел, хоть на монетах чекань. - Разрешите представиться: Фаургрид Маульташ, Хранитель клана Медного Обуха.
Ого! Хранитель - это фактический глава клана. Какое тут у нас... представительное общество собралось. Тем временем госпожа Редфилд добавила к словам Фаургрида:
- Сколько я помню, маг земли в ранге архимага, первый советник Подгорного короля Таурина второго... мне не изменяет память, дорогой господин Маульташ?
- Ну что вы, баронесса! - гном усмехнулся и сел.
Тут, наконец, отмер капитан Гаскелл. Судя по нему, все это время он переваривал известие о количестве высокопоставленных особ, внезапно свалившихся на его голову.
- Что я еще не знаю? - скрипнул он зубами и в упор уставился на меня. - Вы, юная леди, окажетесь королевой Галлии? Или уж сразу аватарой богини Дану?
- Нет, господин капитан! Боюсь вас разочаровать, но я останусь той, кем представлялась с самого начала, Александрой ван Хоорн, гражданкой Бритвальда, следующей по личным надобностях в Христианию.
Мое признание не умиротворило Гаскелла, и он перевел пылающий взор на генерала МакАртура. Мне показалось даже, что, если бы мог, он и зарычал, и пар из ноздрей выпустил бы. Видимо, присутствие принца Хольгерда-Иоанна его несколько стесняло.
Макартур хмыкнул и потянулся к погасшей трубке.
- Боюсь вас разочаровать, Гаскелл, но и мне нечего добавить... Лавиния, давай уже не будем отнимать время у занятого человека. Расскажи капитану о встреченных нами странностях, и будем решать, к чему это нас ведет.
Рассказ госпожи Редфилд не был длинным, но капитана и мэтра Бертье, судя по всему, впечатлил. Во всяком случае, мэтр Бертье совершенно по-простонародному почесал макушку и сказал Гаскеллу:
- Послушай-ка, Джош, а ведь мы можем дополнить списочек, а?
И они дополнили.
Нынешний рейс "Гордости Бритвальда" выдался чрезвычайно урожайным на несуразности, неприятности, жалобы пассажиров. Причем все странности касались только и исключительно пассажиров первого класса - ни во втором классе, ни среди команды ничего подобного не было.
Одна из пассажирок рассказала о регулярно появляющемся в ее каюте призраке; другую преследовал ненавидимый ею запах розового масла. У третьей, так же как и у Фаургрида, менялись картинки в каюте. Еще один пассажир не мог поймать важные для него письма и бумаги; они, словно живые и обладающие собственной волей, каждый раз оказывались в другом месте.
Нужно отметить, что все жалобы были объединены несколькими общими факторами: ничего не происходило с теми пассажирами, кто путешествовал не в одиночестве; никто всерьез не пострадал - самыми тяжелыми случаями были порезы на руках Дианы Маллиган, да мое незапланированное купание.
- Нам от чего-то старательно отводят глаза, - покачал головой мэтр Бертье. - Вот только интересно, от чего?
Я отвела взгляд от корзины с булочками и тяжело вздохнула. Больше впихнуть не получалось ни крошки, а ведь я еще не попробовала плюшки с кремом и розовой глазурью! Да, удивительным образом моя мама умеет найти и взять на работу лучшую кухарку города, и так - в любом месте, куда их с отцом закидывает судьба (и министерство иностранных дел). Вот и здесь, в Христиании, они обосновались совсем недавно, но на кухне резиденции посла царит фру Густавсон, и казенный особняк пахнет ванилью, корицей, кардамоном и чем-то неуловимо домашним.
- Все, мам, я сейчас лопну. А ты еще хочешь меня куда-то вечером выводить! Я же ни в одно платье не влезу так!
- Ладно-ладно, - отмахнулась мама. - Просто я тебя давно не видела и соскучилась.
- Так, может быть, ты все же расскажешь, зачем меня так срочно вызвали из Бостона? Я там уже почти корни пустила...
