- Кофе вы пьёте, Владимир Иванович? – спросил Алекс.
- Лучше бы чай, простите…
- Хорошо… - Верещагин уселся за столик в небольшом кафе, располагавшемся в Хрустальном переулке точно напротив выхода из Гостиного двора, и заказал подошедшему официанту чай и булочки с маком. Потом посмотрел на своего визави, и добавил к заказу пару бутербродов с бужениной. – Итак, зовут меня Алексей Станиславович Верещагин, я частный детектив, и мне нужен помощник.
Суржиков отложил бутерброд, тщательно вытер руки салфеткой и откашлялся:
- Вы смеётесь надо мной?
- Нисколько. Вы расскажите о себе, а я попробую понять, подходите вы для этой работы, или нет.
Вздохнув, бывший актёр начал рассказывать.
- Учился я на курсе самого Алексея Дикого… Не удивляйтесь, у меня восьмая часть эльфийской крови. На магию наследственности не хватило, да и красоты особой не получил, но есть Дар. И жизнь получилась долгая.
Верещагин прикинул: Дикий погиб восемьдесят семь лет назад, значит, этому, напротив, больше ста. Выглядит лет на сорок – сорок пять, неплохо…
- Продолжайте, пожалуйста.
- Получил диплом, уехал в провинцию, служил в Омске, потом в Пермь-Вычегодске. Примерно тридцать лет назад приехал в Москву, взяли меня в театр драмы и комедии, сам Тихонов хвалил. Играл я и Полония, и Незнамова, и Поликсена… Ну вот, а пять лет назад там сменился главный режиссёр, тут-то ролей у меня не стало.
- Пьёте?
- Может, и запил бы, - усмехнулся Суржиков, - да у меня сильная аллергия на алкоголь. Даже валерьянку могу принимать только в таблетках.
- А Дар у вас какой?
- Иллюзия.
- Покажете?
Актёр осмотрелся вокруг, потом повёл пальцами над букетиком в вазочке, что стояла на их столе. На жёлтой примуле вдруг замахала крыльями большая сине-фиолетовая бабочка.
- Как-то так.
- А внешность поменять сможете? – Алекс заинтересовался всерьёз.
- Себе не смогу, только гримом. В зеркале-то отражается внешность без иллюзии, это же не магический талант. А вам, например, смогу.
- Живёте вы где?
- До июня у меня оплачена комната в пансионе в Дегтярном переулке. А там видно будет… - пожал плечами Владимир Иванович, и добавил: - Вы не будете возражать, если я доем бутерброд? Раздача листовок оплачивается не слишком щедро. На хлеб и кефир хватает, а вот буженины я давно не видел.
- Конечно, доедайте! Я для вас и взял…
Верещагин размышлял. В принципе, бывший актёр вполне подошёл бы. Конечно, надо ещё проверить, сумеет ли он разговаривать со свидетелями или вести слежку, ну, так в деле и проверим… Комната, где жил уехавший помощник, свободна. Он, правда, хотел расселить сыновей по разным спальням, ну так обойдутся пока, всё равно близнецы практически не расстаются. Если ещё Суржиков сумеет сойтись с Аркадием… Ну, так это опять же только опытным путём.
- Хорошо, - сказал он, хлопнув по крышке стола. – Я предлагаю вам работу моего ассистента, проживание и питание у меня в доме, месяц испытательного срока. На это время платить буду полторы тысячи дукатов, если всё сладится – четыре.
Приятно было посмотреть, как глаза Владимира Ивановича становятся всё больше и больше…
- Четыре?
- Пока так, - сурово ответил Алекс. – Сейчас подпишем контракт, вон напротив и маг-нотариус сидит.
- И когда… приступать?
- Вот прямо сразу и приступите! – Верещагин усмехнулся. – Пропал один весьма почтенный господин, и мы с вами отправляемся его искать.
Экипаж-такси нашёлся быстро, тут, на Биржевой площади, у них была стоянка, и быстро довёз сыщиков до клиники «Виталион». Алекс уже примерно построил план беседы с самим великим врачом, а также с секретарями, медсёстрами и прочими сопутствующими лицами.