- Милая, - мама погладила меня по голове, как маленькую, - мне бы очень не хотелось, чтобы ты пустила корни так далеко от нас. Конечно, это твое дело, но, я так понимаю, с тем молодым человеком ты порвала? Значит, в общем-то, кроме привычки ничто не держало тебя в Бостоне.
- Наверное, да. Но привычка тоже значит немало, согласись!
Мы помолчали, потом мама покачала головой и сказала:
- У меня такое впечатление, что над отцом... что-то сгущается. И если бы это были просто небольшие неприятности по службе, я бы не волновалась - известное дело, посол отдувается за всех. Но у меня чувство, что надо ждать чего-то более серьезного. И леди Фелиция приезжает через две недели.
Тут я могла только охнуть. Леди Фелиция ван Хоорн, старая дева, кузина моей бабушки, была безошибочной приметой надвигающегося семейного урагана. За свою жизнь я видела ее три раза, и каждый визит был катастрофичнее предыдущего. К счастью, большую часть времени она проводила в своей гасиенде на острове Лансароте. Говорят, в последние пятьдесят лет активность тамошнего вулкана де ла Куэва изрядно возросла, и я более чем уверена, что одна из причин тому - бурный темперамент леди Фелиции. А, может быть, пришло мне вдруг в голову, она заставляет все возможные неприятности собираться вокруг нее и вываливаться на окружающих? Никто же не говорил, что Дар должен быть непременно полезным...
- Зачем? - спросила я. - Чего вдруг она решила рискнуть путешествовать со своего Лансароте на дирижабле?
- Ну, в письме она сообщила, что не может не присутствовать на юбилее короля Ингвара, - мама пожала плечами. - Причина не хуже любой другой, а в чем там причина на самом деле, боюсь даже предполагать.
- Как это королевская канцелярия так промахнулась, отправила ей приглашение?
Мама только вздохнула:
- Ты же понимаешь, без тебя мы ее визита не переживем. Она не хочет останавливаться в отеле, мол, зачем, когда у нее такие близкие родственники живут в роскошном особняке? Так что, как ни крути, без тебя я просто не выживу.
Да, матушка права: странным образом, в моем присутствии легендарная фурия, одного взгляда которой бывало довольно, чтобы самая закаленная горничная упала в обморок, превращается в обычную неопрятную немолодую женщину. Наш семейный маг предположил когда-то, что это еще один мой вариант Дара. Леди Фелиция знает об этом, и обычно старается держаться от меня подальше.
- Мам, только... я ее не видела лет десять, с моих четырнадцати. Мало ли, вдруг мой Дар утратил силу?
- Будем надеяться, что нет, - Она помолчала, рассеянно размешивая кофе, потом встрепенулась. - Но ты не закончила рассказ о плавании! Я правильно поняла, что ты теперь хорошо знакома с наследником?
Ой-ой... Когда у мамы вот так загораются глаза, все живое и относительно разумное предпочитает спрятаться подальше. Я запихала поглубже инстинкт самосохранения и ответила:
- Не могу сказать, что я с ним близко знакома. Он мне вытащил меня из крайне неприятной ситуации, ты же знаешь, что я боюсь глубокой воды.
- Ладно, это мы еще посмотрим, насколько близкое у вас знакомство. Так удалось капитану выяснить, кто устраивал все эти... сюрпризы?
- Удалось, конечно... Только не сразу, и не совсем капитану.
Чем ближе "Гордость Бритвальда" подходила к Проливу, тем сильнее становилась качка. Что бы там ни писали в газетах журналисты, воспевающие океанские путешествия, волны, лодки, качку и иные романтические подробности, я теперь знала точно: даже на больших трансокеанских кораблях волнение чувствуется. И еще как.
К моему удивлению, меня по-прежнему не укачивало, чего нельзя было сказать о многих моих попутчиках.
Фаургрид осмотрелся, легко выпрыгнул из глубокого кресла, подошел к сонетке и дернул. Стюард появился почти мгновенно.
- Будь добр, любезный, принеси нам на компанию графинчик хорошей аква-виты, холодной воды и шесть стаканов. Или кто-то желает другого напитка? - повернулся он к нам.
Я задумалась на мгновение - может, попросить чего-то полегче? но потом вслед за остальными покачала головой. В конце концов, коньяк я сегодня уже пила, не понижать же градус.
Что ж. обслуживание на борту "Гордости Бритвальда" было на высшем уровне: кажется, не успел еще Фаургрид вернуться в кресло, а стюард уже расставлял на столе широкие стаканы с тяжелым дном. Золотистая жидкость тяжело колыхнулась в хрустальном графине, звякнула стеклянная бутылка с водой. Гном придержал стюарда за рукав и сунул ему монету:
- И присмотри, чтобы остальные желающие покурить делали это в другом месте.
Стюард кивнул и испарился.
Фаургрид разгладил бороду, приложился к стакану с аква-витой и начал:
- Итак. Во-первых, за восемь дней нашего путешествия в моей каюте трижды поменялись картины на стенах.
Он загнул большой палец на левой руке. Левая бровь госпожи Редфилд поползла вверх:
- Поясните, пожалуйста!
- Когда я занял свою каюту номер пятьдесят семь, над кроватью висел горный пейзаж, а возле зеркала - натюрморт с лимоном и виноградом. Через два дня над кроватью оказался букет, а возле зеркала - портрет неприятной старой женщины в чепце.
Тут гном растопырил пальцы вокруг головы, изображая чепец, и продолжил, убедившись, что мы затаили дыхание и слушаем:
- А сегодня, когда я вернулся в каюту после завтрака, вместо мерзкой старухи была красавица в венке, а над кроватью пейзаж с рекой и садом. Я, конечно, понимаю, что перевесить картинки мог стюард или горничная, это дело трех минут. Но зачем?
Да уж... я живо представила себе, как возвращаюсь в свою каюту - пусть временный, но все же дом! И обнаруживаю, что картины переменились, или стол решил стоять не справа, а слева от кровати, или комод взял, да и подрос сантиметров на тридцать. Ведь даже не расскажешь никому, примут за сумасшедшую.
И эхом моих мыслей прозвучал вопрос Леонарда:
- Вы кому-нибудь об этом рассказывали?
- Я похож на идиота? - вопросом на вопрос ответил Фаургрид. - Вы ж понимаете, что бы я услышал в ответ... да хоть от нашего уважаемого капитана Гаскелла.
- Ладно, предположим, это была глупая шутка в стиле школьников пятого класса. Кнопка, подложенная на стул учителя. А что еще с вами происходило? - госпожа Редфилд не выпускала из рук основную нить беседы.
- Да вроде бы всякая ерунда, мелочь. Вот только ее было многовато. Ну, например, у меня пропало несколько документов. Важных для меня, финансовых. Но, с другой стороны, важны они только для меня, никто больше не смог бы ими воспользоваться из-за магического нотариального заверения.
- Когда документы пропали?
- В первый же день плавания, пока я был на этом ... (тут гном явно проглотил неприличное слово) вечернем концерте. А через три дня вечером я обнаружил их под своей подушкой! Получается, что кто-то регулярно шарит в моей каюте, и чувствует там себя совершенно вольготно. И этот кто-то хочет, чтобы я знал о его... визитах.
- Поясните, пожалуйста, - попросил Джон.
- Я ведь эти бумаги не стал бы смотреть, они мне понадобятся только в Христиании. Просто считал кое-что, ну, и полез уточнить процент... ээээ... ну, неважно. И, если бы этот некто вернул документы на место, я мог бы и не узнать, что они пропадали. Но их подложили под подушку, значит, хотели, чтобы я обратил на это внимание!
- Получается, нашему неизвестному нужно было, чтобы вы подняли шум, - резюмировала Лавиния. - А вы этого не сделали. Почему?