Не рассчитал он другого: все двадцать минут поездки его новый сотрудник… издавал звуки. Он вполголоса читал стихи и монологи из пьес, напевал что-то или насвистывал, в общем, вёл себя как стая воробьёв. Когда они вышли из экипажа, Верещагин сказал:
- Значит, так, драгоценный мой Владимир Иванович. Во-первых, я предлагаю отложить обращение по имени и отчеству до светских или официальных приёмов. Меня можно называть по имени, Алекс, или… ну, не знаю, например, шеф.
- Угу, я понял. Только Вовой не зовите, с детства ненавижу.
- И на «ты».
- Понял.
- А во-вторых, Влад, я прошу тебя молчать.
- В смысле?
- Пока мы ехали, я прослушал три стихотворения Рембо, монолог Гамлета и какие-то неопознанные мною песенки. А собирался во время поездки подумать о грядущем допросе.
Суржиков покраснел скулами.
- Прошу прощения, это у меня… того… нервы. Вдруг не получится?
- Получится. Но пока прошу помалкивать, смотреть и слушать очень внимательно. Договорились?
Помощник кивнул, и они шагнули к увитой розами арке, входу на территорию клиники.
Маг-медик, именем которого и была названа клиника, был ещё занят – впрочем, Алекс сознательно приехал чуть раньше, чтобы осмотреться. Что говорить, заведение впечатляло: большой светлый холл, невыносимой красоты и приветливости девушки у стойки справок и регистрации, уместно расставленные цветущие растения…
- Скажите, Катерина, - Верещагин прочитал имя на табличке, стоящей на стойке перед медсестрой, - а кто из вас работал двадцать шестого?
- Я и работала, - сказала смуглая брюнетка с длинной косой.
- И господина Тропина видели? Расскажите, пожалуйста.
- Да тут нечего рассказывать, - девушка сверкнула белоснежной улыбкой. – Пётр Степанович трижды приезжал консультироваться с господином Виталионом, третий раз как раз и был двадцать шестого. Собственно, на этот день было назначено глубокое обследование… ну, я воздержусь от подробностей, это врачебная тайна, - и она снова сверкнула зубами, от чего у Алекса по спине проскакали толпы ледяных мурашек. – Господин Тропин ждал приёма, стоял вон там у окна. Потом встрепенулся, будто кого-то увидел внизу, попросил перенести обследование на любой другой день и очень быстро ушёл.
- У окна… А что у нас там под окном?
- Сад непрерывного цветения. Он принадлежит нашей клинике, но общедоступен за небольшую, практически символическую плату.
- Хорошо… Тогда так, Влад, спустись в сад и осмотри все под этим окном, площадью… ну, примерно квадрат пятнадцать на пятнадцать метров.
- Что искать?
- Всё, что не может иметь отношения к саду. Окурок, бумажку, камень, отличающийся от бордюра, ленту… Тьма его знает, что там может оказаться.
- Может и ничего не оказаться, – глубокомысленно заметил Суржиков.
- Да, но это тоже след.
- Понял. Меня туда пустят без билета?
- Да, конечно, - кивнула брюнетка. – Моя коллега вас проводит.
Очаровательная блондинка проводила Владимира к неприметной двери, оказавшейся выходом на дорожку между клумбами. Отойдя шагов на десять, он поднял глаза и нашёл окно на третьем этаже, откуда ему помахал рукой Алекс.
- Ага, пятнадцать метров, значит… - пробормотал себе под нос ученик сыщика и вытащил из кармана ветровки лист бумаги и карандаш.
На листе он нарисовал квадрат сада, пометил дверь, через которую вышел и интересующее их окно, после чего отправился исследовать газоны, дорожки и клумбы.
Тем временем Верещагина пригласили к мэтру Виталиону. Тот и в самом деле был эльфом, и Алексей похвалил себя за то, что отправил помощника исследовать сад: сталкивался он несколько раз с ситуациями, когда смешанная кровь вызывала сильную неприязнь. Эльфы особенно к этому были склоны…
- Добрый день, - приветливо поздоровался хозяин кабинета. – Прошу вас, господин Верещагин, присаживайтесь. Может быть, хотите энергетического чаю или ключевой воды?