- Да потому, что документы эти секретные, я и вам бы о них не сказал, если бы не обстоятельства, - гном надул щеки. - И еще, если меня настоятельно подталкивают что-то сделать, я лучше приторможу. Здоровее буду.
Госпожа Редфилд прошлась по курительной, постояла у окна, глядя на золотой нарождающийся месяц, потом вновь села в кресло. Все молчали - не знаю, как кто, а я просто замерла, чтобы не мешать ее размышлениям. Наконец магиня отмерла:
- Я предлагаю открыть карты, - сказала она непринужденно. - Если говорить честно, из присутствующих в этой комнате только генерал и Александра практически ничего не скрывают. Но прежде я предложила бы пригласить сюда капитана и, может быть, корабельного мага, мэтра Бертье. Кто-то вторгается в их хозяйство, и они имеют право знать подробности.
Капитана ждать долго не пришлось, минут через пять он уже сидел в кресле рядом с Макартуром, а за его спиной расположился чем-то страшно недовольный мэтр Бертье. Госпожа Редфилд посмотрела на него, усмехнулась своим мыслям и начала говорить:
- Итак, как я уже сказала, я предлагаю открыть карты. Капитан Гаскелл, в этой комнате мы начали обсуждение странных, глупых, неприятных и противоречивых происшествий, случившихся с присутствующими за последние девять дней. Но для начала мне хотелось бы, чтобы вы начали серьезнее относиться к ситуации, и согласились, что никто из нас не шутит. Я начну с себя: баронесса Лавиния Редфилд, коммандер Службы магической безопасности Союза королевств. А кроме этого - архимаг и декан кафедры боевой магии высшей магической Академии в Лютеции.
Капитал Гаскелл промолчал, мэтр Бертье слегка побледнел, а госпожа Редфилд перевела взгляд на... Джона? Как интересно! Неужели в этой молчаливой громадине прячутся тайны?
Джон хмыкнул, потер переносицу и посмотрел на Лео. Тот пожал плечами и сказал:
- Да что уж теперь прятать. Считай, что все свои.
- Ладно, - Джон покивал каким-то своим мыслям, потом вытащил из-за ворота рубашки медальон в виде трех концентрических кругов из белого золота, с шестью небольшими камнями в среднем круге. Я поняла, что это артефакт, довольно давно, но, разумеется, не могла установить его функции. Для этого нужно, как минимум, взять артефакт в руки, а Джон не расставался с ним ни на миг: и в бассейне он тоже оставался на шее владельца, да и когда мы доплыли до острова, никуда не делся.
Тем временем молодой человек нажал поочередно на камни: рубин, сапфир, бирюза, опять рубин, топаз, опять рубин, опал и, наконец, черный агат. Какое-то мгновение ничего не происходило, а потом его лицо стало неуловимо меняться - подбородок, форма носа, брови... Через минуту перед нами уже сидел совершенно другой человек, которого трудно было не узнать; портреты его регулярно появлялись в новостях головидео и в журналах. Еще бы! Хорош собой, выдающийся техномаг, море обаяния, холост - наследник данской короны Хольгерд-Иоанн-Кнуд Эресунн.
- Понятно, - нарушила молчание неугомонная госпожа Редфилд. - Что-то подобное я и подозревала. Артефакт у вас хорош, ваше высочество, я не смогла пробиться, хотя пару раз пыталась. Мэтр Лодброк делал?
- Именно, - склонил голову Джон... то есть, Хольгерд и так далее. - Разрешите представить вам моего близкого друга, майора королевской Стражи, Леонарда Пембрука, графа Оттердаг.
Лео коротко кивнул, потом сказал:
- Пожалуй, никаких странностей в нашем плавании не наблюдалось. Все шло нормально. Ну, если не считать приключавшегося с окружающими.
- Ну что ж, - кивнула госпожа Редфилд. - Идем дальше. Уважаемый Фаургрид?
- Эх... - гном вздохнул, потом встал с кресла. Он не пользовался никакими магическими предметами, но мне показалось, что вдруг стал выше ростом, профиль закаменел, хоть на монетах чекань. - Разрешите представиться: Фаургрид Маульташ, Хранитель клана Медного Обуха.
Ого! Хранитель - это фактический глава клана. Какое тут у нас... представительное общество собралось. Тем временем госпожа Редфилд добавила к словам Фаургрида:
- Сколько я помню, маг земли в ранге архимага, первый советник Подгорного короля Таурина второго... мне не изменяет память, дорогой господин Маульташ?
- Ну что вы, баронесса! - гном усмехнулся и сел.
Тут, наконец, отмер капитан Гаскелл. Судя по нему, все это время он переваривал известие о количестве высокопоставленных особ, внезапно свалившихся на его голову.
- Что я еще не знаю? - скрипнул он зубами и в упор уставился на меня. - Вы, юная леди, окажетесь королевой Галлии? Или уж сразу аватарой богини Дану?
- Нет, господин капитан! Боюсь вас разочаровать, но я останусь той, кем представлялась с самого начала, Александрой ван Хоорн, гражданкой Бритвальда, следующей по личным надобностях в Христианию.
Мое признание не умиротворило Гаскелла, и он перевел пылающий взор на генерала МакАртура. Мне показалось даже, что, если бы мог, он и зарычал, и пар из ноздрей выпустил бы. Видимо, присутствие принца Хольгерда-Иоанна его несколько стесняло.
Макартур хмыкнул и потянулся к погасшей трубке.
- Боюсь вас разочаровать, Гаскелл, но и мне нечего добавить... Лавиния, давай уже не будем отнимать время у занятого человека. Расскажи капитану о встреченных нами странностях, и будем решать, к чему это нас ведет.
Рассказ госпожи Редфилд не был длинным, но капитана и мэтра Бертье, судя по всему, впечатлил. Во всяком случае, мэтр Бертье совершенно по-простонародному почесал макушку и сказал Гаскеллу:
- Послушай-ка, Джош, а ведь мы можем дополнить списочек, а?
И они дополнили.
Нынешний рейс "Гордости Бритвальда" выдался чрезвычайно урожайным на несуразности, неприятности, жалобы пассажиров. Причем все странности касались только и исключительно пассажиров первого класса - ни во втором классе, ни среди команды ничего подобного не было.
Одна из пассажирок рассказала о регулярно появляющемся в ее каюте призраке; другую преследовал ненавидимый ею запах розового масла. У третьей, так же как и у Фаургрида, менялись картинки в каюте. Еще один пассажир не мог поймать важные для него письма и бумаги; они, словно живые и обладающие собственной волей, каждый раз оказывались в другом месте.
Нужно отметить, что все жалобы были объединены несколькими общими факторами: ничего не происходило с теми пассажирами, кто путешествовал не в одиночестве; никто всерьез не пострадал - самыми тяжелыми случаями были порезы на руках Дианы Маллиган, да мое незапланированное купание.
- Нам от чего-то старательно отводят глаза, - покачал головой мэтр Бертье. - Вот только интересно, от чего?
Глава 10.
Я отвела взгляд от корзины с булочками и тяжело вздохнула. Больше впихнуть не получалось ни крошки, а ведь я еще не попробовала плюшки с кремом и розовой глазурью! Да, удивительным образом моя мама умеет найти и взять на работу лучшую кухарку города, и так - в любом месте, куда их с отцом закидывает судьба (и министерство иностранных дел). Вот и здесь, в Христиании, они обосновались совсем недавно, но на кухне резиденции посла царит фру Густавсон, и казенный особняк пахнет ванилью, корицей, кардамоном и чем-то неуловимо домашним.
- Все, мам, я сейчас лопну. А ты еще хочешь меня куда-то вечером выводить! Я же ни в одно платье не влезу так!
- Ладно-ладно, - отмахнулась мама. - Просто я тебя давно не видела и соскучилась.