- Спасибо, нет. Собственно, у меня всего несколько вопросов. Как вы знаете, энвинйатарэ Виталион, меня наняла жена господина Тропина…
- Да-да, девочки мне рассказали. Ужас какой! – огорчение мага-медика казалось ненаигранным. Да и вряд ли он мог быть причастен к исчезновению сановного ботаника. – Конечно, всё, что я смогу, я расскажу!
- Тогда, пожалуйста, о том, для чего господин Тропин должен быть прийти на приём двадцать шестого апреля.
Эльф постучал пальцами по столу, поджал губы и ответил:
- Пётр Степанович – наш постоянный пациент, я являюсь семейным врачом этой четы уже лет десять. Пару месяцев назад… точнее, в конце февраля, господин Тропин пожаловался на частые внезапные головокружения, быструю утомляемость, резь в глазах. Мы провели полное обследование и обнаружили… понимаете, он человек очень здоровый. Сердце, давление, все органы в значительно лучшем состоянии, чем можно было бы ожидать в таком возрасте. – Тут Верещагин сделал мысленную пометку, изучить поподробнее биографию пропавшего. – При глубинном изучении ауры я обнаружил пятна, указывающие на некие проблемы, не буду вас нагружать сложной терминологией, да?
- Спасибо.
- Ну, вот, - Виталион сложил длинные пальцы домиком. – Обследование показало затемнение в печени, совершенно непонятное. Лезть туда и брать пункцию я не решился, поэтому запросил в Заветной дубраве* амулет разработки наших специалистов-артефакторов, позволяющий, так сказать, послойно изучить интересующий нас участок…
- Простите, энвинйатарэ Виталион, госпожа Джаванширова сообщила мне, что там была обнаружена некая «капсула».
Маг-медик фыркнул.
- Вполне возможно, что эта дама настояла на том, чтобы Пётр Степанович обратился куда-то ещё, к другому специалисту. Она упрекала меня в том, что я работаю слишком медленно, в то время как её супруг «страдает».
Последнее слово он подчеркнул так настойчиво, что понятно стало: госпожу Джаванширову Виталион готов терпеть исключительно в качестве приложения к мужу.
*Заветная дубрава – одно из эльфийских государств, расположенное где-то между нынешними Кировым и Пермью.
Выйдя в сад, Алекс не сразу заметил своего помощника: тот полулежал на траве под кустом, цветущим мохнатыми белыми кистями**, и смотрел в небо.
** Спирея Грейфшем
- Валяешься? – с усмешкой спросил работодатель.
- «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть»***, - процитировал актёр, легко вскакивая. – Задумался, прости.
*** Далее по тексту Владимир Суржиков будет часто отвечать цитатами из классических пьес (Шекспир, Лопе де Вега, Ростан, Мольер и т.д.). Фразы будут в кавычках, но указывать автора и пьесу, уж простите, не буду…
- Ну и как, удалось что-то найти?
- Оглянись вокруг! – Суржиков широким жестом обвёл сад, по-прежнему безлюдный, и произнёс торжественно и напевно: – Любая бумажка или окурок, окажись они на этом безупречном газоне или одной из совершенных клумб, должны были бы просто самоиспепелиться!
- То есть, ты ничего не нашёл?
- Ну почему же? – ответил Владимир уже обычным голосом. – Вот посмотри на эту клумбу.
Алекс взглянул на бархатно-пурпурные примулы:
- Ну?
- Один из цветков привял, будто его недавно посадили, и он ещё не успел прижиться. Можно предположить, что кто-то наступил на растение, и его пришлось заменить. Получается как раз то самое по срокам: два дня назад, двадцать шестого, наступили, вчера посадили новый кустик, и он ещё не прижился.
- Неплохо, - кивнул Верещагин. – Есть о чём спросить здешнего садовника. Ещё что-то?
- Ну, совсем мелочь, и к нашей проблеме может и не относиться… Вот на этой вишне, - он показал на буйно цветущее дерево, полностью усыпанное нежно-розовыми цветками, - сломана ветка, и место надлома свежее, даже ещё не обрезали.
Алекс с новым интересом глянул на бывшего актёра:
- Ничего не хочешь мне рассказать о своём прошлом? Легион, разведка или?...
В ответ тот лишь просвистел несколько трелей, подражая какой-то птице и сказал:
- «Каждый из нас сад, а садовник в нём – воля. Расти ли в нас салату, крапиве, иссопу или тмину…»
- Ладно. Итак, нам нужен… кхм… садовник.
Повелитель рассады и властелин деревьев и сам походил на старую, но ещё крепкую яблоню, с его коричневым морщинистым лицом и корявыми сильными пальцами. Да и говорил он немногим больше, чем яблоня.
- Эта? Не вишня это, сакура. Вчера как раз зацвела, я и не углядел, что веточку поломали.
- То есть, два дня назад дерево было ещё в бутонах, так?
- Точно, - садовник вытащил из кармана фартука перчатки и надел.
- Понятно. А вот здесь на клумбе…
- Примула это, первоцвет, значит.
- Вы ведь один цветок заменили, да? – влез в разговор Суржиков.
- Ну, заменил.
- А почему?
Садовник тяжело вздохнул:
- Да фря какая-то… натоптала, будто на паркете пляшет, сломала кустик. Пришлось покупать, у меня запаса-то не было.
Алекс выделил главное:
- Фря?
- Ну, эта… на каблуках, юбки, считай, никакой нету, видимость одна… И одеколоном своим так залита, что я два часа потом чихал, а тут разве надо это? Тут надо цветы нюхать!
- Описать её можете?
Но тут садовника заклинило: он смог лишь выдавить из себя, что женщина была молодая, и волосы у неё белые с желтизной, ровно как вон тот нарцисс…
- Ice King, - прочитал Суржиков табличку на клумбе, и поглядел на цветок с уважением. – Блондинка, значит. «Все женщины, как розы: день настанет – Цветок распустится и вмиг увянет».
- Получается, у нас две возможности: внезапное исчезновение господина Тропина или связано с блондинкой, которую садовник так поэтично сравнил с нарциссом, или не связано, - задумчиво сказал Суржиков, когда они остались вдвоём.
Алекс фыркнул:
- Влад, какова вероятность, что ты, идя по улице, встретишь динозавра? Пятьдесят процентов - либо да, либо нет!
- Смешно, – без улыбки ответил помощник. - Этот анекдот я тоже знаю. Ты считаешь, что девушка ни при чём?
- Не знаю. Старик не помнит времени, когда он её видел, помнит только, что это было перед обедом. То есть, незадолго до полудня, так что вроде бы по времени совпадает. Попасть сюда, в сад, посетители могут либо из здания клиники, и об этом сейчас пойду спрашивать я…
- Или через кассу, - подхватил Владимир.
- Именно. И к кассиру пойдёшь ты.
Мужчины разошлись в разные стороны. Садовник, наблюдавший за ними из-за куста спиреи, покачал головой и отправился подкармливать капризную рассаду душистого горошка.
Как ни старалась прелестная девушка, секретарь мэтра Виталиона, но вспомнить блондинку, выходившую в сад два дня назад, всё же не смогла.
- Понимаете, - сказала она, чуть не плача, - ваша знакомая могла ведь быть и не у самого мэтра. На втором этаже у нас знаменитый маг-косметолог принимает, может быть, к нему приходили, я же туда заглянуть не могу!
Алекс молча кивнул на экраны, где отражались все холлы, приёмные и коридоры здания.
- А-а-а… я туда и не смотрю! Это охрана, у них спросите, вот правда! Первый этаж, комната двадцать восемь, глава охраны господин Киреев!
На всякий случай Верещагин посмотрел на девушку сурово и отправился искать неведомого пока господина Киреева.
Суржикову повезло чуть больше. Или не чуть, это с какой стороны смотреть…
В очередь к кассе никто не стоял, посетить сад непрерывного цветения не жаждал, и кассирша занималась своим делом. А именно – читала книжку карманного формата в мягкой обложке, на которой пара полуголых мускулистых красавцев стояла за спиной девицы совершенно несомненного вида, для разнообразия – в кринолине. Приятно улыбнувшись, бывший актёр произнёс:
- «Вот видишь ты, не мы одни несчастны, И на огромном мировом театре Есть много грустных пьес, грустней, чем та, Что здесь играем мы!»...
- А? – женщина подняла от страницы затуманенные глаза.