- Так, может быть, ты все же расскажешь, зачем меня так срочно вызвали из Бостона? Я там уже почти корни пустила...
- Милая, - мама погладила меня по голове, как маленькую, - мне бы очень не хотелось, чтобы ты пустила корни так далеко от нас. Конечно, это твое дело, но, я так понимаю, с тем молодым человеком ты порвала? Значит, в общем-то, кроме привычки ничто не держало тебя в Бостоне.
- Наверное, да. Но привычка тоже значит немало, согласись!
Мы помолчали, потом мама покачала головой и сказала:
- У меня такое впечатление, что над отцом... что-то сгущается. И если бы это были просто небольшие неприятности по службе, я бы не волновалась - известное дело, посол отдувается за всех. Но у меня чувство, что надо ждать чего-то более серьезного. И леди Фелиция приезжает через две недели.
Тут я могла только охнуть. Леди Фелиция ван Хоорн, старая дева, кузина моей бабушки, была безошибочной приметой надвигающегося семейного урагана. За свою жизнь я видела ее три раза, и каждый визит был катастрофичнее предыдущего. К счастью, большую часть времени она проводила в своей гасиенде на острове Лансароте. Говорят, в последние пятьдесят лет активность тамошнего вулкана де ла Куэва изрядно возросла, и я более чем уверена, что одна из причин тому - бурный темперамент леди Фелиции. А, может быть, пришло мне вдруг в голову, она заставляет все возможные неприятности собираться вокруг нее и вываливаться на окружающих? Никто же не говорил, что Дар должен быть непременно полезным...
- Зачем? - спросила я. - Чего вдруг она решила рискнуть путешествовать со своего Лансароте на дирижабле?
- Ну, в письме она сообщила, что не может не присутствовать на юбилее короля Ингвара, - мама пожала плечами. - Причина не хуже любой другой, а в чем там причина на самом деле, боюсь даже предполагать.
- Как это королевская канцелярия так промахнулась, отправила ей приглашение?
Мама только вздохнула:
- Ты же понимаешь, без тебя мы ее визита не переживем. Она не хочет останавливаться в отеле, мол, зачем, когда у нее такие близкие родственники живут в роскошном особняке? Так что, как ни крути, без тебя я просто не выживу.
Да, матушка права: странным образом, в моем присутствии легендарная фурия, одного взгляда которой бывало довольно, чтобы самая закаленная горничная упала в обморок, превращается в обычную неопрятную немолодую женщину. Наш семейный маг предположил когда-то, что это еще один мой вариант Дара. Леди Фелиция знает об этом, и обычно старается держаться от меня подальше.
- Мам, только... я ее не видела лет десять, с моих четырнадцати. Мало ли, вдруг мой Дар утратил силу?
- Будем надеяться, что нет, - Она помолчала, рассеянно размешивая кофе, потом встрепенулась. - Но ты не закончила рассказ о плавании! Я правильно поняла, что ты теперь хорошо знакома с наследником?
Ой-ой... Когда у мамы вот так загораются глаза, все живое и относительно разумное предпочитает спрятаться подальше. Я запихала поглубже инстинкт самосохранения и ответила:
- Не могу сказать, что я с ним близко знакома. Он мне вытащил меня из крайне неприятной ситуации, ты же знаешь, что я боюсь глубокой воды.
- Ладно, это мы еще посмотрим, насколько близкое у вас знакомство. Так удалось капитану выяснить, кто устраивал все эти... сюрпризы?
- Удалось, конечно... Только не сразу, и не совсем капитану.
Чем ближе "Гордость Бритвальда" подходила к Проливу, тем сильнее становилась качка. Что бы там ни писали в газетах журналисты, воспевающие океанские путешествия, волны, лодки, качку и иные романтические подробности, я теперь знала точно: даже на больших трансокеанских кораблях волнение чувствуется. И еще как.
К моему удивлению, меня по-прежнему не укачивало, чего нельзя было сказать о многих моих попутчиках.
